"Криминальные элементы требуют отказаться от правозащитников". На жертв пыток в Краснодарском крае оказывают давление

В производстве "Комитета против пыток" находится 25 дел по жалобам заявителей из Краснодарского края. Это больше, чем во всех субъектах Северо-Кавказского федерального округа, вместе взятых (19 дел). Для работы с пострадавшими в крае существует даже специальное отделение, в то время как северокавказским регионам посвящен один общий филиал. Среди основных причин большого числа обращений в "Комитете против пыток" называют особую жестокость и ощущение безнаказанности у кубанских полицейских. Бить лежащего, стрелять в 74-летнюю женщину "для самозащиты", привязывать людей в жару к столбу, бить током, пороть, ударять целенаправленно в глаз, приговаривая "у него много здоровья", обливать кипятком – так, согласно заявлениям потерпевших, действуют некоторые сотрудники правоохранительных органов на Кубани. Они рассказывают об одних и тех же полицейских, в заявлениях повторяются и места, где людей подвергали пыткам, однако наказать людей в погонах очень трудно. Как рассказал в интервью Кавказ.Реалии руководитель краснодарского отделения "Комитета против пыток" Сергей Романов, среди причин этого – давление на их заявителей. Именно это, по его мнению, произошло с жителем Гулькевичей Никитой Хацкевичем: в 2019 году он пожаловался на избиение в полиции, травмы зафиксировали врачи. После семи отказов уголовное дело по его жалобе все-таки возбудили, но, как сообщил нам правозащитник, внезапно Хацкевич отозвал свою жалобу и стал утверждать, что "оклеветал" силовиков. – С чем связано большое количество жалоб на пытки от рук полицейских в Краснодарском крае? Силовики там "особенно агрессивны" или просто люди меньше боятся обращаться к правозащитникам? – Причин несколько. Это и готовность граждан отстаивать свои права, и то, что, к сожалению, на Кубани дела отличаются явной жестокостью и имеют определенные системные тенденции. Например, повальная практика – фальсификация дел об административных правонарушениях. Заявителей задерживают якобы за неповиновение сотруднику полиции или мелкое хулиганство, фальсифицируют эти материалы, а потом, в течение их пребывания в отделе, выбивают из них явки с повинной. Так случилось с Евгением Скидановым в Выселках, Артемом Даниловым в Гулькевичах, Никитой Хацкевичем в тех же Гулькевичах, то есть это очень распространено.​ Жителя станицы Выселки Евгения Скиданова полицейские увезли прямо с работы в ноябре 2019 года. По его словам, его пытали в подвале, требуя признаться в убийстве разнорабочей на его ферме: подвешивали связанного на ломе между двумя столами, пытали током, душили пакетом, били по лицу. Он не признался. Официально, в качестве подозреваемого по делу, его задержали на следующий день. Возбудить дело по его жалобе следователи отказывались уже шесть раз. – Из каких населенных пунктов чаще поступают жалобы? – У нас наметились отделы полиции, где не одно-два, а пять-шесть заявлений. Анапа, Гулькевичский отдел полиции, Выселковский. Если в 2017–2018 годах у нас были заявления в основном из Анапы, то в 2019 году преобладает Гулькевичский район, а в 2020 году заявления начали поступать уже из Выселковского отдела полиции. То есть каждый год выделяется какой-то район, откуда поступает масса жалоб жителей. Причем люди говорят об одних и тех же сотрудниках полиции, которые к ним применяли пытки, об одних и тех же методах, местах. Скажем, что касается Выселковского отдела полиции, то там все заявители отмечают, что их пытали в тире. У нас шесть жалоб, и везде сказано, что их спускали в тир, где связывали. – Если фигуранты – одни и те же полицейские, неужели их не удается наказать? – Не всегда. Единственное, что удается пока, – это передать материалы из районных следственных отделов в вышестоящий. Скажем, ни по Гулькевичскому отделу полиции, ни по Выселковскому ни одно уголовное дело до настоящего времени не возбуждено, хотя проверки длятся. Например, по Гулькевичскому – несколько лет. Там десятки постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. Прокуратура, суды, Следственный