Артиллерия двенадцатого года

Оружие 1812 года. Артиллерия российской императорской армии в годы, предшествовавшие «грозе двенадцатого года», сумела показать себя с наилучшей стороны. Благодаря ее действиям были выиграны многие сражения, той же Семилетней войны, ее активно использовал Суворов, да и в войнах с Наполеоном она проявила себя как вполне современный род войск. Причем очередное ее преобразование совершилось еще в 1802 году, когда благодаря министру Аракчееву была выработана система вооружения, получившая его имя, или «системы 1805 года». По этой системе 12-фунтовая пушка должна была иметь калибр 120 мм, ствол — вес 800 кг, лафета — 640 кг; калибр 6-фунтовой пушки составлял 95 мм, вес ствола — 350 кг, лафета — 395 кг. Калибр 1/2-пудового единорога должен был равняться 152 мм при весе ствола 490 кг и лафета 670 кг, а калибр 1/4-пудового единорога — 120 мм при массе ствола 335 кг и лафета 395 кг. В том же 1802 году в артиллерии ввели прицел, правда, съемный, со шкалой дальности, имевшей деления от 5 до 30 линий (с расстоянием между делениями 2,54 мм). Прицеливались с его помощью через отверстие в прямоугольной пластине, которую в зависимости от расстояния цели ставили на одно из делений. Меняя угол возвышения ствола, наводчик (4-й номер орудийного расчета) совмещал отверстие на планке, мушку и цель на линии прицеливания, и, наведя орудие, давал команду на выстрел, а пластинка прицела перед выстрелом опускалась.



Аракчеев по часам следил, чтобы от установки орудия на позиции, расчехления ствола и до самого выстрела проходило не более 30 секунд. То есть не уставший орудийный расчет демонстрировал в те годы очень высокую скорострельность!

Орудия, несмотря на всю их кажущуюся простоту, берегли. В походном положении, например, чтобы в стволы не попадала грязь, их закрывали специальными деревянными пробками. Запальные отверстия тоже закрывали. Для этого использовали свинцовые накладки с кожаными ремнями.






Важное значение в артиллерии российской императорской армии имели «единороги» — орудия с зарядной конической камерой, свое название получившие от единорога, изображенного на гербе их создателя, генерал-фельдцейхмейстера Шувалова. Герб украшал его казенную часть, и, хотя с 1805 года украшать стволы перестали, название это за орудием этого типа сохранилось. Единороги были хороши тем, что объединяли свойства пушек и гаубиц и могли вести огонь как ядрами, так и гранатами и картечью. Позволяла это меньшая по сравнению с обычными пушками длина канала ствола и зарядная камора конической формы. Ствол получился меньшей массы, а это позволило и уменьшить массу лафета, и достичь большей маневренности на поле боя. Правда, у российских орудий оси были деревянные (железные появились в 1845 году), из-за чего они часто ломались и их нужно было постоянно смазывать. Поэтому на каждое орудие давалось ведро со смазкой и еще второе ведро для воды (с уксусом) — смачивать банник перед прочисткой ствола после выстрела, так как там могли остаться горящие кусочки картуза, которые могли вызвать воспламенение следующего заряда. Горизонтальную наводку осуществляли правилами (правым и левым) — рычагами, вставлявшимися в специальные гнезда на задней подушке лафета. Вертикальную наводку производили рукояткой клина. Прицел перед выстрелом снимался, что было не слишком-то удобно.



1/2-пудовый единорог стрелял на 2300 м, 1 /4-пудовый на 1500 м, при этом прицельная дальность (то есть наиболее эффективного огня) у 1/2-пудового единорога составляла 900-1000 м. Картечь в 1/4-пудовых единорогах применялась как дальняя (пули из чугуна диаметром 30 и 49,5 мм) — 400-500 м дистанция огня и ближняя (пули также из чугуна, но диаметром 21 и 26 мм), для стрельбы на дистанциях от 50 до 400 м.

Французская артиллерия также состояла из 6- и 12-фунтовых пушек, но специально для похода в Россию для него были отлиты более легкие и маневренные орудия калибром 3 фунта (70 мм) и 4-фунта (80 мм), а также 6-дюймовые короткие гаубицы (калибр 152 мм). Полевая артиллерия Великой армии делилась на 8 полков, состоявших из 12 рот (батарей) в каждом. Рота (батарея), в свою очередь, состояла из шести пушек (6- или 12-фунтовых) и двух гаубиц. Скорострельность французской артиллерии составляла примерно один выстрел в минуту ядрами и гранатами, а картечью — два. Средняя дальность стрельбы ядрами равнялась 400-1000 метрам для пушек и 400-1600 метрам для гаубиц. Картечью стреляли на 400-800 метров. Причем заряды в стволы французских орудий входили с меньшим зазором, чем у русских. И так как прорыв газов из-за этого был меньше, то и дальнобойность у французских орудий была выше. Но, с другой стороны, русские орудия были скорострельнее, так как заряжались быстрее.



В эпохальной битве при Бородине у Наполеона имелось 587 пушек, а у Кутузова — 640. Артиллерия у него была более подвижной, так как состояла из 3- и 4-фунтовых орудий. У русских были 95- и 120-мм орудия – менее маневренные, но зато более дальнобойные. Правда, при Бородине Наполеон имел также еще и 80 тяжелых и дальнобойных орудий, с помощью их он рассчитывал сокрушать боевые порядки российской армии. В тактическом отношении он оказался на голову выше Кутузова, поскольку отказался от рассредоточения своих пушек перед фронтом своих войск, а свел их в несколько батарей на направлениях главного удара. Причем батареи у него были очень большими: в 50 и даже в 100 орудий! В такой батарее, когда последняя пушка стреляла, первая была уже заряжена, таким образом, огонь по цели велся непрерывно. Но, кроме таких батарей, накануне нашествия на Россию Наполеон еще и приказал каждому пехотному полку дать по два 3-фунтовых трофейных австрийских орудия для непосредственной артиллерийской поддержки. Обслуживать эти пушки должны были лучшие солдаты полка, и это считалось большой честью, равной награждению медалью, к тому же поднимало боевой дух солдат!



