"С Кожемяко у меня тоже не всегда всё было гладко" - Евгений Наздратенко

Евгения Наздратенко представлять широкой публике не надо. Хватит и того, что он руководил Приморьем в 90-е годы — в ту самую эпоху перемен, от житья в которой отговаривают китайские философы. Один из зубров приморский и российской политики в интервью ИА PrimaMedia рассказал, как время воспитывало и закаляло политиков (надо сказать, что и Евгений Иванович приложил свою руку к этому делу), почему сейчас не хватает ярких лидеров и зачем нужна конкуренция на выборах. 

"Все мужики в деревне выходили, чтобы очистить реку от брёвен"

— Евгений Иванович, вы, наверно, следили за тем, какой у нас был август. Тайфун, дожди, ливни, дамба в Уссурийске, плывущие дома в Андреевке, ЧС федерального характера. Вы помните, чтобы на веку вашего губернаторского срока была такая большая вода? Как тогда с ней справлялись? 

— Знаете, вот объявляет мэр города, что впервые в истории наблюдений выпал такой снег. Следующий мэр приходит, и опять "впервые в истории наблюдений выпал такой снег". Думаю, такой снег выпадал и при царе. Примерно также и по дождям.

У нас тайфун жуткий был в 1989 году — Джуди. Поднялась вода по Партизанской долине на 10 метров 30 сантиметров. Мост был, ещё царём построенный, железнодорожный, тонн 500 балка весом — сорвало и унесло куда-то в сторону Находки рекой. Населённые пункты уходили под воду. К сожалению, были потери среди людей. И по другим районам примерно также. Обращались мы и к флоту, которым тогда командовал хороший командующий, и флот вместе с армией вовсю участвовал в этих действиях по спасению, а потом и по ликвидации. Поочерёдно ставили задачи, их и выполняли. Что в этом году? То, что я видел по картинке, это очень серьёзное испытание для всех. Для всех уровней власти, всех руководителей предприятий и всех жителей, кто попал под этот удар.

Была такая программа — "Защита края от наводнений". Эта программа разрабатывалась нашими институтами, нашими приморскими специалистами. Теми, кто родился и вырос в Приморье, кто знал, как ведёт себя каждая речка, каждое облако на небе. Эта программа федеральная, мы её защитили в правительстве. И это при тех деньгах, которые тогда были в стране. Напомню, что нефть стоила 6 долларов за баррель. При всей той нищете мы ту программу защитили. Она необходима была, чтобы закрыть Партизанскую долину, прикрыть от этих проблем, направить воды в море. Море же примет бесконечный объём воды. Хоть два, хоть двадцать два озёр Ханка. 

Также по Уссурийску был разработан план. Уже потом, работая в Москве председателем ГКР, я узнал, что была создана компания-прокладка. В итоге деньги до конечных исполнителей доходили, как говорится, с усушкой и утряской. Поэтому программа защиты города от наводнений ожидаемо не была выполнена. А люди, причастные к этой "прокладке", приобрели элитную недвижимость в Москве. А Уссурийск, как вы сами видите, топит и топит. Точно также Спасск. А пойди чуть в сторону, на Партизанск, то и там бы всех накрыло. Поэтому страна, федеральная власть выполнила тогда свои обязательства. Она выделила средства. Но были слабые потуги — 1-2 экскаватора где-то копаются. По идее, воду-то отвести можно. Раз уж Уссурийск стоит на затопляемой низменности.

И людям и властям и досталось в этот раз, безусловно. Это видно было, как мотался и метался по краю губернатор, не успевал от одного посёлка и района к другому. В то же время надвигается форум. Федеральная власть пребывает, и тревога федерального плана, угроза. Я думаю, что федеральные власти при том, что есть куда девать деньги и без наводнений, откликнутся и выполнят свои обязательства. Потому что край, в общем-то, пустой. В крае денег на ликвидацию таких проблем и последствий, я почти уверен, что нет.

— Сейчас вот все думают — как вообще этой стихии противостоять? Может быть, как-то по-научному подойти? 

— Вы помните, в 2010 году огромный вал катился воды сверху. Он добрался до Благовещенска, потом пошел в ЕАО, потом в Хабаровск. Вспоминаете? Мы рассказывали, какая беда, какие стихийные обстоятельства. Позвольте отставить все эти фразы, домыслы и интонации. Всё немного было не так. Вы сейчас в своём вопросе все правильно сказали: а где наука? Где специальность "гидрология суши"? 

