Легенды и тайны Днепровских порогов
Легенды и тайны Днепровских порогов
Как гласят старинные документы, люди, проживавшие вокруг Днепровских порогов, были здоровее и жили дольше. Во многом это обусловлено особым электромагнитным излучением, характерным для этой территории...
Пороги на Днепре
Еще с древних времен Днепр был основным водным путем, по которому проходил путь “из варяг в греки”. Множество опасностей поджидало путников на этой дороге: и набеги кочевых племен, и грабители, и степные суховеи. Но одной из главных опасностей являлись днепровские пороги.
Чуть ниже Днепропетровска от Лоцманской Каменки и до самого города Запорожья Днепр на 90 километров перекрывают гранитные скалы Украинской кристаллической линии.
Впервые о порогах на Днепре упоминает в V веке до н.э. греческий историк Геродот. В Х веке о них пишет греческий император Константин Багрянородный.
А полный список днепровских порогов мы находим в так называемой “Книге большому чертежу” (XVI-XVIІ в.):
Позже пороги стали именоваться следующим образом: Кодакский, Сурской, Лоханский, Звонецкий, Ненасытецкий, Вовниговский, Будильский, Лишний и Вольный.
Среди них самым страшным был порог Ненасытец (Ненасытецкий), расположенный вблизи сел Никольское на Днепре (по правому берегу) и Васильевка на Днепре (по левому берегу). Он имел 12 уступов. Сотни судов и великое множество людей нашли свой конец в его бурлящих водах. За это он и был прозван “ненасытным”.
Это был единственный из всех днепровских порогов, который из-за быстрого течения не замерзал зимой.
В 1787 году императрица Екатерина II по дороге из Екатеринослава (Днепропетровска) в Херсон лично посетила Ненасытецкий порог и наблюдала за тем, как лоцманы из поселка Лоцманская Каменка (сейчас это один из районов Днепропетровска и называется Лоцкаменка) проводили все 80 судов ее флотилии. Для этого на близлежащей скале был сооружен специальный деревянный дворец.
Лоцманам сами пороги были не страшны: опытный лоцман знает проходы между ними “как свои пять пальцев”, знает каждый камень, каждую скалу. Однако все равно они панически боялись порогов, так как считали, что у каждого порога сидит черт.
Историки считают, что именно на Ненасытецком пороге в 972 году нашел свою смерть князь Святослав Игоревич, возвращаясь домой после своего неудачного болгарского похода.
Недалеко от порога Ненасытец находится красивейший залив, именуемый Тягинка. По преданиям, здесь прятались казаки на своих лодках “Чайках”, наблюдавшие за порогом. Если на пороге разбивалось какое-либо судно, то товары, которое оно везло, перекочевывали в лодки казаков.
После строительства в 1932 году плотины ДнепроГЭС в Запорожье пороги скрылись под водой Днепровского водохранилища.
Легенды и тайны Днепровских порогов
Казалось бы, о Днепровских порогах известно все, но писатели, ученые и журналисты неутомимо исследуют историю Днепропетровска и реки Днепр.
Больше всего исследователей поражает то, что горожане не интересуются и не ценят город и его историю.
«Когда человека на улице спросишь, что можно показать приезжему, большинство отвечает, что у нас ничего нет, – вздыхает старший научный сотрудник дома-музея Яворницкого Виктор Екшов. – У нас есть что показать, но это нужно ценить и стараться сохранить».
История города и реки окутана тайной, ведь очень многие артефакты утеряны навсегда. Большая часть коллекции, которую ударными темпами 4 года собирал Дмитрий Яворницкий, когда узнал, что пороги затопят, вывезена в Германию во время второй мировой войны. Эта коллекция была не описана, поэтому вряд ли она когда-либо вернется в наш город. Утрачен и фольклор, который собирал Яворницкий. Ведь мифы и легенды, которые записывал историк, до сих пор не сведены воедино.
«Когда у нас в городе были немецкие оккупанты, из Германии приехали два профессора археологии. Они изучали коллекцию и вывезли 8 грузовиков археологического материала, – рассказывает Екшов. – На протяжении всего советского времени судьба коллекция была не ясна и только в девяностые годы россияне, занимавшиеся поиском следов «Янтарной комнаты» написали нам письмо, что некоторые найденные ими в немецких хранилищах вещи атрибутированы «Днепропетровский исторический музей». Это то, что мы утратили в наше время, но больше мы утратили с порогами. Мы не можем наслаждаться той природой, которой наслаждались наши предки».
Тот же Яворницкий устраивал экстремальные туры выходного дня – сплав по порогам. Утром субботы интеллигенция собиралась и сплавлялась до острова Хортица. Руководил турами сам Яворницкий, заручившись поддержкой опытного лоцмана. Но, однажды, перед самым запуском Днепровской ГЭС и затоплением порогов, Дмитрий Иванович в последний раз на лодке сам прошел Днепровские пороги.
Затопленные в 1932 году Днепровские пороги овеяны массой легенд. До сих пор идут споры даже о количестве порогов. В одних источниках указывается 9, в других 10, в третьих 12 порогов.
Легендарный порог Ненасытец сейчас можно увидеть только на фото, ведь его взорвали, чтобы обеспечить судоходство на Днепре. Легенды гласят, что Ненасытец забирал жизнь каждого десятого, спускавшегося по реке. В районе этого порога аквалангисты ищут в заиленном дне сокровища судов, потерпевших крушение на этом пороге. Одна из легенд рассказывает, что здесь затонуло судно атамана Ивана Подковы, которое перевозило золотого коня. Этого коня они захватили в Стамбуле и переправляли через пороги. Так и остался этот конь на дне среди порогов.
Другая легенда рассказывает о пороге, названном Звоннецкий. Когда Екатерина вторая путешествовала по Украине и основала Екатеринослав, сплавляясь по порогам она уронила в воду колье с бубенчиками. С тех пор порог «звенел» этими бубенцами и его прозвали Звоннецкий.
Писателя Валерия Ластовченко эти легенды вдохновили на художественное произведение, посвященное порогам. В нем главный герой перед затоплением порогов ищет утонувшего на порогах легендарного золотого коня. Герои книги ныряли и обследовали каждый из двенадцати порогов. Но, когда 7 ноября 1932 года они искали коня на последнем двенадцатом пороге, пустили Днепровскую ГЭС и затопили все пороги. Героям повествования чудом удалось спастись.
«Можно написать сотни, тысячи книг о Яворницком, об этом крае, о казачестве, о порогах, – считает писатель, сотрудник Дворца студентов Валерий Ластовченко. – Но парадокс состоит в том, что их написано уже немало, но этих книг сейчас не найти. Наш край зачем-то мистически прячет свою историю. Меня это угнетает, ведь люди не знают своей истории и, соответственно, не могут ею гордиться».
Ксения Чубук. На днепровских порогах построят «город Солнца»?
Группа днепропетровских архитекторов поведала днепропетровским журналистам о проекте «Экополис». Фантазия тут же рождает ассоциацию с городом Солнца Кампанеллы, с закрытыми городами-лабораториями типа Арзамас-19, канувшими в лету во времена перестройки. Что же могут предложить нам современные учёные?
Что таят в себе пороги?
О сути проекта нам рассказала координатор Днепровского общинного фонда программы «Днепровские пороги» Ольга Оскаленко.
Как оказалось, феномен днепровских порогов был известен еще в древности. Как гласят старинные документы, люди, проживающие вокруг них, были здоровее и жили дольше.
