роясь в архивах 05.09.2011 - Юбилей...
0
2250
Позавчера впервые в жизни раздавал автографы…
Пустяк – а приятно…:))
Исполнилось двадцать лет, как построили по моему проекту музей Салавата Юлаева в селе Малояз, и нас – участников этого большого дела собрал на родине Салавата неугомонный, бывший первый секретарь райкома – Риф Хайрулович Вахитов...
И книгу к юбилею издали – Радика Шакировича, тоже Вахитова...
Молодцы – через все трудности и испытания пронесли любовь к своему краю, своему герою национальному – Салавату.
Чес слово – трогательно это и здорово…!!
Сижу - вспоминаю:
Было это, по-моему, в 1984 году, осенью. Вызвал меня к себе в кабинет Лев Васильевич Хихлуха, председатель Госстроя Башкирской АССР, и дал задание – нарисовать эскизы музея. Перед этим у него состоялся разговор с первым секретарем Малоязовского райкома КПСС о том, что в Башкирии до сих пор нет музея национальному герою – Салавату Юлаеву.
Работал я, в это время, у Хихлухи - в Госстрое, создавал проектное бюро для архитекторов. Была такая идея – создать условия для творческой работы архитекторов помимо «потогонной» системы государственных проектных институтов. Не очень она, правда, получилась…
О Салавате Юлаеве у меня были смутные представления: национальный герой, здоровенный памятник на берегу Белой, и больше ничего…. Сунулся в библиотеку Госстроя – ничего нет, в библиотеку Союза архитекторов – тоже ничего. Взял командировку и поехал в Малояз – столицу, так сказать, родины Салавата.
Красота тех мест сразу поразила меня. До сих пор памятны поездки в Алькино, Идрисово, пещеру Салавата, встречи с жителями района, с первым секретарем райкома - Рифом Хайрулловичем Вахитовым, председателем исполкома – Мидхатом Минигалимовичем Халимовым, директором пришкольного музея – Хатмуллой Абдулловичем Гафаровым. Подружились с архитектором района – Уралом Гайнановым. Объехали с ним на «газике» места, где родился и жил Салават.
По возвращении сел рисовать. Образ музея уже начинал складываться – это должно быть что-то непомпезное, неофициозное, необычное.… Вспомнил дипломную работу Сашки Соснина, (я ему «красил» диплом в качестве «раба»): компактный и простой план, никакой помпезности и официоза. Прикинул в объеме, что-то не то - нет идеи…. И тут подвернулась мне цитата из какой-то книги о кочевниках, о том, что в знак мирных, добрых намерений поднимали они у юрты полог… Юрту, конечно, я рисовать не стал – уж больно простое решение. Взял за основу квадратный план, разбил его на три нефа, как в храме, и поднял углы кровли – вроде неплохо получилось. Показал Льву Васильевичу, получил «добро», и сел за кульман. Где-то за неделю – две основной эскиз был готов.
А Лев Васильевич уже вел переговоры со строителями и руководством района, денег то на музей не было. В те времена на такие стройки надо было выбивать лимиты, попадать в план и т.д. и т.п., а идея строительства музея никем «сверху» еще не узаконена, обком КПСС еще ничего не видел, а без санкции нашей «любимой партии» тогда ничего не делалось. Хихлуха, как опытный «аппаратчик», знал, что все эти одобрения и согласования – это такая бодяга, и решил действовать на свой страх и риск. Дал мне задание – подготовить архитектурный раздел для рабочего проектирования, договорился с институтом «Башколхозпроект» о том, что они будут выпускать рабочие чертежи и со Старцевым Михаилом Гавриловичем, о том, что трест БНЗС будет вести строительство пока собственными силами, без денег. Дело закрутилось…
Рабочую документацию выпускали главный инженер института Виктор Егорович Кузин, архитекторы Боковиков Слава и Яковцев Евгений, инженеры Рыскалиева и Юмагулова в конце 1987 года, а где-то уже в июле 1987 года Михаил Гаврилович запустил на площадку в центре Малояза своих строителей. Как решился вопрос с финансированием для меня не очень понятно до сих пор, но нашлись какие-то деньги в бюджете республики.