Во Владивостоке был университет. Сейчас он стал федеральным и перекочевал на Русский. А раньше он стоял около парка. Там был геофизический факультет. Там была кафедра гидрологии суши. Это важнейшая специальность. Специалисты головного института работали в Хабаровске. Они отвечали за всё — речки, мосты, уровень воды и прочее. Когда началась рыночная ситуация в стране, у нас пришли неграмотные люди. Безграмотные, да ещё и без души. Они и спрашивали, зачем у энергетиков леспромхозы? Казалось бы — что, энергетики лес добывают? И начали эти структуры уничтожать. Строительные тресты уничтожать. 

Когда советское правительство подписало с Италией все договорные документы по строительству завода ВАЗовского, начали строить под кураторством итальянцев, завод в Тольятти по выпуску жигулей и всяких других моделей... Знаете, какому строительному тресту было поручено возводить такой сложный автомобильный завод, которого у нас в стране не было? Это был трест Министерства энергетики. То подразделение, которое делает сложнейшие электростанции, трансформаторные переходы... И сейчас вернёмся к леспромхозам. Построили линию электропередач. У нас она называлась ЛЭП-500. Сгоняли туда со всех предприятий, чтобы делать вырубки и просеки. Прошло 15-20 лет. Представляете, как деревья под ЛЭП находятся? Специалисты на них уже были обучены. Лазили по этим горам, перелескам. И убирали этот лес, который быстро подрос и мог закоротить эту ЛЭП, что и случилось потом. Деревья по Хабаровскому краю перекоротили ЛЭП, и на станции возникли проблемы. Весь Дальний Восток погасили тогда. Поэтому, если есть ЛЭП, за ней надо ухаживать. А чтобы ухаживать, надо не просто где-то договариваться и приглашать организацию... Нет, это всё должно быть единым организмом. Тогда это будет работать. Поэтому, когда уничтожали леспромхозы в составе энергетики, это было отложенное преступление.

Разгоняли строительные тресты энергетиков. А потом мы с вами получили Саяно-Шушенскую проблему. Вернёмся к гидрологии суши.

Думали, какие дурачки были коммунисты. Они вырабатывали ложе Бурейской ГЭС, а мы вот наполнили его водой и продаём электроэнергию в Китай, зарабатываем. А потом подходит август, сентябрь, подходят муссоны по хребтам. И куда воду принимать-то? В чашу Бурейской ГЭС. А она была полная.

Выход был какой? Сбрасывать воду. Ровным счётом, как сейчас Китай сбросил на Приморский край. Они нам друзья, но у них-то своя рубашка. И пошёл вал к Спасску шестиметровой высоты. Что такое шесть метров для такой низменности? Это был ужас. Реки были переполнены. И пошла обратным ходом вода. И она притопила все те места. Поэтому гидрологию суши нам придётся восстанавливать, восстанавливать эту профессию, эту промышленность. 

— Олег Кожемяко уже давно продвигает законопроект, чтобы местным властям разрешили заходить на очистку русла рек и водоемов. А то сейчас сунешься — сразу получишь штраф или, того гляди, уголовное дело. В июле губернатор встречался со спикером Госдумы Вячеславом Володиным и там, в общем, получил такое публичное, зафиксированное в СМИ одобрение. Как говорится, важность этой инициативы подтвердил август. 

— Позвольте жизненный пример, хорошо? Я работал в Дальнегорске, уже был руководителем уверенного, твёрдого предприятия. Естественно, у меня была своя служебная машина. На этой машине работал водитель. А он сам с Амура. С низовьев, с какой-то деревни. И он рассказывал, как все мужики деревни выходили, чтобы очистить реку от брёвен. Это была тяжёлая работа, прохладная. Цепляли, потому что за зиму нанесло, наводнениями нанесло, и расчищали этот лес. Потому что он забивал эту реку, и поднималась вода и топила село. Давайте возьмём это маленький момент жизненного устройства и перенесём на большой край, большую страну, на общий уклад жизни. То, что Кожемяко поднял вопрос по участию муниципалитетов — безусловно его заслуга. Сейчас там начнут говорить, что вот это федеральная собственность, а то муниципальная. Начнётся ужас. Но это делать надо. Вопрос поднят правильно. 

— Вы упомянули про служебный автомобиль и вот вопрос родился сам собой — президент наш выступил с предложением пересадить все чиновников на отечественный автопром. Не просто предложение, а уже и некоторое поручение. Удастся ли? Уже сколько попыток было — не счесть.

— Борис Немцов, помните, пересел на "Волгу"? И некоторые губернаторы потом ставили около администраций своих операторов с камерой, показывали, как они садятся в "Волгу", отъезжали за угол, там выходили и пересаживались на нормальную машину.