Близ порогов родились такие знаменитые учёные, как Блаватская, Шнеерсон, Поль, Янгель. Во многом это обусловлено особым электромагнитным излучением, характерным для этой территории.
«Выглядеть это будет так: возле каждого порога будет по два малых города , населенностью не более 25 000 человек. Итого – 18 городов. В них можно будет воспитать интеллектуальную элиту, сделать это место культовым не только для украинских, но и зарубежных ученых. Тут будут построены научные центры и центры медицинские, где люди смогут получать исцеление от самой природы», – рассказал заведующий кафедрой архитектурного проектирования ПГАСиА, руководитель «Центра современного градостроительства» Виктор Воробьев.
Было довольно сложно поверить, что совсем недалеко от каменных джунглей можно возвести эдакий Китеж-град!
В ногу с цивилизованным миром.
Особенно меня постигли сомнения на этапе рассказа о «живых» домах, которые будут подвижны и будут способствовать решению всех проблем их владельца, и при этом построены будут по новейшей технологии, исключающей рытье траншей. Асфальтированных дорог тоже не предполагается – дабы не портить уникальный природный ландшафт. Но, как объяснил Воробьев, в мире уже существует примерно 40 подобных проектов.
«Для успеха данного проекта необходимы: согласие власть имущих, помощь инвесторов и, конечно же, смелые идеи молодых учёных» -подчеркнул он.
А последние, несмотря на плачевное состояние отечественной науки, имеются. Об этом вполне доказательно рассказала архитектор Екатерина Рябкова:
«Этот проект является моей дипломной работой. Для многих проект кажется фантастическим. Но ведь мы живем в ХХI веке и должны привлекать новейшие технологии и оборудование для создания чего-то принципиально нового», – вдохновенно говорит она. Особое внимание при постройке городов, по словам разработчиков проекта, будет уделяться рациональному использованию многометровому слою ила на дне Днепра, поскольку он представляет собой прекрасное сырье.
Как пояснил Виктор Воробьев, с сентября (2010 г. – А.К,) над этим проектом будут работать около 200 специалистов. Сначала будет разработан генеральный план, потом – прописана система связи между городами. Затем следует этап так называемой «региональной планировки», а далее будут прописываться типы зданий и коммуникаций, вплоть до мельчайших деталей. Кроме того, энтузиасты заявили, что будут претендовать на то, чтобы проект поступил под защиту ООН с целью придания ему особого статуса.
Остается пожелать ученым терпения и настойчивости. И, кто знает, может, через некоторое время расцветет новый Арзамас с новой интеллектуальной элитой. Ведь учёные уверяют, что на полную реализацию проекта нужно 30 лет!
Пороги на Днепре
Еще с древних времен Днепр был основным водным путем, по которому проходил путь “из варяг в греки”. Множество опасностей поджидало путников на этой дороге: и набеги кочевых племен, и грабители, и степные суховеи. Но одной из главных опасностей являлись днепровские пороги.
Чуть ниже Днепропетровска от Лоцманской Каменки и до самого города Запорожья Днепр на 90 километров перекрывают гранитные скалы Украинской кристаллической линии.
Впервые о порогах на Днепре упоминает в V веке до н.э. греческий историк Геродот. В Х веке о них пишет греческий император Константин Багрянородный.
А полный список днепровских порогов мы находим в так называемой “Книге большому чертежу” (XVI-XVIІ в.):
«А ниже реки Самары на Днепре порог Кодак. Ниже Кодака на милю порог Звонець. Ниже Звонца порог Сурский. А ниже Сурскаго на три версты порог Лоханной. А ниже Лоханного три версты порог Стрельчий. А ниже Стрельчаго две версты порог Княгинин. А ниже Княгинина с версту порог Ненасытец (Неясытец). А ниже Ненасытца (Неясытца) на пяти верстах наискось Воронов (Воронаго) забора порог Волнег. А ниже Волнега три версты порог Будило. А ниже Будила три версты порог Лычной (Лычна). А ниже Лычного три версты порог Товолжаной. А ниже Товолжаного три версты порог Волной».
Порог Ненасытец до затопления
Позже пороги стали именоваться следующим образом: Кодакский, Сурской, Лоханский, Звонецкий, Ненасытецкий, Вовниговский, Будильский, Лишний и Вольный.
Среди них самым страшным был порог Ненасытец (Ненасытецкий), расположенный вблизи сел Никольское на Днепре (по правому берегу) и Васильевка на Днепре (по левому берегу). Он имел 12 уступов. Сотни судов и великое множество людей нашли свой конец в его бурлящих водах. За это он и был прозван “ненасытным”.
Это был единственный из всех днепровских порогов, который из-за быстрого течения не замерзал зимой.
В 1787 году императрица Екатерина II по дороге из Екатеринослава (Днепропетровска) в Херсон лично посетила Ненасытецкий порог и наблюдала за тем, как лоцманы из поселка Лоцманская Каменка (сейчас это один из районов Днепропетровска и называется Лоцкаменка) проводили все 80 судов ее флотилии. Для этого на близлежащей скале был сооружен специальный деревянный дворец.
Лоцманам сами пороги были не страшны: опытный лоцман знает проходы между ними “как свои пять пальцев”, знает каждый камень, каждую скалу. Однако все равно они панически боялись порогов, так как считали, что у каждого порога сидит черт.
Историки считают, что именно на Ненасытецком пороге в 972 году нашел свою смерть князь Святослав Игоревич, возвращаясь домой после своего неудачного болгарского похода.
Недалеко от порога Ненасытец находится красивейший залив, именуемый Тягинка. По преданиям, здесь прятались казаки на своих лодках “Чайках”, наблюдавшие за порогом. Если на пороге разбивалось какое-либо судно, то товары, которое оно везло, перекочевывали в лодки казаков.
После строительства в 1932 году плотины ДнепроГЭС в Запорожье пороги скрылись под водой Днепровского водохранилища.
Легенды и тайны Днепровских порогов
Казалось бы, о Днепровских порогах известно все, но писатели, ученые и журналисты неутомимо исследуют историю Днепропетровска и реки Днепр.
Больше всего исследователей поражает то, что горожане не интересуются и не ценят город и его историю.
«Когда человека на улице спросишь, что можно показать приезжему, большинство отвечает, что у нас ничего нет, – вздыхает старший научный сотрудник дома-музея Яворницкого Виктор Екшов. – У нас есть что показать, но это нужно ценить и стараться сохранить».
История города и реки окутана тайной, ведь очень многие артефакты утеряны навсегда. Большая часть коллекции, которую ударными темпами 4 года собирал Дмитрий Яворницкий, когда узнал, что пороги затопят, вывезена в Германию во время второй мировой войны. Эта коллекция была не описана, поэтому вряд ли она когда-либо вернется в наш город. Утрачен и фольклор, который собирал Яворницкий. Ведь мифы и легенды, которые записывал историк, до сих пор не сведены воедино.
Днепровские пороги до затопления
«Когда у нас в городе были немецкие оккупанты, из Германии приехали два профессора археологии. Они изучали коллекцию и вывезли 8 грузовиков археологического материала, – рассказывает Екшов. – На протяжении всего советского времени судьба коллекция была не ясна и только в девяностые годы россияне, занимавшиеся поиском следов «Янтарной комнаты» написали нам письмо, что некоторые найденные ими в немецких хранилищах вещи атрибутированы «Днепропетровский исторический музей». Это то, что мы утратили в наше время, но больше мы утратили с порогами. Мы не можем наслаждаться той природой, которой наслаждались наши предки».