Стройка шла тяжело, медленно. Ездить приходилось туда часто. Что осталось в памяти – так это нехватка всего, что было необходимо для строительства, бесконечные замены материалов на худшие, споры о качестве, изменения в проекте… обычная рутина тогдашних строек. Стройка то замирала надолго, не хватало денег, то опять рывками двигалась к финишу. Особенно плохо сделали кровлю, ругался, но останавливать строительство было жалко – и так люди работали за «спасибо». Вообщем «ковырялись» до 1991 года. Но, что запомнилось главное из всей этой эпопеи, – это отношение строителей - самое доброжелательное и ответственное. Без этого не построили бы. Старцев Михаил Гаврилович, с его мощным басом, энергией и напористостью, Павел Ган, Мукадас Хабибуллин, и другие прорабы стройки искренне старавшиеся сделать все в лучшем виде.
Мне повезло – не многим архитекторам в то время удавалось настоящее творческое дело, да еще и построить. Буквально по пальцам можно перечислить объекты, которые построили мои коллеги по индивидуальным проектам лет за десять. Без энтузиазма и огромного желания оставить после себя на земле, что-то нужное людям Льва Васильевича Хихлухи, Михаила Гавриловича Старцева, Рифа Хайрулловича Вахитова, Мидхата Минигалимовича Халимова и многих других ничего не получилось бы.
Возникла в ходе строительства еще одна проблема - когда я рисовал музей, то все время не хватало горизонтальной составляющей в композиции, план был компактный, а площадь, где размещался музей, была довольно просторной. Долго мучился с объемами, а потом возникла идея – вытянуть по горизонтали арки со скульптурами сподвижников Салавата. Прикинул размеры – получалось полтора человеческих роста, таких скульптур в Башкирии еще не делали, скульпторов я не знал. Выяснил у друзей - художников, что лучший скульптор - это Николай Калинушкин и поехал к нему. Коля оказался очень хорошим человеком и скульптором, но в идею отливки шести больших скульптур не поверил, отказался. Звоню Винокурову (другу-художнику): «Что делать Женька – Калина отказался?» Евгений прикинул и подсказал мне, что есть такой, молодой скульптор – Ханиф Хабибрахманов, может он возьмется. Поехал в мастерскую Ханифа, показал идею, и он загорелся, быстро нарисовал первые эскизы. Правда, Ханиф решил поставить не соратников Салавата, а нечто аллегорическое, помонументальнее. Ударили по рукам, ни денег, ни реального заказа не было – был только «энтузиазм».
Ханиф, надо отдать ему должное, оказался пробивным, энергичным и просто хорошим человеком. Умудрился выполнить настоящие скульптуры, в бронзе, а не в дешевой выколотке. Сколько это ему стоило трудов и нервов, могут понять только специалисты. Скульптуры лили в Ленинграде, а весила они, каждая по полторы тонны. Вот, что нам с ним не удалось, так это поставить скульптуру самого Салавата Юлаева перед музеем. Я, честно говоря, сомневался в ее необходимости – боялся перебора, по моему замыслу она должна была стоять внутри музея. А Ханиф упорно пробивал идею и даже изваял в металле Салавата, но поставить скульптуру смог только в Уфе - перед зданием Курултая.
Стройка то, замирая то, возобновляясь, шла. Наступил 1991 год, и тут все «вспомнили», что в 16 июня день рождения Салавата и даже вроде юбилей. К этому времени начальство уже знало о строительстве и потребовало к дате музей сдать…
Начался аврал - много рабочих, много суеты, бестолковщины и «энтузиазма». Кровлю уже закрывали так, что лишь бы не текло, отделку вели авралом. Подвесные потолки, например, обили рейкой поперек света, а не вдоль и о качестве речь уже не шла. Я махнул рукой и перестал туда ездить. За неделю до сдачи «убедительно» стали просить о помощи. Многие вопросы, как обычно, в проекте были не решены. Да и Ханиф звал – у него не получалось с отливкой в бронзе букв на фронтоне. Я в это время работал уже не в проектной мастерской, а руководил отделом Госстроя, пришлось брать командировку и ехать в Малояз за сутки до сдачи музея.
Народу на стройке было - как муравьев в муравьиной куче, все нервничали и хватались за десять дел сразу. Порешали вопросы со строителями и стали думать с Ханифом, что делать с надписью на фронтоне. В бронзе уже не успеть отлить, хотя и есть готовые формы. Резать из пенопласта? Долго и ненадежно. И тут у Ханифа родилась идея: «Отольем из воска!». Кинулись к первому секретарю райкома - нужен воск. Салаватский район медоносный, так что часа через два воск нам доставили. А дальше была лихорадочная работа по отливке букв, придумыванию системы крепления и монтажу…. Уже часа в четыре ночи, при свете прожекторов, заканчивали и мы, и строители, доделывать наше «детище». Помню чувство «глубокого удовлетворения» и какой-то эйфории, когда на рассвете шла уборка мусора, и наводился последний марафет.