Что касается чиновников, наверное, они могут и пересесть. А банкиры? А вот такие предприятия коммерческие? Они сядут на эти машины? Тем не менее, попробовать надо. Пусть пересаживаются. По крайней мере, это будет патриотический призыв.

"Может, у нас в стране и кончился этот период романтизма на выборах"

— Мы говорим с вами накануне выборов. В этом году у нас почти все кандидаты как-то по большей части отмалчивались. На дебаты никто не пошел. Не было ощущение праздника, что ли, как это было в 90-х и 2000-х годах. Вы-то точно должны помнить, как это тогда происходило. 

— Да, это я помню. Было 13 человек на моих крайних выборах. 13 кандидатов. Я сейчас не буду называть фамилии, но директор приморского пароходства, потом директор Приморского угля. И им подобные. Мэры городов, личности, которые явно шли за победой, рассчитывая, что я проиграю эти выборы. Не подставные фигуры. Их речи, плакаты, лексика были запредельными. Но это норма. Это должно быть. Так развиваются все страны. Это необходимо. Каждая действующая власть всё равно подтягивает себя к выборам. И отвечает на вопросы. Она не боится публичных дебатов, выходит и рассказывает. Да, им сложнее, чем новым кандидатам, потому что они уже отработали один срок, и приходится отвечать. Но это и есть развитие общества.

Иначе общество будет плесневеть, будет стоять на месте, и будем жить только в виртуальном мире телевидения. Телевидение будет рассказывать одно, а жизнь немного другая. На мой взгляд, это необходимо. Публичность, конкурентность.

У нас был Дальнегорский ГОК. Несколько в мире было таких, он же не один в мире. В конкуренции с другими ГОКами он старался такую и такую продукцию такого-то качества делать. Временами он был лучшим в мире. У него была золотая медаль качества. Не всё было в порядке, но всё равно глубоко он не опускался. Это и есть конкуренция. Это и есть путь развития. Это примерно как в космосе. Мы же где-то работаем над какими-то космическими изделиями? Но и другие страны работают. Вдруг мы с вами узнали, что китайцы вообще никого не допускают на свои станции, никаких космонавтов других стран. Они сами работают. Для всех загадка, какие у них станции летают, что туда корабли с целыми группами пристыковываются? Космонавтов китайских. Вот мы с вами узнали, что Индия шагает по Луне. Узнали, что есть в Японии неплохие ракетные модули. Так всё и движется, вперёд развивается. А стоять на одном месте никак нельзя. Поэтому должны быть выборы. 

В этом году, если взять Приморье, то Кожемяко не до публичных дебатов. Не до соревновательных программ. Как он вообще выживал, мне непонятно. Только благодаря своему природному здоровью, наверное. Когда он там спал? Я с ним разговаривал иногда, это просто ужас. Из посёлка в посёлок. Как он добирался, как работал, как вопросы решал с Москвой и местными властями. Какая-то тучка приходит, и раз — Ольгинский район затопило. Раз — и Спасск, Уссурийск.

Какие руководители муниципальных предприятий? Какой есть жизненный опыт? На какой волне болтливости они пришли? Просто что-то пообещали людям? Это очень важно знать. Я вспоминаю в Дальнегорске затопление было — я ещё не был губернатором тогда — и одновременно произошло какое-то землетрясение на Сахалине. Не Нефтегорск, но одно из крупных. А там был небольшой старый морской госпиталь. И он тогда рухнул. И прилетел туда вице-премьер, говорит, вот рядом богатое Приморье, и оно должно выделить столько-то денег на восстановление. У меня вопрос был, а тут кто-нибудь выделит Приморью денег? Краю реально требовалась помощь. И ещё говорю спасибо морякам. Вспоминаю, как в воду входили бронетранспортёры. Они назывались плавающими, но там такая стремнина, такая вода летела. Мальчики срочной службы, такая тревога была, чуть не утопили один БТР. А тут надо другой области помогать.

Что касается квалификации. Я видел многих глав администраций. Тогда, когда в Дальнегорске жил, было жуткое наводнение. Я не знаю его названия, но реки шли и пятиэтажки подмывало. Мосты несло. И тогда был вопрос власти. Потому что у предприятий были большие мощности в руках, что у треста, что у ГОКа. Вопрос был в том, кто их сконцентрирует и где? На каком моменте? Чтобы меньше было людских потерь. 

Может, у нас в стране и кончился этот период романтизма на выборах, когда идут все кому не лень, и за которых голосуют, в конце концов, из-за какого-то протестного момента.

