Начало года для предприятий с финансовой точки зрения будет непривычно жестким

Второй год работы в условиях пандемии и закрытия крупнейшего для российской рыбы рынка не помешал рыбакам активно включиться в обсуждение важнейших для отрасли вопросов. Некоторые из них — как в случае с «прибрежкой» или изменениями в Налоговый кодекс — удалось разрешить. По другим — как второй этап инвестквот — основные битвы еще впереди. Насколько уходящий год оправдал прогнозы рыбацкого сообщества, почему изменения в отрасли полезно рассматривать в глобальном контексте и на каких темах крупнейшая отраслевая ассоциация намерена сфокусировать внимание в будущем году, в интервью Fishnews рассказал президент Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров (ВАРПЭ) Герман Зверев.  — Герман Станиславович, российские рыбаки переживают не лучшие времена — китайский локдаун, заметное ухудшение финансового состояния предприятий, постоянная перетряска законодательства. На ваш взгляд, какие меры нужны, чтобы стабилизировать ситуацию в отрасли? — За минувшие полвека отечественная рыбная отрасль оказывалась в сложной ситуации каждые 10-12 лет. В конце 1970-х — начале 1980-х годов СССР выбросили из исключительных экономических зон других стран, и практически в то же время случилась вторая лососевая катастрофа (первая, более масштабная, произошла двенадцатью годами ранее, в конце 1960-х — начале 1970-х годов). Двенадцать лет спустя — начало 1990-х, крах субсидируемого государством рыбохозяйственного комплекса, передел и перестрелки. Еще через десяток лет, в начале нулевых, — тотальные аукционы. Определенная стабильность пришла только в 2004 году, и затем в течение 15 лет — быстрый рост выручки и прибыли, комфортная налоговая среда, невысокая, будем откровенны, до 2016 года инвестиционная активность. Апокалиптические настроения внутри отрасли возникают сейчас на контрасте с благоприятным предыдущим трендом. И он же задает рамки для реакции государства. Государство не верит в крики о помощи, потому что убеждено — всем предыдущим историческим опытом развития отрасли убеждено — в очень высокой ее адаптивности. Поэтому отношение власти к рыбакам сейчас скорее не «как помочь», а «ничего, справитесь». Одни и те же факты интерпретируются бизнесом и государством абсолютно по-разному. Приведу простой пример: с 2010 по 2020 годы размер подоходного налога и социальных взносов в отрасли вырос в пять раз — с 8,5 млрд рублей до 45 млрд рублей. Как мы интерпретируем этот факт? Растет социальная ответственность работодателей, рыбаки имеют достойный высокий заработок. Как это интерпретирует государство? «Значит, у них много денег». Поэтому обсуждать набор конкретных мер государственной поддержки считаю бессмысленным до тех пор, пока не изменится «оптика», посредством которой государство всматривается в нас, в нашу отрасль. Про бюджетное субсидирование я вообще не заикаюсь: рыбная отрасль перестала быть получателем бюджетного финансирования в любых формах с 2009 года. Тогда последний раз выходили постановления, которые предусматривали прямую государственную помощь в виде субсидирования процентных ставок. — Но в этом году же появились субсидии — на топливо и перевозку рыбы? — Пока я не вижу их счастливых получателей. Посмотрим. Субсидии на перевозку появились слишком поздно, чтобы ими смогли воспользоваться во время провала рыночного спроса. — Тогда какие аргументы могут убедить государство по-другому взглянуть на отрасль? — Только если будет совсем плохо. — Несмотря на изменившуюся финансовую ситуацию и высокую закредитованность предприятий, продолжается обсуждение второго этапа программы инвестквот. Еще в январе ВАРПЭ предложила использовать его для развития береговой переработки. Ассоциация выступала за паритетное распределение объема инвестквот на заводы и суда. Сегодня мы видим, что Росрыболовство занимает аналогичную позицию. Означает ли это, что в части развития отрасли и