Казачье Рождество. Перестрелки, копчёный гусь и христославы

Кубань и Северный Кавказ в 19 веке всё ещё оставались диким краем, опасным и необжитым. Казачьи станицы напоминали скорее земляные укрепления, ощетинившиеся сторожевыми вышками, на которых и днём и ночью дежурил караул. Вокруг станиц оборудовали пикеты. А в потаённых местах стояли секреты с двумя-тремя проверенными казаками, способными долгое время в стужу и жару непрерывно следить за своим участком. Строго по часам, согласно уставу, в дозор выезжали казачьи разъезды.

Стреляющие праздничные дни

Несмотря на то, что в зимнее время боевые действия на Северном Кавказе по объективным погодным причинам обычно несколько затихали, ожидать спокойных праздников не приходилось. А посему казаки кордонной линии и ближайших станиц держались на стороже, и не зря.

Так, 26 декабря 1825-го года в районе Екатерининского поста на реке Кубань черкесский отряд в двести воинов совершил попытку прорыва. Неприятеля вовремя обнаружили казаки. Завязался скоротечный бой, в результате которого горцы отступили, потеряв четыре бойца убитыми.

4-го января 1826-го года горцы уже атаковали непосредственно казачье селение Ново-Екатерининское. При этом неприятельский отряд насчитывал до 4 тысяч человек. Однако столь крупное передвижение сил противника было обнаружено задолго до его подхода к границам селения. Отряд казаки встретили массированным ружейным и артиллерийским огнём. По сути, противник попал в засаду, поэтому, разбившись на группы, стремительно отступил, чтобы не потерять убитыми весь отряд.


27 декабря 1832-го года жаркий бой пришлось принять пикету урядника Суры, под командованием которого находились только 14 казаков. Под термином пикет скрывалось самое малое укрепление кордонной линии, окружённое плетнём с земляной насыпью и небольшим рвом. В тот день горский пеший отряд в 300 воинов подошёл к Кубани. На пути отряда стоял только скромный пикет, но укрепление оказалось необычайно «зубастым». Три часа урядник и казаки обороняли свою позицию. И, верно, были бы храбрые бойцы перебиты, если бы с соседнего поста не поспешила бы подмога, окончательно рассеявшая противника по Закубанью. 

7 января 1855-го года вблизи Екатеринодара появился военный отряд горцев численностью 1000 воинов. Целью горцы выбрали не укреплённый город, а станицу Пашковскую, что юго-восточнее столицы Кубани. В то время Пашковская хоть и была крупной станицей, но, как и прочие станицы, кроме небольшого рва, земляного вала и сторожевых вышек, иных оборонительных сооружений не имела. Вся артиллерия же состояла из одного орудия. 



Мгновенно сыграли тревогу. На крепостной вал сбежались все мужчины, способные держать оружие. Стойкость обороняющихся заставила горцев увязнуть в бою. Наконец противник начал отступать, надеясь переформироваться и снова броситься на штурм. К счастью, в Екатеринодаре уже знали о нападении на станицу, и через некоторое время кавалерийский отряд во главе с генералом и наказным атаманом Черноморского казачьего войска Григорием Ивановичем Филипсоном прибыл к Пашковской. Казаки рассеяли неприятельский отряд и начали преследование врага.

Война войной, а Рождество по календарю

Несмотря на практически блокадное положение большинства казачьих станиц, праздники отмечались с торжественной обрядностью и по определённым правилам. Более того, вопреки реформам Петра Великого, насаждавшего празднование Нового года с 31 декабря на 1 января, казаки, отличавшиеся патриархальностью укладов, упорно продолжали праздновать именно Рождество по старинной традиции, вплетя в святки заодно и Новый год, но на другой основе.

И тут легко запутаться, т. к. вплоть до 1918-го года вся держава жила по Юлианскому календарю, согласно которому Рождество выпадало на 25 декабря, далее следовал Новый год, а Крещение, по сути, совпадало с современным Рождеством.

Вплоть до самого Рождества длился Филиппов пост, т.е. Рождественский. Поэтому никаких бурных застолий в вечер перед Рождеством не было. Основным ритуалом в это время была вечеря, т.е. ужин, начинавшийся с кутьи и прочих постных блюд. Также было принято носить родственникам и друзьям кутью и пирожки. Обычно гостями были либо дети, либо молодые семьи. Конечно, не обходилось и без доли чисто славянских обычаев. К примеру, к ужину «звали» Мороза или же ставили приборы умершим предкам. 

Утром на Рождество многие станичники устремлялись в церковь. А на улицах уже вовсю гуляли так называемые христославы. Это могли быть и дети, и молодёжь, и даже взрослые казаки. Компания христославов носила макет звезды и исполняла обрядовые песни, славящие Спасителя.


А уже рождественским вечером совершался обряд колядования. В нём принимали участие дети и женщины. Колядовщики, как и христославы, пели обрядовые песни, но их песни носили не только религиозный характер. Песни-колядки могли призывать к обильному урожаю, счастливому браку или рождению ребёнка. Колядование сопровождало весь святочный цикл. Колядки исполнялись на Рождество, Новый год или же на Крещение.