Потом сидели дружной компанией на берегу красавицы Юрюзани и, как и положено, обмывали музей. Ждали начало митинга....
С митингом у меня вышел полный прокол. По своей тогдашней наивности я думал, что авторов музея позовут на трибуну, дадут чего-то сказать, вообщем «окажут внимание»…. Наивный был, хотя и проработал в чиновнечьей среде уже с год. Всю ночь, в перерывах между работой, сочинял речь - хотелось сказать слова благодарности людям, благодаря которым и был построен музей.
Но сплоченным рядам министерства культуры, обкома и райкома, исполкома и прочей номенклатуре на фиг не нужны были какие-то авторы. Бодро и звонко благодарили они «любимую» партию и лично себя за «достигнутые успехи» с трибуны, украшенной башкирскими орнаментами. Я было расстроился. Но «закаленный» в боях с номенклатурой мудрый Лев Васильевич, сказал: «Плюнь и разотри. Пусть там отчитываются, а мы пойдем другим путем...»
Другой путь лежал прямо к гостеприимному столу главного архитектора района Урала Гайнанова. И закончился этот путь поздно ночью выбрасыванием за забор гармошки главного архитектора района главным архитектором республики, лично. Утром было похмелье…
В заключение хочу сказать еще раз искреннее спасибо Льву Васильевичу Хихлухе, Михаилу Гавриловичу Старцеву, Рифу Хайрулловичу Вахитову, Мидхату Миннагалимовичу Халимову, Хатмулле Абдулловичу Гафарову, Рите Сафаргалиной, Уралу Гайнанову, Ханифу Хабибрахманову, Павлу Гану, Виктору Егоровичу Кузину, Славе Боковикову и многим - многим другим людям, чьими трудами и заботами был построен музей.
В 1992 году нам - с Михаилом Гавриловичем Старцевым и Ханифом Хабибрахмановым торжественно вручали государственную премию имени Салавата Юлаева, а в 2003 году музей перестроили без согласия автора. Конец грустный - еще одно похмелье...
Через двадцать лет:
Пустяк – а приятно…:))
Исполнилось двадцать лет, как построили по моему проекту музей Салавата Юлаева в селе Малояз, и нас – участников этого большого дела собрал на родине Салавата неугомонный, бывший первый секретарь райкома – Риф Хайрулович Вахитов...
И книгу к юбилею издали – Радика Шакировича, тоже Вахитова...
Молодцы – через все трудности и испытания пронесли любовь к своему краю, своему герою национальному – Салавату.
Чес слово – трогательно это и здорово…!!
Сижу - вспоминаю:
Было это, по-моему, в 1984 году, осенью. Вызвал меня к себе в кабинет Лев Васильевич Хихлуха, председатель Госстроя Башкирской АССР, и дал задание – нарисовать эскизы музея. Перед этим у него состоялся разговор с первым секретарем Малоязовского райкома КПСС о том, что в Башкирии до сих пор нет музея национальному герою – Салавату Юлаеву.
Работал я, в это время, у Хихлухи - в Госстрое, создавал проектное бюро для архитекторов. Была такая идея – создать условия для творческой работы архитекторов помимо «потогонной» системы государственных проектных институтов. Не очень она, правда, получилась…
О Салавате Юлаеве у меня были смутные представления: национальный герой, здоровенный памятник на берегу Белой, и больше ничего…. Сунулся в библиотеку Госстроя – ничего нет, в библиотеку Союза архитекторов – тоже ничего. Взял командировку и поехал в Малояз – столицу, так сказать, родины Салавата.
Красота тех мест сразу поразила меня. До сих пор памятны поездки в Алькино, Идрисово, пещеру Салавата, встречи с жителями района, с первым секретарем райкома - Рифом Хайрулловичем Вахитовым, председателем исполкома – Мидхатом Минигалимовичем Халимовым, директором пришкольного музея – Хатмуллой Абдулловичем Гафаровым. Подружились с архитектором района – Уралом Гайнановым. Объехали с ним на «газике» места, где родился и жил Салават.
