Честный, принципиальный, справедливый
О своих жизненных поворотах и о казусах юридической практики рассказывает Александр Шулер
Как-то, следуя на очередной экскурсионный маршрут, мы познакомились с приятным седовласым мужчиной Александром. Встреча за встречей — и человек уже становится другом.
Так, слово за слово, и получилось, что Александр Шулер рассказал о своей жизни и судьбе. Урожденный исовчанин, а ныне качканарец, много поездил по стране и миру. Жил и работал в Башкирии, в Сибири и на северах.
Воспоминания из детства
Александр Шулер родился 3 августа 1955 года в поселке Ис. Родители, Николай Яковлевич и Ольга Давыдовна, были немцами с Поволжья. На Урале оказались в 1948 году не по собственному желанию.
В 1962 году Саша пошел учиться в Исовскую среднюю школу, которую окончил в 1972 году. В семье Шулеров было четверо детей.
— Я самый младший. Мы жили в своем доме, держали домашний скот. Отец много лет проработал в Исовском прииске вальщиком леса, потом мастером. Мама не работала, занималась с нами, детьми. А последние лет десять перед пенсией была поваром в детской больнице поселка Ис, — начал свой рассказ Александр Шулер. — Воспоминаний о детстве много: хороших и не очень. Родители приучили к труду. Копал огород, косил сено, ухаживал за скотиной. Но в детском возрасте очень сложно было понять мне, почему некоторые дяди и тети называли меня фашистом. И когда я пытался выяснить это у мамы, она просто сильно прижимала к себе и ничего не говорила.
После окончания школы я работал в автохозяйстве Исовского прииска слесарем по ремонту машин, зарабатывал необходимый стаж для поступления в юридический институт. В армии я не служил по состоянию здоровья, так как в детстве перенес две очень сложные операции. В феврале 1962 года моя жизнь висела на волоске. Мне была проведена сложнейшая операция, которая продолжалась более трех часов. В истории болезни, которую я лично сам видел в 17-летнем возрасте, было указано много фамилий студентов Исовского геологоразведочного техникума, которые сдавали для меня кровь. Фамилии были русскими, украинскими, татарскими или башкирскими. И я им очень за это благодарен.
Поступление в юридический
Заработав необходимый стаж, в 1975 году я сдал документы для поступления на дневное отделение Свердловского юридического института по специальности «Правоведение».
Всех, кто поступал, отправили на озеро Шарташ сдавать первый экзамен – плавание. Помню, у меня с собой даже плавок не было. А водица была холодная. Быстро из воды повыскакивали, и на этом водные процедуры были закончены.
Родители были очень довольны, что их младший сын поступил в юридический институт.
1 сентября 1975 года, рано утром, на поезде я приехал на вокзал в город Свердловск. С вокзала отправился в институт, где долго и упорно на стенде искал свою фамилию, чтобы узнать, в какой группе буду учиться. И нашел. Это была группа «116».
Вечером на поезде наша группа поехала в Красноуфимск на уборку картофеля. Деревня, в которой убирали картофель, называлась Марийские ключики. Нас, студентов, поселили у частников. Я и еще семь ребят жили у одной бабушки. Спали на полу, на соломенных матрацах. С поля приносили бабуле картошку, а она нам за это каждый день топила баню.
Единственный трояк за всю учебу
С учебой в институте много воспоминаний. Вспоминаются лекции и семинары, которые вел в нашей группе по политэкономии Илья Ефимович Стольберг. Как-то раз я плохо ответил на семинаре, и пришлось идти к нему на отработку. Он задал мне несколько вопросов. И первый: где я работал до института. Я ответил, что на прииске. И тут же он меня спрашивает: «Много золота видел?». А я ему в ответ: «Да я его вообще не видел». И тут он так спокойно говорит: «Еще раз попадешься неподготовленным — уродом сделаю по политэкономии».
Но казус произошел при сдаче экзамена по политэкономии в летнюю сессию. Я ему подаю зачетную книжку, он ее открывает — а там лежит три рубля. Как этот трояк оказался в зачетной книжке, я и сам не помню, извинился и забрал его. После этого стал всегда проверять зачетную книжку, чтоб, не дай бог, в ней что-то оказалось лишнее. Вспоминается еще один экзамен по уголовному процессу. По нему я получил трояк. Это единственный трояк за всю мою учебу в институте.