Тот же Яворницкий устраивал экстремальные туры выходного дня – сплав по порогам. Утром субботы интеллигенция собиралась и сплавлялась до острова Хортица. Руководил турами сам Яворницкий, заручившись поддержкой опытного лоцмана. Но, однажды, перед самым запуском Днепровской ГЭС и затоплением порогов, Дмитрий Иванович в последний раз на лодке сам прошел Днепровские пороги.
Затопленные в 1932 году Днепровские пороги овеяны массой легенд. До сих пор идут споры даже о количестве порогов. В одних источниках указывается 9, в других 10, в третьих 12 порогов.
Легендарный порог Ненасытец сейчас можно увидеть только на фото, ведь его взорвали, чтобы обеспечить судоходство на Днепре. Легенды гласят, что Ненасытец забирал жизнь каждого десятого, спускавшегося по реке. В районе этого порога аквалангисты ищут в заиленном дне сокровища судов, потерпевших крушение на этом пороге. Одна из легенд рассказывает, что здесь затонуло судно атамана Ивана Подковы, которое перевозило золотого коня. Этого коня они захватили в Стамбуле и переправляли через пороги. Так и остался этот конь на дне среди порогов.
Другая легенда рассказывает о пороге, названном Звоннецкий. Когда Екатерина вторая путешествовала по Украине и основала Екатеринослав, сплавляясь по порогам она уронила в воду колье с бубенчиками. С тех пор порог «звенел» этими бубенцами и его прозвали Звоннецкий.
Писателя Валерия Ластовченко эти легенды вдохновили на художественное произведение, посвященное порогам. В нем главный герой перед затоплением порогов ищет утонувшего на порогах легендарного золотого коня. Герои книги ныряли и обследовали каждый из двенадцати порогов. Но, когда 7 ноября 1932 года они искали коня на последнем двенадцатом пороге, пустили Днепровскую ГЭС и затопили все пороги. Героям повествования чудом удалось спастись.
«Можно написать сотни, тысячи книг о Яворницком, об этом крае, о казачестве, о порогах, – считает писатель, сотрудник Дворца студентов Валерий Ластовченко. – Но парадокс состоит в том, что их написано уже немало, но этих книг сейчас не найти. Наш край зачем-то мистически прячет свою историю. Меня это угнетает, ведь люди не знают своей истории и, соответственно, не могут ею гордиться».
Ксения Чубук. На днепровских порогах построят «город Солнца»?
Группа днепропетровских архитекторов поведала днепропетровским журналистам о проекте «Экополис». Фантазия тут же рождает ассоциацию с городом Солнца Кампанеллы, с закрытыми городами-лабораториями типа Арзамас-19, канувшими в лету во времена перестройки. Что же могут предложить нам современные учёные?
Что таят в себе пороги?
О сути проекта нам рассказала координатор Днепровского общинного фонда программы «Днепровские пороги» Ольга Оскаленко.
«Говоря о создании экополисов на территории днепровских порогов, мы исходили из принципов подобия. Женщина вынашивает ребенка 9 месяцев, есть 9 земных сфер…
Так и с 9 порогами. Это древние, сакральные места. Этим порогам три с половиной миллиарда лет и расположены они на уникальном украинском кристаллическом щите, аналогов которому нет нигде в мире. Здесь можно найти практически всю таблицу Менделеева».
Днепровские пороги в наше время
Как оказалось, феномен днепровских порогов был известен еще в древности. Как гласят старинные документы, люди, проживающие вокруг них, были здоровее и жили дольше.
Близ порогов родились такие знаменитые учёные, как Блаватская, Шнеерсон, Поль, Янгель. Во многом это обусловлено особым электромагнитным излучением, характерным для этой территории.
«Выглядеть это будет так: возле каждого порога будет по два малых города , населенностью не более 25 000 человек. Итого – 18 городов. В них можно будет воспитать интеллектуальную элиту, сделать это место культовым не только для украинских, но и зарубежных ученых. Тут будут построены научные центры и центры медицинские, где люди смогут получать исцеление от самой природы», – рассказал заведующий кафедрой архитектурного проектирования ПГАСиА, руководитель «Центра современного градостроительства» Виктор Воробьев.
Было довольно сложно поверить, что совсем недалеко от каменных джунглей можно возвести эдакий Китеж-град!
В ногу с цивилизованным миром.
Особенно меня постигли сомнения на этапе рассказа о «живых» домах, которые будут подвижны и будут способствовать решению всех проблем их владельца, и при этом построены будут по новейшей технологии, исключающей рытье траншей. Асфальтированных дорог тоже не предполагается – дабы не портить уникальный природный ландшафт. Но, как объяснил Воробьев, в мире уже существует примерно 40 подобных проектов.
«Для успеха данного проекта необходимы: согласие власть имущих, помощь инвесторов и, конечно же, смелые идеи молодых учёных» -подчеркнул он.
А последние, несмотря на плачевное состояние отечественной науки, имеются. Об этом вполне доказательно рассказала архитектор Екатерина Рябкова:
«Этот проект является моей дипломной работой. Для многих проект кажется фантастическим. Но ведь мы живем в ХХI веке и должны привлекать новейшие технологии и оборудование для создания чего-то принципиально нового», – вдохновенно говорит она. Особое внимание при постройке городов, по словам разработчиков проекта, будет уделяться рациональному использованию многометровому слою ила на дне Днепра, поскольку он представляет собой прекрасное сырье.
Как пояснил Виктор Воробьев, с сентября (2010 г. – А.К,) над этим проектом будут работать около 200 специалистов. Сначала будет разработан генеральный план, потом – прописана система связи между городами. Затем следует этап так называемой «региональной планировки», а далее будут прописываться типы зданий и коммуникаций, вплоть до мельчайших деталей. Кроме того, энтузиасты заявили, что будут претендовать на то, чтобы проект поступил под защиту ООН с целью придания ему особого статуса.
Остается пожелать ученым терпения и настойчивости. И, кто знает, может, через некоторое время расцветет новый Арзамас с новой интеллектуальной элитой. Ведь учёные уверяют, что на полную реализацию проекта нужно 30 лет!
К.Выхристенко
ß
Почему только русскому учёному Аносову открылась тайна булата
Средневековому оружию посвящается множество публикаций. Особенно мечам. Однако же главное, что нужно сказать о рыцарском мече - он никуда не годился. Качество европейского оружия, как и вообще холодного оружия изготовленного по сварочной технологии было очень плохим. И что значит «плохим» хорошо иллюстрирует эпизод с казнью Марии Стюарт в 1587 году. Перерубить мечом (топор считался ниже королевского достоинства) тонкую и ничем не защищённую шею строго с одного удара - на плахе, не в бою! - в Англии никто не взялся. Специалиста со специальным же инструментом (весом 6.5 килограммов) пришлось доставлять из Франции. В преданиях головы врагов легко летят с плеч, но где реальность, а где древние саги? По европейским представлениям даже начала XVIII века это был невозможный, фантастический удар...
