Как староверы-«каменщики» искали Беловодье в Горном Алтае, спасались от репрессий и чем живут сейчас — рассказывает правнучка переселенцев
Религиозные репрессии XVIII века заставили тысячи староверов переселиться из привычных мест в неизведанные, в том числе — на Алтай. О том, что осталось от их культуры сегодня, как строгие традиции богослужений сочетались в кержаках с бытовой верой в скачущих по посуде чертей, чем помогал местным жителям Николай Рерих и почему бесполезно дарить староверу стиральную машину — рассказала нашему корреспонденту правнучка переселенцев.
В Уймонскую долину на Алтае старообрядцы шли, чтобы скрыться от религиозных гонений или освоить новые земли. Позже эти места начали ассоциироваться у кержаков с Беловодьем — сказочной свободной страной, где нет попов и притеснений, богослужение идет по старым книгам, за царя не молятся и крестятся двумя перстами.
В начале XX века через это место пролег маршрут Центральноазиатской экспедиции Николая Рериха — в ее рамках он изучал легенды и религиозные традиции. После ее окончания Рерих планировал вернуться в село Верх-Уймон и построить Центр знания и культуры.
Чем Рериха так привлекли эти места, как на протяжении истории менялся быт жителей Уймоны и где все-таки находится Беловодье — рассказала Анастасия Атаманова, правнучка первых переселенцев, Бочкаревых и Атамановых.
Анастасии двадцать семь лет, она староверка в шестом поколении. Она родилась и выросла в селе Мульта, но в последние годы живет в Барнауле и работает в банке, наведываясь к семье по выходным и в отпуск. Анастасия своими силами строит небольшую турбазу в родном селе. Местные традиции постепенно уходят в прошлое — чтобы их сохранить, наша героиня собирается издать книгу: около десяти лет она собирает рассказы предков о быте и обычаях и изучает историю старообрядчества на Алтае.
Как староверы нашли Беловодье на Алтае
У нашей семьи есть легенда, известная от моей прабабушки.
В конце XVIII века наши предки, староверы Клепиковы, переплыли через матушку-реку Катунь в поисках Беловодья. Дошли до Уймонской долины и восхитились ее красотой: вокруг горы и березовые рощи с молодыми деревьями, а вдали сияли снежные вершины. Вверх по склону жили в землянках оседлые племена алтайцев.
Выглядели местные жители так: мужчины невысокого роста, волосы рыжие, лица продолговатые, глаза зеленые. А женщины выше мужчин — около двух метров. Мой папа, когда рассказывал эту легенду, всегда добавлял: «Хорошие такие, упитанные». У алтайцев были большие табуны лошадей — сами золотые и в золотых, переливающихся на солнце сбруях.
Староверы, поселившись здесь, захотели познакомиться с хозяевами этих прекрасных земель. Поднялись к ним по склонам — а их уже нет.
Алтайцы вынесли из землянок всё, что у них было, вывели скот и подрубили палки, на которых держались постройки — в общем, похоронили свое селение. Потому что ходила у них легенда, что когда придет белый человек и вырастет белое дерево, будет всё по-новому на этой земле.
По мотивам похожей легенды художник Николай Рерих написал картину «Чудь подземная» — о народе, который ушел под землю, не желая терять своей свободы.
Когда эту легенду рассказали бабушке, они с сестрой, маленькие девочки, ходили к месту, где раньше жили алтайцы, и копали землю, сдирая пальцы до крови. Говорили: «Вот найдем что-то золотое, и наконец покушаем». Но ничего не находили.
Всё, что я сегодня знаю об этой линии родственников — только легенда, которую я только что изложила. Они мало рассказывали о прошлом и неизвестно, откуда именно они пришли на Алтай. Староверов, которые обосновались здесь, называли «каменщиками» — из-за того, что они селились в горах. В основном это были выходцы из Нижегородской губернии. Первые староверы появились в Уймонской долине еще в середине XVIII века: бежали от введенной в 1720-х двойной подушной подати для кержаков и от принудительных горных работ на заводах.
Знаю, что Клепиковы были одними из основателей села Гагарки, построили большой дом, разводили маралов. Возвели школу, где учили грамоте жителей окрестных деревень. Но всё, что они нажили, в годы Гражданской войны было разрушено. В прошлом году мы с папой ездили в Гагарку — от дома не осталось даже основания. А вот семья чудом спаслась. Узнав, что скоро в деревню придут большевики, они оставили всё хозяйство и большой дом, ушли в горы, где у них была маленькая избушка три на четыре метра. Их не нашли и не сослали в Нарым — так называлось поселение в Томской области, куда неугодных власти отправляли на каторгу в 1930-е.
Совсем иначе сложилась судьба Атамановых — моих предков по другой ветви.
Они двадцать пять лет шли на Алтай из Архангельской губернии. Их очень много было — двоюродных, троюродных родственников; по дороге они строили дома в разных городах. Некоторые там и оставались — кто-то, например, осел в Нижнем Новгороде.
Все остальные дошли до Уймонской долины со стороны хребта Терехты. Эта земля им очень понравилась, там уже стояли дома Бочкаревых — и отец Вахрамея Атаманова Семен построил большой двухэтажный дом. Это было примерно в середине XIX века.
В 1926 году у Атамановых останавливался Николай Рерих во время своей Центральноазиатской экспедиции. Глава семьи Вахрамей Атаманов водил путешественника по горным хребтам. Вахрамей не только хорошо знал окрестные места, но и в целом был очень образованным: разбирался в травах, выписывал по почте медицинские книги, лечил людей и животных, даже проводил операции. Поэтому вместе с Рерихом они собирали лекарственные растения, изучали минералы и древности Алтая. И благодаря гостю у семьи есть фотографии тех времен.
В Центральной Азии Рерих собирал легенды. Уймонцы верили, что именно на их землях находится легендарная страна Беловодье — страна свободы из русских народных преданий.
Беловодье — в горах. Найти это великое место может только тот человек, который чист перед Богом, перед людьми, перед собой. Горы в Беловодье с разных сторон предстают то в виде Богородицы, то в виде Иисуса Христа — они покрыты туманом и открываются только тому, кто достоин этого.
Рассказывали старики: «Страну Беловодья Вахрамей Атаманов нашел! Это начало Катуни на белках, цвет молока, берешь воду в ладони, а вода белая-белая! А воздух там особенный».
Говорят, Рериху очень понравились жизнь и быт жителей Верх-Уймона. Только буквально через пару лет после его экспедиции хозяйство постепенно стало разрушаться. У Атамановых не было наемных работников, но нажитого своими силами хватило, чтобы семья попала под раскулачивание.
В 1930 году, когда большевики первый раз пришли раскулачивать Атамановых, семья не стала никуда убегать и прятаться. Подумали, что раз всё заработано собственным трудом, эта политика пройдет мимо них. Оказалось, что они сильно ошибались, и у семьи забрали всё огромное хозяйство, учет которого даже не вели: маральник, кузницу, пилораму, пасеку. Оставили только дом, потому что начальника ГПУ в Улале (раньше так назывался Горно-Алтайск) Вахрамей однажды вылечил, когда тот был при смерти.
Однако через год за ними вернулись снова. Сын Вахрамея Василий был главой староверческого сопротивления, сражавшегося со специально направленным против них подразделением красноармейцев. Шли жестокие бои, повстанцы ушли в Китай. Вахрамея и семью его сына сослали в Нарым, где он вскоре погиб.
Староверов никогда особо не любили, но Екатерина II относилась к ним благосклонно. Есть семейная легенда, будто императрица даровала Атамановым золото. Прабабушка Фетинья рассказывала, что сама видела золотую скобу на двери в доме Вахрамея. Но когда семью пришли раскулачивать, эта ручка пропала.
Большевики изымали и уничтожали священные книги — псалтыри с молитвами. У нас сохранились псалтыри и старославянская азбука, потому что успели закопать в землю перед приходом проверки.
В соседнем селе Мульта есть гора Филаретка, названная в честь старца Филарета. Он ушел в горы, где прятался от нарымских народных комиссаров и молился там по старым книгам. Многие жители, зная, что к ним придут с проверкой, отдавали ему книги на хранение. Он сумел скрыться. По легенде, Филарет перебирался по веткам деревьев, чтобы его не смогли найти по следам. Потом он построил себе келью и там молился. Питался ягодами и грибами, иногда местные жители его тайно подкармливали.
В 1990-е мой дедушка попытался вернуть то, что принадлежало Атамановым. Сначала искал в архивах документы с описью имущества. А когда нашел, понял, что там была указана лишь малая часть. Всё остальное куда-то пропало.
Как жили раньше — и как живут сейчас
Когда в 1996 году Сибирское рериховское общество восстанавливало дом Атамановых, чтобы сделать там музей, они были очень удивлены, как грамотно он построен, как хорошо люди из далекой алтайской деревни знали технологии строительства. Это был двухэтажный «дом-связь». Такие дома возводили еще в XI веке, и состояли они из теплой избы, холодной клети и связывающих их сеней. Со временем во все комнаты стали ставить печи, но название этих домов осталось.
Бабушка рассказывала, что раньше всё строили по календарю: деревья можно было рубить в определенные дни, при этом обращали внимание на то, в какую сторону смотрят ветки. Планировку продумывали так, чтобы вошедший в дом человек видел икону, а мебель долгое время была только самодельная.
Сейчас в Мемориальном доме-музее Н.К. Рериха можно увидеть портрет художницы Агашевны — она была сестрой Вахрамея и расписывала дома местных жителей. Все краски она собирала и делала сама: уходила в горы, искала травы определенных цветов. Говорят, была настолько талантливая, что однажды ей заплатили за работу конем. Ее звали Елена, но староверы по традиции называли друг друга по отчеству.
Все родственники с папиной стороны знают старославянский, а дедушка Кирилл даже стихи сам сочинял.
Язык у староверов и сегодня немного отличается от стандартного варианта. Например, не принято говорить «спасибо», вместо этого мы говорим «спаси Христос». А бабушек чаще называют «мама старая».
Мы с моей бабушкой Людмилой Матвеевной Бочкаревой решили написать книгу — для нее мы собрали все традиции, легенды и истории уймонских староверов. Раньше к бабушке толпами ходили туристы и студенты — и она с удовольствием всё рассказывала. Но последние два года она не принимает гостей.
Чтобы стало понятно, насколько были сильны традиции кержаков даже в советское время, приведу такой пример. Кто-то из города подарил моим бабушке и дедушке на свадьбу стиральную машинку — такую, куда закидываешь вещи, и она просто их кипятит. Бабушка спрятала ее, чтобы соседи не увидели — так машинка простояла лет пятнадцать. Просто боялась, что соседи ее засмеют, и стирала на руках. Ведь жить надо было так, как наставляли старики. А стирали староверы исключительно в проточной воде, стоячая считалась для этого непригодной. Даже я помню, как в детстве отец возил нас к реке: постирали всё дома, сложили в телегу, едем полоскать. Даже зимой, в мороз.
Есть такой стереотип, что у кержаков воды не допросишься. Даже если кто-то с таким сталкивался, дело вовсе не в том, что мы скупые. Наоборот: мы очень гостеприимные. Помню, бабушка рассказывала, что когда Атамановых еще не раскулачили, они, бывало, пекли пироги, и дед Вахрамей с важным видом садился в телегу и развозил угощения соседям. А корни этих заблуждений в том, что староверы очень много внимания уделяли чистоте и гигиене. С детства учили, что у каждого должна быть своя кружка и ложка, которыми не следует ни с кем делиться.
Людей делили на добрых и мирских, и для всех была разная посуда. Если мирской человек воспользуется доброй посудой, ее начищали песком, чтобы она обратно стала доброй.
А если на столе оставалась посуда, ее обязательно нужно было накрыть полотенцем: считалось, что ночью нечистая сила хозяйничает. На кружку клали хотя бы палочку или ложку.
По-особому трепетно относились к хлебу: старики говорили, что он олицетворяет тело Христа, и даже резать хлеб не разрешали. Когда я только переехала в город и увидела, что кто-то протыкает хлеб вилкой во время трапезы, мне это было очень странно видеть — у нас это было не принято.
Также староверам нельзя, например, употреблять мясо животных, у которых копыта, как у лошадей — потому что у нечистой силы такие же копыта. Чай, кофе и курение считаются грехом. Уймонские староверы пили только травы, собирали их в определенных местах и в определенные дни.
Возможно, поэтому мои предки в основном были долгожителями: правильно питались, соблюдали пост, молост.
Даже в преклонном возрасте они оставались бодрыми и сильными: когда родился мой отец, моя 91-летняя прабабушка прошла пешком 35 км, просто чтобы увидеть внука.
Староверов очень часто представляют в традиционной одежде. Но на самом деле ее носили не всегда и не везде. Например, бабушка, которой сейчас семьдесят два года, рассказывала, что в школу ходила в обычной одежде. Наверное, последними, кто одевался «по-старому», были те, кого увезли в Нарым — заготовке ткани их обучали с детства. Осенью собирали лен, вымачивали в бочках, добавляли щелочь, полученную из золы. Затем сушили, клали на трепачи и взбивали ткань. После работ собирались в овинах и сараях, жгли лучины и пряли — вечерню справляли. Кто что принесет, то и трапезничали. Кто-то прял, кто-то шил, пели песни старинные — духовные стихи, которые написаны в наших книгах.
Староверы обязательно носили два пояса. Один нательный, другой поверх одежды. У меня тоже был нательный пояс, пока я не начала ходить в школу. А вот моя бабушка носила такой всю жизнь — как оберег от всего темного.
На этом снимке все в традиционной одежде, но надели ее лишь, чтобы сфотографироваться. Кстати, моя прабабушка Фетинья здесь специально закрыла глаза: считалось, что фотографии делать грешно, потому что кто-то может наколдовать на тебя.
Конечно, родители рассказывают нам об обычаях, но в нашей жизни много разных современных благ. А вот мамины двоюродные братья, которые сейчас живут в тайге в Иркутской области, намного сильнее сохранили бытовые традиции.
Прадедушка Афанасий увез их туда — а сам уехал назад, и они живут там как в старые времена. У них нет паспортов, и приезжали они к нам первый и последний раз, когда в Усть-Коксе, районном центре, отменяли пограничную зону. Мои ровесницы были в платьях, которые сшили сами, а парни тоже выглядели очень интересно, не брили бороды.
Они ловят и продают рыбу, продают молоко, живут своим хозяйством. Когда к ним ездила мама, ей очень понравилось, как воспитывают детей: дети строже соблюдают все традиции, обучены грамоте и старославянскому. У них хорошие дома, очень грамотно построенные, и большие семьи по семь-восемь человек. Может, они лишены того, что можем себе позволить мы — например, путешествий. Но зато они живут так, как завещали старики-староверы — придерживаются уставов, как в книгах.
У нас в соборе всё постепенно становится платным, как у православных, и приживается всё больше светских традиций. Бóльшая часть жителей Уймона и Мульты сегодня собирают травы и ягоды на продажу и работают, где есть работа.
Я же собираю и записываю традиции — я хочу издать книгу, историю старообрядчества Уймонской долины. С самого детства мама и папа говорили мне, что мы староверы, кержаки, часто рассказывали про Атамановых. Приводили пример, как они трудились всей большой семьей и были по тем временам очень образованными людьми.
Поначалу казалось, что всё это не больше чем поучительная сказка. Но со временем я осознала, что это самая настоящая жизнь, и стала собирать рассказы пожилых людей. Эти рассказы особо ценны, потому что историю предков забывать нельзя, чтобы продолжать хорошие начинания и не повторять ошибок.