реализации ее инвестиционного потенциала рыбаки и регулятор смотрят в одну сторону? — Смотрим в одну сторону, но пока видим не одно и то же. Это не страшно, на самом деле. Действительно, мы предложили сделать акцент на береговых предприятиях. Перечень водных биоресурсов, которые предполагается предоставлять пользователям на втором этапе инвестквот, ограничивается минтаем и сельдью Дальнего Востока. Распределение этих ресурсов необходимо соотносить с целями развития региона в целом. А главная проблема Дальнего Востока — это обезлюдение, отток населения, в том числе из-за отсутствия рабочих мест, несовпадения представлений молодых людей об их месте в жизни, заработке и перспективах с реальностью. Сколько необходимо ресурсов для создания одного рабочего места? На крупнотоннажном рыбопромысловом судне оно «стоит» 174 тонны, а на береговом заводе — 43 тонны. Следовательно, предоставление инвестквоты для береговой переработки в четыре раза эффективнее с точки зрения закрепления населения и развития прибрежных территорий, чем предоставление инвестквоты под строительство рыбопромыслового судна. В целом обсуждение деталей второго этапа, включая виды водных биоресурсов, типы объектов инвестиций, требования к инвестиционному договору, на мой взгляд, нужно вести с учетом оценки результатов первого этапа. Во-первых, мы видим, что скорость строительства заявленных объектов инвестиций, если говорить о промысловых судах, сильно отстает от запланированной. Во-вторых, надо учитывать, что нормативная база первого этапа не раз корректировалась. ВАРПЭ трижды выступала с соответствующими предложениями. В 2017 году на совещании у председателя правительства мы предложили позволить береговым заводам использовать эквивалент собственной промышленной квоты, чтобы они, условно говоря, не бегали по всем подзонам Дальнего Востока, осваивая инвестквоту. Затем ВАРПЭ обратила внимание на необходимость уточнить терминологию и разрешить доставку мороженой рыбы на береговые заводы. ВАРПЭ предложила предоставлять квоту по достижении 90%-й готовности судна. Это вынужденный шаг, вызывавший активную дискуссию. Вынужденный, потому что с задержками по вине верфей столкнулось слишком много предприятий. Отсюда ключевой вопрос — изменение «идеологии» договора о предоставлении инвестквоты. Неправильно, если на втором этапе, как и на первом, вся ответственность за несвоевременное строительство будет на рыбаке, а верфь останется в стороне. Повторяю, обязательным условием обсуждения второго этапа должна быть объективная оценка результатов первого. И здесь, возможно, возникнет дискуссия с регулятором, поскольку мы, скажем так, с разной степенью оптимизма смотрим на происходящее. Думаю, у регулятора оптимизма больше. Значит, будем искать баланс. — Насколько я помню, тщательно проанализировать результаты первого этапа инвестквот на круглом столе в Совете Федерации просили и регионы? — Конечно. Мурманск и Архангельск вообще сказали, что они против второго этапа. А дальневосточные регионы предложили проанализировать результаты. Мы тоже считаем: с флотом не стоит спешить, пока на промысел не выйдет большая часть построенных в обмен на инвестквоты судов. — С 2018 года ВАРПЭ выступает за увеличение природной ренты в рыбной отрасли. Недавно проект изменений в Налоговый кодекс по ставкам сбора за пользование ВБР прошел первое чтение. Сейчас ассоциация в диалоге с Госдумой и Советом Федерации дорабатывает этот законопроект. Как вы оцениваете взаимодействие с парламентариями? Удается ли донести до них позицию рыбаков и какие моменты надо учесть ко второму чтению? — Хочу сразу уточнить, что мы выступали не за увеличение абстрактной природной ренты. Мы выступали за то, чтобы налоговые поступления от рыбопромышленных предприятий стали более существенным фактором повышения бюджетной обеспеченности прибрежных регионов. Как вы знаете, 80% сбора за пользование ВБР идет в региональные бюджеты. Поскольку