Волга и разум: вернется рыба в главную русскую реку
В бассейне Волги вводят новые ограничения на вылов рыбы. Будет продлен мораторий на ловлю воблы и плотвы, зимой запретят ловить щуку, весной — кутума. Уже 20 лет в главной водной артерии европейской части России нельзя ловить осетровых. Одной из главных причин исчезновения биоресурсов в Волге называется ее зарегулированность: река, по сути, превратилась в каскад водохранилищ. Но означает ли это, что Волга больше не способна воспроизводить ресурсы и знаменитая волжская рыба окончательно уходит в прошлое? Эксперты, опрошенные «Известиями», считают, что так говорить нельзя и шансы на возвращение промысловой рыбы еще есть.
Какую рыбу уже нельзя ловить в Волге
Министерство сельского хозяйства собирается продлить мораторий на промышленную и любительскую ловлю воблы и плотвы в Каспийском море, Астраханской области и Калмыкии до конца 2026 года, а также ввести ограничения на вылов щуки — с 11 декабря 2025 года по 15 февраля 2026 года, вылов кутума в Каспии и реках Дагестана остановят с 1 апреля по 20 мая.
В пресс-службе Государственного научного центра «Всероссийский НИИ рыбного хозяйства и океанографии» (ВНИРО) пояснили «Известиям», что ограничения по добыче кутума и щуки пока «не носят тотальный характер, а касаются уточнений сроков запрета по периодам, когда популяция вида наиболее уязвима».
Председатель общественного совета при Росгидромете, статс-секретарь Национального комитета Десятилетия ООН восстановления экосистем Вадим Петров напоминает, что в Волге и на Каспии еще в 2000 году был введен запрет на промышленный лов белуги, с 2005-го нельзя ловить русского осетра и севрюгу. В Волго-Каспийском территориальном управлении Росрыболовства напоминают, что в 2013 году о введении моратория на коммерческий лов осетровых в Каспийском море договорились все прикаспийские государства.
— Позже в России под запрет попал вылов волжской сельди — этот вид фактически исчез из реки. Запасы белорыбицы — ценного каспийского лосося — и речной миноги сократились настолько, что уже не считаются промысловыми, — перечисляет Вадим Петров. — В последние годы введены новые моратории: запрещен лов воблы, щуки и кутума в низовьях Волги и дельте Каспия на период нереста.
Ограничения появляются не на пустом месте: за последние 20 лет запасы воблы сократились более чем вдвое, ежегодные уловы упали в шесть раз, а относительно начала наблюдений — более чем в 130 раз.
— Не лучше ситуация и с щукой: ее промысловые уловы в нижней Волге неуклонно снижались и в 2024 году достигли критически низкого уровня — всего около 3,8 тыс. т, — продолжает Вадим Петров. — По оценкам специалистов, для восстановления популяции воблы потребуется как минимум еще три года строгих ограничений, а для щуки — экстренные меры, чтобы уберечь оставшиеся нерестовые стада.
Исполнительный директор ассоциации производственных торговых предприятий рыбного рынка Александр Фомин объясняет: икра из щуки стала завоевывать рынок примерно 15 лет назад и быстро набрала популярность.
— Сейчас щучья икра по цене сопоставима с красной. А с учетом, что и по красной икре запасы нестабильны, щука прекрасно ее заменяла, — сказал он «Известиям». — В итоге в последние годы нагрузка сильно выросла: все стараются поймать самок именно во время нереста, взять икру. Это нарушило баланс: запасы щуки моментально снизились, а быстро их не восстановить, потому что щуке нужно два-три года, чтобы приносить потомство. Не как у осетровых, конечно, которым нужно 25 лет, но всё равно нужно ограничивать промысел.
Что касается кутума, говорит заместитель директора по научной работе Астраханского заповедника Кирилл Литвинов, то это все-таки в большей степени не волжская рыба. В Астраханской области кутум занесен в региональную Красную книгу, в Волге встречается крайне редко. Типичные места обитания — реки Дагестана и Азербайджана, куда рыба заходит на нерест.
— Там это один из традиционных видов рыб, который даже связан с религиозными традициями. И там тоже есть проблемы, в первую очередь с перепромыслом, — пояснил собеседник «Известий».
Почему рыба пропадает из Волги
Вадим Петров подчеркивает, что главная причина упадка рыбных богатств Волги — радикальное изменение экосистемы реки в результате строительства каскада водохранилищ.
— Семь плотин на Волге и еще три на Каме перекрыли пути миграции проходных рыб, лишив их большинства естественных нерестилищ, — сказал он. — Ученые Каспийского НИИ рыбного хозяйства подсчитали, что после зарегулирования реки Волги утрачено около 80% природных нерестовых площадей русского осетра, 40% — севрюги и до 92% — белуги. Фактически для миграций осетровых остался лишь последний свободный участок реки — около 450 км от Волгограда до дельты, включая рукав Ахтубу.
