От села в Ставрополье до сборной России. История легенды «Ротора»

Денис Романцов поговорил с Николаем Олениковым. Он пришел в «Ротор» в 21 год и играл за волгоградский клуб до 43-х.

• В 8 лет Николай Олеников потерял мать, а в 10 — уехал из родного села в Ставрополь, где в молодости не пробился в дубль «Динамо»
• Заиграв-таки там, он вскоре перешел в «Ротор», с которым боролся за золото, играл с «Лацио» и вылетал из премьер-лиги
• Его вызывали в сборную Газзаев и Ярцев, но в более благополучный клуб, чем «Ротор», он в начале нулевых так и не перешел
• В 38 лет Олеников порвал крестообразные связки, пропустил сезон, зато потом играл еще четыре года
• Сегодня он работает тренером в молодежке «Ротора»

«Боксеры в интернате били нас. На моих друзей нападали беспризорники»

— Читал, что ваш сын занимался хоккеем. Где же?

— В Волгограде — у нас каток построили. На коньках он хорошо стоит, но не любит агрессию. В хоккее не задержался — как и в футболе с плаванием. Хотя, наверно, мог бы стать вратарем — 187 см в шестнадцать лет. Последние года полтора занимается балетом — в школе у моей жены. Ей не хватало мальчиков, привели сына — ему неожиданно понравилось. Я смотрел его занятия — это серьезный труд. К тому же развивается гибкость. Это в любом случае пригодится.

— Часто посещаете родное село Правокумское?

— Раньше заезжал в каждом отпуске, но сейчас из родных там мало кто остался.

— Что нравилось в сельской жизни?

— На каникулах проснулся утром — и весь день свободен. Хочешь на речку, хочешь гуляешь. Однажды папа купил мне дорогую путевку в кисловодский лагерь. Там красиво, горы, но — жесткий распорядок. Так я умолял забрать меня оттуда.

В Правокумском мы содержали большое хозяйство — коровы, свиньи, индюки, курицы. По утрам я пил свежее молоко. Масло с творогом и фарш для пельменей — тоже свои. Мед — от дяди, имевшего пасеку. Я здорово питался. Наверно, поэтому имел крепкий связочный аппарат и долго обходился без травм.

Футболом я в детстве не ограничивался. Ходил на дзюдо и, кстати, тоже на балет — знакомой девочке требовалась пара. Но за эти секции нужно было платить, поэтому я сосредоточился на футболе.

— Как отнеслись родители?

— Мой отец работал водителем — в том числе на скорой помощи. Хотел, чтоб я — как и он в любительских турнирах — играл вратарем, но тренер видел меня в поле. К тому же в воротах у нас в школе «Динамо» стоял Серега Козко. Талантище и фанат тренировок. Не зря Бердыев с Кафановым забрали его в Казань. А Ярцев в 2004-м — в сборную, вместе со мной. 

Теперь Сергей тренирует вратарей «Рубина». Мы и сегодня дружны. По пути из Казани в Ставрополь он всегда заезжает в Волгоград и останавливается у меня.

— Кем работала мама?

— Дояркой. Мне было восемь лет, а ей сорок семь, когда она умерла. Ехала с работы, прилегла на мешки — и все. Сердечный приступ. Пару лет я пожил в деревне с бабушкой, а потом папа забрал меня в Ставрополь и отвел в школу «Динамо». Чуть раньше он поменял нашу фамилию с Олейника на Оленикова. Причину я так и не узнал.

— Ставрополь играл с южными командами. Приключений хватало?

— На юношеских соревнованиях соперничали с Махачкалой, Нальчиком, Грозным. Бывало, деньги у нас отбирали, кроссовки. Перед турнирами нас предупреждали — одевайтесь попроще, нигде не гуляйте. Но тут дело не в Кавказе, а в сложных временах и детском баловстве. Раньше и в Ставрополе было небезопасно. Боксеры в интернате срывали с нас шапки, били. На моих друзей в парке нападали беспризорники.

— А на вас?

— А у меня отбирать было особо нечего.

— Навыки дзюдо не пригодились?

— Стараюсь избегать драк. Но дзюдо помогло в развитии координации. Чем больше движений освоил в детстве, тем ты раскрепощенней в футболе.