ставки не менялись последние 15 лет, сейчас общий объем таких поступлений составляет около 2 млрд рублей, из которых 1,6 млрд рублей остается в регионах. После повышения ставок сбора, по нашим подсчетам, эти платежи вырастут примерно до 14 млрд рублей, из них 11 млрд рублей — доля регионов. Причем в отличие от того же налога на прибыль это достаточно стабильные поступления, они в меньшей степени привязаны к результатам финансовой деятельности предприятий. ВАРПЭ с 2018 года выступала за изменение системы сборов за ВБР. У нас разгорелась острая дискуссия с Минфином: он предлагал индексацию ставок сбора за весь период с 2004 года. Например, ставка сбора за минтай, которая сейчас составляет 3500 рублей и в соответствии с проектом поправок в Налоговый кодекс повысится до 4300 рублей, выросла бы до 12 240 рублей. И так по многим видам водных биоресурсов. Нам пришлось очень много работать, чтобы убедить правительство в алогичности этого подхода. Громадное спасибо Алексею Васильевичу Гордееву, который тогда курировал наше направление. Мы смогли докопаться до первоначальных методик, по которым утверждался и рассчитывался сбор за ВБР, и отстоять допустимый размер ставок. Считаю, что сейчас мы вышли на согласованные позиции. Какие плюсы для регионов? В прошлом году налоговые поступления рыбопромышленных предприятий в бюджеты регионов Дальнего Востока составили 23,7 млрд рублей. Реализация предложения ВАРПЭ позволит увеличить эти вливания до 35 млрд рублей! Законопроект находится на рассмотрении в Госдуме и, вероятно, до 1 декабря будет принят. Мы видим поддержку со стороны комитета ГД по аграрным вопросам и его председателя Владимира Ивановича Кашина. Ко второму чтению мы высказали замечания в отношении коэффициента-дефлятора. Считаем, что его применение создаст «ножницы», когда в условиях падения отпускной цены на рыбопродукцию налог, выплачиваемый рыбаками, будет увеличиваться. Кроме того, мы считаем необоснованным ограничение льготы для градо- и поселкообразующих предприятий тремя годами. Что произойдет через три года? Они переместятся из удаленных районов в центр страны? То же самое можно сказать и о рыболовецких колхозах и артелях. Наша общая позиция, что такие предприятия должны иметь возможность использовать льготные ставки сбора. — А стоит ли ожидать изменений в расчете единого сельхозналога? С учетом снижения размера годового дохода, позволяющего предприятиям не платить НДС, насколько актуален режим ЕСХН для рыбаков? — Во-первых, ЕСХН по-прежнему обеспечивает серьезные поступления в бюджет. На него приходится более 12% совокупных налоговых поступлений в рыбной отрасли. Во-вторых, многие предприятия используют этот режим. Из пакета поправок в Налоговый кодекс, который сейчас рассматривается, норму об отмене ЕСХН в рыбной отрасли убрали. В отличие от сельского хозяйства, где ЕСХН называют «убийцей» налога на прибыль, в рыбной отрасли поступления и по ЕСХН, и по налогу на прибыль росли, в 2020 году они составили 6,8 млрд рублей и около 8 млрд рублей соответственно. Правительство согласилось, что режим ЕСХН — это нормальный инструмент, который не убивает налог на прибыль и не препятствует инвестиционной активности. Наоборот, если мы посмотрим на предприятия, которые участвуют в программе инвестквот или в крабовых аукционах, то часть из них использует ЕСХН. — В свое время ВАРПЭ предлагала налоговые изменения, в частности увеличение ставок сбора, как альтернативу крабовым аукционам. Сейчас получается, что предприятия вошли в инвестиционный цикл, потратили огромные средства на аукционах, и все равно им поднимают налоги. Где тут логика? — И снова предлагаю чуть расширить рамки и посмотреть на споры вокруг способов предоставления квот как на часть общей политэкономической дискуссии, которая началась пять-семь лет назад и сейчас выходит на новый уровень. Это обсуждение участия крупного бизнеса в реализации целей, которые государство считает