Я в начале 90-х был народным депутатом России. Приезжал иногда из Дальнегорска на сессию в краевой совет (предшественник Думы Приморского края, а потом — Законодательного собрания — прим.ред.)

Вспоминаю, было 230 с чем-то человек. Один трудящийся всё вставал и кричал "Отсоединяемся! Нужна Дальневосточная республика!". Он на себя брал определённый участок работ — командование Тихоокеанским флотом. Кто-то в их составе сумасшедших должен был заниматься промышленностью. Какой же это был бред, — это надо было пережить всё. Вот романтизм был в душе.

Кстати, некоторые из них-таки прорвались во власть.

— Куда, как вам кажется, запропастились звезды региональной политики? Вот самые, скажем так, публичные и самые узнаваемые политики и бизнесмены Приморья — они все из 90-х и 2000-х. Это все ваше поколение. Почему, так сказать, воспитали только одного Олега Николаевича? 

— Это упрёк мне, да. Да и с Кожемяко не всё так гладко было. Были и определённые проблемы, недоразумения. Я его совсем не знал. Но Преображение уже вовсю приватизировалось. И там был, не помню, как звать, высокий, статный, красивый мужик. Солидный такой. С ним разговаривать одно удовольствие было. Он так логично всё говорил. И его поджимал активный человек по фамилии Кожемяко. Они там эти акции делили. А какой-то пакет был в комитете по имуществу Приморского края. И тогда от нас зависело, как этот вопрос решить.

Его решить можно было одним методом — надо было съездить туда, на это предприятие, и посмотреть. Что я и сделал. Доехал до Лазовского района, взял главу района, и мы проехали в Преображение. Я ходил-ходил, смотрел-смотрел. Сколько лет вы руководите предприятием, которое приобрели, купили? Вот столько-то. Давайте пройдём на промышленную площадку. Пошли туда. Есть для меня объекты, которые мне понятны, уже привычны. Это был механический цех. Он довольно недалеко был от эллинговой площадки, чтобы оказывать услуги кораблям. Зашли туда, увидел я станки. Станки, кстати, вполне приличные.

Смотрю, а там люди с потухшими глазами, естественно. Оборванные какие-то, ходят и трубами ломают эти станки. Новое здание? Куда-то переезжаете? В чём суть проблемы? Оказывается, этот красивый директор породистый как раз это всё распродавал. Тогда вопрос: что делать с Преображением? Если закроется Преображенская база, если закроется завод, куда девать 13 тысяч людей? Чем им там заниматься? Какой прекрасный дом культуры... Посмотрите, какая там великолепная больница, какая школа. И это всё нужно бросать? Это всё звенья одной цепи, того неумения руководить. 

И всё, в моей голове мгновенно решился вопрос в пользу Кожемяко. Он там рядом стоял, а тот, другой, рассказывал. Я спрашиваю, зачем станки-то демонтируете? Предприятие закрывается? Он — вы знаете, я их продал. У него одно — всё, что ему досталось дёшево за какие-то претенциозные махинации, он распродаст, получит деньги и уедет. Тогда мы и поддержали своим пакетом акций Кожемяко. Ну а дальше, я смотрю, восстановили этот цех. Потом цех пластиковый, где тару делали. Потом он стал восстанавливать поселковый клуб. Мы русские люди, нам надо собираться во Дворце культуры, какие-то программы смотреть, какую-то самодеятельность. Посёлок должен жить. Это где-то в Скандинавии, в Норвегии можно что-то по хуторам разбежаться и не особо друг друга знать. А у нас другой уклад.

Вспоминаю, потом через год был День рыбака. А Кожемяко за всё хватался. Это нужно отремонтировать, это сделать, тут починить, пароходы покрасить, как-то собрать, на путину пойти. А он, Кожемяко, кто? Он кончил Торговый институт, никакого отношения к морю не имел. И чтобы понять, как это работает, он сел на один из пароходов и ушёл на 4 или 5 месяцев в океан. Он смотрел, как идёт добыча, как подходят к большой базе суда, какая продукция, какой учёт. Поразительный подход. И он понимал, что воровство идёт на судах, что сдают неучтённую продукцию, выживают так. Помните, потом пошли картинки — самолёты пограничников трассерами бьют по нашим рыболовным судам, которые прорываются к портам в Японию, сдают продукцию. В советское время своровать ящик консервов с плавбазы — это уже считалось преступлением. А тут целые пароходы добывают и уходят в те порты, сдают, ничего не платят, только команде и себе. И Кожемяко смотрел, как этот процесс идёт. Он наладил это предприятие. Посмотрел, что вот заработная плата, а всё остальное — это уже совсем другие моменты.

