Сны Заполярья: люди и легенды по ту сторону Полярного круга
«Значит, где б ты теперь ни странствовал, на пороге любой весны, будешь бредить полярными трассами, будешь видеть снежные сны...»
Стихи Роберта Рождественского хорошо описывают симптомы «арктической болезни», с которой знакомы герои моих фотографий. Наверное, эти строки я могу отнести и к себе.
Я родилась и провела детство в Тикси – поселке в Якутии, на берегу моря Лаптевых. У меня сохранились яркие воспоминания о том, как я ездила с папой, учителем биологии, на морскую рыбалку; подолгу гуляла с ним в тундре, слушала его рассказы про местные растения и животных. Иногда мы отправлялись на метеорологическую станцию недалеко от поселка: бородатые метеорологи поили нас чаем с рододендроном и морошковым вареньем, рассказывали, как образуется северное сияние и показывали красочный атлас облаков.
Много лет назад я уехала из Тикси, но Арктика тянет меня к себе. Я по ней скучаю и, если долго здесь не бываю, вижу ее во сне. Сны об Арктике похожи на реальность – потому что реальность здесь часто почти неотличима от сна. Здесь, как и во сне, возникают странные состояния, происходят сюрреалистические события. Как фотографу, мне интересно попытаться их уловить.
Над этим проектом я начала работать еще в 2013 году. Я мысленно представляла себе книгу об Арктике и ее людях. Каждая история – это глава, раскрывающая и дополняющая образ Заполярья – его атмосферу, цвета, настроения.
Ходовариха | 68°56’27” С.Ш. | 53°46’08” В.Д.
В Ходоварихе, метеостанции в Баренцевом море, я встретила Славу Короткого и сразу поняла, что искала именно его. Мне показался знакомым его спокойный взгляд с нотками печали и знания о чем-то большем, недоступном нам, людям из города. Я узнала его потертую куртку из брезента, которую носили мои тиксинские метеорологи.
...На метеостанции тихо, только шаги Вячеслава и скрип двери отмечают движение времени. Каждые три часа Короткий уходит на метеоплощадку, а затем возвращается, бормоча что-то вроде: «Ветер Юг-Юг-Запад, 12 метров в секунду с порывами до 18, крепчает, давление понижается, будет метель». Затем по старой радиостанции передает погодную сводку – человеку, которого никогда в жизни не видел.
От монотонности дней и постоянной темноты полярной ночи на меня нахлынула хандра. Я рассказала о своем состоянии Славе. После долгой паузы он ответил: «У тебя слишком много ожиданий – вот ты и мучаешься. А если ничего не ждешь, то совсем спокойно».
Вячеслав не согласен со мной, когда я говорю, что все дни здесь похожи друг на друга. Просто надо научиться наблюдать и уметь радоваться увиденному.
Канин Нос | 68°39’31” С.Ш. | 43°16’16” В.Д.
Герои другой главы – молодая пара, Евгения Костикова и Иван Сивков. Они работают на метеостанции в другом далеком уголке России, на мысе Канин Нос, где встречаются Баренцево и Белое моря. Врачи, если бы они понадобились, смогли бы прибыть сюда только на вертолете, а из-за плохой погоды санрейс можно ждать неделями. Я отправилась к ним в январе – это время самых сильных метелей, когда все вокруг окрашено в белый цвет, и на фотографии можно зафиксировать нежные полутона розового и бирюзового. На фоне стихии все кажется хрупким – и жизнь, и отношения. Абсолютная степень изоляции: ты один на один с любимым человеком, никого нет вокруг на сотни километров. Это испытание для очень сильных людей.
Энурмино | 66°57’15” С.Ш. | 171°51’53” з.Д.
...Готовя следующую главу, я жила в чукотском селе Энурмино. Когда здешние охотники добывают кита или моржа, они всегда мысленно просят прощения у них и у моря за то, что забрали его дитя. Это глубинное ощущение принадлежности всех живых существ одному началу мне, выросшей в Якутии, хорошо понятно. Хотя чукчи в Энурмино сейчас не практикуют шаманизм напрямую, духи предков, земли и моря чтятся здесь до сих пор.
Диксон | 73°30’31” С.Ш. | 80°23’32” В.Д.
Я давно мечтала запечатлеть мистику полярной ночи и долго искала место, где она показалась бы во всей красе. Остров Диксон в Карском море, с его домами-призраками, стал таким местом. Западная часть поселка Диксон, который в 1980-х называли столицей советской Арктики, после развала СССР была заброшена: около 500 человек живут лишь в восточной, материковой части поселка.
Первые недели я бродила по темному пустому поселку и уже было отчаялась сделать стоящие снимки, как вдруг однажды все небо зажглось северным сиянием, окрасив Диксон в фантастические оттенки зеленого цвета. Сияние было самое красивое из всех, что я видела в жизни. Оно пылало низко-низко – казалось, что можно дотронуться до его неоновых иголок, – гуляло по улицам поселка, залетало в разбитые окна домов, витало в пустых комнатах. Всю ночь я гонялась за сиянием. Позже, в кровати, я долго не могла уснуть: закрывая глаза, я все еще видела его свет.