Но, во-первых, о сварочном оружии. Технология его производства — проковка меча из 3-7 полос железа и стали — рассматривалась раньше. Результатом становился клинок, который не затачивался до большой остроты и категорически не пружинил. И много весил. Вернее, вес рыцарского меча, являющийся традиционным предметом холиваров, мог быть любым. В зависимости от физических возможностей владельца. Но легендарные, элитные, богатырские клинки в средневековых хрониках всегда описываются как очень тяжёлые. Малый вес оружия в числе достоинств в средние века никогда не упоминался. Лёгкий сварочный меч, может и был бы удобнее в употреблении, но не обладал ни удовлетворительной прочностью, ни достойными рубящими свойствами.
Данная ситуация понятным образом удручала. Особенно на фоне легенд о восточных клинках из булатной или дамасской стали. Крестовые же походы показали, что легенды являются правдой и восточные мечи действительно несравненно лучше. Но тут уж придётся на время о мечах забыть и обратиться к технологии железной металлургии.
Очень длительное время — со времён хеттов и далее 3000 лет — сыродутный процесс производства железа оставался единственным. Подробно эта технология описана в другой статье, если же вкратце же она подразумевала пережигание содержащего железо грунта (песка или болотной грязи) в одноразовой печи — яме. Даже римлян этот метод полностью удовлетворял. Понемногу железо производилось везде, и часто этим занимались крестьяне в свободное от полевых работ время.
Настоящие плавильные печи, — «высокие», или, как их называли в Европе, штукофены, — появляются в Индии в X или XI веках. Вероятно, просто потому, что именно в густонаселённой Индии пригодные для кустарной разработки месторождения железа кончились. Богатый металлом грунт на видных местах уже не валялся, а из оставшегося выжать что-то приемлемое сыродутным способом не получалось. Проблему могло решить только повышение температуры плавления.
«Плавильными» печами штукофены, впрочем, можно назвать лишь с некоторой натяжкой. Более высокая температура позволяла извлечь из руды — для загрузки печей-то уже стала использоваться руда, добываемая в шахтах, — значительно большую долю содержащегося в ней металла, но железо не плавилось и в высоких печах до жидкого состояния. Результатом оказывалась та же, что и в сыродутных печах, крица — комок восстановленного железа смешанного со шлаком. Но большой комок. Не килограммы, а десятки килограммов. Для проковки такой крицы с целью выколачивания железа из шлака уже можно было задуматься о механическом молоте.
Через арабский мир в XIII веке штукофены попали и в Европу. На Русь только в XV. Но важен другой вопрос. Чем штукофенное железо было лучше сыродутного? А ничем. Оно просто стало дешевле, но качество по прежнему не выдерживало критики. После закалки штукофенная сталь так же становилась очень хрупкой и не пружинила.
Ничем, если это не была сталь из индийской печи. Вот тут была какая-то магия и засада. Даже ушлые арабы не могли постичь, почему только индийское железо получается упругим и клинок можно ковать из одной полосы, закалив её потом очень твёрдой калкой. Меч, рассекающий кольчуги, как бумагу, и сгибающийся в полное кольцо без остаточной деформации поражал воображение.
Арабы, впрочем, вышли из положения разработав искусственный булат — дамасскую сталь, получаемую проковкой пучка проволоки с разным содержанием углерода, или множества железных лент. Заготовка расковывалась в длину, складывалась пополам, ещё раз расковывалась и так до тех пор, пока куски железа и стали в материале не становились микроскопическими. При закалке затвердевшая сталь, фрагменты которой обнажались заточкой, образовывала микропилу на лезвии, железо же, оставшееся мягким, обеспечивало гибкость и упругость.
Арабы не понимали, что делают. На самом же деле, они весьма затратным с точки зрения количества ударов молота путём имитировали протекающий в застывающей из расплава стали процесс кристаллизации. При котором растворённый в железе углерод перераспределяется в объёме материала, образуя похожую на соты структуру.
...От арабов технология производства сварочного булата проникла в Европу, — в первую очередь в Испанию ещё в XVI веке. Но с естественным индийским булатом ситуация не менялась. Европейцы видели, как индусы делают его, пытались повторить, — повторяли в точности, — и ничего не получалось.
Часть секрета была понятной. Крица должна была долго оставаться в печи, очень медленно охлаждаясь. В таких условиях кристаллические зёрна возникали без плавления, а просто в пластичном металле. Затем, чтобы возникшие зёрна, — о них знали, в булате сетка видна невооружённым глазом, — не разрушились, проковку крицы требовалось осуществлять при минимальном, символическом буквально, разогреве. Это делало процесс производства булата трудоёмким… но, всё равно, если занимались им не индусы, результатом оказывалось что угодно, только не булат.
В XVIII веке булат и в Индии производится перестал, из-за разорения местных металлургов импортом дешёвой — и уже вполне годной (средневековье кончилось, появились доменные печи, но это отдельная тема) — английской стали. И лишь в 1825 году утраченную технологию вернул человечеству российский учёный Аносов.
Оказалось, что никакого секрета нет. Для производства булата — для того, чтобы кристаллизация железа прошла не в расплаве, а в пластичной фазе, — требовалось лишь сырьё исключительной чистоты. Очень богатая руда с минимум вредных примесей, и ещё лучше смешанная для загрузки в печь не с древесным углём, а с графитом — чистым углеродом. Но графит в средние века добывался только в Индии, да и руды нужного качества в Европе не имелось в принципе. Аносов использовал лучшую тагильскую руду (и обычный древесный уголь), и у него всё получилось.
Но, во-первых, о сварочном оружии. Технология его производства — проковка меча из 3-7 полос железа и стали — рассматривалась раньше. Результатом становился клинок, который не затачивался до большой остроты и категорически не пружинил. И много весил. Вернее, вес рыцарского меча, являющийся традиционным предметом холиваров, мог быть любым. В зависимости от физических возможностей владельца. Но легендарные, элитные, богатырские клинки в средневековых хрониках всегда описываются как очень тяжёлые. Малый вес оружия в числе достоинств в средние века никогда не упоминался. Лёгкий сварочный меч, может и был бы удобнее в употреблении, но не обладал ни удовлетворительной прочностью, ни достойными рубящими свойствами.
Данная ситуация понятным образом удручала. Особенно на фоне легенд о восточных клинках из булатной или дамасской стали. Крестовые же походы показали, что легенды являются правдой и восточные мечи действительно несравненно лучше. Но тут уж придётся на время о мечах забыть и обратиться к технологии железной металлургии.
Очень длительное время — со времён хеттов и далее 3000 лет — сыродутный процесс производства железа оставался единственным. Подробно эта технология описана в другой статье, если же вкратце же она подразумевала пережигание содержащего железо грунта (песка или болотной грязи) в одноразовой печи — яме. Даже римлян этот метод полностью удовлетворял. Понемногу железо производилось везде, и часто этим занимались крестьяне в свободное от полевых работ время.
Настоящие плавильные печи, — «высокие», или, как их называли в Европе, штукофены, — появляются в Индии в X или XI веках. Вероятно, просто потому, что именно в густонаселённой Индии пригодные для кустарной разработки месторождения железа кончились. Богатый металлом грунт на видных местах уже не валялся, а из оставшегося выжать что-то приемлемое сыродутным способом не получалось. Проблему могло решить только повышение температуры плавления.