Появились финансы. Стал выздоравливать посёлок. Дальше я не очень знаю за эти годы, что там происходит. Но я вам рассказываю тот момент, о котором вы говорите про работу с Кожемяко. В какой-то День рыбака я туда еще раз приезжал. В 3 утра вставал во Владивостоке, приезжал к каким-то нормальным утренним часам туда в Преображение. И с Днём рыбака там поздравляют коллектив. Из артистов там была его любимая Надя Бабкина с коллективом. Надя потом улетела в оркестровую яму, поскольку ремонт дома культуры до конца не завершили и оркестровую яму, которую сегодня уже в домах культуры не делают, не делают, задрапировали черной тканью. Она ее просто не заметила.

Кожемяко за всё брался. Ему всё хотелось что-то сделать. Это подкупает. Поэтому сейчас это человек с определённой жизненной подготовкой, с определённым опытом. И то, что край эту огромную гряду, эти огромные разрушения встретил с таким хозяйственником… Я считаю, что это удача для Приморья. 

— Но запасы таких политиков, как Кожемяко, заканчиваются, а новых на горизонте нет. Что случилось-то?

— Смотрите. Я с позиции своего опыта пытаюсь рассказать. Шёл 1998 год, наступил этот страшный дефолт. Утром едем на работу... Всё встало. Все мгновенно банкротились. Ноль налогов. Ни у кого денег нет. Все деньги изъяты. Не только валютные резервы, но и текущие деньги предприятий. Полностью. Знаете, что делали в этот момент? На Урале был губернатор Эдуард Россель, который также собрался со своими коллегами и выпустил свои деньги, которые назывались "россельки". Его за это как могли унижали, поливали и смешивали с грязью. Мол, свою республику создаёт. А как делать хоть какие-то взаиморасчёты? Предложите те, кто заканчивал всякие академии? Как?

Экономисты, которые закончили гайдаровскую школу, классическую школу, они умные люди вне всякого сомнения, хорошо и убедительно говорят. Есть другие экономисты. Есть тот, кто на буровой среди шлангов и труб ходит в грязных сапогах. Или экономист, который в штольню заходит, где работают проходчики. Или на стройке. Это другие экономисты, там другие расчёты, другие понимания. Поэтому хорошо, что в тот 1998 год были те от производства, которые понимали, что делать.

Я с ужасом вспоминаю, что тогда на нас навалилось. Сейчас, конечно, можно с улыбкой рассуждать... Но это надо пережить. И очень бы хотелось, чтобы вы постарались понять, что было тогда. А то, мол, говорят, что вот тогда-то было лучше. Или тогда-то. Мне кажется, в каждом времени есть свои проблемы. Тогда было то, сейчас это.

"Ни одна страна больше такого издевательства своими руками над собой не сделала"

— У нас сейчас, кстати, сильно актуализировалась вот эта тема национализации или деприватизации предприятий. Как обычно, разделились на два лагеря. Одни говорят — отстаньте от бизнеса, дайте работать. Другие, что незаконно приватизированные предприятия надо взять и вернуть под управление государству. И где бы здесь найти баланс?

— Сложнейший вопрос. Давайте ещё раз повторим, что произошло с нашей страной? В 1941 году ни вы, ни я не жили, но такое количество литературы и информации есть, что мы прекрасно понимаем, что произошло. К нашим границам подошли великолепно вооруженные и технически оснащенные воинские формирования. Они были отмобилизованы, прошли неплохую воинскую подготовку в Европе, оккупировали Францию, Голландию и другие страны. И мы. Я не могу дать оценку нашим военным в то время. Но смотришь, по количеству артиллерии мы превосходили, по количеству солдат... Почему мы в течение месяца откатились до Москвы? Был какой-то просто ужас. И тогда надо сказать нашим родителям, дедушкам и бабушкам, кто в телогрейках на своём животе перетащил эту промышленность, перетащили её на Урал, в Сибирь. С тех заводов, которые попали под удар немецких соединений. Как работали железнодорожники, это отдельная песня. Мне кажется, о них ещё недосказано ни в книгах, ни в кино. Подвиг железнодорожников.

Кстати, в Казахстан много ушло промышленности. Казахстан мы во многом возродили. Я хотел бы понять гражданское руководство, гражданское население, кто совершил этот подвиг — перетащил тысячи и тысячи предприятий в Сибирь и на Урал. И вот похожий ужас произошёл в 1991 году. Скажите, нас давили какие-то воинские формирования? Нас давила Америка? Или кто там был против нас? Совершенно нет. В мире были хорошие цены на товары и услуги. Зачем же мы развалили собственную экономику своими руками? Абсолютно своими, никого винить не надо. Тут надо просто дать себе честную оценку.