приоритетными. В 2014-2015 годах экономика стала менять ориентацию с иностранных инвестиций к инвестициям за счет внутренних средств. И это породило вопросы о роли крупных частных компаний, мы это видели на примере металлургии, химической и горнорудной промышленности. В этом году государство сформулировало национальные цели развития. Что это такое? С моей точки зрения, государство предлагает частному бизнесу показать, как он собирается участвовать в развитии приоритетных для экономики направлений не только через налоговые поступления. При этом подчеркиваю: агрессивный подход Минфина к эскалации ставок сборов за ВБР поддержки в правительстве пока не нашел. Что касается несвоевременности таких фискальных нововведений… Понимаете, государство оценивает колебания спроса, ценовые волны, перепады на внешнем рынке, разрывы поставок как явление временное, а необходимость межотраслевого перетока доходов, формирующихся за счет добычи национальных природных богатств, и повышения доли изъятия выручки, формирующейся за счет ослабления национальной валюты, — как явление постоянное, как константу новой экономической политики. На мой взгляд, более важными, хотя и менее заметными являются другие явления — глобальные процессы в мировой экономике. Мы еще толком не ощутили силу влияния некоторых трендов, которые сейчас выходят на первый план, таких как декарбонизация, «зеленая повестка» или ESG. Например, в прошлом году вступил в действие техрегламент, который ограничил содержание серы в судовом топливе. В результате дополнительные издержки отрасли, связанные с затратами и удорожанием судового фрахта, составили порядка 7-8 млрд рублей. И это будет продолжаться. Сейчас мы обсуждаем законопроект о запрете перегрузов так называемых загрязняющих веществ за пределами портов. Позиция ВАРПЭ включена в рекомендации Совета Федерации. Очень рассчитываем на депутатские поправки к правительственному законопроекту, поскольку нынешняя редакция запрещает перегруз в море рыбопродукции, которая может быть заражена гельминтами. Но установить факт зараженности можно только по результатам ветеринарно-санитарной экспертизы, которая проводится на берегу, а значит, требуется сначала доставить рыбу в порт. Рыбная отрасль не изолирована, и ее проблемы становятся понятнее, если взять более длительный исторический период или расширенный контекст. — Мы уже затронули тему участия бизнеса в нормотворческой деятельности. Вы два года являетесь сопредседателем рабочей группы «Рыболовство» по реализации механизма «регуляторной гильотины». По вашей оценке, реформа контрольно-надзорной деятельности (КНД) позволила бизнес-сообществу стать полноценным участником этого процесса? — Дело в том, что за пределами реформы КНД осталась большая тема — государственный контроль и надзор за сохранением водных биоресурсов, добываемых в исключительной экономической зоне Российской Федерации. Не хочу сказать, что этот контроль осуществляется плохо, но для того, чтобы любой вид контроля мог совершенствоваться, вокруг него должна идти дискуссия. Это не означает непременных изменений: может быть, действующие правила и инструкции хороши и не надо их трогать. Но почему их не обсудить? В рамках «регуляторной гильотины» нам удается некоторые другие виды контроля «подкручивать» в правильном направлении. Например, с мая мы обсуждаем проект правил ветеринарно-санитарной экспертизы. Я помню, как в прошлый раз принимался этот документ (в 2008 году). Рыбаки об этом ничего не слышали. Тогдашний руководитель Росрыболовства Андрей Анатольевич Крайний узнал о новых правилах, когда они уже были изданы, и очень громко гневался по поводу этого документа. А сейчас мы активно прорабатываем проект правил ветсанэкспертизы, провели три заседания рабочей группы. У нас была масса замечаний — около 40 в общей сложности. К итоговому варианту их осталось 25, из них 8 замечаний учтено полностью, 8 — частично, а еще 8 — сняты. На мой взгляд, проект