Ильнур Гизатуллин: «Перед плей-офф ребятам сказал: «Самый серьезный соперник – это мы»

Главный тренер «Нефтяника» о моральном аспекте в хоккее, досрочно завершенном плей-офф и системном подходе к игре

«Нефтяник» в этом сезоне лидирует в турнирной таблице ВХЛ — альметьевская команда выиграла в 14 из 21 матча и больше всех забивала в лиге. В минувшем сезоне команда Ильнура Гизатуллина претендовала на трофей, но помешала пандемия коронавируса, из-за которой чемпионат был завершен досрочно. В интервью «БИЗНЕС Online» главный тренер «Нефтяника» вспомнил так и не завершенный плей-офф, объяснил, какой хоккей ставит команде и почему в Альметьевске к сезону готовиться лучше, чем за границей.

«РАЗВЕ БЫВАЕТ ТАКОЕ, ЧТО СУДЬИ ИЗ-ЗА КРИКОВ ТРЕНЕРА ОТМЕНЯЮТ ШТРАФ?»

— Ильнур Альфридович, в минувшем сезоне «Нефтяник» в полуфинале сравнял счет с питерским «Динамо» и, казалось, дожмёт соперника. Но сезон прервался из-за коронавируса. Можно сказать, что ваша команда сильнее остальных пострадала из-за досрочного окончания чемпионата?

— Нет, так сказать нельзя. Знаете, мы между собой шутим, что все восемь команд, которые не доиграли плей-офф, могут сейчас утверждать, что они — чемпионы. Наверное, это справедливо. А так, серия должна была закончиться, чтобы можно было о чём-то утверждать. У нас счёт в серии был 2 — 2, так что шансы были и у нашей команды, и у соперника.

— По внутренним ощущениям понимали, что способны пройти одного из фаворитов сезона?

— Мы были уверены в себе и играли только на победу в этой серии.

— Это так сказалась победа в серии 1/8 финала над «Ладой»?

— Эта победа над очень хорошей командой помогла ребятам поверить, что они на многое способны. Перед седьмой игрой мы сказали им, что психологическое преимущество на нашей стороне, и мы должны выиграть эту серию. Так в итоге и получилось. В серии с «Динамо» мы говорили то же самое. Вообще, я уверен, что в плей-офф не важно, с какого места ты вышел по итогам регулярного чемпионата. Нужно быть готовым на коротком отрезке: ты можешь весь сезон идти в лидерах, а потом проиграть в первом же раунде.

Позапрошлый сезон это показал. Мы шли вверху таблицы, а во втором раунде в семи матчах проиграли «Сарыарке», которая по итогам регулярки была только 10-й. Она же потом и выиграла Кубок Петрова. Плей-офф — это мини-соревнование: кто лучше готов на этот отрезок — тот и побеждает.

— Что важнее в плей-офф — физика или психология?

— Важно всё. Физика — в первую очередь, потому что идут спаренные матчи, игры через день. Но и моральная составляющая — важнейший элемент. Вы же слышали выражение «Он — не игрок для плей-офф». Моральная ответственность настолько давит, что игрок просто теряется. Процентов на 60 моральный аспект решает в хоккее.

— Может ли игрок как-то морально подготовить себя к плей-офф?

— Конечно. Главное — не бояться сделать ошибку. Нужно понимать, что против тебя играют такие же люди. И ты должен понимать, что если ты захочешь, то сможешь сыграть лучше соперника. А если начнешь мандражировать, переживать из-за ошибок, то ничего не получится. Вообще сразу видно, готов или нет игрок морально. Это сразу читается.

— Тренер тоже должен быть морально готовым?

— Рыба гниет с головы. Если ты не уверен в себе, не знаешь, что делать в определенной ситуации, то это моментально передается игрокам. Иногда начинаешь спорить с судьями во время матча, теряешь нить игры, и команде эта нервозность сразу передается.

— То есть тренеру лучше не спорить с судьями?

— Да, надо спокойнее относится. Разве бывает такое, что судьи из-за криков тренера отменяют своё решение? Сейчас судьи подъезжают, объясняют некоторые моменты, иногда даже признают, что ошиблись.

— В минувшем сезоне «Нефтяник» был на грани вылета в плей-офф, когда проигрывал 0:2 «Ладе» за 10 минут до конца решающего матча. Команда в итоге выиграла, а потом забрала и седьмой матч серии. Можете этот момент назвать самым эмоциональном в карьере?

— Честно говоря, нет. У меня уже были седьмые матчи — с «Ариадой», когда мы играли за третье место. На седьмой матч мы поехали в Тюмень к «Рубину», который по итогам регулярного чемпионата занял первое место. Основное время закончилось со счетом 3:3, а потом победили в овертайме. По накалу оба матча примерно одинакового уровня.

— Помните, что говорили ребятам перед третьим периодом, когда счет был 0:2?

— Вообще ничего не говорил. В такой ситуации слова бывают лишними. Зашли в раздевалку, посмотрели друг другу в глаза, и все. Все и так прекрасно знали, что нужно делать.

— «Нефтяник» под вашим руководством стабильно вытаскивает матчи именно в концовках. Почему так получается?

— Игра длится 60 минут. Все играют до последней секунды, и никто не хочет мириться с поражением. Хорошо, что у нас получается.

— Это может быть следствием того, что в первых двух периодах команда играет расслабленно?

— Нет, конечно. Против нас играют хорошие соперники. Спастись нам не всегда удается, но хорошо, что в некоторых матчах ребята могут дожать соперника. Есть силы именно в концовке — это говорит, что физически команда готова, эмоционально хорошо себя чувствует.

«НА УЛИЦЕ МАРТ, А ТЫ ДОМА СИДИШЬ, ДАЖЕ В ЗАЛ НЕ МОЖЕШЬ СХОДИТЬ»

— Какого было осознать, что плей-офф завершен уже в феврале?

— Потихоньку приходило осознание, что сезон может быть завершен, потому что последние два матча с «Динамо» мы играли без зрителей. Очень тяжело было играть, биться, когда вокруг тишина и никого нет. Потом наступила пауза — ждали, думали, что через неделю начнем, потом — через две. Даже когда все объекты закрывались и нам запретили тренироваться, мы всё равно просили ребят готовиться в домашних условиях.  

Окончательно поняли, что никаких игр больше не будет через три недели, когда совсем всё закрыли и запретили. Знаете, просыпаешься — на улице март, а ты дома сидишь, даже в зал сходить не можешь. Ребята просили разрешения просто тренироваться хотя бы во дворце, но нельзя было. Было ощущение, что всё встало.

— Если бы против «Лады» шестой матч играли без болельщиков, то смогли спастись бы?

— Трудно сказать, но болельщики — огромная сила, которая гонит вперед. Понятно, что и без болельщиков бы играли, бились. В серии с «Ладой» и у нас, и в Тольятти были полные трибуны. Без болельщиков не хватает драйва. Когда мы играли при пустых трибунах — это непонятное ощущение, гробовая тишина.

— Чем лично вы занимались, когда сезон был досрочно завершен?

— С помощниками составляли план предстоящего сезона, анализировали минувший сезон. Ходил в зал, а когда его закрыли — бегал, катался на велосипеде. Знаете, говорят же, чтобы сделать человека счастливым — забери у него элементарные вещи, а потом все верни. Со временем я это понял. Было не очень комфортно.

— Открыли для себя что-то новое на карантине?

— Смотрел фильмы, читал книги. Ждал, когда уже можно будет вернуться к работе.

— Как происходил анализ сезона?

— После каждой игры у нас был полный отчет по статистике. Потом мы смотрели, сколько проиграли и выиграли, как играли в большинстве, почему что-то не получалось. Понимали, над чем нужно работать, что можно поменять в предсезонной подготовке. Мы её в итоге летом чуть изменили — больше акцент сделали на лед. Если раньше мы много бегали на земле, то в этом году перенесли всё это на лед.

— Почему?

— Знаете, на земле работают другие мышцы. Для хоккеиста самое важное — это лед. Мы больше стали работать на льду, поменяли немного акценты. Добавили максимальной силы — работали с большими весами, на баланс работу добавили.

— Многие тренеры отказываются от кроссов и бега на земле. Вы понимаете, почему?

— У каждого своё видение. Кто-то бегает и дает результат, у других — всё наоборот. Если методика твоей подготовки дает результат, значит ты всё правильно делаешь. Мы исходили из того, что естественная среда для хоккеиста — это лед. Тем более, что ребята соскучились по льду: первые две недели мы занималась техникой катание и только потом стали работать с шайбой.

— Вы контролировали игроков на карантине?

–Что значит контролировали? План работы мы высылали каждую неделю. Ребята пришли в нормальной форме, значит время зря не теряли, только у единиц было немного лишнего веса. Они же профессионалы! Мы их предупреждали, что после карантина будут тесты. Говорили, что у них не будет много времени на подготовку.

— Вы ведь всю предсезонную подготовку провели в Альметьевске, хотя раньше постоянно выезжали в Турцию или Латвию. Есть ли разница в подготовке дома и за пределами?

— Мы изначально планировали, что не поедем на основную часть подготовки куда-то в другую страну. В Альметьевске для нас созданы все условия — лед, спортивные залы, питание и проживание. Мы довольны тем, как летом подготовились в Альметьевске. Просто иногда тяжело морально находиться длительное время в одном месте. Нужна смена обстановки. Этим летом еще отменили множество турниров, фактически мы всё время были в Альметьевске.

— В Турции у вас обычно были втягивающие сборы, а для чего ездили в Латвию?

— Сейчас у нас условия гораздо лучше, чем в Латвии. Раньше мы там делали всю основную работу, проводили товарищеские матчи. Но теперь в этом нет необходимости, разве если только сменить обстановку. В этом году у нас не было выбора — ребята всё прекрасно понимали. Единственное, мы переживали, что будет вторая волна, снова все закроют и запретят тренироваться.

— Лучше играть со всеми ограничениями (регулярные тесты, изоляция, полупустые трибуны) или совсем не играть?

— Нет, лучше играть. Это даже не обсуждается. Людям ведь тоже нужно хлеба и зрелищ. Мы же видели по новостям, как люди уже истерили — выходили гулять и не могли сидеть дома. Со спортсменами такая же ситуация — сидеть дома постоянно невозможно. Есть любимая работа и её хочется выполнять.

«СКАЗАЛ РЕБЯТАМ: «САМЫЙ СЕРЬЕЗНЫЙ СОПЕРНИК — ЭТО МЫ»

— За четыре года в Альметьевске вы поменялись как тренер? Научились чему-то новому?

— Наверное, да. Хоккей ведь меняется: что-то свое вносишь, меняешь тактику, смотришь на соперников, учишься чему-то у своих коллег. Хоккей меняется — и ты обязан меняться вместе с ним.

— Вы работаете в клубе, который постоянно в числе фаворитов ВХЛ. Чувствуете постоянное давление за результат?

— Давления от руководства я не ощущаю, спасибо им за это. Есть клубы, где чуть ли не состав за тренера пишут на игру. Но я понимаю, что работаю в большом клубе и на мне лежит ответственность за итоговый результат. Я всегда требую от хоккеистов максимальной отдачи — для нас нет проходных игр, в которых можно сачковать или выкладываться не на полную. Даже на предсезонных турнирах мы стараемся побеждать.

— В одном из интервью вы говорили, что игроки могут расслабиться, перейдя в «Нефтяник», где одни из лучших условий в ВХЛ. А тренер может расслабиться в таких условиях?

— Я может что-то другое имел ввиду, но игроки тоже отвечают за результат. И если ты его не даешь, то с тебя будут спрашивать. Минувший сезон был показательным, когда по ходу чемпионата мы поменяли чуть ли не полсостава. Мы ребятам всегда честно говорим, что нам от них нужен результат. И если они будут выполнять наши требования, то всё будет нормально. Если нет — будем искать других. Если я спрашиваю по полной с ребят, то тоже самое должен делать и по отношению к себе. Я не имею право делать по-другому.

— В серии с «Ладой», когда команда была на грани вылета, вы понимали, что при поражении руководство сделает по вам выводы?

— Я об этом вообще не думал. Но я чётко понимаю, что главный тренер отвечает за результат. Знал, что если проиграем, то будут выводы — и они будут правильными. Здесь никакие отговорки не работают. У меня было огромное желание победить и доказать, что мы можем. Регулярный чемпионат был неважным, и я понимал, что мы находились не на своём месте. Перед плей-офф ребятам сказал: «Самый серьезный соперник — это мы».

— Если оставить за скобками минувший сезон, почему в предыдущих «Нефтянику» постоянно чего-то не хватало? В серии со СКА вы пропустили на последней минуте, на следующий год проиграли «Сарыарке», ведя в серии 2-0.

— Были и травмы ведущих игроков, которых не могли заменить. Те, кто должен был заменить, полностью не справились с этой задачей. И мы, тренерский штаб, что-то делали не так. Чего-то глобального я не могу сказать, но какие-то мелочи решали. В серии со СКА у нас не играл основной вратарь Рафаэль Хакимов, который потянул мышцу. А с «Сарыаркой» нам не хватило мастерства: мы много неоправданно удалялись — и соперник нас наказывал.  Если бы исключили эти удаления, то всё было бы по-другому.

«ЕСТЬ ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО ВХЛ ИСКУСТВЕННО ОМОЛАЖИВАЮТ»

— В какой хоккей играет «Нефтяник»?

— Системный хоккей. Это когда каждый игрок знает, что должен делать на льду — в своей зоне, средней или чужой. Есть четкое игровое задание, и игроки должны выполнять его. Практика показывает, что именно системный хоккей приносит нам результат. При этом мы не загоняем ребят в жесткие рамки. Мы всегда говорим, что вы можете сделать на льду по-своему, но только если это на 100% принесет результат. Сейчас почти все команды в КХЛ играют в системный хоккей. Это не так сложно: каждый игрок и в целом пятерка, выходя на лед, знает, что нужно делать.

— Тройка Мокина и братьев Альшевских может играть в свой хоккей?

— Нет. У них есть свой креатив и химия, поэтому им больше позволяется. Они всё равно играют по заданию и точно не делают всё, что хотят. В атаке — да, там нужен креатив, там мы их в особые рамки не ставим, но в обороне они должны отрабатывать как все. Знаете, ещё есть такой момент: они могут выйти и забить, сделать результат. Между ними есть химия, это чувствуется.

— Вы стараетесь доводить игру команды до автоматизма? 

— Да. Чтобы ребята четко знали, что делать в той или иной ситуации.

— Камбэки «Нефтяника» в концовках матча — это тоже система или импровизация?

— Такие ситуации мы тоже наигрываем. Ребята должны чётко знать, что им делать на льду при пустых воротах, как входить в зону и куда забрасывать шайбу. Вбрасывание, расположение игроков, откуда идет атака — всё это ребята должны знать. У нас, например, всегда и в любой ситуации игрок стоит на пятачке и закрывает вратаря. И наигрывается не только атака, но и оборона.

— Если по ходу игры ваш план не работает — что тогда?

— На этот случай обязательно должен быть план Б. Например, если мы играем в активный хоккей, постоянно давим, а соперник «не ломается» и отвечает нам контратаками, то приходится сворачиваться и отдавать ему зону атаки. С кем-то мы можем играть первым номером, а с другими как, например, с «Ак Барсом» в товарищеском матче, мы играем вторым номером.

— «Нефтяник» в ВХЛ должен со всеми командами играть первым номером?

— Всё индивидуально, зависит от ситуации, каково состояние нашей команды и команды соперника. Но в целом мы всегда стараемся играть первым номером.

— В последнее время говорят, что ВХЛ искусственно омолаживают и лига становится слабее. Вы согласны?

— Сейчас хоккей стал гораздо быстрее и активнее. Просто в разы быстрее. Насчёт сильнее или нет — утверждать не буду. Но мастерства всё равно не хватает.

— Быстрый хоккей — это бей-беги?

— В какой-то мере – да. Жизнь заставляет играть именно в такой хоккей, потому что не у всех ребят хватает мастерства. При этом быстрый хоккей — это очень интересно.

— Есть ощущение, что лигу искусственно омолаживают?

— Есть! Именно в ВХЛ происходит такое. Сейчас у нас есть лимиты на возрастных игроков, и я второй год подряд сталкиваюсь с тем, что с удовольствием бы оставил определенного игрока, но из-за лимита не могу этого сделать. Приходится ставить молодых, но, с другой стороны, это тоже неплохо — молодые ребята должны развиваться. 

Но есть и много команд, где молодые ребята ещё не готовы играть на взрослом уровне, но их вынуждены ставить, и они как мальчики для битья. Ничего хорошего в этом нет. Они постоянно проигрывают и психологически надламываются в такой ситуации. А ребят старше 30 лет, которым нет места, приходится уезжать в Казахстан или другие страны. Хотя уровень ВХЛ они спокойно потянут.

— Тот факт, что в этом сезоне в лиге нет казахстанских команд и «Хумо» — это минус или плюс? С одной стороны, ослабевает конкуренция, с другой. больше шансов на победу?

— Я за здоровую конкуренцию и считаю, что это минус.  Второй момент — очень много хороших ребят потеряли работу в ВХЛ.