«Плавильными» печами штукофены, впрочем, можно назвать лишь с некоторой натяжкой. Более высокая температура позволяла извлечь из руды — для загрузки печей-то уже стала использоваться руда, добываемая в шахтах, — значительно большую долю содержащегося в ней металла, но железо не плавилось и в высоких печах до жидкого состояния. Результатом оказывалась та же, что и в сыродутных печах, крица — комок восстановленного железа смешанного со шлаком. Но большой комок. Не килограммы, а десятки килограммов. Для проковки такой крицы с целью выколачивания железа из шлака уже можно было задуматься о механическом молоте.
Через арабский мир в XIII веке штукофены попали и в Европу. На Русь только в XV. Но важен другой вопрос. Чем штукофенное железо было лучше сыродутного? А ничем. Оно просто стало дешевле, но качество по прежнему не выдерживало критики. После закалки штукофенная сталь так же становилась очень хрупкой и не пружинила.
Ничем, если это не была сталь из индийской печи. Вот тут была какая-то магия и засада. Даже ушлые арабы не могли постичь, почему только индийское железо получается упругим и клинок можно ковать из одной полосы, закалив её потом очень твёрдой калкой. Меч, рассекающий кольчуги, как бумагу, и сгибающийся в полное кольцо без остаточной деформации поражал воображение.
Арабы, впрочем, вышли из положения разработав искусственный булат — дамасскую сталь, получаемую проковкой пучка проволоки с разным содержанием углерода, или множества железных лент. Заготовка расковывалась в длину, складывалась пополам, ещё раз расковывалась и так до тех пор, пока куски железа и стали в материале не становились микроскопическими. При закалке затвердевшая сталь, фрагменты которой обнажались заточкой, образовывала микропилу на лезвии, железо же, оставшееся мягким, обеспечивало гибкость и упругость.
Арабы не понимали, что делают. На самом же деле, они весьма затратным с точки зрения количества ударов молота путём имитировали протекающий в застывающей из расплава стали процесс кристаллизации. При котором растворённый в железе углерод перераспределяется в объёме материала, образуя похожую на соты структуру.
...От арабов технология производства сварочного булата проникла в Европу, — в первую очередь в Испанию ещё в XVI веке. Но с естественным индийским булатом ситуация не менялась. Европейцы видели, как индусы делают его, пытались повторить, — повторяли в точности, — и ничего не получалось.
Часть секрета была понятной. Крица должна была долго оставаться в печи, очень медленно охлаждаясь. В таких условиях кристаллические зёрна возникали без плавления, а просто в пластичном металле. Затем, чтобы возникшие зёрна, — о них знали, в булате сетка видна невооружённым глазом, — не разрушились, проковку крицы требовалось осуществлять при минимальном, символическом буквально, разогреве. Это делало процесс производства булата трудоёмким… но, всё равно, если занимались им не индусы, результатом оказывалось что угодно, только не булат.
В XVIII веке булат и в Индии производится перестал, из-за разорения местных металлургов импортом дешёвой — и уже вполне годной (средневековье кончилось, появились доменные печи, но это отдельная тема) — английской стали. И лишь в 1825 году утраченную технологию вернул человечеству российский учёный Аносов.
Оказалось, что никакого секрета нет. Для производства булата — для того, чтобы кристаллизация железа прошла не в расплаве, а в пластичной фазе, — требовалось лишь сырьё исключительной чистоты. Очень богатая руда с минимум вредных примесей, и ещё лучше смешанная для загрузки в печь не с древесным углём, а с графитом — чистым углеродом. Но графит в средние века добывался только в Индии, да и руды нужного качества в Европе не имелось в принципе. Аносов использовал лучшую тагильскую руду (и обычный древесный уголь), и у него всё получилось.
ß
Обряд «кувалда»: почему в старину муж был обязан «рожать» вместе с женой
«Муж и жена – одна сатана» – большинство из нас даже не представляют, насколько точна эта поговорка. Ее смысл в том, что у супругов все общее: мечты, цели, дела, горести, радости и, конечно, материальные ценности. Однако каких-то сто лет назад, а в некоторых местах и меньше того, муж и жена должны были не только совместно радоваться и горевать, но и делить поровну физические страдания, например, во время родов...
Кувалда
Этнограф Владимир Добровольский приводит немало примеров, когда в различных областях Российской империи мужа в прямом и переносном смысле заставляли испытывать мучения рожающей жены. Так, в Смоленской губернии, по мнению ее обывателей, муки родов навязывались мужчине с помощью колдовских чар. При этом, как уверяли местные жители, муж «бледнел как полотно и чернел, как чугун».
Традиция присутствия мужа при родах не нова. Ей сотни лет – и называется она кувалдой, что в переводе с французского означает «высиживание яиц». Такой обычай существовал у многих народов мира. При этом муж во время процесса рождения своего ребенка символически брал на себя страдания жены. Он стонал, кричал, имитировал потуги все то время, пока жена рожала. Нередко обычай обязывал мужа и после рождения малыша принимать на себя часть функций. К примеру, в Бирме заботу о младенце брал на себя муж, а жена занималась хозяйством и лишь кормила грудью. А в Индии муж после появления ребенка на свет надевал платье жены и ложился в постель. За ним полагалось ухаживать так же, как за его женой, давать ему те же лекарства, чтобы он на себе испытывал все то, что переносит его супруга.
Верхокамье
Российские этнографы разделили процесс «мужских родов» на три вида. Первый, о котором уже упоминалось, когда болевые ощущения вызывались помимо воли мужчины какими-то силами извне, по поверьям, при помощи заговоров или чар. Распространение этот обычай получил в основном у жителей Верхокамья (нынешние сургутяне). В 2010 году в «Вестнике РГГУ» была опубликована статья О. Христофорова «Робячьи муки», или Кувалда по-верхокамски». В ней подробно описывались традиции старообрядцев-беспоповцев Верхокамья, связанные с «насыланием» на мужчин родовой боли. И, как утверждали местные жители, мужчина действительно испытывал боль в спине и животе.
Вологда и Нижний Новгород
Второй вид «мужских родов» – это когда мужчина добровольно имитировал процесс родов. Он ходил взад-вперед по комнате (в Олонецкой губернии, по велению повитухи, муж должен был прыгать с лавки), и при этом должен был стонать, кричать, часто дышать и т.п. Особая роль отводилась мужу при трудных родах. К примеру, на Русском Севере в такие моменты муж ослаблял пояс и трижды перешагивал через веревку. В Нижегородской губернии в данной ситуации муж трижды перешагивал через жену, которая лежала на полу. Вологодским мужьям во время тяжелых родов жены предписывалось раздеваться донага и стоять в сенях, а владимирские должны были снять сапоги и развязать все узлы на своей одежде и на одежде жены. В некоторых местах Архангельской губернии знахарки для облегчения страданий роженицы приказывали ее мужу раздеваться догола, ложиться в постель и горько плакать. На Орловщине в подобном случае мужчина поверх своей одежды, по требованию повитухи, надевал платье жены, а на голову повязывал ее платок.
Смоленская и Самарская губернии
Третий вид – когда мужчине намеренно причиняли страдания. Этнограф Александр Редько описывает такую картину: на Смоленщине при родовых схватках жены мужа укладывали на печь и привязывали к его половому органу нитку, другой конец которой давали в руку жене. В момент схваток женщина дергалась и одновременно дергала за нить, заставляя мужа испытывать болевые ощущения. В других местностях второй конец нити брала бабка-повитуха, и дергала за нее в момент схваток.
