Николай Расторгуев: Если в группе кто-то заметит, что ты «зазвездил», сразу выбьют дурь
«Любэ» исполнилось 30 лет - с самой первой песни страна полюбила этот коллектив. С годами группа трансформировалась из «ребят с нашего двора» в мужчин, которые говорят о любви к Родине без пошлости и сюсюканья. Практически за каждым застольем, когда душе хочется развернуться, звучит «Конь», которого уже считают народной песней, а не «любешной». Николая Расторгуева немного раздражает слово «брутальный», но именно ему удалось стать символом мужественности на нашей эстраде. Сегодня ему 62 года. Юбилей группы и свой день рождения артист отпразднует на сцене «Крокус Сити Холла», где 22 и 23 февраля пройдут юбилейные концерты.
«АРТИСТЫ В ГРУППЕ РИСКА»
- Николай, вы помните свои ощущения, когда группа «Любэ» только родилась 30 лет назад? Знали, что это начало нового, крутого периода в вашей жизни?
- Никто думал, что мы бога за бороду взяли. Всегда было ощущение чего-то временного и быстро заканчивающегося. Да и группа появилась не сразу. Я долго старался правильно собрать состав музыкантов. Мы же сразу должны были ехать на гастроли, а тогда повально все работали под фонограмму. Мне это было отвратительно, потому что с самого начала работы пел только живьем. И по пять концертов в день. А на БАМе было - 11. На БАМе я первый раз был в составе группы «Шестеро молодых». И работал, кстати, на одной сцене с Дином Ридом. Потом даже документальный фильм появился «Дин Рид на БАМе» - он там на крыше вагона поет. С «Любэ» уже не успели, получается, кончилась стройка. Так вот, о «Любэ». Только в году 1994-м образовался коллектив из профессиональных музыкантов. Мне недоставало гитариста. Вот Серега Перегуда и появился только в 1994 году.
Конечно, есть некая доля эгоизма в этом отборе. Но я хотел, чтобы у меня звучало все хорошо. Еще очень серьезный момент - коллектив должен сложиться, чтобы был нормальный психологический климат. У нас был прецедент, когда погиб Саша Николаев, бас-гитарист. И мы искали ему замену. Пришел парень изумительный, играл на бас-гитаре, с консерваторским образованием. Но подонок редкий.
- Пил, бил?
- Нет, просто сволочь. И после пары концертов я его убрал. Ему на смену пришел Паша Усанов.
- Я тут разговаривала с Джином Симмонсом из Kiss. Он выгнал всех, кто употреблял алкоголь или наркотики. Вы как-то пытались гайки закручивать?
- Да. Это гастрольная дисциплина. На маршрутах я давно ввел «сухой закон». В 80-е годы и первую половину 90-х, в нашем окружении (вокально-инструментальный жанр - Авт.) - все бухали, ну, просто все.
- А что еще было делать?
- Доступное удовольствие - это только бухло было в то время, давайте честно. В советские времена ближайший ночной бар - в Хельсинки. И были ночные рестораны - «Русь» и «Салтыковка» в районе Балашихи.
- Я почему-то думала, что раньше пили в «Интуристе».
- Это валютная история. Туда было не пройти. Я там был раза три-четыре. Пахнет сигаретами правильными. И ты со своими «Столичными» в кармане или «Явой». Ужасно... Так вот, что касается выпивки, то музыканты в некой степени, не все, конечно, но многие находятся в группе риска.
- Почему?
- Ну, тянет бухать. Поэтому единственный способ борьбы - это жесткая рука и санкции. Знаете, как у Джеймса Брауна было? Когда его музыканты играли плохо, он прямо на сцене им показывал, что они получат меньше на 20, 30 долларов. Здесь точно такая же политика. Есть только один способ - это кнут и пряник. Других не существует.
- Не каждого послушаются.
- Если люди хотят работать и работа хорошая... Мы же востребованные. Как только появились, и до сих пор сколько лет...
- Я видела на одном из Новогодних огоньков, как вы в метро поете. А когда наступил момент, когда вы поняли, что уже нельзя в подземку как пассажиру?
- Я всю юность ездил общественным транспортом. Автомобиль не на что было купить тогда. Но все равно музыканту, как ни крути, хочется какого-то элементарного покоя. Когда уже стал немного зарабатывать, пересел на такси. И достаточно быстро купил убитую «шестерку», вот совсем убитую. Когда ездили в Германию, купил там подержанный автомобиль. Тогда все активно вывозили хлам из Германии сюда, в Россию. А потом купил нормальную машину.