правил четко и ясно исключает ситуацию, которая беспокоила отрасль, — необходимость проведения ветеринарно-санитарной экспертизы на борту судна. Или еще один пример — постановление по «незаходным» судам. Напомню, что его первоначальная редакция предполагала, что разрешение на добычу не выдается, если не уплачена таможенная пошлина с рыбопромыслового судна, которое прошло любые, подчеркиваю, любые ремонтные работы за пределами таможенной территории ЕАЭС. Ежегодно дальневосточные предприятия ремонтируют за рубежом рыбопромысловые суда на сумму 7 млрд рублей в среднем. Примерно в 95% случаев идут судебные споры между таможней и рыбаками относительно сумм оценки. Первоначальный проект постановления № 2471 от 31 декабря 2020 года исключал возможность оспаривания решения ФТС. Плати столько, сколько тебе сказали, или не пойдешь на промысел. Это привело бы к остановке работы сотен рыбопромысловых судов. Благодаря фильтру «регуляторной гильотины» такой риск удалось предотвратить. Отмечу, что в профильном департаменте аппарата правительства предельно внимательно относятся к позиции делового сообщества: наши аргументы тщательно изучаются и оцениваются. Это позволило остановить некоторые проекты нормативных актов. Но еще раз повторю, что значительный блок вопросов нормотворческой активности остался за пределами реформы КНД, хотя, как мне кажется, от спокойного делового обсуждения выиграли бы все, в том числе и сами контролеры. — А помимо «гильотины», в целом слышат ли позицию рыбацкого сообщества на разных уровнях власти? Вы 11 лет возглавляете рыбную комиссию РСПП и профильный комитет «Опоры России». Какую роль играют эти площадки в развитии отрасли и защите интересов рыбопромышленников? — Скажу, может быть, неприятную вещь, но услышать нас могут только в двух случаях. Прежде всего, если внутри системы государственной власти нет единого сформированного мнения по тому или иному вопросу, а продолжается дискуссия между различными ветвями власти или ведомствами. Яркий пример — законопроект об электронных аукционах. В августе 2020 года мы его рассматривали на комиссии РСПП и предоставили предложения, которые были учтены на заседании комиссии по законопроектной деятельности. Александр Николаевич Шохин (президент Российского союза промышленников и предпринимателей. — Прим. ред.) выступил на эту тему в правительстве, 28 января 2021 года законопроект был принят в первом чтении. Но уже в марте во втором чтении законопроект был одобрен в другой редакции. И она не была согласована ни с правительством, ни с Советом Федерации. В результате возникла дискуссия между ветвями власти, и законопроект вернули в редакцию первого чтения. Другой пример — вопрос с финансированием отраслевой науки. 24 сентября на заседании правкомиссии под председательством Виктории Валериевны Абрамченко я высказал консолидированную позицию рыбацкого сообщества против введения внешнего финансового управления рыбохозяйственной наукой. Это услышали и включили в протокол опять-таки потому, что у Минсельхоза одно мнение, а у Минобразования — другое. Согласованной точки зрения в правительстве нет. В такой ситуации консолидированная позиция рыбопромышленных предприятий и союзов, а «рыбные» комиссии общенациональных бизнес-объединений являются платформой для сплочения, срабатывает. В отличие, например, от «крабовых аукционов», где была консолидированная позиция государства. Когда его позиция сталкивается с коллективным мнением рыбаков, то государство сильнее. Если же есть пространство для дискуссии, тогда наш голос услышат и нашу позицию учтут. Еще один момент, когда консолидированная отраслевая позиция слышна, возникает в преддверии значимых общественно-политических событий — как правило, это федеральные выборы. Пример такой синхронизации с политическим календарем мы видели этом году: в сентябре прошли выборы в Госдуму, а летом был принят закон по «прибрежке». Здесь консолидированное обращение