Не так поступил Кутузов. Зная о тактических приемах Наполеона, он тем не менее рассредоточил имевшиеся у него пушки по фронту: южнее деревни Маслово на трех флешах поставлено 28 пушек; между Масловскими флешами и деревней Бородино на пяти укреплениях еще 37 орудий, у села Бородино вырыт окоп и поставлено четыре орудия; на Курганной высоте – 18 орудий, наконец, на Семеновских флешах (на трех) 12 орудий, и еще 12 было поставлено на Шевардинском редуте. И это при том, что, как говорили историки советской поры, «Кутузов разгадал план Наполеона наносить удар по своему левому флангу». Где же он его разгадал, если расположил на направлении главного удара противника всего 12 пушек? Зато в резерве оставил 305 орудий! И получилось, что, имея пушек больше, чем у Наполеона, Кутузов ни на одном участке боя не имел даже малейшего преимущества в артиллерии. Так, тот же Шевардинский редут обороняли 12 пушек на нем и 18 правее него на открытой позиции. Наполеон выделил для его атаки… 186 орудий и буквально засыпал редут ядрами. Итог: потери русских в обороне — 6000 человек, потери французов в наступлении — 5000! Иначе как бездарным такое командование и не назовешь! Историки отмечают, что в отдельных случаях на направлении главного удара у Наполеона было задействовало до 200 орудий на один километр фронта, то есть пушки стояли буквально колесо к колесу. А это значит, что использовалась вся его артиллерия, тогда как 305 русских пушек стояли в резерве у деревни Псарево. Между тем только лишь для восьмой атаки Семеновских (позднее уже Багратионовских) флешей Наполеоном было сосредоточено 400 орудий!



Бой за Багратионовские флеши, как известно, шел целых шесть часов. Можно было сообразить, куда целится Наполеон, который под конец дня сосредоточил против них до 50000 солдат пехоты и конницы при поддержке 400 орудий. А вот со стороны русской армии их обороняло до 30000 человек при… 300 орудиях. И если резервирование живой силы Кутузовым можно понять (он считал, что в живой силе у Наполеона большое преимущество) и объяснить тем, что он берег силы для мощного контрудара, то резервирование артиллерии с постепенной и медленной заменой подбитых орудий практически ничем не может быть оправдано, разве что личными качествами Кутузова, последствиями тяжелых ранений и просто... старостью, которая, как известно, не радость!



Уже для первой атаки флешей в начале сражения французы установили против них батарею из 102 орудий, которые обстреливали их с расстояния в 1000 метров. У защитников флешей, как известно, в это время было всего лишь 12 орудий, стрелявших главным образом по атакующей флеши пехоте. Причем огонь их был не слишком эффективен. Так, когда в 6 часов утра маршал Даву вывел против них две пехотные дивизии при 30 орудиях и начал строить их в колонны для атаки, с флешей по ним стали бить ядрами с расстояния в 500 метров. Но, несмотря на это, французы, находясь под огнем, не только закончили перестроение, но и пошли в атаку с развернутыми знаменами под звуки барабанов. С расстояния в 200 метров наши пушки перешли на картечь и только совместно с атакой егерей отразили французов.



Только к третьей атаке Кутузов выделил Багратиону 100 орудий из резерва, так что общее количество пушек, находившихся под его началом, достигло 120. Потом, подумав, он выделил ему еще 180 орудий, но… занять свои места они могли только лишь через 1,5—2 часа, поскольку тяга у них была конная, а приказы развозили на конях адъютанты!



Так что Кутузов смог, конечно, выстоять на поле Бородина, положив на нем массу своих солдат. Но он мог бы, не напрягаясь, положить куда больше солдат французских, а то и вовсе разгромить армию Наполеона. Ведь советовал ему Беннигсен сразу же усилить левый фланг. Но «он же немец», поэтому его совет был «плохой», вот Кутузов его слушать и не стал. Не стал, но вынужден был затем действовать как, как тот ему об этом говорил до сражения. И что говорить — дорого обошлось его упрямство и армии, и стране, зато все наши записные патриоты все были довольны и радуются этой «победе» до сих пор!



Вся информация о ходе Бородинского сражения взята из брошюры сталинского времени: «Бородинское сражение» (издана в 1947 году Военным издательством Министерства обороны, когда ни о каком «очернительстве» нельзя было даже и подумать). Автор брошюры, полковник В.В. Прунцов, изложил в ней все очень точно, словно в энциклопедии, потому что в то время к написанию книг, а тем более вот таких, равно как и к редактированию их, относились исключительно серьезно. Редактором издания был майор Н.П. Мазунин, а наблюдал за изданием (вот даже как!) редактор майор Г.А. Ворожцов. Понятно, что и слова Сталина, кстати, только одну его оценочную фразу, он в этой работе привел, и Беннигсена, как и следовало ожидать, поругал, но во всем остальном это исключительная по точности изложения фактов работа. Цифры, которой, однако, говорят сами за себя!



Рисунки артиллерийских орудий выполнены А. Шепсом.

Продолжение следует…