Первые шаги в профессии
Учеба подходила к концу, и вот оно — государственное распределение. Мне предложили работу в суде Челябинска, но, увы, не получилось. К окончанию института мне было только 24 года, а не 25.
Распределился я в Министерство цветной металлургии. Работу юристом мне дали в Баймаке, почти в 500 километрах от Уфы, в торговой организации.
1 августа 1979 года я вышел на работу в ОРС Баймакского машиностроительного завода. Где-то дней через 10 организация получила повестку в суд. Один из работников предъявил иск о восстановлении на работе и взыскании заработной платы за дни вынужденного прогула. Я посмотрел все документы по его увольнению и начальнику ОРСа заявил, что дело «пахнет керосином», т. е. восстановлением на работе. Документы по увольнению были оформлены очень плохо. Пришел на процесс прокурор города и как начал «катить бочку на меня», что это я такие приказы безграмотные визирую. Пришлось ему объяснить, что я только приступил к исполнению обязанностей юрисконсульта организации. Дело закончилось восстановлением работника и взысканием заработной платы за дни вынужденного прогула. Мало того, начальник ОРСа вынудил меня писать кассационную жалобу на это решение суда. Можно себе представить, как сочинять эту жалобу, если нет аргументов. Ездил в Уфу на рассмотрение жалобы, которую оставили без удовлетворения, что и следовало ожидать.
Прошло совсем немного времени, и я понял, что в этой организации долго не задержусь. Грубо говоря, или вместе воруй, или уходи. Я выбрал второе и в апреле 1980 года уволился и уехал в Нижневартовск. Быстро устроился на работу в одну из организаций по ремонту нефтяных скважин, но проработал там совсем недолго и перешел на работу в юридический отдел «Нижневартовскнефтегаз». Работа была интересная, постоянно с людьми. Работники объединения по разным вопросам обращались на прием по личным вопросам в юридический отдел. В газете объединения «Нефтяник» печатались мои ответы на вопросы ее читателей.
Скандал с французской компанией
В эти годы на Самотлорском месторождении нефти французская фирма «Крезо Луар» вела работы по строительству газокомпрессорной станции. Одно из транспортных предприятий нашего объединения при перевозке блока управления станции умудрилось его уронить. Скандал был выше крыши. Начальник транспортного управления лишился должности. Руководство французской компании отказалось монтировать данный блок без дополнительной проверки. А для проверки его нужно было везти во Францию. Мне пришлось заниматься этим материалом. Впервые я знакомился с иностранным контрактом. Несколько сотен страниц на двух языках: русском и французском. Меня лично поразило одно условие контракта : «Если во время монтажа станции умрет инженер-наладчик, то его тело до границы оплачивает советская сторона, а после границы французская». Проверка оборудования во Франции обошлась очень дорого и за наш счет.
Добился освобождения судьи от должности
Объединение очень много строило не только производственных объектов, но и гражданских тоже. Было много судебных дел по строительству в Госарбитраже Тюменской области. Строительные дела в Тюменском государственном арбитраже рассматривала судья Мухина Л. М. Сказать, что она часто нарушала действующие тогда правила рассмотрения хозяйственных споров, этого мало. Мое личное терпение кончилось, когда она рассмотрела в один день семь исков и удовлетворила их полностью. Представитель ответчика на процессе не присутствовал.
Недели через три по почте приходят все решения по семи искам, и в их удовлетворении полностью отказано. И еще одна деталь: представитель ответчика, оказывается, присутствовал на процессе. Меня это возмутило до предела. Я позвонил судье после получения таких решений, и она мне заявила, что была задержка рейса самолета, и представитель ответчика не мог вовремя явиться на процесс. На вопрос, почему не отложили рассмотрение всех исков, ответа не получил.
Я подготовил основательную жалобу на этого арбитра. Рассмотрением жалобы занимался начальник отдела по надзору Тимофеев. Он мне лично звонил в юридический отдел. Хорошо помню его фразу, которую он повторял несколько раз: «Этого не может быть». Рассмотрение нашей жалобы закончилось освобождением госарбитра Мухиной от занимаемой должности.
Пошел на конфликт с начальником
Об отношениях с генеральным директором предприятия Филимоновым Л. И. хотелось бы рассказать подробнее. Руководитель волевой, грамотный специалист. Но было одно «но» — не терпел других мнений, частенько был крайне груб и бестактен.
Как-то мне принесли проект приказа на визу. Мой начальник юридического отдела был в это время в отпуске. По объему приказ помещался на одну страницу, а по содержанию полностью не вписывался в действующее трудовое законодательство.
