Берегиня, жёнка, труженица
Два столетних юбилея отмечала Веркола в этом году – своего великого земляка Фёдора Абрамова и его жены Людмилы Крутиковой-Абрамовой, литературоведа, прозаика, а главное, его «берегини». Так назвал эту сильную самоотверженную женщину архангельский скульптор Сергей Сюхин: «Чтобы саночки писателя не опрокинулись на очередном ухабе». Ей завещал Абрамов: «Живи, заверши мои писательские дела». Людмила Владимировна помогала в создании Веркольского литературно-мемориального музея Ф.А. Абрамова, стояла у истоков фонда «Духовное возрождение Пинежья».
Сохранилось легендой давнее выступление Фёдора Александровича в телестудии «Останкино». Зашёл разговор о его героинях, спросили, как он вообще относится к русской женщине. «Я, пожалуй, встану», – сказал Абрамов и поднялся. В тишине прозвучали его торжественные слова: «Русская баба, русская женщина достойна самых великих памятников». Один из них, отлитый в бронзе, поставлен недавно в селе Веркола Пинежского района Архангельской области. Неподалёку от двух могил с крестами, что у дома писателя на Абрамовском угоре.
К самому известному на русском Севере ваятелю Сергею Никандровичу Сюхину обратилась заместитель председателя Комитета по вопросам семьи, женщин и детей Госдумы Российской Федерации Елена Вторыгина. Её заказ поддержал другой патриот своего края – Владимир Буторин, генеральный директор группы компаний «УЛК». Предложили создать образ женщинытруженицы времён Великой Отечественной войны. Сюхин тогда только что закончил работу над скульптурной композицией, посвящённой протопопу Аввакуму, которого Абрамов считал первым писателем на Руси и чей четырёхсотлетний юбилей нам предстоит скоро отметить.
«Я увидел свою мать, – рассказывает Сюхин. – В босоногом своём детстве я помогал ей поднимать тяжёлый бехтерь с травой, которую она несла с заливных лугов, чтобы накормить нашу коровку Зорьку. В старших классах вместе с ней ходил в поле за сеном. Мужики в нашей Пучуге носили сено, затянутое верёвками, а женщины переносили его в бехтерях – больших корзинах из дранки. В те времена натоптанные тропки были по всей округе как шёлковые. Все от мала до велика любили ходить босиком, чтобы чувствовать кожей дыхание земли-матушки. Мужики на фронте, и, как говорил Абрамов, «всю тяжесть войны жёнка вынесла на своих плечах». Вспомнил и другие слова Фёдора Александровича: «Нам надо увековечить в памятнике не те «грудастые», помпезные героические символы, а хрупкую деревенскую женщину с внутренним стержнем». Поэтому моя женщина-труженица неширока телом, но крепка духом, ведь и героини романов самого Абрамова, Пелагея и Лиза, сухонькие, что называется, «кость да жила – вот и сила».
Замечательно угадал этот замысел крупнейший режиссёр современности Лев Додин, увидев на фото сюхинскую скульптурную композицию. Поставивший тридцать пять лет назад ещё в Малом драматическом театре (теперь – Театр Европы) прогремевший на всю страну спектакль-тетра логию «Братья и сёстры» по произведениям Абрамова, он и сейчас дружит с веркольцами и называет прочувственно себя их земляком, а Верколу – малой родиной: «Я считаю, что скульптура женщины получилась трогательная и, что важно, без гигантомании. Может быть, кому-то покажется, что она получилась слишком изящной, но на самом деле это так и есть: женщины-труженицы всегда были хрупкими».
Добавлю от себя. На фотографиях фигура этой стройной северной русской «жёнки» в деревенском платочке и её малыша, ухватившегося за материнскую юбку, полны движения. Сфотографированные в разных ракурсах, они словно идут, устремлённые вперёд, несмотря на тяжёлую ношу уставшей женщины, она – широким уверенным шагом, мальчик в рубашонке – подпрыгивая. Идут по-над Пинегой, над её просторами, над заливными лугами, мимо веркольского старого амбара, а впереди – тенистая красавица лиственница, возраст которой и не сосчитать. Тут они и остановятся. На отдых. Чтобы каждый прохожий замедлил шаг и убедился: завет Абрамова исполнен достойно.