По возвращении сел рисовать. Образ музея уже начинал складываться – это должно быть что-то непомпезное, неофициозное, необычное.… Вспомнил дипломную работу Сашки Соснина, (я ему «красил» диплом в качестве «раба»): компактный и простой план, никакой помпезности и официоза. Прикинул в объеме, что-то не то - нет идеи…. И тут подвернулась мне цитата из какой-то книги о кочевниках, о том, что в знак мирных, добрых намерений поднимали они у юрты полог… Юрту, конечно, я рисовать не стал – уж больно простое решение. Взял за основу квадратный план, разбил его на три нефа, как в храме, и поднял углы кровли – вроде неплохо получилось. Показал Льву Васильевичу, получил «добро», и сел за кульман. Где-то за неделю – две основной эскиз был готов.
А Лев Васильевич уже вел переговоры со строителями и руководством района, денег то на музей не было. В те времена на такие стройки надо было выбивать лимиты, попадать в план и т.д. и т.п., а идея строительства музея никем «сверху» еще не узаконена, обком КПСС еще ничего не видел, а без санкции нашей «любимой партии» тогда ничего не делалось. Хихлуха, как опытный «аппаратчик», знал, что все эти одобрения и согласования – это такая бодяга, и решил действовать на свой страх и риск. Дал мне задание – подготовить архитектурный раздел для рабочего проектирования, договорился с институтом «Башколхозпроект» о том, что они будут выпускать рабочие чертежи и со Старцевым Михаилом Гавриловичем, о том, что трест БНЗС будет вести строительство пока собственными силами, без денег. Дело закрутилось…
Рабочую документацию выпускали главный инженер института Виктор Егорович Кузин, архитекторы Боковиков Слава и Яковцев Евгений, инженеры Рыскалиева и Юмагулова в конце 1987 года, а где-то уже в июле 1987 года Михаил Гаврилович запустил на площадку в центре Малояза своих строителей. Как решился вопрос с финансированием для меня не очень понятно до сих пор, но нашлись какие-то деньги в бюджете республики.
Стройка шла тяжело, медленно. Ездить приходилось туда часто. Что осталось в памяти – так это нехватка всего, что было необходимо для строительства, бесконечные замены материалов на худшие, споры о качестве, изменения в проекте… обычная рутина тогдашних строек. Стройка то замирала надолго, не хватало денег, то опять рывками двигалась к финишу. Особенно плохо сделали кровлю, ругался, но останавливать строительство было жалко – и так люди работали за «спасибо». Вообщем «ковырялись» до 1991 года. Но, что запомнилось главное из всей этой эпопеи, – это отношение строителей - самое доброжелательное и ответственное. Без этого не построили бы. Старцев Михаил Гаврилович, с его мощным басом, энергией и напористостью, Павел Ган, Мукадас Хабибуллин, и другие прорабы стройки искренне старавшиеся сделать все в лучшем виде.
Мне повезло – не многим архитекторам в то время удавалось настоящее творческое дело, да еще и построить. Буквально по пальцам можно перечислить объекты, которые построили мои коллеги по индивидуальным проектам лет за десять. Без энтузиазма и огромного желания оставить после себя на земле, что-то нужное людям Льва Васильевича Хихлухи, Михаила Гавриловича Старцева, Рифа Хайрулловича Вахитова, Мидхата Минигалимовича Халимова и многих других ничего не получилось бы.
Возникла в ходе строительства еще одна проблема - когда я рисовал музей, то все время не хватало горизонтальной составляющей в композиции, план был компактный, а площадь, где размещался музей, была довольно просторной. Долго мучился с объемами, а потом возникла идея – вытянуть по горизонтали арки со скульптурами сподвижников Салавата. Прикинул размеры – получалось полтора человеческих роста, таких скульптур в Башкирии еще не делали, скульпторов я не знал. Выяснил у друзей - художников, что лучший скульптор - это Николай Калинушкин и поехал к нему. Коля оказался очень хорошим человеком и скульптором, но в идею отливки шести больших скульптур не поверил, отказался. Звоню Винокурову (другу-художнику): «Что делать Женька – Калина отказался?» Евгений прикинул и подсказал мне, что есть такой, молодой скульптор – Ханиф Хабибрахманов, может он возьмется. Поехал в мастерскую Ханифа, показал идею, и он загорелся, быстро нарисовал первые эскизы. Правда, Ханиф решил поставить не соратников Салавата, а нечто аллегорическое, помонументальнее. Ударили по рукам, ни денег, ни реального заказа не было – был только «энтузиазм».
