Стремление к святости и блошиные гонки
Заниматься литературным творчеством в СССР, самой читающей стране мира, было чрезвычайно престижно. Профессия «инженера человеческих душ» слыла одной из самых уважаемых и высокооплачиваемых, Союз писателей был могучей организацией. В постсоветское время – а особенно с появлением всевозможных гаджетов и социальных сетей – книги ушли на второй план, тиражи упали, место властителей дум писатели постепенно уступили шоуменам. На первый план вышли не те, кто может хорошо писать, а те, кто хорошо говорит. Писатели всё реже участвовали в телепередачах, да и, собственно, передачи о современных писателях почти совсем исчезли.
О новых книгах говорили в информационных программах, если они были отмечены какой-нибудь премией или удостаивались экранизации или если писатель, что бывает крайне редко, обладал ещё и талантом полемиста-телевизионщика. Но вот на «Культуре» появилась «Открытая книга», передача, знакомящая зрителя с новой книгой и её автором. Крайне простая по форме – один писатель четверть часа беседует с другим о его новой книге. Почему не додумались сделать что-то подобное раньше? Потому, полагаю, что не было человека, который мог бы столь естественно и органично занять место ведущего.
Когда лет пятнадцать назад выпускник факультета журналистики МГУ Сергей Шаргунов только начал появляться на экране – целеустремлённым задиристым спорщиком в молодёжных программах, – мы в «ЛГ» (и не только мы) сразу обратили на него внимание. Юный трибун вызывал симпатию и сочувствие не только своей общественной позицией, но и чисто внешне был интересен (киногеничен, а если переходить на театральную терминологию, обладал положительным обаянием) – его хотелось слушать, ему хотелось помогать. Оказалось, он ещё и писатель. С годами стало понятно, что серьёзный, Шаргунов написал несколько книг, вызвавших интерес среди читателей, и, что важно для ведения подобной передачи, очень хорошую книгу о писателе («Катаев», «ЖЗЛ»). А с недавних пор он главный редактор основанного Катаевым журнала «Юность», да и внешне похож на Валентина Петровича в юности. Важно также, что Сергей серьёзно вовлечён в общественную жизнь. Его участие в патриотической оппозиции обернулось избранием в Госдуму.
К депутатам у нас не всегда относятся хорошо, но Шаргунов завоевал авторитет ответственным отношением к обязанностям народного избранника. Многочисленными депутатскими запросами он привлекает внимание к судьбам простых людей и давно не решаемым проблемам русской провинции. Приносит реальную пользу реальным людям. К нему с уважением относятся люди самых разных политических взглядов. И коллеги-писатели, из которых каждый – отдельная галактика, которая к соседним солнечным системам относится весьма ревниво, если не враждебно. Шаргунова избрали заместителем председателя СП России и председателем ассоциации писательских союзов в надежде, может быть, на то, что в будущем кончится наконец раздрай и многочисленные союзы писателей объединятся. И вот такой человек, к тому же имеющий телевизионный опыт (на «России-24» он ведёт авторскую программу «Двенадцать», где писателям уделяется особое внимание), в 2019-м вышел в эфир с «Открытой книгой».
Как ведущий он доброжелателен, искренно заинтересован в госте, объективен, по-журналистски въедлив – когда гость говорит вдруг нечто неожиданное, «вкусное», в улыбке ведущего проступает что-то хищное, катаевское, и немедленно следует уточняющий вопрос. Цель, конечно, не поймать гостя на чём-то, не уличить, как это часто бывает в эфире, а раскрыть, показать что-то новое в старом знакомом, а того, кого мы видим впервые, представить наилучшим образом.
Поскольку тема родная и близкая – книга, детище писателя, все гости, даже самые закрытые, пускают ведущего и вместе с ним телезрителей в свой внутренний мир, в свою звёздную систему, и почти всегда возникает желание прочитать представляемую книгу. О том, что они читаны ведущим, свидетельствуют разноцветные закладки. Он задаёт гостю свои вопросы и вопросы читателей. И обязательно какие-нибудь каверзные, высказанные литературными критиками или каким-нибудь сетевым зоилом. Писатели большей частью не обижаются, а доброжелательно парируют.
