«Ткнули в карту, попали на Тамбов». Переселенец из Киргизии – об азиатских степях и новом доме

Сорокалетний Евгений Романцов, по его собственному признанию, лёгок на подъём: как только продал дом в Киргизии, сразу собрал вещи, погрузился с женой и дочерью в машину и поехал. На его веку это не первый переезд: сначала из Магадана в Киргизию, потом в самой Киргизии поближе к центру, в 2016-м – в Россию, в Жердевский район Тамбовской области. Следующая точка, судя по всему, – посёлок совхоза «Комсомолец», где Евгений строит дом. Это место, надеется Евгений, станет последним: наездился. Когда-то на Колыме его отец занимался золотодобычей. В Киргизию, где жили дальние родственники, семья перебралась за 4 года до распада СССР, нашему герою было тогда 6 лет. Поселились в деревне в 50 километрах от Бишкека, Женя пошёл в школу. Дальнейшие события, к сожалению, типичны для многих постсоветских республик: – Пока Союз был, всё было нормально: жили русские, немцы, дунгане, уйгуры – общались-дружили, большой разницы не было. Там у нас спецхозяйство занималось заготовкой продуктов для правительства, работали на нём в основном немцы. Потом Союз развалился, немцы уехали, а приехали местные жители. Менталитет у них уже другой, отношение другое. С каждым годом становилось всё хуже – сейчас, если честно, они русских просто терпят. Да там и русских-то почти не осталось. Не было бы счастья Семье Романцовых переехать помогла программа переселения соотечественников. Документы Евгений, его жена и старшая дочка (младшая родилась уже здесь, в 2017 году) оформляли в представительстве ФМС в Бишкеке, но переселение затянулось из-за продажи дома, на которую ушло три года. – Приехали мы прямо перед майскими праздниками,– вспоминает Евгений, – до окончания свидетельства месяца 4 оставалось. А в сентябре уже получили гражданство. То, как выбирали новое место жительства, – отдельная история: – Честно говоря, мы взяли карту, открыли: так, там Сибирь – холодно, тут Краснодар – жарко и комары. К Москве сильно близко тоже не захотели, смотрели Воронеж и рядом с ним. Ткнули пальцем, на Тамбов попали – начали читать. Условия оказались хорошие, в том же Воронеже показались хуже – внутри программы есть ведь ещё региональная составляющая: где-то просто прописку предоставляют, где-то помогают с оформлением. В Тамбове предоставляют и прописку, и жильё, то есть ты, когда едешь, не думаешь, где будешь жить. Естественно, не бесплатно, но такая определённость в незнакомом месте – уже большое дело.  Месяц Романцовы жили во временном центре, потом купили однокомнатную квартиру в Жердевке и участок в Притамбовье – на будущее. Отец семейства, в своё время окончивший Бишкекский технический университет, переходил с работы на работу, ездил вахтой в Москву, а этой весной, когда все сели на самоизоляцию, собрал имевшиеся сбережения и занялся стройкой. За лето с нуля и под крышу поставил дом размерами 9х6.     В сентябре произошло ещё одно событие – появилась возможность оформить самозанятость, которой инженер тут же воспользовался. Сейчас оказывает услуги населению – делает проводку, ремонтирует электрооборудование. И хотя на рабочей неделе он ночует в обустроенном вагончике на участке, всё-таки это не московская вахта, на выходных всегда дома. Планируется, что к следующему сентябрю домом станет новострой в Притамбовье.   Сухая растительность Конечно, многое продолжает связывать нашего собеседника с Киргизией: там до сих пор живут его родители, там прошла пока что бо́льшая часть и его жизни. От воспоминаний и невольных сравнений никуда не деться. – Первое, на что обращаешь внимание, когда въезжаешь в Россию, – дороги, – делится Евгений. – Принято считать, что здесь они плохие, так вот там дорог нет вообще. То, что осталось со времён Советского Союза, давно добили. Через всю Киргизию тянется дорога международного значения, построенная китайцами, – соединяет Китай и Казахстан. Но и она уже три года как разбита, быстрее 30 километров ехать нельзя.Второе – посты ГИБДД. Евгений очень удивился, когда его остановили, проверили документы, спросили, куда направляется, и… пожелали счастливого пути.     Киргизское село, как и российское, живёт в основном подсобным хозяйством. – Зарплата более-менее только в школе и РЭС. Если у кого-то свои магазины, в них работают родственники. Остальное – такси, перевозка, кто куда пристроится. В Чуйской области ещё остались кое-какие заводы, а в других вообще ничего нет, – рассказывает Евгений.     Сам он работал на подстанции (упомянутые РЭС), получал 10 тысяч сомов (сейчас сом чуть дешевле рубля). Жена нигде не работала, потому что женщинам устроиться тяжело, да и детских садиков нет. Дом у семьи был большой, с просторной летней кухней и 20 сотками огорода. Сажали картошку, помидоры-огурцы, держали свиней. – Между прочим, в Тамбове за счёт тёплого лета растёт всё то, что и там: абрикосы, виноград, – подмечает наш герой. – Зима в Киргизии тоже не сильно суровая – снег, небольшой морозец. Но погода резко меняется, потому что горы со степями чередуются: может стоять один день -10, другой +2. Лето тамбовское похоже на иссык-кульское – рядом с водой хорошо. В других областях Киргизии в конце мая уже засуха: дождей мало и до +50, всё выгорает, только деревья зелёные стоят.     Вид местности определяют тополь и карагач. Из животных вблизи посёлков можно встретить сусликов, змей, раньше было много черепах. В горах, куда Романцовы любили выбираться на отдых, водятся волки, лисы, зайцы, краснокнижный снежный барс, поражающий воображение горный козёл, дикобраз… – А у нас вы кого успели встретить? – спрашиваю я. – Первым делом ёжиков. Причём они тут какие-то колерованные и здоровые, как собачка хорошая. В Киргизии ёжики маленькие, раза в два меньше, и ушастые: бегают потихоньку, шерстят. Здесь я строился летом, вечером сижу, слышу в зарослях – хрум-хрум-хрум. Мне любопытно стало, кто это, что ходуном всё ходит. Смотрю – ёжик вылезает из курая́, на дорогу и побежал. – А откуда, вы говорите, ёжик вылезает? – С этого… с курая́.