Однако более распространенным было «истязание» мужа во время крестин. Суть в том, что новоявленному отцу давали съесть ложку каши с солью или перцем, либо с тем и другим. Так, в Самарской губернии крестная подавала отцу ребенка ложку каши пополам с солью, чтобы почувствовал «как солоно было его жене». А в Казанской губернии в конце крестинного застолья кум и кума угощали отца ребенка ложкой каши, перемешанной не только с солью, но и с перцем, вином и пивом. Александр Редько описывает и другие обряды, заставляющие мужа испытывать муки жены. Например, в некоторых губерниях после крестин ребенка его отца отводили в баню, где бабка-повитуха или крестная младенца хлестали его розгами. Кстати, обычай дергать именинника за уши зародился в те же времена. Правда, за уши дергали отца ребенка, чтобы почувствовал боль жены.
По мнению этнографов, подобные традиции имели очень важный глубинный смысл: совместно пережитые страдания делали отца более внимательным к своим детям, а семью более крепкой.
Кувалда
Этнограф Владимир Добровольский приводит немало примеров, когда в различных областях Российской империи мужа в прямом и переносном смысле заставляли испытывать мучения рожающей жены. Так, в Смоленской губернии, по мнению ее обывателей, муки родов навязывались мужчине с помощью колдовских чар. При этом, как уверяли местные жители, муж «бледнел как полотно и чернел, как чугун».
Традиция присутствия мужа при родах не нова. Ей сотни лет – и называется она кувалдой, что в переводе с французского означает «высиживание яиц». Такой обычай существовал у многих народов мира. При этом муж во время процесса рождения своего ребенка символически брал на себя страдания жены. Он стонал, кричал, имитировал потуги все то время, пока жена рожала. Нередко обычай обязывал мужа и после рождения малыша принимать на себя часть функций. К примеру, в Бирме заботу о младенце брал на себя муж, а жена занималась хозяйством и лишь кормила грудью. А в Индии муж после появления ребенка на свет надевал платье жены и ложился в постель. За ним полагалось ухаживать так же, как за его женой, давать ему те же лекарства, чтобы он на себе испытывал все то, что переносит его супруга.
Верхокамье
Российские этнографы разделили процесс «мужских родов» на три вида. Первый, о котором уже упоминалось, когда болевые ощущения вызывались помимо воли мужчины какими-то силами извне, по поверьям, при помощи заговоров или чар. Распространение этот обычай получил в основном у жителей Верхокамья (нынешние сургутяне). В 2010 году в «Вестнике РГГУ» была опубликована статья О. Христофорова «Робячьи муки», или Кувалда по-верхокамски». В ней подробно описывались традиции старообрядцев-беспоповцев Верхокамья, связанные с «насыланием» на мужчин родовой боли. И, как утверждали местные жители, мужчина действительно испытывал боль в спине и животе.
Вологда и Нижний Новгород
Второй вид «мужских родов» – это когда мужчина добровольно имитировал процесс родов. Он ходил взад-вперед по комнате (в Олонецкой губернии, по велению повитухи, муж должен был прыгать с лавки), и при этом должен был стонать, кричать, часто дышать и т.п. Особая роль отводилась мужу при трудных родах. К примеру, на Русском Севере в такие моменты муж ослаблял пояс и трижды перешагивал через веревку. В Нижегородской губернии в данной ситуации муж трижды перешагивал через жену, которая лежала на полу. Вологодским мужьям во время тяжелых родов жены предписывалось раздеваться донага и стоять в сенях, а владимирские должны были снять сапоги и развязать все узлы на своей одежде и на одежде жены. В некоторых местах Архангельской губернии знахарки для облегчения страданий роженицы приказывали ее мужу раздеваться догола, ложиться в постель и горько плакать. На Орловщине в подобном случае мужчина поверх своей одежды, по требованию повитухи, надевал платье жены, а на голову повязывал ее платок.
Смоленская и Самарская губернии
Третий вид – когда мужчине намеренно причиняли страдания. Этнограф Александр Редько описывает такую картину: на Смоленщине при родовых схватках жены мужа укладывали на печь и привязывали к его половому органу нитку, другой конец которой давали в руку жене. В момент схваток женщина дергалась и одновременно дергала за нить, заставляя мужа испытывать болевые ощущения. В других местностях второй конец нити брала бабка-повитуха, и дергала за нее в момент схваток.
Однако более распространенным было «истязание» мужа во время крестин. Суть в том, что новоявленному отцу давали съесть ложку каши с солью или перцем, либо с тем и другим. Так, в Самарской губернии крестная подавала отцу ребенка ложку каши пополам с солью, чтобы почувствовал «как солоно было его жене». А в Казанской губернии в конце крестинного застолья кум и кума угощали отца ребенка ложкой каши, перемешанной не только с солью, но и с перцем, вином и пивом. Александр Редько описывает и другие обряды, заставляющие мужа испытывать муки жены. Например, в некоторых губерниях после крестин ребенка его отца отводили в баню, где бабка-повитуха или крестная младенца хлестали его розгами. Кстати, обычай дергать именинника за уши зародился в те же времена. Правда, за уши дергали отца ребенка, чтобы почувствовал боль жены.
По мнению этнографов, подобные традиции имели очень важный глубинный смысл: совместно пережитые страдания делали отца более внимательным к своим детям, а семью более крепкой.
ß
Куда пропал Ковчег Завета?
Ковчег Завета, или ковчег Откровения, Свидетельства, согласно Библии - ковчег, в котором хранились каменные скрижали Завета с Десятью заповедями, - величайшая святыня всех, кто почитает Библию. Библия гласит, что во время исхода евреев из Египта ковчег располагался в святая святых Иерусалимского храма. Там же подробно описан его внешний вид: «И пусть сделают ковчег из дерева ситтим: два локтя с половиною длина его и полтора локтя ширина, и полтора локтя высота его. И обложишь его чистым золотом; изнутри и снаружи покрой его; и сделаешь на верху его золотой венец кругом» (Исх. 25:10-11).
Дерево ситтим, о котором упоминает Святое Писание, - очень прочный вид акации, которая произрастала в пустыне вокруг Красного моря.
Ковчег имел 2,5 локтя в длину и по 1,5 локтя в ширину и высоту (египетский малый локоть равен 44,4 см, то есть размер ковчега составлял 66,6 х 66,6 х 111 см).
Собственно библейских ковчегов - ящиков, ларцов, в которых хранились скрижали Завета, - могло быть три, по крайней мере, так повествует Талмуд. Согласно этому источнику, внутренний ларец был сделан из золота. Он пребывал внутри большего, деревянного ящика, который, в свою очередь, помещался внутри самого большого из трех, золотого ящика. Другое мнение гласит, что ковчег был лишь один, но покрытый снаружи и изнутри золотом. Возможно, у ковчега имелись четыре ножки. Он переносился вручную на двух специальных шестах, также из акации, крепившихся к его боковым стенкам.
Сверху он был покрыт золотой крышкой: «Сделай также крышку из чистого золота: длина ее два локтя с половиною, а ширина ее полтора локтя; и сделай из золота двух херувимов: чеканной работы сделай их на обоих концах крышки; сделай одного херувима с одного края, а другого херувима с другого края; [выдавшимися] из крышки сделайте херувимов на обоих краях ее; и будут херувимы с распростертыми вверх крыльями, покрывая крыльями своими крышку, а лицами своими [будут] друг к другу: к крышке будут лица херувимов. И положи крышку на ковчег сверху, в ковчег же положи откровение, которое Я дам тебе» (Исх. 25:17-21).