Мне в плане занятий спортом было легче. В телевизоре — пара каналов. Посмотрел в воскресенье мультики, а остальное время живешь на спортплощадке — турник, казаки-разбойники, баскетбол. Сейчас дети живут в интернете, хотя я против него ничего не имею — обучаясь на тренера, читаю там много полезных материалов.

— В дубль «Динамо» вас сначала не взяли?

— Да, было обидно. Папа тогда в сердцах сказал: «Заканчивай с футболом, раз не получается. Иди в армию». Военрук хотел отправить меня в морфлот, но я этого избежал. Уехал за интернатским тренером в черкесский «Нарт», а потом — после сезона в минераловодском «Локомотиве» — попал в основу «Динамо». А оттуда в «Ротор».

Кстати, в Минводах я играл с Димой Кириченко, тоже воспитанником ставропольского интерната. «Динамо» его почему-то не вернуло, и он поехал в Таганрог, где раззабивался. А дальше — «Ростсельмаш», ЦСКА, сборная.

— В низших лигах путешествовали на автобусе? Что запомнилось?

— В основном на автобусе, да. Обычно — рутинная долгая дорога, но однажды с дублем «Динамо» ехали из Кропоткина. В пути остановились у деревянного туалета. Наш молодой вратарь зашел туда и — представляете — провалился. Сам выбрался, обмылся под колонкой, а мы поделились с ним вещами.

Прокопенко, «Лацио» и золотой матч-97

— Как попали в «Ротор»?

— Благодаря дружбе тренеров Стукалова и Прокопенко многие в девяностые сменили Ставрополь на Волгоград. «Ротор» следил за мной целый сезон, а потом позвал на просмотр с еще двумя игроками «Динамо». Оставили только меня. Резкий взлет получился — из первой лиги в один из лучших клубов России.

Все помнят звезд атаки — Веретенникова, Есипова, Нидергауса, но в «Роторе» хватало и других сильных игроков.

— Давайте их вспомним.

— Капитан Володя Геращенко — всегда спокойный (потому и прозвали Питоном), грамотно подсказывал. Справа в защите — взрывной Саша Шмарко. В центре полузащиты — умные Беркетов с Кривовым, классно читавшие игру. Слева — Виталя Абрамов, король длинных дистанций и фланговых подач.

— С кем поселились?

— С форвардом Сашей Зерновым. Шесть лет жили в одном номере. Помню, идем по базе со Стукаловым. Он открыл одну дверь: «Нет, сюда тебе не надо». Потом — следующую: «О, будешь с Зерновым жить». У Саши удивительная судьба. Он из Иванова. Летом 1995-го играл во второй лиге за «Текстильщик», перешел в «Ротор», но в высшую лигу его заявить не успели и дебютировал он в сентябре — матчем против «Манчестер Юнайтед».

Через две недели отдал Нидергаусу голевой пас на «Олд Траффорд». Виктор Прокопенко называл Сашу функциональным гигантом.

— А вас как?

— Мне прозвищ не придумывал. Больше другим запомнился. Любил охотиться. Держал ружья, охотничьих собак. В беседке у бани на базе разрезал огромный арбуз и ел с лавашом. Заодно подзывал игроков и травил байки с анекдотами — и раскрепощающие, и мотивационные.

Помню его наказ: «Майку сняли — забыли об игре. А то или праздновать неделю будете, или горевать». Когда в раздевалке раздавали премиальные, советовал: «Только не прокутите все — лучше купите себе хорошие вещи».

Первые полгода у него я вливался, играл за дубль, а потом кто-то карточек перебрал, и я вышел в основе.

— И застали последний сезон, когда «Ротор» боролся за чемпионство.

— Да, помню, в первом круге потеряли очки в нескольких матчах подряд, и президент Владимир Горюнов после бани скомандовал: «Все в столовую». А там поляна: водка, пиво и так далее. «Садитесь — разговаривайте». Обычно-то мы сплачивались иначе: катались на катере по Волге, жарили шашлык с женами и девушками. А после той посиделки не проигрывали больше двадцати матчей. В эту серию вошла и домашняя игра с «Лацио» — 0:0.

— Чем запомнилась?