Вообще люди думают, что артист - это такая профессия, когда ты только сидишь, стрижешь бабки и радуешься жизни. Но у многих из нас настоящая жизнь проходит мимо. Наша состоит из переездов, вокзалов и зачастую не очень уютных в зимнее время года. Ночью почему-то обычно происходят всякие пересадки, ожидания. Все эти аэропорты, перелеты, отели... Люди обычные живут нормальной жизнью, а мы - ненормальной, ненормированной. То есть у нас и день - не день, и ночь - не ночь. Все с ног на голову.
«БЫЛО НАПЛЕВАТЬ НА ВНЕШНОСТЬ»
- В ранние годы у «Любэ» выходило много интересных песен - не только «Атас» там или «Не губите мужики», но « Дуся-агрегат». Так странно, сейчас такое сложно представить, что кому-то в голову придет.
- Во многих спортивных залах, их тогда называли «качалками», крутили эту песню, заматывали до дыр.
- Но вы тогда не грешили походами в зал, в отличие от вашего коллеги Александра Вайнберга, самого «раскаченного» музыканта «Любэ». А, сейчас, знаю, ходите.
- Саша Вайнберг, кстати, сейчас член Совета Федерации. Честно говоря, мне было лень ходить в зал. Я смотрел на него - здорово выглядит. Мне хотелось так же, но вряд ли у меня получилось бы. Сейчас смотрю на эти фотографии, думаю: «Твою мать! Как же я за собой тогда не следил». Ну, идиот! Просто молодой дурак. А нужно было, конечно. А мне было почему-то наплевать.
«С ПУТИНЫМ НАЩУПАЛ НЕРВ И БЕСЕДА ПОЛИЛАСЬ»
- Помните, как вы с Путиным встретились, ездили к нему в гости? Вы тогда, я читала, немного стеснялись.
- Здесь было нечто другое - я никак не мог найти, нащупать вот этот нерв, чтобы чувствовать себя расслабленно. Потом нащупал и беседа полилась. К тому же, мы не бухали. Он предложил, честно: «Хотите, ребята - не вопрос». Я говорю: «У нас суровыми нитками у всех зашито».
- А у вас такого никогда не бывает, что вы вот прям по-детски удивляетесь и думаете: «Неужели это все со мной произошло?»
- Я стараюсь об этом не думать. Бессмысленно. Да и когда пришла известность, я был уже взрослым. С устоявшейся психикой и опытом работы. Потом у нас в те годы очень жестко боролись со звездизмом. Если, не дай бог, у тебя кто-то из товарищей это заметит, то выбьют сразу дурь.
- Во времена, когда вы начинали, многие пытались обобрать артистов...
- Была одна попытка наезда, которая сразу была пресечена. Люди хотели «поучаствовать». Многие кстати сейчас врут, рассказывая какие-то криминальные байки. Это модно, типа «я в школе был хулиганом и двоечником, и смотрите, какой я сейчас!». Я не был хулиганом, не был двоечником - твердым троечником. Ну, по крайней мере, после пятого класса. Дрались, конечно. Но приводов в милицию не было. Я могу сейчас разочаровать очень многих этим откровением.
«РАНЬШЕ НА УКРАИНЕ ГОРДИЛИСЬ ТЕМ, ЧТО ДРУГ ПОЕТ В ЛЮБЭ»
- Какие у вас сейчас отношения с Украиной?
- Каждый год мы работали, было пару заездов на Украину точно. В Киеве - всегда в самом большом зале «Украина». И жалко, конечно, что теперь они лишены многого. В «Миротворец» меня внесли, в первых рядах. Я же был на сцене во время оглашения итогов референдума в Симферополе.
- По поводу того, чей Крым?
- Да. Не заметить было невозможно - сразу в списки внесли. У меня на Украине живет товарищ, мы работали вместе в ВИА «Лейся, песня». И когда была дружба народов, он и его товарищи-музыканты гордились, что у них друг - солист «Любэ». Теперь его недолюбливают, потому что у него друг солист «Любэ». Как сказал наш руководитель, была большая катастрофа политическая - развал Советского Союза. Все занимались своими делами, а на Украине выходили учебники, еще при первом президенте, уже с искажением истории. И на этом воспитано целое поколение. Вот и результат.
- Мы в ближайшее время сможем обратно сойтись?
- Думаю, вряд ли. Может быть, в отдаленной перспективе.
ВОПРОС РЕБРОМ
- Не думали о выходе на музыкальную пенсию?
- Нет. Я вам скажу, что наша профессия пенсии не подразумевает.
ИСТОЧНИК KP.RU