Пришедших в гости было уже много – и очень известные, и широкой публике пока известные мало. Олеся Николаева, Марина Степнова, Гузель Яхина, Александр Проханов, Юрий Поляков, Владимир Личутин, Владимир Крупин, Павел Басинский, Захар Прилепин, Максим Замшев, Александр Архангельский, Роман Сенчин, Герман Садулаев, Евгений Водолазкин, Денис Драгунский, Алексей Варламов, Михаил Тарковский, – а всего их было уже более сорока.
Для примера чуть конкретнее – об одном выпуске, посвящённом, чтобы никто не обижался, покойному Эдуарду Лимонову. Он ушёл из жизни меньше чем через два месяца после записи эфира. На передаче отлично выглядел, лет на двадцать моложе своих семидесяти восьми – как говорится, ничто не предвещало.
Яркий человек небольшого роста, с невнятной дикцией и железной волей, воспитавший боевую дружину отважных последователей и череду отчаянных поклонниц. Писатель, написавший свою жизнь, как роман, в котором есть все жанры, кроме скучного: исповедь, детектив, драма, фарс, судебный очерк... Об этом выдающемся писателе у меня, конечно, было своё мнение – не слишком восхищённое – и по этическим причинам, и по эстетическим (однозначно нравились только некоторые его стихи), и мнение это после просмотра было поколеблено.
Может быть, впервые Лимонов встретился в эфире не с политическими журналистами, не с оппонентами, с которыми надо быть начеку, отстаивая и объясняя свою позицию, а с доброжелательным, благодарно внимающим собеседником. Но не с восторженным дурачком-поклонником, а с умным требовательным современником, который точно не задаст ни одного пошлого вопроса. Лимонов как будто даже несколько расслабился в библиотеке канала «Культура» и, что называется, освободился, и даже разгулялся.
Говорили про «Моих живописцев», книгу Лимонова о художниках, которые что-то значили в его судьбе. Разумеется, это особенные «лимоновские» художники. Не Рафаэль, а Джотто, из сюрреалистов не Дали, который «слишком прост», а Магрит и Де Кирико. Конечно, и в книге, и в интервью звучало что-то из разряда «с Пушкиным на дружеской ноге»: «Врубель лучший российский художник, мы лежали с ним в одном сумасшедшем доме», «я жил неподалёку от Андрея Рублёва», «дважды, нет, трижды встречался с Энди Уорхоллом, который по происхождению русин», «письмо в мою защиту подписали все французские художники».
Вдруг, говоря о Рублёве, Лимонов упомянул «святых и воинов».
– Святые важнее воинов? – зацепился Шаргунов.
– Важнее, конечно, потому что труднодостижимо – быть святым.
Писатель вдруг вспомнил советские фильмы, их «делали и играли в них святые, в «Летят журавли» атмосфера святой наивности». И, отвечая на уточняющий вопрос ведущего, Лимонов сказал то, чего я уж совсем не ожидал: в себе он «чувствует стремление к святости. Видимо, от старости. Понимать и прощать важнее, чем участвовать в блошиных гонках».
Далее, сравнивая отрезавших себе ухо Ван Гога и Петра Павленского, который дерзостью, между нами говоря, очень напоминает молодого Лимонова, Эдуард Вениаминович неожиданно усомнился: а имеет ли Павленский право на это без того «творческого капитала», который имел Ван Гог? Он сейчас получил ту славу, которой при жизни так и не смог добиться великий художник. «Сейчас нет рамок, всё – живопись».
Лимонов вспоминал свою бунтарку-мать Раису Фёдоровну, которая в 16 лет набила себе татуировку на руке «Рая», себя, десятилетнего, смотревшего из окна своего харьковского дома на тусклый двор и думавшего: «Неужели я всю жизнь буду глядеть на это?» – и свою первую жену – художницу Анну Рубинштейн, видимо, сильно повлиявшую на молодого писателя... Казалось, что в течение эфира помолодевший Лимонов – на пороге нового этапа творчества, который, возможно, опровергнет все предыдущие.
В финале каждой передачи гостя просят подписать книгу. Лимонов написал: «От забубённого писателя с удовольствием!»
Желаю программе продолжать открывать писателей, и не только забубённых.
Александр Кондрашов