Сверху на крышке находились изображения двух литых из золота херувимов лицом друг к другу, с распростертыми, прикрывающими ковчег крыльями.
Ковчег был важнейшим библейским свидетельством - видимым напоминанием Завета - союза между Богом и народом Израиля. Господь обещал Моисею являться в облаке над крышкой ковчега и говорить между двумя херувимами (Исх. 25:22; Лев. 16:2). С ковчегом связывают особую силу, исходящую от Бога, - Шехину, Божественное присутствие. Над ковчегом Бог общался с Моисеем, сообщая ему заповеди для израильтян.
Внутри самого ларца находились скрижали Завета, а также считалось, что там содержалось непроизносимое имя Бога. Рядом с ковчегом сохранялся и свиток Торы, написанный рукой Моисея. Поблизости, в святая святых скинии, а позже - храма, стоял сосуд с манной, падавшей с неба во время скитаний евреев по пустыне, и расцветший жезл Аарона, брата Моисея. Приближаться к ковчегу было разрешено лишь первосвященнику и лишь раз в году, на Йом Киппур. Переносить его могли только священники-левиты на плечах. Ковчег был надежно укрыт тканями от взоров людей, поскольку смотреть на него было опасно для обычного человека. Народ Израиля по пути в Святую землю кочевал в пустыне с места на место, водимый Богом. Перед тем как отправляться в путь и нести ковчег, Моисей взывал: «Восстань, Господь, и рассеются враги Твои, и побегут ненавистники Твои от лика Твоего». Когда же народ, построенный «по станам и ополчениям», останавливался, Моисей провозглашал: «Вернись, Господь, к десяткам тысяч тысячей Израилевых» (Чис. 10:35, 36; ср. Пс. 132:8).
При вхождении израильтян в Землю обетованную ковчег переносился несколько раз из одного населенного пункта в другой: сначала он находился в стане евреев у горы Гевал, позже - в Бет-Эле и в Шило. В битве близ города Мицпа святыню захватили филистимляне. Но города, в которые они перевозили его, постигли бедствия, и филистимлянам ничего не оставалось, кроме как вернуть ковчег где взяли, то есть евреям. После завоевания Иерусалима царь Давид решил перевезти святыню в новую столицу Израиля, однако сначала ковчег простоял три месяца в доме одного из левитов. Царь Давид построил в Иерусалиме новую скинию - шатер, куда и была помещена святая реликвия. Для ковчега Завета царь Израиля Давид также задумал строительство храма, однако Бог не разрешил ему этого сделать. Храм построил сын Давида, царь Соломон. И ковчег был установлен в святая святых построенного в Иерусалиме храма. Согласно агадическому преданию Соломон заранее предусмотрел специальный тайник в подвалах Храма, куда можно бы было спрятать ковчег, и в этот тайник его спрятал пророк Иеремия.
Последнее свидетельство о ковчеге относится к эпохе правления иудейского царя Иосии в VII веке до нашей эры. Перед разрушением Иерусалимского храма вавилонским царем Навуходоносором в 586 году до нашей эры ковчег Завета исчез. Среди сокровищ, вывезенных вавилонянами из захваченного Иерусалима, он не был упомянут.
Что случилось с этой святыней в дальнейшем - одна из наибольших загадок истории. Известно, что во Втором Храме ковчега уже не было.
Библейская Вторая Книга Маккавеев приводит сведения, что пророк Иеремия, руководствуясь повелением Бога, спрятал ковчег на горе Нево: «Было также в писании, что сей пророк, по бывшему ему Божественному откровению, повелел скинии и ковчегу следовать за ним, когда он восходил на гору, с которой Моисей, взойдя, видел наследие Божие. Придя туда, Иеремия нашел жилище в пещере и внес туда скинию и ковчег и жертвенник кадильный, и заградил вход. Когда потом пришли некоторые из сопутствовавших, чтобы заметить вход, то не могли найти его. Когда же Иеремия узнал о сем, то, упрекая их, сказал, что это место останется неизвестным, доколе Бог, умилосердившись, не соберет сонма народа. И тогда Господь покажет его, и явится слава Господня и облако, как явилось при Моисее, как и Соломон просил, чтобы особенно святилось место» (2 Макк. 2:4-8).
Гора Нево - одно из важных мест, в которых разворачивались библейские события. Гора, которая находится к востоку от северной оконечности Мертвого моря, расположена на высоте 817 метров над уровнем моря, на территории современной Иордании. В старозаветной Книге Второзакония описывается последний день земной жизни пророка Моисея. По велению Господа Моисей взошел на гору Нево, чтобы взглянуть на Землю обетованную, в которую Бог не позволил ему войти. Там же, на горе Нево, Моисей умер, «приложившись к народу своему», то есть к сообществу Божьих праведников, там он и был похоронен Богом.
На горе сохранились следы позднейших построек, призванных сохранить память об этом событии, - остатки церкви, построенной в конце IV века, как считается, на месте кончины Моисея, и остатки монастыря IV-VI веков.
Другое место локализации ковчега нам подсказывает книга, именуемая иудеями устной Торой. Талмуд говорит о том, что ковчег был спрятан по указу царя Иосии под краеугольным камнем мироздания, расположенным в святая святых храма Соломона или в другом месте храма. Есть и другое мнение - что ковчег все же попал в Вавилон вместе с пленными израильтянами.
Еще одно авторитетное мнение - свидетельство Эфиопской православной церкви о том, что ковчег сохраняется священниками собора Святейшей Девы Марии Сиона в городе Аксуме. Копии реликвии имеются в каждом эфиопском храме. Они выносятся ежегодно во время одного из церковных праздников. О том, как ковчег попал в Эфиопию, рассказывает эфиопский литературный источник XIV века «Кебра Нагаст» - «Слава царей». Согласно этому тексту, сын царя Соломона и царицы Савской, Македы,
Байна-Легкем, позже ставший царем Менеликом и основателем династии эфиопских негусов, тайно перенес ковчег в Эфиопию, в один из храмов бывшей столицы страны, Аксума. Это не единственная версия того, как ковчег Завета попал в Эфиопию. Есть мнение, что святыню вынесли из храма сами храмовые священники - когены. Случилось это в правление царя Манассии. Когены опасались, что царь может осквернить святыню.
Опасаться было чего: царь Манассия впал в идолослужение, поставил идолов, подражая кровавым жестоким языческим культам Ближнего Востока, которые предусматривали человеческие жертвоприношения, отступив от простых и ясных заповедей Торы. Он даже установил жертвенники Ваалу и Астарте - языческим божествам, и жертвенники небесным светилам в самом святом месте Израиля - в Храме Господнем.
Дерево ситтим, о котором упоминает Святое Писание, - очень прочный вид акации, которая произрастала в пустыне вокруг Красного моря.
Ковчег имел 2,5 локтя в длину и по 1,5 локтя в ширину и высоту (египетский малый локоть равен 44,4 см, то есть размер ковчега составлял 66,6 х 66,6 х 111 см).
Собственно библейских ковчегов - ящиков, ларцов, в которых хранились скрижали Завета, - могло быть три, по крайней мере, так повествует Талмуд. Согласно этому источнику, внутренний ларец был сделан из золота. Он пребывал внутри большего, деревянного ящика, который, в свою очередь, помещался внутри самого большого из трех, золотого ящика. Другое мнение гласит, что ковчег был лишь один, но покрытый снаружи и изнутри золотом. Возможно, у ковчега имелись четыре ножки. Он переносился вручную на двух специальных шестах, также из акации, крепившихся к его боковым стенкам.