Ни одна страна больше такого издевательства своими руками над собой не сделала. Носились с этими ваучерами, якобы две "Волги" на них можно взять. Кто-нибудь получил две "Волги" за этот ваучер? Спросите своих родителей.

Ещё раз. Этот кошмар сотворили мы сами. Самое интересное, он же виден был. Было видно, куда мы придём. Я подхожу к вашему вопросу — за эти годы не благодаря заботам власти, а вопреки создались некоторые предприятия, появились какие-то бизнесмены и прочее. Этих надо уважать, ценить и дорожить ими. А то, что схватили и растащили... Это что, только в Приморском крае было? Просто Приморский край мы с вами знаем. Было предприятие такое — ВРХ. Тысяч 13 работников. Я не очень хорошо знал рыбную промышленность, я больше знал горную... Тем не менее, сталкивался. Ничего. Получали совершенно новые пароходы, великолепные, которые могли брать и 8, и 14 тысяч тонн. И продавали их условно по 100 долларов. Что это за приватизация? Вот я стал губернатором и просится на приём один трудящийся. Он как раз был связан с предприятием ВРХ. Какой-то глист сутулый. Крутится, вертится, а знаете, кого он был представителем? Московской лифтовой компании. С какого рожна они сюда пришли? Потому, что здесь всё настолько перемешалось, в этой Москве, и они имели друзей и знакомых в Министерстве имущества. Видимо, какой-то пакет акций взяли. Приехали сюда, и началась распродажа этого уникального красивого предприятия. И за копейки всё распродали, бросили. Сколько людей вышвырнули на улицу. Я знаю даже, что спустя 20 лет один признавался, как покупал там пароход. Нельзя даже представить, что за такую цену можно было купить пароход.

Какая была цель работы плавбазы в океане? Сейнеры подходят к базе, сдают суточный улов, плавбаза перерабатывает, подходят рефы, берут и везут во Владивосток. В Рыбном порту перегружают, часть составов идут по стране, часть в холодильник. Какая была отлаженная и красивая схема. Государственная. И надо было всё это разбить, растоптать с какой-то ненавистью. И желающих зверьков было достаточно много. Поэтому, я считаю, что надо не только привлекать главных идиотов к суду и ответственности за приватизацию, но и на местах есть люди, которые способствовали, чтобы она так прошла. Это совершенно официально хочу вам сказать: 3700 долларов стоила первая покупка Находкинского рыбного порта. Вторая цена была уже миллионы долларов, третья — уже 300 млн долларов. От продажи к продаже цена становилась ближе к реальной. Это просто какая-то ненависть — всё сбросить, а где не берут, там отдать бесплатно. Вот примерно то, что мы сотворили.

Вот сейчас решается вопрос с ГХК БОР. Не думаю, что это первый в стране случай, но первый в Приморском крае. Суд был, по которому объединение "БОР" переходит в государственную собственность. Видимо, это будут Ростехнологии. Потом долгий процесс. Оно встанет на баланс, на учёт, это будет государственное предприятие. Представьте, какие потом нужно будет пройти юридические моменты, чтобы как-то всё это узаконить. В самой компании все не цельно осталось. Там отдельно транспортный цех, отдельно горный цех. Всё это собрать нужно в кучу. И только тогда государство имеет право вкладывать в это предприятие. Сейчас оно даже деньги вложить туда не может, проектную документацию делать не может, реструктуризацию и оздоровление. Почему? Это же частная собственность. Когда она станет государственной, тогда и можно будет заниматься оздоровлением. Потом создавать учебно-курсовые комбинаты, готовить следующее поколение. Потому что следующее поколение специалистов придёт туда работать. Готовить промышленников. 

Кстати, в свое время БОРом руководил один специалист. Хозяин назначает то ли из Москвы, то ли из Лондона. Обаятельный парень, хорошо говорит. Он был старшим санитаром морга. Я даже поражался, как он мог собирать какое-то оперативное совещание, планёрку? С главным геологом, главным горняком, механиком, энергетиком? На одном же языке надо разговаривать. И что мы ожидаем от этого предприятия? Какого развития и отношений?

Назову также одну гидроэлектростанцию. Там была девушка 33 года, заведующая сберкассой. И председатель совета директоров. И ничего. Наверное, деньги она могла считать. Но речь-то идёт о другом.

Поэтому сейчас в результате приватизации... загибайте пальцы — в каком положении дальнегорский "БОР" и Дальполиметалл — все понимают. Кавалеровский ГОК вообще закрыт. Ярославский ГОК, по сути, развален, хотя говорят, что там консервация. Но как вы восстановите транспортный цех, фабрику? Лермонтовский ГОК и Восток-2 — вы сами знаете, что там происходит. Моряков и рыбаков разогнали напрочь. Было дальневосточное пароходство, где было 260 кораблей и 65 тысяч работающих. Превратили его в небольшое предприятие, мягко скажем. Регистрация теперь в Москве.

Мы сейчас ходим вокруг да около Северного морского пути. Вспомните тех великолепных капитанов наших ледоколов и наших пароходов с ледовой обшивкой. Они же вполне знали этот Севморпуть, были вполне подготовлены.

Всё надо было уничтожать. Вспоминаю Миськова, начальника ДВ пароходства, он приходил и говорил, что Министерство имущества требует порезать ледоколы. Что мы только ни придумывали. То туристов возить, то ещё как-то... Прошло время, и оказалось, что эти ледоколы настолько востребованы — нужны для проводки пароходов.

Чем отличалась школа этих рыночников? Тем, что они вбивали в нашу голову комплекс какой-то неполноценности русской нации и народа. Мол, мы дурачки и не можем ничего делать.

Да, где-то в лёгкой промышленности мы уступали. Или в деревообработке. Но в тяжёлой горной индустрии — а это хребет тяжёлой экономики — мы были номер один на планете Земля. И наши институты горные. Возьмите горный институт СПб. Нет на планете Земля такого института, просто нет. Это лучший в мире. Этим надо было гордиться и гордиться надо сейчас.

Долго я отвечал на ваш вопрос. Это сложный процесс. Ломали страну легко. А какая власть у губернатора? Чем он распоряжается, что он может сделать? Он может какое-то предприятие закрыть и сказать, что мы отдаём этого под суд? Не может. И у меня также не было такой власти. Когда я видел, как идёт приватизация, я приходил в ужас. Как на меня наезжала эта московская команда приватизаторов. И президенту на меня стучали, как могли. Я выпустил тогда постановление администрации Приморского края о приостановке приватизации. Представьте тот кошмар, что тогда разразился. Взорвалось тогда всё. Вице-премьеры, премьеры, Министерство имущества, президент. Вызвали меня в Москву. А мне хотелось, чтобы хоть паузу взяли. Ведь вы всё раздаёте, громите всё с какой-то ненавистью. Зачем разгоняли Дальморепродукт? 18 тысяч работников, великолепное предприятие. У меня есть слова для этого, но как я их тут применю?

"У нас было 14 кирпичных заводов, сейчас ни одного"

— Евгений Иванович, у нас тут последний горячий спор — это слияние Владивостока с частью Надеждинского района — там, где предположительно будет находиться город Спутник. Это самые густозаселенные территории района, и ТОР Надеждинская. И вот Дума Владивостока выступила за, потому что, дескать, это необходимо для привлечения федеральных денег, а Дума Надеждинского района — против, потому что от района ничего не останется толком. Такое вот перетаскивание каната на ровном, вроде бы, месте. Как вы относитесь к идее такого слияния? И возможно ли здесь какое-то средневзвешенное решение?

— На мой взгляд, это искусственное увеличение. Кем заполнять потом эти территории? У нас есть Ольгинский район, Лазовский, Тернейский, Кавалеровский, Дальнегорский, Красноармейский. Кто там остался жить? Так тяжело было туда заселять людей, так тяжело создавать предприятия. А сейчас эти предприятия где? Последних людей мы перетянем в этот конгломерат. И будет этот юг заселён. А там что? Дороги ведь имеют смысл, если там каждые 150 километров крупный город. И мосты как поддерживать? Какой смысл рушить этот уклад? Когда смотришь, что в бюджете Кавалеровского района, что в градообразующих предприятиях — больница и школа. Ничего себе. А где предприятия? Выхода нет. Только создавать промышленность. И только воспитывать своих специалистов.

Сейчас на Дальнем Востоке, на Камчатке, в Магадане, в Амурской области предприятия по добыче металлов все спрашивают, а что за Дальнегорск такой? Потому что по всему Дальнему Востоку работают специалисты из Дальнегорска из БОРа и Дальполиметалла. Понятно, что все разъехались. Семьи там остались, а все люди на вахте. И спрашивают, почему все геологи оттуда, все машинеры, механизаторы? Желательно дать надежду Дальнегорску. И многие люди вернутся. Мэр города там прекрасный, Теребилов. Он сильный и знающий своё дело человек. Как относится Кожемяко к Дальнегорску? Великолепно. Благодаря ему выжили Дальполиметалл и БОР. Он несколько лет компенсировал электроэнергию.