В 1986 году сложилась тяжелая обстановка по выполнению плана по добыче нефти. И появляется проект приказа примерно такого содержания: «мастера, начальники отделов и служб должны из очередного отпуска выходить за три дня до его окончания и на производственных совещаниях не заявлять «я не в курсе, я из отпуска». Невыход на работу — нарушение трудовой дисциплины, со всеми вытекающими последствиями, вплоть до увольнения».
Такой проект приказа без замечаний я завизировать не мог. Со всеми моими замечаниями проект приказа был передан на подпись генеральному директору Филимонову Л. И. Он назначил производственное совещание, где присутствовало человек 40 руководителей отделов, служб, предприятий. Филимонов зашел последним в свой кабинет и увидел меня. Выдал такой мат, что описать невозможно. Никто не понимает, что вызвало такую реакцию. Он мне говорит: «Будешь снимать свои замечания к приказу». Я отвечаю, что всё написал. Он берет ручку, зачеркивает свою подпись на приказе и швыряет его так, что летит он до середины стола. На следующий день у меня состоялся разговор по телефону с начальником юридического отдела «Главтюменнефтегаза» Рыбаловым В. А. Он меня выслушал и сказал, что я все сделал правильно. После этого совещания мне позвонили два начальника предприятий и сказали: «Александр Николаевич, если Филимонов тебя выгонит, мы возьмем тебя на работу». До увольнения дело не дошло.
Но был еще один конфуз. В начале сентября отмечается День работников нефтяной и газовой промышленности. К этому дню всегда издавался праздничный приказ о поощрениях лучших работников. В таком приказе оказалась моя фамилия. Идет торжественное собрание. Руководитель отдела труда и заработной платы зачитывает приказ, доходит до моей фамилии — и Филимонов на весь актовый зал заявляет: «Я его вычеркнул».
В юридическом отделе я проработал более 10 лет. Но в последнее время не стали складываться отношения с его начальником — и я уволился.
Можно было добиться справедливости
Новым местом моей работы был один из коммерческих банков Нижневартовска. В нем я проработал более семи лет. Начал юристом, затем начальником юридического отдела. Работа интересная, новые люди. Судебных дел было не очень много, но некоторые запомнились надолго.
Судья одного из арбитражных судов, где банк являлся истцом по делу, отказал в предъявленном иске полностью. Решение было обжаловано в установленном порядке. Жалобу рассматривал этот же арбитражный суд, но состав был из трех судей. Представитель ответчика вел себя на процессе довольно нагло. Суд выслушал стороны и остался в совещательной комнате для принятия решения по апелляционной жалобе.
За время принятия такого решения представитель ответчика заходил в совещательную комнату три раза. На процессе вместе со мной был еще один работник банка, начальник одного из отделов. Когда представитель ответчика третий раз зашел в совещательную комнату, коллега мне говорит: «Александр Николаевич, туда же нельзя заходить». Я ему в ответ: «Насмотрелся телевизора. Понимаешь, не могут договориться». В итоге апелляционную инстанцию мы выиграли, иск удовлетворили полностью, к нашему удивлению. Честно говоря, я такого результата не ожидал.
За время работы в банке я познакомился со многими хорошими людьми. Некоторые из них до сих пор живут в Нижневартовске, где я прожил 30 лет, где родились и выросли мои две любимые дочери. Я и сейчас с некоторыми бывшими работниками банка поддерживаю связь, хотя прошло много времени.
Еще один судебный казус
Вспоминается еще один судебный казус. Дело рассматривалось Нижневартовским городским судом. К назначенному времени я прихожу на процесс. Выходит секретарь суда и говорит, что мое дело рассматриваться сегодня не будет. Суд не укладывается по времени по первому делу. О другом времени рассмотрения дела вам сообщим. Прошло несколько дней, я сам позвонил в суд. Секретарь мне заявляет, что судья приняла решение по нашему делу. Я в суд. Знакомлюсь с решением. Оказывается, был процесс в этот день, и я в нем принимал участие. Я зашел в кабинет судьи и попросил объясниться, что все это значит. Вразумительных ответов я не услышал.
Как -то я был на процессе в этом же суде, но по другому делу. Рассмотрение дела закончилось в восьмом часу вечера. Выхожу из здания суда, а за мной вслед выходит та судья. Я с ней поздоровался и говорю:
— На вашем здании не хватает одного транспаранта.