Ханиф, надо отдать ему должное, оказался пробивным, энергичным и просто хорошим человеком. Умудрился выполнить настоящие скульптуры, в бронзе, а не в дешевой выколотке. Сколько это ему стоило трудов и нервов, могут понять только специалисты. Скульптуры лили в Ленинграде, а весила они, каждая по полторы тонны. Вот, что нам с ним не удалось, так это поставить скульптуру самого Салавата Юлаева перед музеем. Я, честно говоря, сомневался в ее необходимости – боялся перебора, по моему замыслу она должна была стоять внутри музея. А Ханиф упорно пробивал идею и даже изваял в металле Салавата, но поставить скульптуру смог только в Уфе - перед зданием Курултая.
Стройка то, замирая то, возобновляясь, шла. Наступил 1991 год, и тут все «вспомнили», что в 16 июня день рождения Салавата и даже вроде юбилей. К этому времени начальство уже знало о строительстве и потребовало к дате музей сдать…
Начался аврал - много рабочих, много суеты, бестолковщины и «энтузиазма». Кровлю уже закрывали так, что лишь бы не текло, отделку вели авралом. Подвесные потолки, например, обили рейкой поперек света, а не вдоль и о качестве речь уже не шла. Я махнул рукой и перестал туда ездить. За неделю до сдачи «убедительно» стали просить о помощи. Многие вопросы, как обычно, в проекте были не решены. Да и Ханиф звал – у него не получалось с отливкой в бронзе букв на фронтоне. Я в это время работал уже не в проектной мастерской, а руководил отделом Госстроя, пришлось брать командировку и ехать в Малояз за сутки до сдачи музея.
Народу на стройке было - как муравьев в муравьиной куче, все нервничали и хватались за десять дел сразу. Порешали вопросы со строителями и стали думать с Ханифом, что делать с надписью на фронтоне. В бронзе уже не успеть отлить, хотя и есть готовые формы. Резать из пенопласта? Долго и ненадежно. И тут у Ханифа родилась идея: «Отольем из воска!». Кинулись к первому секретарю райкома - нужен воск. Салаватский район медоносный, так что часа через два воск нам доставили. А дальше была лихорадочная работа по отливке букв, придумыванию системы крепления и монтажу…. Уже часа в четыре ночи, при свете прожекторов, заканчивали и мы, и строители, доделывать наше «детище». Помню чувство «глубокого удовлетворения» и какой-то эйфории, когда на рассвете шла уборка мусора, и наводился последний марафет.
Потом сидели дружной компанией на берегу красавицы Юрюзани и, как и положено, обмывали музей. Ждали начало митинга....
С митингом у меня вышел полный прокол. По своей тогдашней наивности я думал, что авторов музея позовут на трибуну, дадут чего-то сказать, вообщем «окажут внимание»…. Наивный был, хотя и проработал в чиновнечьей среде уже с год. Всю ночь, в перерывах между работой, сочинял речь - хотелось сказать слова благодарности людям, благодаря которым и был построен музей.
Но сплоченным рядам министерства культуры, обкома и райкома, исполкома и прочей номенклатуре на фиг не нужны были какие-то авторы. Бодро и звонко благодарили они «любимую» партию и лично себя за «достигнутые успехи» с трибуны, украшенной башкирскими орнаментами. Я было расстроился. Но «закаленный» в боях с номенклатурой мудрый Лев Васильевич, сказал: «Плюнь и разотри. Пусть там отчитываются, а мы пойдем другим путем...»
Другой путь лежал прямо к гостеприимному столу главного архитектора района Урала Гайнанова. И закончился этот путь поздно ночью выбрасыванием за забор гармошки главного архитектора района главным архитектором республики, лично. Утром было похмелье…
В заключение хочу сказать еще раз искреннее спасибо Льву Васильевичу Хихлухе, Михаилу Гавриловичу Старцеву, Рифу Хайрулловичу Вахитову, Мидхату Миннагалимовичу Халимову, Хатмулле Абдулловичу Гафарову, Рите Сафаргалиной, Уралу Гайнанову, Ханифу Хабибрахманову, Павлу Гану, Виктору Егоровичу Кузину, Славе Боковикову и многим - многим другим людям, чьими трудами и заботами был построен музей.
В 1992 году нам - с Михаилом Гавриловичем Старцевым и Ханифом Хабибрахмановым торжественно вручали государственную премию имени Салавата Юлаева, а в 2003 году музей перестроили без согласия автора. Конец грустный - еще одно похмелье...
Через двадцать лет:
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |