Денис Скворцов: «Уходить не собираюсь»

Человека, за спиной которого Ульяновский медколледж по специальности «медбрат», медфак УлГУ с ординатурой по специальности «неврология», более тысячи часов  спецкурса «врач физической и реабилитационной медицины» и руководство отделением реабилитации пациентов с нарушением функции ЦНС в госпитале ветеранов войн, наверное, удивить чем-то сложно. Кстати, он еще и главный внештатный реабилитолог Ульяновской области с врачебным стажем более двадцати лет. Но иначе как удивлением его состояние после трех месяцев работы в должности исполняющего главного врача Инзенской районной больницы назвать нельзя. Денис Скворцов привык делать свою работу «от и до» и ожидает того же от всех остальных, включая собственных, многочисленных подчиненных. Но должного отклика пока не находит. Почему? Не понимает. Как не понимает, почему вокруг ЦРБ, сразу после его назначения, не утихает нездоровый информационный шум в инзенских пабликах. Почему каждое его даже самое здравое начинание встречают в штыки. Почему отслеживают каждый его шаг, вплоть до того, во сколько он уехал из больницы (даже если это происходит поздним вечером, а то и ночью), и на какой машине – на своей или на служебной. Общей характеристики происходящему мы с ним так и не нашли. Варианты были от «детсада» до «маразма». А ему в такой обстановке, помноженной на всем известные проблемы нашего здравоохранения, приходится работать самому и отвечать за главное медучреждение пятого по площади и по населению района области. Что ж, он справляется и будет справляться дальше. - Денис Юрьевич, насколько неожиданным стало для вас предложение возглавить инзенскую больницу? - Первый раз эту тему из министров здравоохранения региона подняла еще Олеся Колотик-Каменева. Тогда я отказался сразу, смутило расстояние в 170 километров, на которое мне пришлось бы покинуть семью. Предложение повторил следующий глава минздрава Юрий Келин. Здесь я уже взял паузу, чтобы подумать, но Юрий Борисович сложил полномочия. И только на предложение действующего министра Марии Шалягиной я ответил согласием. Почему? А уже к тому времени – к маю этого года –  в инзенских соцсетях пошла волна негатива по отношению к нашему здравоохранению. Я не говорю, что у нас все изумительно, но я знаю, какие усилия реально предпринимаются на всех уровнях, как все обстоит на самом деле, я видел, что вся выливаемая грязь несправедлива. И решил доказать эту несправедливость. - Оказались готовы к сложностям, с которыми сталкиваетесь на новой работе? - Скажу так, я не заметил, что у меня повысился уровень стресса. Если верить моим смарт-часам, а они отслеживают такой показатель, этот уровень по сравнению с работой в госпитале ветеранов войн снизился на порядок. Возможно, это связано с тем, что там я работал с пациентами с инсультами, регулярно были экстренные ситуации, внезапные ухудшения, необходимость принимать быстрые и важные решения. Но даже тогда стресс-уровень был допустимым, а сегодня стал еще ниже. И это при том, что как только я вступил в должность, плюс-минус в тот же день на меня пошла информационная атака, поток грязи в мою сторону. Где только не писалось и как только не писалось все что угодно, связанное и с личной жизнью, и с работой. Зачем это людям надо? Вопрос интересный, я его сам задаю. Возможно, кому-то нужна моя должность. Хотя я намного лучше жил, будучи заведующим отделения в госпитале — мне очень нравится работа реабилитолога, на которую сейчас нет ни времени, ни почти возможности. В районной больнице нет соответствующего отделения, и, чтобы не потерять практику, я по выходным на часть ставки продолжаю трудиться по профилю в госпитале. И финансово я был обеспечен куда лучше, потому что в Ульяновске была возможность работать еще и в других клиниках, а предложений было достаточно. Главный врач ЦРБ не может себе такого позволить, он всегда должен быть на связи, в любой момент приехать в больницу. Я даже не могу вести прием по специальности в Инзе, потому что к двери главврача всегда стоит очередь пациентов с жалобами, просто невозможно организовать плановый прием. Плюс выезды (участковые врачи говорят, что пациент нетранспортабельный, а нуждается в неврологическом осмотре — сажусь и выезжаю на дом). Плюс – постоянные консультации в нашей поликлинике, где я помогаю и пациентам, и врачам по линии неврологии. Регулярные визиты для тех же консультаций в реанимацию и в приемное отделение. Работа занимает время с утра до позднего вечера, так что сейчас я живу в Инзе. Спасибо, дали достойную служебную квартиру. Кстати, есть еще две, если кто-то согласится приехать работать. А по выходным  в Ульяновске я делю время между семьей и приемом пациентов со всей области как главный внештатный реабилитолог. - Раз заговорили о квартирах для врачей, как дела с кадрами и с медоснащением в Инзе? - Если говорить про соседей — Барышский, Карсунский районы, у них врачей меньше. И по оснащению мы, пожалуй, богаче живем, потому что у нас есть компьютерный томограф, как и в Барыше, правда, у них он больше задействован, мы пока не работаем экстренно по инсульту, инфаркту, но можем это делать. Есть рентген-аппарат, новый маммограф. Флюорограф сегодня (9 августа. – Авт.) устанавливают новый. Ждем новый УЗИ-аппарат, прошел контракт на приобретение аппарата для фиброгастродуоденоскопии, хотя мы и сейчас это исследование делаем. Специалистов у нас, повторюсь, больше чем в соседних районах. - Зарплата? - Зарплата по всем районам одинаковая, и она больше, чем в городе. В районных больницах и медсестры, и врачи, и водители получают больше, чем их коллеги на таких же должностях в Ульяновске. Напомню, что здесь есть федеральные надбавки – 50 тысяч врачам, и 30 тысяч – медсестрам. Если в госпитале ветеранов я с дежурствами на полторы ставки получал 50 - 60 тысяч чистыми, то в районах у докторов доходит до 150 тысяч минус подоходный. За ночные дежурства в районах платят больше всему персоналу — такое возможно в рамках закона. Ну и для новых специалистов программа «Земской врач» – еще миллион за пять лет работы. Так что получается прилично по районным меркам, и проблема с кадрами здесь не больше, чем в городе. В районной больнице даже проще попасть к узкому специалисту. Я как-то в начале года закрывал больничный в Ульяновске, не стал идти «вне очереди», хотя имею как медик право, так зашел в поликлинику в 7.30, а вышел в 14.30. В Инзе же каждый день без вопросов обслуживаются все вызовы, а к 14.00 в поликлинике практически никого нет в очереди. У нас в поликлинике есть все необходимые специалисты, кроме невролога. Работавший врач открыл свой частный кабинет, я его не осуждаю, пациенты ходят туда, вроде все довольны. В Ульяновске многие неврологи поступили так же. Более того, за последний месяц к нам обращались за трудоустройством терапевт, хирург и педиатр. С каждым поговорил, с каждым нашли общий язык. Но тут активизировались инициаторы негативной шумихи вокруг ЦРБ и меня лично. Про потенциального терапевта через вторые руки узнал, что тот взял паузу, педиатр пока не выходит на связь, хирургу просто боюсь звонить – пусть эта волна уляжется. Я их понимаю – если читать соцсети, как обливают грязью, в частности меня, да и всех приезжих врачей — местных не трогают, желание как-то исчезает. Это вообще нездоровая тенденция в районах, когда через соцсети атакуют не «своих» врачей, возглавивших ЦРБ – из соседнего района, из Ульяновска, из соседней области… Мой каждый шаг отслеживают и издевательски интересуются в пабликах: а куда это наш главврач ездил на служебной машине поздно ночью? Работать я ездил, причем ездил вне своих дежурств, вне графика и даже не претендую на оплату этого выезда, хотя юридически имею право, но совесть не позволяет. - Вообще, дежурства – одна из больных тем в Инзе… – Да, эта сложность возникла с первого дня моей работы и яростно обсуждалась в соцсетях. Якобы я заставляю врачей дежурить. Речь о работе после окончания дневной смены, с 16.00 до 8.00 следующего утра. Понимаете, мы не можем бросить людей без помощи, но Трудовой кодекс сегодня не на нашей стороне. Там прописано, что врача можно поставить на дежурство только с его письменного согласия. Но если по всей России врачи скажут: раз с письменного согласия, то мы не будем дежурить — как мы людей будем спасать? Почему в других службах такого нет? Давайте ребята в МЧС скажут: а мы не будем здесь сутки сидеть без письменного согласия. На сегодняшний день у нас всегда присутствует реаниматолог — с этим отделением нет сложности, они понимают: откажутся от дежурств — больницу без реанимации можно закрыть. Нет вопроса с педиатрией — у докторов есть совесть, дежурят на дому и сразу приезжают, потому что дети без помощи — это просто недопустимо, и два врача полностью закрывают месячное дежурство. Возникает вопрос по хирургии, но там надо понимать, что двум из трех специалистов (два хирурга и травматолог) уже по возрасту тяжело так работать. Думаю, в их годы большинство из нынешних молодых врачей вообще не будут дежурить. Именно здесь и произошла катастрофическая ситуация с ДТП, когда хирург, вызванный из дома, подошел к одному из выживших, посмотрел его и… ушел, сославшись на нерабочее время. Я звонил ему, трубку взяли родственники, просил передать, чтобы он вернулся – будем вдвоем оперировать, пострадавший нетранспортабелен... Но тщетно… Если бы он вообще не пришел, вопросов бы не было, а так, 124-я статья УК - неоказание помощи больному. У меня написано заявление в полицию, оно может быть передано в суд. Он же в ответ написал на меня заявление о клевете – я дал интервью, что он не оказал помощь пациенту. Но я считаю, что речь идет именно об уголовной статье. Хорошо, даже если ты не можешь оказать помощь, все равно по каким причинам, ты не имеешь право уйти по этическим соображениям, обязан быть рядом. Но мне не хочется доводить до суда, хочется завершить разбором на уровне моральных норм медработника. К счастью, тот пациент остался жить. Но самый острый вопрос с дежурствами среди терапевтов. У нас их больше всего, если брать поликлинику и стационар вместе, но именно часть из них, в первую очередь, и не согласилась с моим заполнением графика месячных дежурств в приказном порядке. Не согласились и игнорировали документ, не выходя на дежурство. Стали закрывать «окна» другими, но и они, уже совершенно справедливо, начали говорить: «а почему мы должны закрывать все?» И пошли вбросы в интернет – «в больнице творится безобразие, Скворцов заставляет дежурить». И люди, далекие от медицины, не представляющие, как это работает, тему поддерживают. Вот, еще по поводу неоказания помощи. Большая часть наших медиков – молодцы, отличные специалисты и люди, но есть и исключения. Буквально на днях выяснилось, что одного нашего врача-уролога увольняли еще до меня за три нарушения, среди которых и неоказание помощи. Его срочно пригласили посмотреть пациента с урологической патологией в хирургии, но он отказался. Не выполнил и распоряжение главврача. Мотивировал тем, что как уролог поликлиники он не должен оказывать помощь в стационаре. И по букве закона он прав. Его восстановили через суд. Тут опять же, как с дежурством — нет письменного согласия, не будут дежурить, и пусть хоть все развалится. Мораль и этика опять вступают в противоречие с законом. - Важный вопрос — кредиторская задолженность ЦРБ… - Когда я пришел, в мае была кредиторская задолженность 191 миллион. И по итогам июля мы, по словам бухгалтера, впервые за много-много месяцев сократили ее на 4 миллиона. Почему раньше так не получалось? Почему хотя бы по миллиону в месяц нельзя было закрывать? Фантастика какая-то, то постоянно едва ли не рост долгов, то сразу погасили 4 миллиона. Откуда долги? Мы не выполняем объем работ, за который лечебным учреждениям выделяют деньги, и хорошие деньги. Только в этом году мы уже не доработали порядка 10 миллионов.  Показатели низкие — соответственно получаете то, что заработали. Низкие они у нас по хирургии, по круглосуточному стационару… Еще мы проигрываем в судах страховым компаниям, что обидно, большей частью из-за неправильного ведения медицинской документации. В этом случае я и с себя ответственности не снимаю, не перекладываю ее. - Что за история с водителями скорой помощи? - Да нет никакой особой истории. Рабочие будни, опять же раздутые через соцсети до вселенских масштабов. Меня сначала во всеуслышание обвинили в том, что большая часть водителей хочет уйти из-за того, что я детализировал, какой именно «мелкий ремонт» они должны проводить без доплаты, в рабочее время. Но при общении с ними без каких-то третьих сторон, выяснилось, что на самом деле есть конфликт внутри отделения — внутри скорой помощи. Я пока стою между двух огней, стараясь разрулить это конфликт. И к той, и к другой стороне отношусь с большим пониманием и с любовью. Они все профессионалы и молодцы, и я уже знаю, что делать, но ситуацию в пабликах опять поворачивают против меня Вообще, с моим приходом — это мое видение — получается, что я пришел туда совсем чужим. Даже те, кто бы хотел работать и налаживать работу в больнице, они не встанут на мою сторону, потому что будут предателями создавшейся системы. Я так это вижу. - Что, все против вас? - Нет, так говорить нельзя. Считаю, что большая часть — за меня, но никто никогда этого не покажет, потому что будет «съеден» местными троллями. Это сила давления. На днях мне в нашей поликлинике рассказали, что выдали больничный женщине, заработавшей гипертонический криз из-за того, что ее упомянули в соцсетях. В Инзе, где все всех знают, это на самом деле может стать мощнейшим стрессом, вплоть до инсульта или инфаркта. - Какие-то способы бороться с этим есть? - Вижу только один вариант. Стоило мне зайти в прокуратуру с обращением по поводу одного местного телеграмм-канала, особо меня ненавидящего, как он замолчал на две недели. Правда, сейчас вновь лезет во все дела мои и ЦРБ, опять льет грязь. - Какой-то главный вывод для себя за эти три месяца сделали? - Сделал вывод, что меня хотят убрать с дороги. Это не мое выражение, моего друга — все, кто его знают, поймут чье. Убирают меня с дороги — не нужен я им там. - Так, может, махнуть рукой и уйти? - Не уйду. Да, я жил лучше, и богаче, и спокойнее. Но уходить не собираюсь. Если снимет руководство - уйду. Сам – нет.