Сверху он был покрыт золотой крышкой: «Сделай также крышку из чистого золота: длина ее два локтя с половиною, а ширина ее полтора локтя; и сделай из золота двух херувимов: чеканной работы сделай их на обоих концах крышки; сделай одного херувима с одного края, а другого херувима с другого края; [выдавшимися] из крышки сделайте херувимов на обоих краях ее; и будут херувимы с распростертыми вверх крыльями, покрывая крыльями своими крышку, а лицами своими [будут] друг к другу: к крышке будут лица херувимов. И положи крышку на ковчег сверху, в ковчег же положи откровение, которое Я дам тебе» (Исх. 25:17-21).
Сверху на крышке находились изображения двух литых из золота херувимов лицом друг к другу, с распростертыми, прикрывающими ковчег крыльями.
Ковчег был важнейшим библейским свидетельством - видимым напоминанием Завета - союза между Богом и народом Израиля. Господь обещал Моисею являться в облаке над крышкой ковчега и говорить между двумя херувимами (Исх. 25:22; Лев. 16:2). С ковчегом связывают особую силу, исходящую от Бога, - Шехину, Божественное присутствие. Над ковчегом Бог общался с Моисеем, сообщая ему заповеди для израильтян.
Внутри самого ларца находились скрижали Завета, а также считалось, что там содержалось непроизносимое имя Бога. Рядом с ковчегом сохранялся и свиток Торы, написанный рукой Моисея. Поблизости, в святая святых скинии, а позже - храма, стоял сосуд с манной, падавшей с неба во время скитаний евреев по пустыне, и расцветший жезл Аарона, брата Моисея. Приближаться к ковчегу было разрешено лишь первосвященнику и лишь раз в году, на Йом Киппур. Переносить его могли только священники-левиты на плечах. Ковчег был надежно укрыт тканями от взоров людей, поскольку смотреть на него было опасно для обычного человека. Народ Израиля по пути в Святую землю кочевал в пустыне с места на место, водимый Богом. Перед тем как отправляться в путь и нести ковчег, Моисей взывал: «Восстань, Господь, и рассеются враги Твои, и побегут ненавистники Твои от лика Твоего». Когда же народ, построенный «по станам и ополчениям», останавливался, Моисей провозглашал: «Вернись, Господь, к десяткам тысяч тысячей Израилевых» (Чис. 10:35, 36; ср. Пс. 132:8).
При вхождении израильтян в Землю обетованную ковчег переносился несколько раз из одного населенного пункта в другой: сначала он находился в стане евреев у горы Гевал, позже - в Бет-Эле и в Шило. В битве близ города Мицпа святыню захватили филистимляне. Но города, в которые они перевозили его, постигли бедствия, и филистимлянам ничего не оставалось, кроме как вернуть ковчег где взяли, то есть евреям. После завоевания Иерусалима царь Давид решил перевезти святыню в новую столицу Израиля, однако сначала ковчег простоял три месяца в доме одного из левитов. Царь Давид построил в Иерусалиме новую скинию - шатер, куда и была помещена святая реликвия. Для ковчега Завета царь Израиля Давид также задумал строительство храма, однако Бог не разрешил ему этого сделать. Храм построил сын Давида, царь Соломон. И ковчег был установлен в святая святых построенного в Иерусалиме храма. Согласно агадическому преданию Соломон заранее предусмотрел специальный тайник в подвалах Храма, куда можно бы было спрятать ковчег, и в этот тайник его спрятал пророк Иеремия.
Последнее свидетельство о ковчеге относится к эпохе правления иудейского царя Иосии в VII веке до нашей эры. Перед разрушением Иерусалимского храма вавилонским царем Навуходоносором в 586 году до нашей эры ковчег Завета исчез. Среди сокровищ, вывезенных вавилонянами из захваченного Иерусалима, он не был упомянут.
Что случилось с этой святыней в дальнейшем - одна из наибольших загадок истории. Известно, что во Втором Храме ковчега уже не было.
Библейская Вторая Книга Маккавеев приводит сведения, что пророк Иеремия, руководствуясь повелением Бога, спрятал ковчег на горе Нево: «Было также в писании, что сей пророк, по бывшему ему Божественному откровению, повелел скинии и ковчегу следовать за ним, когда он восходил на гору, с которой Моисей, взойдя, видел наследие Божие. Придя туда, Иеремия нашел жилище в пещере и внес туда скинию и ковчег и жертвенник кадильный, и заградил вход. Когда потом пришли некоторые из сопутствовавших, чтобы заметить вход, то не могли найти его. Когда же Иеремия узнал о сем, то, упрекая их, сказал, что это место останется неизвестным, доколе Бог, умилосердившись, не соберет сонма народа. И тогда Господь покажет его, и явится слава Господня и облако, как явилось при Моисее, как и Соломон просил, чтобы особенно святилось место» (2 Макк. 2:4-8).
Гора Нево - одно из важных мест, в которых разворачивались библейские события. Гора, которая находится к востоку от северной оконечности Мертвого моря, расположена на высоте 817 метров над уровнем моря, на территории современной Иордании. В старозаветной Книге Второзакония описывается последний день земной жизни пророка Моисея. По велению Господа Моисей взошел на гору Нево, чтобы взглянуть на Землю обетованную, в которую Бог не позволил ему войти. Там же, на горе Нево, Моисей умер, «приложившись к народу своему», то есть к сообществу Божьих праведников, там он и был похоронен Богом.
На горе сохранились следы позднейших построек, призванных сохранить память об этом событии, - остатки церкви, построенной в конце IV века, как считается, на месте кончины Моисея, и остатки монастыря IV-VI веков.
Другое место локализации ковчега нам подсказывает книга, именуемая иудеями устной Торой. Талмуд говорит о том, что ковчег был спрятан по указу царя Иосии под краеугольным камнем мироздания, расположенным в святая святых храма Соломона или в другом месте храма. Есть и другое мнение - что ковчег все же попал в Вавилон вместе с пленными израильтянами.
Еще одно авторитетное мнение - свидетельство Эфиопской православной церкви о том, что ковчег сохраняется священниками собора Святейшей Девы Марии Сиона в городе Аксуме. Копии реликвии имеются в каждом эфиопском храме. Они выносятся ежегодно во время одного из церковных праздников. О том, как ковчег попал в Эфиопию, рассказывает эфиопский литературный источник XIV века «Кебра Нагаст» - «Слава царей». Согласно этому тексту, сын царя Соломона и царицы Савской, Македы,
Байна-Легкем, позже ставший царем Менеликом и основателем династии эфиопских негусов, тайно перенес ковчег в Эфиопию, в один из храмов бывшей столицы страны, Аксума. Это не единственная версия того, как ковчег Завета попал в Эфиопию. Есть мнение, что святыню вынесли из храма сами храмовые священники - когены. Случилось это в правление царя Манассии. Когены опасались, что царь может осквернить святыню.
Опасаться было чего: царь Манассия впал в идолослужение, поставил идолов, подражая кровавым жестоким языческим культам Ближнего Востока, которые предусматривали человеческие жертвоприношения, отступив от простых и ясных заповедей Торы. Он даже установил жертвенники Ваалу и Астарте - языческим божествам, и жертвенники небесным светилам в самом святом месте Израиля - в Храме Господнем.