отрасли начинает приобретать политическое измерение и его труднее игнорировать. То же самое произошло в конце августа, когда реакция на коллективное обращение северян по поводу бассейновых правил рыболовства последовала очень быстро. Если этих условий нет, тогда работать существенно сложнее. — Еще одна актуальная тема — это развитие внутреннего спроса на рыбопродукцию. На первом заседании комитета РСПП по продполитике вы говорили, что резкое падение цен на минтай, вопреки прогнозам, не открыло окно для увеличения поставок на внутренний рынок. Почему так произошло и есть ли инструменты для расширения внутреннего спроса на минтай? Что предлагает рыбацкое сообщество? — Таким инструментом могло бы стать расширение государственного спроса, так называемые рыбные интервенции, хотя, возможно, это не самый удачный выбор слов. В принципе, государство в этом году с некоторым запозданием, но стало предпринимать определенные шаги. Я имею в виду субсидирование тарифа на перевозку рыбопродукции. Думаю, что, если бы это решение было принято в феврале-марте, эффект оказался бы более ощутим. В любом случае в какой-то форме активизация государственного спроса на рыбопродукцию нужна. Может быть, в виде продовольственной помощи малообеспеченным, когда финансируются талоны на продукты, либо через увеличение закупок за счет средств федерального или региональных бюджетов, но это необходимо делать. Конечно, такие меры разумно обсуждать вместе с переработчиками, оптовиками и розницей — с АКОРТ, Рыбным союзом, Рыбной ассоциацией. У нас в составе ВАРПЭ тоже есть предприятия, участвовавшие в госзакупках и торгах, которые проводит ретейл. Будем изучать и это направление. — Вы не раз отмечали, что и к вопросу ценообразования на рыбном рынке нужно подходить с учетом позиций всех сторон — рыбаков, переработчиков, ретейла. В этом году ВАРПЭ заметно активизировала взаимодействие с Рыбным союзом и АКОРТ. В каких еще направлениях планируется развивать это сотрудничество? — Напомню, что в 2018 году ВАРПЭ была единственной отраслевой ассоциацией, которая выступила категорически против инициативы ФНС внести изменения в законодательство, направленные на запрет оптовой торговли рыбопродукцией как вида деятельности. Налоговики пытались установить порядок, при котором рыба от добывающего предприятия должна передаваться только по прямым договорам перерабатывающим предприятиям либо розничной торговле. Что это означает? Камчатское рыбопромышленное предприятие должно напрямую заключать договор с магазином шаговой доступности в Сыктывкаре или Йошкар-Оле на поставку 400 кг мороженого минтая? Система дистрибуции существует во всем мире. Наоборот, ее неразвитость и малая финансовая мощность создают проблемы с доступностью продукции. В правительстве с нашими доводами согласились. Так что на самом деле диалог с коллегами мы вели и раньше. Да, в этом году мы стали взаимодействовать активнее и с совместными заявлениями выступаем. Кстати, тоже не впервые. Если помните, вместе с Рыбным союзом мы прошли большой путь по теме мышьяка, проделали очень серьезную работу. Сотрудничество с союзами и ассоциациями из других отраслей позволяет нам расширять зону внимания и смотреть на проблемы в рыбной отрасли через другую «оптику», воспринимать их в контексте экономики в целом и происходящих в масштабе страны процессов. Что опять же помогает понять, как выглядит отрасль снаружи, в том числе с точки зрения государства, насколько и в каком качестве она встраивается в его повестку. — Вернемся к наценке на рыбную продукцию. В этом году вам, как председателю Общественного совета при Росрыболовстве, удалось вынести эту дискуссию на межведомственный уровень. Я имею в виду совместное заседание общественных советов при Росрыболовстве и ФАС. Как вы оцениваете результаты этого мероприятия и каких решений ожидаете? — Ждем, когда ФАС сформирует экспертный совет. Это самое главное, потому что надо реанимировать