комитет признают, что да, есть волокита, есть недоработка. Но пока нас не хотят услышать о том, что необходимы более решительные меры в привлечении к ответственности сотрудников правоохранительных органов. – А чем объясняются отказы в возбуждении уголовных дел? – Давление. В Гулькевичах мы добились возбуждения одного уголовного дела, но заявитель Никита Хацкевич отозвал у нас доверенность и практически поменял свою позицию, говоря, что его не избивали сотрудники полиции, а он их оклеветал. Мы можем предполагать, что на него было оказано давление. И это косвенно подтверждается тем, что к другим заявителям начали проявлять интерес различные криминальные элементы, которые требуют, чтобы те отказались от сотрудничества с "Комитетом против пыток" (мы об этом заявили правоохранительным органам).​ Житель города Гулькевичи Никита Хацкевич был задержан в марте 2019 года якобы за хулиганство – нецензурную брань и агрессию в общественном месте. А по прибытии в отдел его избивали, заставляя написать "явку с повинной" в краже кабеля, рассказывал он правозащитникам. В больнице диагностировали закрытую черепно-мозговую травму, ушибленную рану верхней губы, множественные ссадины и гематомы в области спины.​ После по крайней мере семи отказов следователи все-таки возбудили уголовное дело по его жалобе. Кроме того, говорят, что у нас недостаточно доказательств, хотя есть зафиксированные телесные повреждения, есть свидетели. Один из наших заявителей Артем Данилов [в Гулькевичах] дал явку с повинной о том, что якобы нанес своей сожительнице телесные повреждения, после чего она умерла (сообщал "Комитету против пыток", что подвергался пыткам в кабинете сотрудников уголовного розыска и под пытками признался, что якобы ударил жертву камнем и убил. – Прим. ред.). Но суд присяжных его оправдал, решив, что не было события преступления, и сейчас он на свободе. И мы об этом тоже говорим Следственному комитету, что даже суд оправдал [заявителя]. Однако нас не хотят слышать, несмотря на то что дела передаются на вышестоящий уровень.​ Артем Данилов из Гулькевичского района сообщал, что в мае 2019 года его под пытками заставили написать "явку с повинной" в убийстве своей сожительницы. По его словам, его положили на пол и били, поливали кипятком шею и голени. На настоящий момент вынесено уже девять отказов в возбуждении уголовного дела по его жалобе. Однако на суде 23 ноября 2020 года присяжные ему поверили и признали его невиновным, сейчас Данилов на свободе. – А как же камеры видеонаблюдения? Они же должны быть в каждом отделе полиции. – А они не работают! В Выселковский отдел полиции более двух лет назад попала молния. У нас есть официальный ответ об этом, документация, которую предоставляют следователи: камера в отделе полиции не работает, ее никак не отремонтируют. То есть такого типа отговорки. – Проблемы только с сотрудниками полиции или других структур тоже? – По ФСБ я не могу судить, у нас только один был кейс. Поэтому сложно проводить параллель. Те жалобы, которые нам поступали, особенно касаются сотрудников уголовного розыска. Основная цель применения пыток, по нашим данным, – получение признательных показаний.​ О пытках электрошокером в отделе ФСБ в 2019 году сообщил житель Геленджика Максим Тимошенко, специалист по миграционному учету иностранных граждан. Со слов заявителя, из него выбивали признание в организации незаконной миграции. Оскорбляя Тимошенко, сотрудники ФСБ кричали: "Ты не понял, куда попал, мы не полиция!", вспоминал он. Помимо пыток током, его душили пакетом, били головой о стол. Добиться проверки его жалобы на национальном уровне не удалось, и в октябре 2020 года юристы "Комитета против пыток" обратились в Европейский суд по правам человека. – Вы упомянули про оправдательный приговор сознавшемуся в преступлении под пытками Данилову, про возбуждение уголовного дела по заявлению Хацкевича, который потом отозвал жалобу. Какие еще победы можете отметить? – У нас одно дело сейчас находится в суде, это дело Евгения Манченко – ему двое сотрудников патрульно-постовой службы сломали ногу. Уголовное дело [по его жалобе] было возбуждено уже спустя месяц. Расследовано качественно, на наш взгляд. Сейчас оно рассматривается в Прикубанском районном суде, и мы надеемся, что доведем это дело до приговора.​ Случай с жителем Краснодара Евгением Манченко произошел в марте 2019 года. Забыв дома ключи от калитки, он попытался ночью перелезть через забор. Согласно его показаниям, вдруг к нему подбежали двое полицейских, стащили его с забора, стали бить дубинкой, сломали ему бедренную кость. Уголовное дело в отношении этих полицейских, Вячеслава Зябкина и Владимира Татаркова, рассматривается в Прикубанском районном суде Краснодара. Им грозит до десяти лет заключения. – Какие заявления находятся в Европейском суде по правам человека, помимо Максима Тимошенко? – В прошлом году мы отправили также дело Клавдии Кушниковой. Это 74-летняя женщина, которую сотрудники полиции ранили в руку. Они приехали задерживать ее дочь и сожителя. Со слов полицейских, Кушникова якобы угрожала им топором, и они вынуждены были сделать выстрел, чтобы таким образом защитить себя. Однако данные, собранные нами в ходе общественного расследования, свидетельствуют о том, что применение огнестрельного оружия по отношению к пожилой женщине было несоразмерным, а обстоятельства, указанные сотрудниками полиции, мы подвергли сомнению. То есть мы жаловались в национальных инстанциях, прошли суды, но после того, как суд подтвердил, что действия сотрудников полиции были законны, мы вынуждены были обратиться в Европейский суд за защитой ее прав. – Это не единственный в вашей практике случай, когда жертвами беспредела кубанских силовиков оказываются пожилые люди. Откуда такое отношение, каковы его причины? – Это безнаказанность. Это понимание полицейскими того, что им ничего за это не будет. Это отсутствие качественного ведомственного контроля: исходя из объяснений наших заявителей, в отделе полиции их не регистрируют, людей содержат [в изоляторе временного содержания] не один час и не два – понятно, что руководители в курсе этого. После того, как мы подняли эту тему в Гулькевичском районе и побывали в прокуратуре, сейчас при посещении ИВС прокурор каждый раз спрашивает, есть ли жалобы на пытки. Раньше такого не было. Наверное, общественные резонансы, которые возникли по этим делам, сподвигли в том числе и прокуратуру на проверки, на качественный прокурорский надзор. То есть об этом знают все, тот же следователь, но проблема в чем? Например, по Артему Данилову. Жалобу на пытки расследовал тот же следователь, который расследовал его уголовное дело. Будет ли этот следователь проводить проверку действий сотрудников полиции? Конечно же нет. Ему гораздо важнее отправить дело по убийству в суд, нежели привлечь сотрудников полиции. Проблема в конфликте интересов: привлекать к ответственности сотрудников уголовного розыска, которые этому следователю доставляют оперативную информацию по другим делам, следователь не намерен. – Как часто жалуются на насилие от рук полицейских гости края? Туристов должна отпугивать такая репутация местных правоохранительных органов. – Резонансное дело было связано с сочинским ОМОНом в 2006 году. А сейчас мы в основном фиксируем жалобы местных жителей. С приезжими, может быть, такие инциденты тоже случаются, но они не хотят вступать в конфликт с законом: нужно же писать заявление, участвовать в следственных действиях. Скорее всего, по этой причине люди из других городов не жалуются.​ В 2008 году восемь сотрудников сочинского ОМОНа были приговорены к реальным срокам за "зачистку" в поселке Нижнее Макопсе города Сочи в июле 2006 года. Тогда вооруженные силовики со словами "Всем лечь на пол!" вбежали на побережье, где массово избивали и задерживали как местных жителей, так и отдыхающих из других регионов, включая несовершеннолетних. Они объяснили это тем, что проводили рейд после отказа пьяных подростков предъявить документы. Специалисты "Комитета против пыток" совместно с другими правозащитными группами проводили в связи со случившимся общественное расследование. Мы почти два года назад снимали фильм "Крайний юг", где рассказывали истории четырех молодых людей, которых пытали в отделе полиции Анапы. Там говорим, что, если хотите отдыхать на курортах, будьте очень осторожны, общаясь с местными сотрудниками правоохранительных органов. Потому что проблема, связанная с жестоким обращением, пытками, в курортных городах сохраняется.   – Суммируя вышесказанное, какие системные проблемы вы бы выделили в полиции Краснодарского края? – Длительность. Человек пожаловался на пытки, и мы годами добиваемся привлечения к уголовной ответственности. Во-вторых, проблема, связанная с фиксацией телесных повреждений. Если человек пострадал и находится в СИЗО, в колонии, в отделе полиции, то маловероятно, что он будет оперативно доставлен туда, где можно будет зафиксировать эти повреждения. В-третьих, несоразмерность. У нас есть дело, где в Лабинске заявителю сломали руку за отказ надеть маску во время пандемии. Нет такого чувства, что это пожилой человек и с ним нужно обходительно, жестокость в действиях полиции присутствует – это тоже одна из основных проблем.​ Избитый за отказ надеть маску – пенсионер с инвалидностью Сергей Зигунов. В октябре 2020 года он пошел заплатить за свет, но кассир отказалась обслуживать его без маски. Когда он отказался ее надеть, кассир вызвала полицейского. Ехать в отдел пенсионер воспротивился, и тогда, со слов супруги Зигунова, полицейский вытолкал его и поставил подножку. Тот упал и получил перелом руки, рассечение брови и сотрясение мозга. В итоге его же и наказали – штраф 500 рублей за неповиновение полиции. – Что бы вы посоветовали людям, которые становятся жертвами пыток и других методов насильственного воздействия со стороны полицейских? Как можно увеличить шансы на справедливое наказание? – В первую очередь, вызывать скорую помощь прямо в отделе полиции, требовать, настаивать на этом. Звонить близким родственникам, если есть возможность – адвокатам. Самое главное, если вышли из отдела полиции, – зафиксировать сразу телесные повреждения и тогда же обратиться с заявлением о преступлении в Следственный комитет. Потому что, если это произойдет спустя какое-то время, могут быть утрачены доказательства. Это камеры видеонаблюдения (в некоторых отделах полиции они, возможно, еще работают), это свидетели, которые видели происходившее или стали соучастниками – они тоже могут забыть спустя какое-то время. Нужно по возможности записать их данные, обменяться телефонами. Резюмируем: своевременная фиксация телесных повреждений, настойчивость и публичность. Обязательно об этом говорить в СМИ, в социальных сетях, обращаться к правозащитникам за юридической помощью – предать произошедшее огласке. Как показывает наш опыт, огласка позволяет протолкнуть кейс на вышестоящий уровень или добиться хоть какого-то качественного расследования. А фиксация телесных повреждений – это одна из основных задач, так как может помочь привлечь сотрудников правоохранительных органов к ответственности. *** Среди громких инцидентов 2020 года в Краснодарском крае – истязание жителя Апшеронска Вячеслава Петросяна в феврале. Как рассказал пострадавший правозащитникам, полицейские жестоко избили его после судебного заседания, где находящийся на скамье подсудимых Петросян поцарапал себя в знак протеста против решения сделать его процесс закрытым. Били целенаправленно в глаз, говоря "у него много здоровья". По его жалобе возбуждено уголовное дело – после семи постановлений об отказе. В июне казак-дружинник и полицейский на два часа привязали к металлическим воротам жителей Краснодара Евгения Байгузина и Надежду Пупкову, согласно заявлению последних в "Комитет против пыток". Поводом стало распитие спиртного Байгузиным, а его соседка Пупкова попала под руку, когда взялась увести собаку задержанного. Возбуждать уголовное дело в связи со случившимся следователи отказываются. В октябре на пытки пожаловался житель Выселков Артур Чуркин. По его словам, местные полицейские попросили проехать с ними "на разговор". Выбивая из него признание в краже электроинструментов, молодому человеку надели на голову пакет, пороли его прутом по ягодицам, пытали током, предварительно облив ноги водой.