— Я чаще противостоял нападающим, Манчини с Казираги. Помогал им Недвед. А больше всего впечатлил мобильностью Владимир Югович. В Италии они уж разобрали нас на классе — 3:0. Второй мяч Манчини забил Захарчуку, почти как ван Бастен — Дасаеву.

— Майками менялись?

— В Риме Казираги предложил, но у нас был только один комплект, и мне пришлось отказаться. Итальянец очень удивился. К тому же из моих объяснений он вряд ли понял, что другой формы у нас просто нет. Нам ее шили на заказ. Я потом очень жалел. Наверно, стоило у него майку попросить, не отдавая свою, но сами понимаете — год назад играл в первой лиге за Ставрополь, а тут — «Лацио», Рим, «Стадио Олимпико»: растерялся.

— Через несколько дней «Ротор» проиграл золотой матч «Спартаку». На ваш взгляд, почему?

— Ничья устраивала «Спартак», а для нас равнялась поражению. Они полтора тайма очень осторожно и строго играли от обороны, а мы упустили два момента — сначала выручил Филимонов, а потом не повезло, промахнулись. На семидесятой минуте меня заменили на Сашу Зернова — мы рискнули и пропустили.

После игры я плакал. И другие ребята тоже. Было очень обидно. Хороший первый тайм, столько болельщиков пришло…

— Какую реакцию от них получали?

— Болельщики придумывали что-то про закулисные игры, но я-то внутри команды видел, как расстроились все футболисты «Ротора» (не говоря уж о том, что за чемпионство обещались рекордные премиальные). Многие болельщики все равно как будто обиделись — в следующем году посещаемость упала. А мне кажется, с командой надо быть и в радости, и в горе.

Дефолт, Тишков и Павлюченко

— В 1998-м еще и дефолт грянул.

— Да, из-за «черного вторника» начались задержки зарплаты, но потом все вернули. С другой стороны, именно в том году я забил за «Ротор» первые голы. Оба на последних минутах, оба победные — «Зениту» и «Локомотиву». На недавней игре с «Локо» болельщики спрашивали: «Помнишь, в какие ворота забивал?» А как такое забыть? Я ж защитник, все голы наперечет.

— Чем еще памятен 1998-й?

— В феврале мы выиграли Кубок дальневосточных чемпионов. «Спартак» готовился к «Аяксу» и отказался от участия, и мы поехали как вторая команда России. Соперничали с чемпионами Китая, Японии, Южной Кореи и Гонконга. Матчи проходили в Шанхае. Поразило количество людей там. Я-то думал, самые страшные толпы — в московском метро.

— Почему потом не уходили из «Ротора» в более благополучные клубы?

— Звали «Торпедо» с «Сатурном», но я отправлял их к Горюнову — и на этом все заканчивалось. Может, не договорились или передумали — подробностей не знаю. Агента у меня не было. Когда Газзаев вызвал в сборную, со мной хотел сотрудничать Юра Тишков, но и там все затихло после его разговора с Горюновым. А потом Юру убили.

— Сейчас обидно, что почти все лучшие годы провели в нижней половине таблицы?

— Я не жалею, что остался в «Роторе» в начале нулевых. В три захода провел в клубе четырнадцать сезонов. И очень рад, что так получилось. Мне всегда нравилось и в клубе, и в городе. Квартиру получил в 1999-м, когда познакомился с будущей женой, а до этого почти три года жил на базе и всем был доволен.

— В конце 1999-го «Ротор» пополнился еще одним игроком из Ставрополя — Романом Павлюченко. За три года в Волгограде он не особо превосходил другого форварда Мысина. Почему их карьеры сложились по-разному?

— Миша — техничный, умный форвард, но Рома повзрывнее, побыстрее, это давало ему преимущество. Другое дело, что Павлюченко с ленцой все делал, его приходилось постоянно подстегивать. Спящий Гигант — меткое прозвище. Может, заблуждаюсь, но если б он иногда не «засыпал» — достиг бы даже большего.

Ибрагимович, Эшуорт и Саввиди

— В первой игре за сборную вы двадцать минут противостояли Ибрагимовичу. Ощущения?

— Он еще только начинал, ему было двадцать лет, но уже поражал тем, как технично обращался с мячом при своем росте и атлетизме. На последних минутах он тогда сравнял счет.

— После вылета «Ротора» вы собирались в «Томь»?