— Какого?
— Где начинается суд, там кончается порядок.
Она промолчала. Были у нее и другие дела с нашей организацией, но такого она больше никогда не допускала.
Женился поздно
В декабре 1998 года я уволился из банка и перешел на работу замгенерального директора по правовым вопросам ЗАО «Обьнефтеремонт», в котором проработал более 10 лет и уволился в сентябре 2010 года в связи с выходом на пенсию. После увольнения я решил вернуться на Урал, обосновался в Качканаре, где живу уже 11 лет.
Немного о своей семье. Женился я довольно поздно. Мне было уже больше 30 лет. Жена Татьяна по образованию педагог-математик, но в школе работала не очень долго. У нас две дочери: Ольга и Мария. Родились в Нижневартовске. Старшая дочь Оля окончила школу с золотой медалью. После окончания школы поступила в Уральский политехнический институт на экономический факультет. Его также окончила с отличием. Замужем. Имеет двух детей: Полину и Андрюшу. Младшая дочь Мария окончила Уральский лесотехнический институт по специальности «Туризм».
Тяга к поездкам и путешествиям
Когда еще не было семьи, я много ездил по стране. Был в Прибалтике, Грузии, Средней Азии. С семьей были в Париже. Посетили Лувр, Диснейленд и многие другие достопримечательности. Неоднократно были в Германии. После выхода на пенсию с женой ездили в Прагу, побывали в Дрездене, Вене, Мюнхене. Объехали очень много городов в Италии.
Еще при жизни мамы ездил с ней в Казахстан, к ее родному брату Александру Горн. И только там я узнал, что дядя в 1941 году участвовал в боях по защите Москвы. Получил пулевые ранения в обе ноги. Я, когда приехал к ним в гости, сразу обратил внимание на его походку. До этого я видел дядю, когда мне было лет пять. О войне он рассказывал очень мало. После выписки из госпиталя на фронт он больше не попал. Причина — национальность. Его отправили в Казахстан. Там он прожил со своей семьей до 1993 года и выехал на постоянное место жительства в Германию. Когда я приехал к ним в гости со всей своей семьей в 1996 году, спросил, на какие деньги он все это приобрел, если в Казахстане не удалось практически ничего продать из имущества. А он так с гордостью ответил: «Я ведь с Гитлером воевал!». По приезде в Германию дяде выплатили около 30 тысяч марок.
Отец не зря прожил жизнь
В 2015 году я ездил в Саратовскую область. Пытался найти деревни, где родились мои родители. Но тщетно. Таких деревень сегодня на карте Саратовской области нет.
Остановился я в селе Зоркино, в гостинице (до войны село называлось Цюрих). В нем проживало около 5 тысяч человек. Оно находится в 70 км от Саратова. Рядом с гостиницей здание католической церкви, которую совсем недавно за свои деньги восстановил белгородский предприниматель Лоор Карл Карлович, потратив на это более 50 млн. рублей. Его родители в 1941 году были депортированы из этого села. Недалеко от села протекает Волга, на которую я сходил пешком. Набрал немного земли, привез ее на Урал и рассыпал на могилах моих родителей. Места, где проживали мои родители, очень красивые.
Съездил я и еще в один город. Называется он Маркс. На его центральной улице есть большой парк, в котором установлены скульптуры известных людей города. Это Герои Советского Союза, Герои Социалистического труда. На одной скульптуре было две фамилии: Венцов Владимир Кириллович — Венцель Вольдемар Карлович. Погиб при форсировании Днепра в 1943 году. Чтобы попасть на фронт, каким-то образом изменил свою немецкую фамилию на русскую. И такие факты за войну были не единичные.
Мои родители прожили нелегкую жизнь. Оба были в трудовой армии, которая в основном формировалась из советских граждан немецкой национальности. Я и сейчас удивляюсь, как это отцу удалось в 1957 году, имея на руках четырех детей, построить свой собственный дом. Он и сегодня стоит, но в нем живут другие люди.
Папа неоднократно привозил из леса и высаживал в нашем огороде кедры, но как-то они не приживались. Я уехал из дома, а отец опять посадил кедр. Вырос такой красавец! Кедру сейчас лет 45. Все-таки хоть один кедр, но прижился. Отец не зря прожил жизнь: дом построил, трех сыновей и дочь вырастил и дерево посадил.
Кристина Передерий
Фото из архива Александра Шулера