площадку. Экспертный совет по развитию конкуренции рыбохозяйственного комплекса был создан в 2013 году, но провел всего два заседания и фактически прекратил работу. Конечно, надо чаще контактировать и обсуждать насущные вопросы. Мне кажется, совместное заседание общественных советов оказалось своевременным. Новое руководство ФАС, по моему мнению, идеологически не инфицировано, в отличие от прежнего, где доминировала точка зрения на рыбохозяйственный комплекс как на один большой картель. Думаю, что сейчас в ФАС пришли люди с государственным подходом. Кстати, решение прекратить дело в отношении Ассоциации добытчиков минтая — это тоже показатель объективного и непредвзятого подхода. Мы положительно оцениваем решение убрать из Национального плана по развитию конкуренции идею о необходимости аукционов, на которой настаивало прежнее руководство службы. Будем надеяться, что у нас сложатся нормальные рабочие отношения. — До конца года осталось чуть больше месяца. Вы могли бы подвести предварительные итоги? Каким получился этот год для рыбной отрасли и какие вы видите приоритеты в следующем году для ВАРПЭ и для рыбаков в целом? — Наверное, про этот год можно сказать, как говорят англичане, «лучшая новость — это отсутствие новостей». Не принималось никаких судьбоносных решений, которые бы стали точкой невозврата. По финансовым показателям рыбная отрасль очень неоднородна. Мы можем говорить, что ее разные составляющие пережили 2021 год по-разному. Крабовый сектор чувствует себя, думаю, очень хорошо. Лососевый сектор — лучше, чем опасались. Минтаевый сектор — ожидаемо плохо, но в конце прошлого года опять-таки опасались гораздо худшего сценария. По сельди — всё нормально, по треске у северян — тоже в рамках ожиданий. Показатель валовой выручки по итогам года, видимо, будет с небольшим плюсом в сегменте добычи. В сегменте переработки — нет, здесь будет провал, минус и по выручке, и по прибыльности, это уже очевидно. Вероятно, мы увидим снижение показателей прибыльности на 15-18% по сравнению с прошлым годом. В то же время не произошло катастрофы. Банки, мне кажется, пока смотрят на отрасль без ужаса в глазах. Но и такого, как три-пять лет назад, когда кредитование рыбопромышленных предприятий представлялось им билетом в царство заоблачных прибылей, в целом пока не предвидится. Финансовое состояние отрасли, заработки людей по итогам года окажутся, скажем так, не сильно хуже, чем в 2020-м. А вот следующий год, который начнется с минтаевой путины, возможно, будет совсем другой историей. Уже в 2021-м некоторые предприятия внесли коррективы в свои промысловые стратегии, отказавшись от гонки в сезоне «А». Возможно, в следующем году изменения в распределении объемов вылова между сезонами «А» и «Б» проявятся еще ярче, мы увидим продолжение тренда на производство филе, пока сохраняется неплохая конъюнктура на внешнем рынке. Опять же в начале следующего года возникнет непривычная ситуация из-за грядущих изменений в налогообложении. Если поправки в Налоговый кодекс будут приняты до 1 декабря 2021 года, то примерно 20% от величины исчисленного сбора за минтай нужно будет заплатить уже в январе — это свыше 1 млрд рублей, что в семь раз больше, чем на протяжении 2005-2021 годов. Поэтому, возможно, начало 2022 года для предприятий с финансовой точки зрения будет непривычно жестким, в первую очередь для тех, кто работает на минтае. Также нас ждет удорожание кредитования и увеличение налоговых платежей вкупе с торможением выручки и уменьшением отраслевой прибыльности при невозможности снизить основные затраты. Три главных статьи затрат у рыбопромышленников — это топливо, заработная плата и ремонт. Ни по одной из них сэкономить не получится. Всё вместе — это «очень холодный душ» для предприятий. Конкретно для ВАРПЭ приоритетом, конечно, останется второй этап инвестиционных квот. Кроме того, вопросы продовольственного рынка, судоремонт и биржевая торговля. Анна ЛИМ