В какую Биармию плавали скандинавы?
Знаменитая Биармия (Бьярмаланд) превращена усилиями норманнистов в настоящий географический фантом. Правда, что же такое Биармия, объяснить толком они так и не смогли. Были предложены следующие варианты ее локализации: на Кольском полуострове; в норвежской Лапландии; на Карельском перешейке; в Пермской области; в устье Северной Двины; в Ярославском Поволжье; и, наконец, — на всей территории Северо-Восточной Европы от Кольского полуострова до Ладожского озера. Впрочем, ее крайние южные и восточные пределы не суть важны; Биармия нужна норманнистам только для того, чтобы десантировать викингов на Беломорском побережье по меньшей мере во второй половине IX в. и, таким образом, подтвердить миф о скандинавской «колонизации» древней Руси. Дело в том, что саги рассказывают примерно о полутора десятках поездок в Биармию.
При ознакомлении с доказательствами в пользу «беломорской» или «континентальной» Биармии выясняется, что в тезис об освоении скандинавами берегов Карелии, Кольского полуострова и бассейна Северной Двины нас призывают просто поверить. В каталоге археологических находок с этих территорий отсутствуют какие-либо предметы скандинавского происхождения [см. Куратов А. А. Археологические памятники Архангельской области. Архангельск, 1978]. А единственное достоверно известное направление норвежской колонизации пролегает в совершенно другом направлении – в атлантические просторы, к безлюдным берегам Исландии и Гренландии.
Что касается основных источников, привлекаемых норманнистами для доказательства путешествий скандинавов на Беломорье в VIII—X вв., то их всего два. Наиболее ранний — это так называемый «рассказ Оттера», записанный в присутствии английского короля Альфреда Великого около 890 г. Оттер, богатый норвежский рыболов и купец, живший неподалеку от современного Тромсё, поведал королю о своем плавании вдоль северного побережья Норвегии, а его спутник Вульфстан рассказал об их совместной поездке на восток по Балтийскому морю, из Хедебю до Трусо на Эльбинге в Восточной Пруссии. Надо сразу заметить, что оба рассказа переплетены в тексте так, что порой весьма нелегко отделить один от другого. Поэтому нельзя с полной уверенностью утверждать, в чьем же именно рассказе фигурирует термин «беормы». В исследованиях сторонников «беломорской» Биармии обыкновенно считается, что Оттер, отправившись на север из Тромсё, доплыл до устья Северной Двины, где обнаружил местных жителей — беормов, то есть бьярмов, биармийцев.
С филологической точки зрения отождествление оттеровых беормов с «бьярмами» саг выглядит довольно спорно. Наиболее убедительное определение беормов как вообще «жителей побережья» [см. Тиандер К. Поездки скандинавов в Белое море. СПб., 1906] норманнистами, как правило, просто замалчивается. К тому же нарисованный маршрут путешествия Оттера выглядит совершенно фантастическим, ибо при этом игнорируются сведения самого путешественника о том, что его плавание продолжалось около 15 дней (даже не суток). Приняв во внимание среднюю скорость тогдашних морских судов и то, что Оттер, продвигаясь вглубь неизвестных ему просторов, повторял в своем маршруте контуры изрезанной береговой линии, легко убедиться в том, что он навряд ли уплыл на восток дальше Варангерфьорда. Наконец, почему-то всегда упускается из вида, что Оттер, по его собственным словам, был, так сказать, разведчиком, первопроходчиком в этих местах, которому «однажды захотелось узнать, как далеко на север лежит эта земля и живет ли кто-нибудь к северу от этого необитаемого пространства». О каких же массовых плаваниях норвежцев в «Биармию» в VIII—IX вв. может идти речь?
Второй раз Биармия возникает в так называемой «Отдельной саге об Олаве Святом» из «Круга земного» Снорри Стурлусона. Действие в ней происходит летом 1026 г., когда два норвежца, Карли и Торир Собака со своими людьми отправились торговать в Бьярмаланд. Приобретя там беличьи, собольи и бобровые меха, они «поплыли прочь по реке Вине». Но затем им показалось, что добытого богатства недостаточно, и тогда викинги объявили, что «мир с местными жителями закончился». Было решено ограбить святилище бьярмов. Высадившись на сушу, викинги пересекли «ровные долины», вступили в «большие леса» и, наконец, достигли поляны, на которой стояло окруженное частоколом капище. Внутри него высился курган — «в нем перемешаны золото, серебро и земля», — а рядом с курганом стоял идол «бога бьярмов, который зовется Йомали». Викинги ворвались в святилище и ограбили его. Ториру досталась, полная серебряных монет серебряная чаша, стоявшая на коленях у Йомали, а Карли сорвал с идола драгоценное ожерелье. Проснувшиеся стражники-бьярмы бросились в погоню за грабителями, но викингам удалось благополучно вернуться на корабли.
Надо ли пояснять, что в реке Вине сторонникам «беломорской» Биармии чудится Северная Двина? При этом их не смущают ни оживленный торг в землях бьярмов, ни высокая плотность местного населения, ни горы золота и серебра в святилище Йомали, хотя ни то, ни другое, ни третье никак не вяжется с археологической картиной низовьев Северной Двины начала XI в. Добавим еще, что даже в XVII—XVIII вв. прохождение на корабле устья Северной Двины, обширного и заболоченного, требовало помощи опытного лоцмана из местных жителей.
Между тем все эти историко-географические реалии саги полностью соответствуют нашим знаниям о низовых окрестностях другой Двины — Западной. На языке местных ливов она называлась Вина (Vina/Vena). Археология подтверждает густую заселенность этих мест, давнее скандинавское присутствие и высокую торговую активность здешних ливских племен: достаточно сказать, что почти каждый второй западноевропейский динарий, найденный на территории Латвии, происходит с берегов Западной Двины. Возможно, что святилище ливского божества Йомали (Юмала) находилось на месте расположенного неподалеку от двинского устья города Юрмалы.
Все это позволяет поставить ливов, в полном смысле слова «жителей побережья», в прямую связь с беормами из рассказа Отера и Вульфстана и поместить загадочную Биармию скандинавских саг впредь и на веки вечные на латвийское побережье Рижского залива.
В этом вопросе я опираюсь на превосходное исследование А. Л. Никитина «Биармия/Biarmaland скандинавских саг» [Никитин А. Л. Основания русской истории. М., 2001, 672—700]. Историк между прочим рассказывает, что первая его публикация о Биармии («Биармия и древняя Русь». Вопросы истории, 1976, N7) вызвала полицейский окрик норвежского историка Х. Станга, который пригрозил России (!) «серьезными осложнениями в отношениях между нашими странами», если высказанный Никитиным взгляд будет принят на вооружение «советской исторической наукой». Вот каким образом до сих пор решается варяжский вопрос, вот кто придает ему политическую остроту.
Окончание статьи читайте в моём проекте Русское тысячелетие Х—XX.
Данный материал доступен без оформления подписки.
Подписка открывает доступ к архиву. Оформив годовую подписку, вы получаете скидку 20%, есть и другие интересные предложения.
Цикл Русское тысячелетие Х—ХХ обновляется не реже двух раз в неделю, материалы выкладываются в виде подкаста и иллюстрированной текстовой расшифровки.
Подписывайтесь, читайте/слушайте, комментируйте!
P.S.
Прошу в комментариях не постить «биармические» карты XVI—XVII вв., вроде этой.
В статье обсуждаются не поздние мифы, а древнейшие источники, на основе которых возникли эти мифы.
Мои книги на Литрес