— Да, к Стукалову, даже потренировался у него. А потом позвонили из «Ротора»: «Твои документы в «Ростове». Лети к ним». Ну я и полетел. Окунулся в новую атмосферу. В «Роторе» не было ни одного игрока из дальнего зарубежья, а в «Ростове» — только переводчиков трое. Одним на испанский переводят, другим на английский… Всем иностранцам давали прозвище. Вратарь Баги — Летающий Тигр. Форвард Каньенда — Мамба.

— Он и тогда говорил по-русски?

— Да, пытался. Но болтливее всех был уругваец Омар Перес. Он напоминал мне Володю Нидергауса, который постоянно всех подтравливал на тренировках.

— Пару туров «Ростов» тренировал англичанин Пол Эшуорт.

— Он отличался от наших тем, что включал музыку в раздевалке и перед матчами жал каждому игроку руку и всматривался в лица: «Хочу видеть в ваших глазах огонь!»

— Как мотивировал президент «Ростова» Иван Саввиди?

— Любил собрания, на которых долго и импульсивно выступал. Хозяин клуба, частный инвестор — имеет право. К тому же платил вовремя.

— Вы всегда играли на юге. Как занесло в Новосибирск и Хабаровск?

— Ехал туда за бывшим тренером «Ротора» Владимиром Файзулиным. Жене больше понравился Новосибирск — Академгородок, большие парки, красивая архитектура. К тому же «Сибирь» боролась за выход в премьер-лигу. Мэр города заходил в раздевалку после каждого матча. Что интересно, даже после поражений общался с нами интеллигентно.

— Как осваивались в хабаровском режиме?

— Я не смог перестроиться на их часовой пояс. Тем более каждую неделю мы летали в европейскую часть страны. Когда в Хабаровске светало и люди шли на работу, я зашторивал окна и спал до обеда. Потом обед и тренировка — ее специально проводили вечером.

«После игры колено опухло от крови»

— Как вышло, что вы играли до сорока трех?

— К рекордам не стремился, но если на тебя есть спрос и чувствуешь в себе силы — чего ж не играть? Когда мне было тридцать восемь, «Ротор» омолодился, и я поехал к Есипову в Мурманск. Там в первой же игре порвал крестообразные связки.

— Как это было?

— Разворачивался на опорной ноге и почувствовал боль — такую сильную, что аж в глазах помутнело. Минуты три я пытался разбегаться, но все же заменился. А после игры колено опухло от крови, и врач без рентгена все понял. Причем травмировался я в августе, а операцию сделали в марте следующего года.

— Почему?

— Сам не хотел ложиться под нож. Нормально ходил, потом даже кроссы бегал. А когда возвращался к тренировкам и перемещаться приходилось не только по прямой, колено будто выскакивало. Меня убедили — хрящи могут стереться, лучше прооперироваться.

— Где?

— В Москве, у ливанского хирурга. Я его потом многим игрокам советовал. Правда, после операции и не думал возвращаться в футбол. Но Веретенников с Зубко позвали вдруг в «Ротор». До открытия трансферного окна я играл в первенстве Краснодарского края за Анапу — с Алексеем Ждановым, которому сейчас помогаю в дубле «Ротора». Я так втянулся, что задержался в Анапе на год — много для защитника забил и выиграл чемпионат и кубок края. А уж в сорок лет вернулся в «Ротор». Выходит, после разрыва крестов отыграл четыре года.

— Колено беспокоило?

— Только поначалу. Но я подкачал его в тренажерке и с тех пор — никаких проблем. Причем левое колено иногда побаливает, а прооперированное — нет. Значит, хорошо сделали.

— Могли играть и дольше?

— Наверно, но подустал от переездов (в ФНЛ-то их больше, чем в ПФЛ), да и в клубе предложили: «Учись на тренера. Будешь работать в клубе». Я благодарен руководству. В первой домашней игре сезона-18/19 меня тепло проводили на нашем новом стадионе. Вручили благодарственное письмо от губернатора, подарили айпад и протянули микрофон, чтоб сказал пару слов болельщикам. Было очень волнительно. Вся жизнь пронеслась перед глазами.

Считаю, мне повезло. В клуб же не могут устроить всех бывших игроков. А я продолжаю заниматься любимым делом. В любимом городе и любимом клубе.