Портрет коррупционера. Алтайский следователь - о взятках, детях и присяжных
Все ведомства окончательно «свели» итоги прошлого года. По этому поводу корреспондент АиФ-Алтай встретилась с руководителем Следственного управления СК по Алтайскому краю, генерал-майором юстиции Андреем Хвостовым. И это первое его развернутое интервью нашему изданию со времени его назначения на должность.
Светлана Лырчикова, АиФ-Алтай: Андрей Михайлович, по данным регионального ГУ МВД, в 2019 г. уровень преступности у нас снизился: зарегистрировано 37 058 преступлений против 38 413 годом ранее. А именно по подследственности вашего ведомства о чём говорит статистика?
Андрей Хвостов: Да, на самом деле это так. Если в 2018 году в управлении было возбуждено 2487 уголовных дел, то в прошлом – 2320. Несколько возросло число зарегистрированных убийств (со 148 по 171), в т.ч. за счёт покушений. В то же время значительно сократилось количество преступлений против половой неприкосновенности, в т.ч. через интернет. Отмечу, что за год было возбуждено 359 дел о преступлениях, совершённых в отношении несовершеннолетних, и здесь тоже есть снижение (в 2018 г. – 484 дел). Кроме того, в ходе расследования следователями устанавливаются дополнительные эпизоды по многим делам. В целом в 2019 г. управлением было расследовано 2956 преступлений, 40% которых относится к категории тяжких и особо тяжких.
Самое старое дело
– И сколько из них непосредственно окончено с передачей в суд, и что можете сказать о сроках расследования?
– Окончено производством 2317 уголовных дел, в суд с утверждённым прокуратурой обвинительными заключениями направлено 1939. А расследование преступлений в разумные сроки уголовного судопроизводства – это один из приоритетов в работе СК. В нашем управлении количество дел, расследуемых свыше двух месяцев, тоже несколько сократилось; по сути, более двух третей их «укладываются» в обозначенный срок.
– А стремление соответствовать этому на качестве расследования не сказывается?
– Прокурорами края меньше (почти на 30%) нам возвращено дел для дополнительного
расследования, что говорит об улучшении качества следствия. Также могу отметить, что на стадии предварительного следствия у нас реабилитировано девять человек (четверо по возбужденным нами и пятеро по делам, переданным из других ведомств). То, что следователи досконально разобрались в обстоятельствах дел, и людям в итоге не были предъявлены необоснованные обвинения, это тоже показатель качества следственной работы.
– Интересно, а оправдательных приговоров по делам вашей подследственности в судах сколько было, если были вообще?
– В 2019 г. судами оправданы восемь человек, а в 2018 г. – семь. Рост оправдательных приговоров связываю с тем, что довольно активно начали работать суды присяжных в районах, а раньше такой был только в краевом суде.
– Известно, что Следком на системной основе работает по раскрытию давних преступлений и небезуспешно. А много в крае таких осталось, ну, хотя бы – это сотни или тысячи?
– В 2019 г. следственным управлением расследовано 113 преступлений прошлых лет, в том числе 12 убийств, 16 изнасилований и насильственных действий сексуального характера. В частности, установлен гражданин, который в 2001 – 2007 гг. в Центральном районе Барнаула нападал на женщин
с целью изнасилования. Ему доказаны восемь эпизодов преступной деятельности, в результате чего насильник приговорён к 12 годам лишения свободы. В настоящее время в архиве ведомства нераскрытыми остаются 1313 убийств, 667 преступлений по ч. 4 ст.111 УК РФ и 272 изнасилования. Самое старое из этих дел возбуждено в 1952 году по факту убийства мужчины в Рубцовске. Но основной массив архива – дела «лихих 90-х».
Кто он, алтайский коррупционер?
– Все мы с высоких трибун слышим призывы «усилить и углубить» борьбу с коррупцией. Что на практике это означает для вашего ведомства?
– Прежде всего - эффективное расследование коррупционных преступлений, возмещение причинённого ущерба. К примеру, возбуждено уголовное дело по факту взятки должностным лицом. В принципе, можно «изучить» конкретный факт, и на том поставить точку, а можно – и нужно повнимательней присмотреться к деятельности этого лица, его связям – и там вполне может оказаться ещё ряд противоправных деяний. В 2019 г. подразделениями нашего управления возбуждено195 уголовных дел коррупционной направленности (в 2018 – 188): получение и дача взяток, мошеннические действия, превышение должностных полномочий, присвоение и растрата. В суд направлено 140 , в числе их фигурантов - 51 «официальное лицо» различных госорганов и органов местного самоуправления. Сумма ущерба от коррупционных дел за год составила около 9 млн рублей. Для его возмещения судами по ходатайству следствия на имущество обвиняемых и их близких родственников наложен арест на общую сумму более 334 миллионов. При расследовании любого преступления следователи должны выявить причины и условия, способствующие его совершению, и внести в соответствующее ведомство, организацию представление об их устранении. Это важная профилактическая работа, которую мы ведём в том числе в рамках межведомственного взаимодействия.
– Вы упомянули фигурантов из числа должностных лиц. А вы можете «набросать» обобщённый портрет алтайского коррупционера?
– Как правило, это мужчина старше 40 лет, состоящий в браке, имеющий детей, не склонный к нарушению общественного порядка и вообще характеризующийся положительно.
Как защитить детей?
– Хочу вернуться к профилактике, но уже в применении к преступлениям в отношении
несовершеннолетних. Особенно остро общество реагирует, когда узнаёт о фактах жестокого обращения с детьми, насилия и т.п., со стороны взрослых, и в, скажем так, организованных коллективах. А в прошлом году, увы, в крае «всплыл» целый ряд таких случаев. Неужели нельзя добиться того, чтобы защитить детей в замещающих семьях, образовательных учреждениях?
– На мой взгляд, должна быть персональная ответственность должностных лиц, и мы не устаём об этом говорить на различных координационных советах и совещаниях. Вот, к примеру, директор увидел, что один подросток над другим жёстко «шутит» или они дерутся, он их разводит по сторонам, проводит воспитательную беседу, и, может быть, вызывает родителей. Единичный это факт был или за увиденной вспышкой агрессии кроется что-то большее – нужно компетентно разбираться. Увы, но, как правило, полиция о таких происшествиях даже не информируется. Ведь это определённо повлечёт как минимум проверку, вызовет вопросы к педагогам и директору, затронет репутацию учреждения. По-моему, отсутствие обращений администраций образовательных учреждений в те же комиссии по делам несовершеннолетних совсем не говорит о качестве профилактической и воспитательной работы. В органах опеки и попечительства, в зоне внимания которых находятся замещающие семьи, тоже есть свои нюансы.
Следователям известны факты, когда работников опеки просто не пускали в жильё проблемных приёмных или опекунских семей: «Вы имеете право проверять нас раз в месяц, в этом вы уже были, так что проходите мимо»... К слову, о нашей профилактической работе и возможных «превентивных мерах». Следственное управление в этом вопросе взаимодействует с другими органами и учреждениями в сфере образования, здравоохранения, соцзащиты, на постоянной основе наши сотрудники принимают участие в заседаниях краевой комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав.
– Скажите, насколько у жителей края востребованы личные приёмы, проводимые вами и вашими заместителями?
– Весьма востребованы – как непосредственно в аппарате, так и выездные приёмы. Но из 300 с лишним человек, пришедших в прошлом году, примерно четверть обратилась с вопросами, не входящими в компетенцию СУ СКР. Насколько я понимаю, эти люди просто уже отчаялись ходить «по инстанциям», но мы им можем дать только разъяснения правового характера и направить обращения по компетенции в другие государственные органы. В этом контексте хочу сказать и про обращения, поступающие в управление по дистанционным каналам связи – интернет-приёмную, телефон доверия (3852) 29-80-94, в сообщество ведомства «ВКонтакте» и т.д. Для проведения процессуальной проверки в предусмотренном законом порядке мало сообщить о неких подозрениях или предположениях в адрес кого-то. Личных догадок – при отсутствии признаков конкретного состава преступления –для начала процесса, влекущего определённые правовые последствия, в т.ч. возбуждение уголовного дела, недостаточно.
– Андрей Михайлович, вы были назначены на должность руководителя регионального СУ СКР в августе 2018 года. А вот было такое, что вы осмотрелись, ознакомились с положением дел, сделали для себя вывод, что в одном и другом в алтайском управлении крепкие позиции, но вот где-то есть и «слабое звено», и начали его в этом году энергично укреплять?
- Не было такого, никаких «открытий» на новом месте не было. Трудовой коллектив в управлении всегда был сильный. Да, произошли некоторые изменения, но это нормальный рабочий процесс. Управление работало, работает, и впредь будет работать в привычном ритме, стремясь к улучшению профессиональных результатов.