«Когда приставили обрез к виску, тогда стало страшно»: переговорщик о работе с террористами

События, о которых пойдёт речь, произошли 14 мая теперь уже далёкого 1979 года. Той весной двое новокузнецких подростков решились на отчаянный шаг: во что бы то ни стало покинуть страну Советов, пускай если даже ради этого придётся пойти на убийство и захват заложников. Шестнадцатилетней Михаил Шаманаев и семнадцатилетний Владимир Бизунов придумали дерзкий план побега из под «железного занавеса»: подростки решили угнать автобус, взять пассажиров в заложники, запросить вертолёт до Владивостока, а оттуда махнуть в Японию – ближайшую, по их мнению, капиталистическую страну. На всё про всё у террористов был обрез, два патрона, муляж мины, англо-русский словарь и не дюжий запас блефа. Вопрос о том, кто всё-таки руководил спецоперацией со стороны силовиков, до сих пор остаётся открытым: милиционеры говорят, что они, а чекисты приписывают лавры себе, в то время как «наследники» двух этих организаций продолжат перетягивать одеяло славы и по сей день. Мы же хотим рассказать эту историю от лица старшины Василия Шрамко. Понятно, что сейчас Василий уже давно не старшина, но тогда он был 21-летним молодым парнем, который сразу после армии пошёл на службу участковым в Прокопьевскую милицию, проработал полгода и совершенно случайно стал одним из главных героев тех событий. Переговорщик поневоле Из Прокопьевска в Новокузнецкий аэропорт Василия привела тяга к хорошим сигаретам – в городе ничего стоящего не было, а вот в буфете воздушной гавани с высокой долей вероятности можно было наткнутся на болгарские.   «Это была очень длинная история, которая началась в шесть утра и закончилась в три часа ночи. Я тогда был необученный и бестолковый участковый: никаких курсов не проходил, оружие с собой не носил, из пистолета и то, всего раза два стрелял. Пацан с удостоверением – вот, что я из себя тогда представлял», – вспоминает пенсионер. Примерно в это же время, двое юных террористов зашли в рейсовый «Икарус». В какой-то момент они требуют водителя свернуть в сторону аэропорта, шофёр возмущается, но обрез и угроза взрыва действуют как достаточно весомые аргументы. От поднявшегося в салоне гула на заднем сиденье автобуса проснулся «серьезный мужчина из мест не столь отдалённых». Матёрый рецидивист только что отсидел очередной срок и как можно скорее хотел попасть домой. Что точно не входило в его планы – это стать заложником каких-то двух сопляков. Освобождённый встал со своего места и кроя матом захватчиков направился в их сторону. Предупредительный выстрел не пошатнул уверенности рецидивиста, и он продолжил свой ход, а террористы, меж тем, уже израсходовали половину патронов. Поняв, в насколько патовом положении они находятся, подростки решают стрелять на поражение. В дело идёт второй заряд картечи, рецидивист падает замертво, а автобус выдвигается в сторону аэропорта. «Икарус» останавливается не доезжая аэропорта, напротив старой гостиницы, и какое-то время подростки начинают обдумывать план действий. «Пока они думали, что именно будут требовать от властей, наши доблестные рыцари-мужчины аккуратно выдавили заднее стекло, и вся мужская часть населения этого автобуса потихоньку оттуда слиняла, а один в процессе сломал ногу. Оставшихся женщин и детей террористы собрали на передних сиденьях и объявили – «кто поднимется, будем стрелять». Мужчины, между тем, отправились в стоящий неподалёку линейный пункт милиции, а те (милиционеры, прим. Сибдепо) страшнее таракана ничего не видели, я там потом работал, поэтому знаю, в общем, сначала они пассажирам не поверили. Только когда дополз мужчина со сломанной ногой, тогда они подорвались. Дело в том, что линейный пункт не подчинялся ни Новокузнецку, ни Прокопьевску, поэтому когда они начали звонить в два ближайших города, от них поначалу отмахнулись», – вспоминает Василий Шрамко. Прибывший за сигаретами молодой участковый увидел стоящих недалеко от автобуса людей в форме и с автоматами. Василий их немного знал и подошёл к сотрудникам, чтобы утолить любопытство. – Два придурка автобус вроде как захватили, – ответили ему знакомые. Слова «заложники» тогда ещё никто не знал.   Среди всей компании Василий стоял к автобусу ближе всех, поэтому, когда из «Икаруса» к милиционерам обратилась одна из заложниц, чтобы передать требования, участковый оказался крайним. Благо, к тому времени милиционеры совместно с чекистами уже успели организовать штаб операции. «До автобуса мне было метров десять, вот я и подошёл: взял у девушки бумагу и побежал в штаб. В штабе ко мне сразу начались вопросы, хорошо, удостоверение с собой было и начальник прокопьевской милиции меня узнал, так и сказал – «это наш пацан». Я уже собрался уходить, мне говорят – «подожди, сейчас напишем ответ». Так я и втянулся: раз начал ходить, значит ходи. Вот я и ходил. Не знаю, сколько раз я туда бегал, но в итоге террористы ко мне привыкли», – продолжает рассказ собеседник. «Спасибо, свободен» В то время Василий меньше всего был похож на милиционера: гражданская одежда, невысокий рост, щуплое телосложение – террористы до последнего не знали, кем он работает на самом деле. Поэтому между импровизированным переговорщиком и захватчиками наладилось хрупкое доверие. «Всё, что видел, я докладывал в штаб. Кроме наших, прокопьевских, там были ещё новокузнечане и серьезные дяденьки в шляпах из КГБ. Не помню, чтобы кто-то один руководил операцией, все ходили растерянные, все были в шоке. Спрашивали тоже толпой: «Что видел? А можно ли применить снайперов?». Я полгода работаю, а дяденьки с серьезными мордами в серьезных шляпах меня спрашивают про снайперов. Да откуда бы я знал?» – вспоминает милиционер. В один из походов подростки попросили участкового снять пиджак и показать спину. Василий не сразу понял, зачем им это нужно, похоже, что милиционер сам слабо ассоциировал себя с боевой единицей, в то время как террористы опасались, что у переговорщика может быть спрятано оружие. Если бы захватчики решили осмотреть его пиджак, то нашли в нём служебное удостоверение, но, к счастью, обошлось. Со временем Василий всё больше втирался к подросткам в доверие, начал подниматься на ступеньку автобуса и даже видел лежавший в салоне труп. Одним из эпизодов смелости стал тот момент, когда участковый уговорил террористов отдать ребёнка. «В автобусе стояла жара, слышался гул и плач напуганных женщин, но больше всех орал один ребёнок. Разговаривать с террористами в такой атмосфере было очень тяжело. Уже не помню, чья это была инициатива, но факт в том, что я уговорил подростков отдать этого ребёнка – я его оттуда вынес, и в этом моя заслуга. Террористы же были на взводе: всё-таки завалить человека, это не так просто. Они были обычными советскими парнями, мечтали о своём и не думали, что так всё повернётся. Теперь они оказались в серьёзной ситуации, но пока ещё не знали, как она закончится. Один из них, который старший, был здоровый и постоянно на нервах, а второй его всё время успокаивал, говорил: «Вольдемар успокойся, успокойся». Мишель и Вольдемар – так они друг друга называли, на импортный лад. В какой-то момент ситуация накалилась, подростки начали психовать, торопить и угрожать, говорили, что начнут отстреливать заложников и взорвут автобус. Я пытался им объяснить, что вертолётам положено стоять с пустыми баками, что им нужна дозаправка. Это мне так летуны в штабе объяснили, штаб хотел, чтобы я тянул время, пока они готовят план захвата. С шести утра до десяти вечера мы с ними «сопли живали», пока наконец им не сказали, что вертолёт готов, нужно гнать автобус к судну, а мне сказали: «спасибо, свободен», – рассказывает участковый.     Там, в Японии, хорошо Конечно, лететь вертолёт никуда не собирался. Внутри судна террористов дожидались переодетые в форму пилотов и спрятавшиеся «по углам» оперативники, а в засаде, вблизи от взлётной площадки, сидели расстрельные команды. Оставалось только доставить автобус в засаду. Эту почётную роль предложили водителю рейсового «Икаруса», на что тот ответил: – До свиданья, ребята. Я погоны не ношу и в этот автобус больше не пойду. Я уже видел, как там людей убивают, – цитирует шофёра Василий Шрамко. «Вот и всё – наступила неловкая пауза, не кому было сесть за руль. На что я, дурак, изъявил свою инициативу. В принципе, я был неплохим водителем, в армии много отъездил на легковом автомобиле и возомнил себе, что я всё умею и могу. Говорю: «Ну я водитель. Если чё». Штаб за эту мысль и ухватился. Водительское удостоверение было моей единственной на тот момент квалификацией. «Погонишь автобус к вертолёту, вслед за машиной сопровождения» – вот и всё, никаких других распоряжений я не получил. Это меня немного напрягло. В автобусе я сказал террористам: «Ребята, водитель отказался, я поведу». Они уже спокойно ко мне относились. Был бы я обучен, я бы мог свободно положил их обоих, но учитывая, что никаким обученным я не был, этот вариант отпал сам собой. Ну и вопрос с бомбой оставался открытый: была ли у них мина на самом деле – мы не знали», – продолжает милиционер. Василий объяснил подросткам, что он хоть и шофёр, но такие автобусы никогда не водил. Мужчине нужно было разобраться в управлении и это, пожалуй, было самым сложным. Террористы запретили включать свет в салоне, поэтому старшина поочередно перебирал тумблеры, а в случае ошибки сразу же выключал свет обратно. Со стороны могло показаться, что Василий давал сигналы снайперам, но реальность была куда прозаичней – участковый просто искал как включить свет в кабине. Наконец милиционеру удалось найти нужный переключатель, чего нельзя сказать о рычаге ручного тормоза. По неопытности он решил, что автобус встанет с ручника, если включить коробку передач, но нет, «Икарус» заглох. В этот момент подростки что-то заподозрили, Вольдемар приставил обрез к виску участкового и спросил: – А ты не мент? – Да ты посмотри на мою морду, какой из меня мент, – ответил участковый. «Я тогда не то чтобы онемел от страха, но как-то холодно стало. Я знал: один труп у них уже есть – терять им нечего. Так мы поговорили и я начал пробовать заводить машину, но не вышло, там стояла секретка. Естественно я не знал где она, мне никто не объяснял, поэтому я решил, что автобус нужно дёргать. Я вышел, подошёл к стоящий спереди машине сопровождения, объяснил ситуацию, они молча тронулись и уехали. Больше я их не видел. Вместо неё приехала какая-то водовозка, её водитель показал мне где трос, выходить сам он не стал, а у «Икаруса» вместо крючка была проушина, в которую нужно было что-то вставить, чтобы закрепить трос. Тут я уже совсем расслабился, зашёл в автобус, вытряхнул сумку с ключами, нашёл в ней какую-то здоровенную отвёртку, воткнул её вместо штыря и ура мы поехали», – вспоминает рассказчик. Толчок был настолько сильным, что Василия кинуло на приборную панель и в этот момент старшина увидел «этот несчастный» рычаг ручного тормоза, участковый успел вовремя дёрнуть ручник и автобус завёлся. В этот же момент трос оторвался и по асфальту полетели похожие на выстрелы искры. – Вы там совсем охренели?! – подорвался один из террористов. «Водовозка так и уехала вместе с тросом, никто меня ждать не стал, и я, бестолочь, погнал эту махину в одиночестве на звук вертолёта, погнал по тропинкам, по которым днём даже ЗИЛы с багажом проехать не могли. Они сказали остановить автобус метрах в двадцати от вертолёта и я его с удовольствием заглушил. У меня ещё тогда мысль появилась, что не дай бог их куда-нибудь в другое место потянет, а то буду их по всей области катать. Тут они уже заподозрили, что я им от души помогаю и послали меня посмотреть, что там в вертолёте. В вертолёте уже была группа захвата: комитетчики переоделись в лётчиков, лётчики в комитетчиков – они все кителя по перетеряли в процессе. Мне кто-то дал пистолет Макаров и сказал: «будешь стоять у вертолёта, когда услышишь выстрелы – стреляй в первого выскочившего». Кто будет этот выскочивший: пилот, комитетчик, лётчик – мне никто не объяснил. Я засунул пистолет под рубашку и вернулся в автобус. Будь у меня опыт, я бы их прям там перестрелял – два выстрела в упор и всё на этом бы кончилось», – рассказывает собеседник. Вертолёт заглушил двигатель, заложники поднялись на судно и парни остались стоять втроём. – Полетели с нами, там хорошо, – обратился к милиционеру кто-то из террористов. – Не, ребят, я останусь, – Василий знал, что сейчас всё закончится. Заговорённый Василий наклонился чтобы убрать трап, и в это время раздался выстрел. Из судна вылетел Вольдемар, он сбил участкового с ног и кинулся на взлётную полосу. Старшина вскочил на ноги и выстрелил в спину убегающего. «Он здоровенный лось был, метр восемьдесят ростом, сбил меня с ног. Я тогда «очень меткий» стрелок был, из «Макарова» почти не стрелял, поэтому случайно попал ему в приклад обреза, и у меня заклинило пистолет!», – продолжает старшина. Василий побежал брать преступника живём и вдвоём они выбежали на взлётную полосу. Полосу озарил свет прожекторов: работники аэропорта хотели помочь оперативникам, но ненароком ослепили привыкшую к темноте расстрельную команду. «К полосе подвели какую-то войсковую часть, подтянули автоматчиков, войнам была дана команда стрелять на  поражение, они знали, что преступников двое, вот «эти двое» на «взлётку» и выбежали», – рассказывает Василий. Автоматчики прижали Василия и Вольдемара к земле, участкового спасло то, что военные сконцентрировали огонь на первом. Истерическим матом старшина начал орать на террориста, но подросток вскочил и побежал дальше. Кто-то из военных попал в ручку портфеля, где хранилась мина, и сумка вылетела из рук беглеца. Позднее оказалось, что мину успешно эмитировала кастрюля, наполненная гудроном. «Не попали в этого жлоба, а попали в портфель, представляете? Я у него из правой руки обрез выбил, а солдаты сумку из левой! Я вскочил вслед за ним, но, как потом мне командир этих вояк рассказал, первый их как мишень стал меньше интересовать, и те начали стрелять по мне. Естественно меня опять прижали, начали «брать в плен», на всякий случай дали по роже. Хорошо, что кто-то из офицеров меня узнал. Ни в кого в итоге эти автоматчики не попали», – подытожил Василий. Пока Василий и Вольдемар бегали по полосе, Мишеля в вертолёте «от души расстреливала доблестная группа захвата», позже, на его теле насчитали около восьми огнестрельных ранений. Сбежавшего Вольдемара силовики смогли только обезоружить и продырявить куртку. Ещё в самом начале погони беглец показался старшине заговорённым. Расстреливали как мух под микроскопом «Так, никому не нужный, я вернулся в опустевший штаб, забрал свои документы и пошёл. Домой я попал к четырём утра, мать меня отругала, за то, что по ночам брожу, а уже в кровати меня схватил какой-то мандраж. Вся эта стрельба на полосе, прожектора: нас расстреливали как мух под микроскопом. Вот после этого всего мне стало страшно, по молодости я быстро отошёл, но на виске появилась пара седых волос», – закончил свой рассказ Василий Шрамко. Позже, молодой старшина ещё сотню раз будет пересказывать эту историю на допросах. Пока Василий спал, солдаты прочёсывали лес, а чекисты шерстили вещи нападавших. В одной из сумок они нашли небольшой походный набор и англо-русский словарь с библиотечным штампом, так они смогли выйти на родителей уже покойного Михаила. Рядом с их домом сотрудники задержали сбежавшего Владимира, он всё ещё наделся, что его друг остался жив. Суд дал выжившему террористу десять лет тюрьмы – максимально возможное наказание для малолетнего преступника. Там же, на суде, Владимир узнал, что их переговорщик всё это время был милиционером. От осознания этого факта преступник склонил голову и поник. Руководство отметило работу Василия – он единственный из всей группы получил орден «Красной Звезды», награду, которая если и вручалась милиционерам, то обычно посмертно. Впрочем, Василию, уже отставному майору, звезда принесла мало хорошего. В школе милиции преподаватели думали, что Василий поступил по блату, благодаря знаменитой награде, поэтому его несколько раз отчисляли. По учебе милиционеры пересекались с «зелёными», так за цвет формы они называли офицеров ГУИН, предков современной ФСИН, и один из них рассказал байку о Вольдемаре. Якобы тот совершил две попытки побега, в одну из которых ему пришлось бежать по пояс в снегу, а позади с вышек «работало два пулемёта», но ни один из них так и не смог снять его прямо в чистом поле. Когда объездчик на лошади вернул беглеца обратно, оказалось, что в его фуфайке от пуль почти не осталось ваты. Правда это или нет – сказать сложно, но поверить всё-таки возможно. В завершение нашей беседы мы спросили Василия: если бы он тогда знал, что его ждёт, поступил бы также? – Во-первых, я бы не поехал за сигаретами, – ответил отставной офицер, – но если бы я тогда оказался там по службе, и мне дали приказ, то приказ бы я выполнил.