Однако и там условия далеко не идеальны, подчеркивает Петров: сокращается весеннее половодье, ерики в Волго-Ахтубинской пойме мелеют, что практически остановило естественное воспроизводство осетров. В 2024 году во всей Нижней Волге отнерестилось всего несколько сотен осетров, которые дали около 50 млн личинок, тогда как в 80-х число личинок достигало 1 млрд за сезон. А личинки белуги не фиксируются с 2009 года вообще.
Владелец группы компаний «Русский икорный дом», президент Союза осетроводов Александр Новиков подчеркивает, что выше Волжской ГЭС в Волгограде сейчас осталась только стерлядь. Но главное — это качество воды в низовьях, где более ценные осетровые еще могут появиться, уверен он.
В ГНЦ ВНИРО подчеркивают, что факторов, влияющих на популяцию волжской рыбы, много: неудовлетворительный водный режим рек, ННН-промысел (незаконный, несообщаемый и нерегулируемый), загрязнения от промышленности, сельского и коммунального хозяйства, водного транспорта, добычи углеводородного сырья, воздействие со стороны любительского рыболовства.
— Одинаково большой ущерб на запасы водных биологических ресурсов оказывает ННН-промысел и сложившиеся в последние годы особенности управления водным режимом. Фактор загрязнения в настоящее время играет меньшую роль, — уверены в ГНЦ ВНИРО.
Кирилл Литвинов также замечает, что принять меры в отношении гидрологического режима реки как раз можно — с помощью перераспределения стока посредством плотин, меняя его в пользу экологических интересов, а не отдельных компаний. Гораздо тяжелее справиться с низким уровнем поступления воды, который зависит от климатических факторов.
— В этом смысле, наверное, плотины — это меньшее зло, — пояснил Кирилл Литвинов. — Они останутся, но на их работу можно влиять. А вот повлиять на объем стока пока не получается. Нынешние меры — углубление дна, например — реально помочь этому не могут. Можно сколько угодно копать, но вода появляется от осадков, которых в Волжском бассейне становится меньше.
Эксперт направления «Народный фронт. Аналитика», главный специалист ФГБУ «Российский научно-исследовательский институт комплексного использования и охраны водных ресурсов» Сергей Яковлев отмечает, что значительную роль играет также браконьерство, ошибки в организации промысла и неконтролируемый вылов: когда рыбаки скрывают часть улова. К слову, именно в этом причина запрета на вылов малоценной плотвы, говорит Кирилл Литвинов: ее достаточно, но она очень похожа на воблу, что позволяет скрывать улов более ценной рыбы.
— На Нижней Волге и в дельте Волги усиливается прессинг любительского рыболовства, — продолжает Сергей Яковлев. — С каждым годом строится всё больше рыболовных баз, доступность внедорожников позволяет рыбакам добираться до ранее недоступных мест. Особенно страдают ценные хищные виды — щука, судак, сом, окунь, жерех, язь.
Маятник качнется
Кирилл Литвинов подчеркивает, что сейчас в связи с падением уровня Каспийского моря и сокращением волжского стока происходит мощная перестройка экосистемы. Рыбе нужно адаптироваться к новым условиям, в том числе поэтому и нужны запреты.
— Но перспективы таковы, что это не первое падение Каспийского моря и, я надеюсь, не последнее, — сказал он. — Думаю, что вслед за падением уровня воды климатический цикл изменится, сток увеличится — и мы будем уже думать, как защитить наши дома от воды. Всё циклично. Нужно ждать, когда маятник качнется в обратную сторону.
В ГНЦ «ВНИРО» также замечают, что и запасы добываемой рыбы на протяжении ХХ века то возрастали, то сокращались. Например, в 60-х уже вводили запрет на вылов осетровых, и в 1975–1986-х годах, то есть уже в период работы всех ГЭС на Волге, уловы в Каспийском бассейне вновь достигли максимума. Численность белорыбицы была полностью подорвана строительством плотины Волжской ГЭС, но ученые создали технологии искусственного воспроизводства, был построен рыбоводный завод, и в 80-е годы эта рыба вновь стала промысловым объектом.
В последние годы, отмечают в ГНЦ «ВНИРО», наблюдается увеличение запасов и уловов судака и сазана. Этому способствуют и дополнительные запреты и ограничения, и предпринимаемые меры охраны, и усилия по искусственному воспроизводству.
В Волго-Каспийском территориальном управлении Росрыболовства также заявили «Известиям», что действующий с 2025 года полный запрет на вылов воблы уже оказал положительное влияние на естественное воспроизводство этого вида. Много рыбы смогло пройти на нерест выше по течению Волги, отмечено улучшение биологических характеристик производителей.
Выпуск рыбоводными заводами осетровых тоже помогает: в Каспийском бассейне свыше 80% молоди русского осетра появилось именно благодаря этому.
— В этом году специалисты Каспийского филиала подведомственного Росрыболовству ФГБУ «Главрыбвод» выпустили в Волгу и ее водотоки порядка 27,8 млн штук молоди белуги, осетра русского и стерляди, перевыполнив план, — отметили в ведомстве. — Объем государственного задания по выпуску молоди осетровых в 2025 году стал самым высоким за последние несколько десятилетий.
Однако Вадим Петров отмечает, что пока эксперты настроены осторожно: полное возвращение к прежним объемам вылова тех же осетровых маловероятно, так как за четверть века после введения запрета их численность продолжала падать.
— Старые, крупные особи белуги почти исчезли — их выбило браконьерство, которое не прекращается даже под запретом, — констатирует Вадим Петров. — Фактически популяции осетровых сейчас поддерживаются только за счет искусственного воспроизводства.
Но и это принесет результат, только если взрослые особи доживут до нереста и их не выловят. И тут важно разобраться с браконьерским прессингом. Так, в 2002 году нелегальный вылов осетра на Волге в 15 раз превосходил официально зарегистрированный, река просто опустошалась. Сейчас нарушений пока еще много: в Волго-Каспийском территориальном управлении Росрыболовства отметили, что с начала 2025 года было выявлено уже более 2,7 тыс. нарушений правил рыболовства по ст. 8.37 КоАП РФ.
— Кроме того, важен комплексный подход, — подчеркивает Вадим Петров. — Ограничения часто запаздывали: к моменту введения моратория многие виды уже находились на грани исчезновения. При этом продолжается выдача квот на вылов «промысловых» видов — лещ, судак, частиковые и т.д. Государство старается поддержать традиционное рыболовство, но когда ресурсы на исходе, любой дополнительный вылов — даже формально законный — может усугублять ситуацию. Экологи нередко критикуют такой подход.
Он также признает, что определенные положительные результаты на Волге есть, и они дают надежду. Уже улучшилась ситуация со стерлядью — этот более мелкий осетровый вид нерестится в самой реке, минуя плотины, и лучше приживается при искусственном воспроизводстве. Есть свидетельства, что и часть русского осетра достигает зрелости и начинает нереститься, хоть и в небольших количествах. Однако для заметного увеличения численности осетровых понадобится не меньше 10–15 лет для севрюги или даже 30–50 лет для белуги и русского осетра при условии максимального прекращения нелегального вылова.
Что нужно сделать в первую очередь
Александр Фомин подчеркивает, что государству нужно внимательнее следить за периодами нереста рыбы и аккуратнее относиться к регулированию стоков.
— Раньше говорили, что когда рыба начинает нереститься, в колокола нельзя звонить, — такое было отношение. Сейчас, к сожалению, рыба мало кого интересует: воду сбрасывают до того, как рыба отнерестилась, и вся икра остается на берегу, — замечает он.
Вадим Петров подчеркивает, что ученые уже много лет призывают перестроить режим работы гидроузлов, чтобы имитировать естественные паводки весной. Это поможет обеспечивать достаточное половодье и оптимальную температуру воды на мелководьях. По его словам, в рамках масштабной программы «Оздоровление Волги» проблему нерестовых территорий пытаются решить: например, строится комплекс сооружений для дополнительного обводнения Волго-Ахтубинской поймы, что позволит направить воду в основные ерики и заливные озера, продлив сроки половодья и предотвратив их пересыхание.
— При этом экологи недоумевают, почему до сих пор не реализованы проекты новых рыбоподъемников или обходных каналов — ведь это очевидная мера для спасения мигрирующих рыб, — говорит собеседник «Известий». — Аналогичная проблема и на водозаборах: тысячи кубометров воды ежесекундно забираются на орошение и нужды промышленности, засасывая молодь рыбы. Около 270 крупных водозаборов на Волге вообще не оборудованы рыбозащитными устройствами.
Кирилл Литвинов считает, что, несмотря на наличие государственных программ, пока по-настоящему системного подхода государства к решению проблемы нет. Действия, которые выдаются за оздоровление Волги, по его словам, слабо связаны с ее спасением.
Вадим Петров, впрочем, замечает, что сейчас государство как раз пытается выстроить комплексный подход к проблеме: Росводресурсы занимаются улучшением гидрорежима и расчисткой притоков, Росприроднадзор контролирует соблюдение природоохранных требований, Росрыболовство отвечает за воспроизводство и регулирование вылова, РАН и профильные институты ведут мониторинг и научные исследования. Однако эксперты признают меры недостаточными по охвату и скорости реализации.
— Критически важно, чтобы предпринимаемые меры были научно обоснованы и всесторонни: каждое звено — от законодательства и охраны природы до гидротехнических решений — должно работать согласованно. Только тогда великая русская река сможет и дальше кормить людей, — подытожил он.