А вот Новый год, празднование которого носило несколько «казённый» характер поначалу, легко вплели в религиозный календарь. Так, вечер накануне Нового года именовался «Щедрым» по имени святой Мелании Римлянки, получившей имя Щедрой за эту черту характера. Первый же день Нового года называли «Васильевым» днем в честь святого Василия Великого. Согласно традиции, молодую пару рядили в Меланью и Василия. В компании женщин и девушек «Меланья» и «Василий» ходили по дворам под особые песни – «щедровки», за что хозяева дворов одаривали щедровщиков пятачком, колбаской или пирогами. В конце гуляний щедровщики устраивали застолье.



Куда более хулиганистым был обряд вождения либо настоящей козы, либо ряженого в неё казака. Гуляя от одного двора до другого, такие компании всячески ругали хозяев, обвиняли в жадности, грозили изломать плетень или вынести ворота. Хозяева вынуждены были впустить в дом «козу». И тут начиналось настоящее выступление, которое оканчивалось падением «козы» у ног хозяев, дабы выпросить подарки.

Ещё более хулиганские выходки следовали за забавными новогодними «бесчинствами», которые при этом носили важную социальную функцию. Так, шумные компании молодых казаков в праздничные дни имели полное право, к примеру, снять с соседнего дома ворота и унести их на другой конец станицы. Делалось это не со всяким двором. Такими «шутками» воспитывали только дома, в которых жила гулящая девушка или нерадивый казак. 

И, конечно, не стоит забывать ритуал посевания. Наутро Нового года мальчики, юноши и даже мужчины устремлялись в гости с мешочком семян. Они должны были стать первыми гостями в новом году, что, по поверьям, сулило хозяевам удачу. И тут важным моментом является то, что в посевании не могли участвовать женщины, т. к. появление на пороге барышни в Новом году считалось дурным знаком. Естественно, следовала благодарность хозяев. При этом песни-«посевалки» у терских, кубанских и донских казаков были отличными друг от друга в корне. Впрочем, вышеозначенные «щедровки» своим содержанием тоже крайне отличались у казаков Кубани и Терека.

Праздничный стол

К Рождеству традиционно уже было заготовлено мясо : кабан, барашек, индейка и т.д. Ассортимент блюд был внушительным: колбасы, холодец, черемша на постные дни, большие пироги и всеми любимые пирожки. Начинки последних сами по себе были целым меню. Пирожки начиняли фасолью и горохом, картофелем и капустой, вареньем сливовым и алычовым, вишнёвым и яблочным, в ход шёл даже кислый кизил. А в качестве питья казачки варили узвар.

Особое культовое место занимала кутья. Готовили её из пшеницы, ячменя и даже кукурузы, добавляя в эту, по сути, кашу изюм. Заправляли готовое блюдо сладким тягучим мёдом. Обрядность блюда подчёркивалось тем, что сразу из печи кутью переносили в «красный угол», т.е. к иконам. Но не только кутья имела сакральный смысл. К Рождеству вместе с кутьёй готовили особый хлеб. Это были «сгибушек Спасителя» (хлеб в форме конверта) или «сакрестия» (буханки с изображением креста).


При этом праздничные блюда на рождественское время у казаков различных войск хоть и имели общие черты, однако также обладали определёнными отличиями. Так, к примеру, среди казаков Терского и Гребенского казачьего войска был распространён особый рецепт праздничного гуся по-казачьи. При этом готовить гуся к Рождеству начинали с первым выпавшим снегом. Считалось, что к этому времени живность нагуляла достаточное количество жира. Свежую тушку гуся ощипывали, отваривали в 5-6 литрах воды с 500 граммами соли на медленном огне в течение полутора часов. После этого гуся вялят, а затем ещё и коптят. Такое мясо могло сохраняться около двух, а порой и трёх недель. К окончанию Филиппова поста, т.е. на Рождество, можно было разговеться этим кушаньем.

Таким образом, на рождественские праздники в полной мере реализовывался принцип кубанского застолья. Стол хозяина дома, по поверьям, должен был быть накрыт таким количеством блюд, чтобы самого хозяина за ними и видно не было. Порой доходило до курьёзных моментов. Так, если угощенье не было должной высоты, хозяин дома усаживался за самую низкую скамью, чтобы спрятаться с глаз.

К тому же рождественские блюда обязаны были накормить не только домочадцев, но и многочисленных гостей, среди которых могли быть даже не очень близкие люди. Накормить одинокого казака-ветерана или малоимущего также было традицией праздничных дней. А к концу 19-го века казаки даже создавали благотворительные фонды для своих небогатых соотечественников, поэтому даже небогатые казаки могли рассчитывать на праздничное угощение.

Увы, большая часть этих колоритных традиций канула в Лету в лихом времени Гражданской войны. А некоторые просто стали опасны. Так, например, приуроченные к праздникам кулачные бои в краю, в котором ветры революции разделили народ, стали смертельно опасными. С одной стороны вставали казаки-красноармейцы, а по другую могли оказаться бывшие казаки Добровольческой армии. Бились ветераны Гражданской войны отчаянно. Поэтому традиции, способные связать общество, отныне не работали, оставшись в памяти только как историческое наследие.