Как меня в свое время мучали этим энерготарифом и настраивали против меня энергетиков. Забастовки, голодовки. А сейчас вернулись к чему? Миклушевский заявлял, что тариф надо понизить. Тарасенко — тариф надо понизить. Кожемяко — тариф понизить. А для чего так повышали? Чтобы убить всю промышленность. У нас было 14 кирпичных заводов, сейчас ни одного. Все горные предприятия стоят. Хорошо, что Кожемяко из бюджета находил деньги и поддерживал эти предприятия. Он платил за энерготариф или компенсировал часть. Но только энерготариф. Работающее предприятие, лучше получать от них встречный поток налогов.

"Пока мы смогли предложить Китаю только игровую зону с казино"

— Вот мы все ждем, когда курс на Восток что-то такое сделает с Приморьем, что мы станем богаче и счастливее. Какие-то проявления, безусловно есть, но это не реакционный процесс, а ползучий такой. Хотелось бы, конечно, побыстрее все. Вы как оцениваете курс на Восток и что, например, под ним понимаете? Потому что очень широко можно трактовать. Вот давайте по экономике — нужны ли мы соседям по АТР, и нужен ли нам АТР? А, если нужен, почему все это раньше не делалось, если раньше проще было? 

— Если включить иронию, то пока мы смогли предложить только игровую зону с казино.

Если серьезно, то, говорят, в советское время шло заседание Политбюро, и на нём Брежнев, еще молодой и цепкий, поднимает министра мясомолочной промышленности и говорит "А где сгущёное молоко в банках? Почему его нет?". "Леонид Ильич, вопросов нет. Мы сделаем продукт, но нам нужна банка". Поднимает министра металлургии "Где банка?". "Леонид Ильич, вопросов нет. Но мне нужно олово, чтобы банку внутри обрабатывать". А олова у нас не было, потому что оловянное месторождение основное было в Китае. А с Китаем мы начали тогда немного "трещать". 

Тогда начали разрабатывать свои месторождения. Хрустальненский ГОК сидит на хорошей руде, свинцово-цинковой. Но там было ещё и небольшое месторождение олова. И их заставляли оловом заниматься. Потом Хрустальненский ГОК разваливали, потому что олова мало добывали. Но там ведь были великолепные свинцово-цинковые месторождения. И перестраивать ничего не надо. Та же система добычи, та же система работы фабрик, те же горняки-проходчики. Наш политехнический институт великолепных горняков выпускал. Казалось бы, весь уклад жизни есть. Может, просто вся промышленность в стране накрылась? Не стало нужно столько свинца и цинка? Но ведь тогда наш Дальполиметалл выживал, потому что по лондонской бирже были хорошие цены на свинец и цинк. Благодаря такому кратковременному моменту. Поэтому горная промышленность должна просто работать. А сейчас чем можно заменить Восток-2 и Лермонтовку? Чем заменишь вольфрам в этих наших снарядах? Пробивать броню ведь чем-то надо. Эти комбинаты надо возрождать. Там, кстати, была неплохая геологоразведка. Она подтверждала запасы — на этих запасах строился Восток-2 и Лермонтовка.

Просто в последние годы, чтобы выживать таким предприятиям как БОР, Дальполиметалл, они должны были свои усилия направлять на добычу. Не столько внимания отводили на вскрышные работы и на промышленную разведку. Всё это в итоге кончилось тупиком.

Что касается перспектив, то надо чуть больше власти на местах дать. Губернатору точно также нужно расширить полномочия. Сейчас губернатор — это просто объект для битья. Он должен чем-то и кем-то управлять.

На мой взгляд, очень повезло Приморью с Олегом Кожемяко. У него есть умение работать с председателем правительства, с Минфином. Кожемяко — какой-то гений по вышибанию федеральных денег под какие-то программы. И в это время ещё не хватало смены команды. Придут любители, энтузиасты и скажут "Нет, все не так". Всегда можно найти претензии к действующей власти, а по большому счёту удержать ситуацию — это очень и очень непросто. Также по главам районов и городов. Кто-то уже сам не хочет работать, кто-то устал. Я не даю сейчас оценку. Я давно не работаю в Приморском крае, чтобы вот так говорить, как провидец. Скажу только, что работать с федеральными органами власти очень и очень непросто. Вот сейчас отшумит этот Восточный форум (16+), и всё равно придётся готовиться к зиме.