«Страшный сон шахматиста». Как 18-летний россиянин обыграл Карлсена
Главная сенсация первого шахматного супертурнира 2021 года – 18-летний Андрей Есипенко из Новочеркасска разгромил норвежца Магнуса Карлсена, который удерживает звание чемпиона мира уже семь лет. «АиФ» поговорил с Андреем о триумфальной партии, о том, как он выбрал этот вид спорта, и почему шахматы никогда не уйдут в онлайн.
Виктория Хесина, «АиФ»: Анатолий Карпов говорил, что долго учился выкидывать результат минувшей партии из головы. Неважно, хороший или плохой. У вас получается?
Андрей Есипенко: Партия с Карлсеном всё-таки на какое-то время в голове задержалась. Хотя к концу турнира я уже о ней не помнил. А плохой результат? Конечно, стараюсь забыть. Но всё зависит от того, почему я проиграл. Если соперник был объективно сильнее, не буду грызть себя. А вот если я по глупости зевнул, упустил свой шанс – с этим сложнее.
– Карлсен, кстати, поздравил вас?
– Ничего не сказал. Но в принципе повёл себя уважительно, без агрессии. Помог расставить фигуры, потому что я после партии был немного не в себе. Когда перестал витать в облаках, увидел, что он уже ушёл сдавать тест на коронавирус. Больше мы с ним на турнире не общались.
– На турнире в голландском Вейк-ан-Зее вы впервые играли с ним вживую. Чем-то удивил?
– Не сказал бы. Хотя мне часто приходилось слышать, что у Магнуса особая аура, его психологическому давлению сложно противостоять. Именно из-за этого напора многие и проигрывают. Но я давления не почувствовал. Видимо, потому, что прямо с дебюта получил комфортную позицию. Я сам давил.
– Что-то подобное говорили и про Таля, который умел создавать максимальный «неуют» сопернику. Корчной так и вовсе называл талант Таля гипнозом.
– Да, я тоже про это читал. Но, думаю, все большие шахматисты – это особенные, харизматичные люди. У каждого своя «фишка», поэтому и играть с ними так тяжело.
– Есть «фишки», которые выводят оппонента из равновесия. Скажем, Корчной, по словам Спасского, мог скрести ногтями по столу. Вы с подобным сталкивались?
– Бывает, качаются на стуле, подпрыгивают немного, ногами трясут. Но если ты находишься на пике концентрации, то в принципе не реагируешь на происходящее вокруг, думаешь только о позиции... Допускаю, что некоторые этим специально занимаются. Но, думаю, большинство просто нервничают. Когда цейтнот, ты не замечаешь, что делаешь что-то неприятное. Я, кстати, сам порой дёргаюсь во время партий. Кого-то это, может, и раздражает.
Онлайн-обман
– Знаю, в прошлом году вы играли с Карлсеном в интернете.
– Я тогда немного увлёкся игрой по минуте (игроку даётся минута на всю партию. – ред.). Это такая забава, от которой пользы шахматисту нет никакой. Сейчас уже забросил это, но был период, когда хотелось развлечься. Для игры в минуту существуют специальные платформы, ты видишь, что тот или иной игрок в сети, можешь бросить ему вызов. Когда я первый раз бросил вызов Карлсену, особенно ни на что не надеялся. А он вдруг принял его, мы стали играть. В целом преимущество осталось за ним. В игре по минуте он хорош. Хотя есть ребята ещё сильнее.
– Если говорить не про забаву, а про турниры, которые из-за пандемии ушли в онлайн-формат. У них есть будущее?
– Существует серьёзная проблема с читерством: мошенничество, подсказки. Я говорю не про топ-игроков. Они не будут рисковать репутацией. А вот среди шахматистов статусом пониже обманщиков немало. Тем более что сейчас тяжёлые времена, турниров мало, а заработать хочется. У многих уже просто нет желания играть онлайн-турниры из-за недоверия к соперникам. Непонятно, как вообще это контролировать, как защитить шахматы. Камеры – не панацея. Потому что даже под камерами люди вдруг показывают «удивительные» результаты. Поэтому, считаю, у массового онлайна будущего нет.
– А онлайн-образование, с которым пришлось столкнуться в этом году?
– Честно говоря, мне это удобно. Я учусь в Ростовском экономическом университете. Постоянно посещать занятия возможности нет, потому что то турниры, то сборы. Слава богу, мне идут навстречу. От того, что не надо ехать в университет, а можно просто открыть ноутбук, я только выиграл. А что касается качества такого образования... Всё равно всё зависит от педагога. Если он хороший, то знания ты получишь в любом случае. А если плохой, то не получишь ни вживую, ни через компьютер.
– Компьютер Сергея Карякина, который он использует при подготовке к соревнованиям, стоит несколько миллионов рублей. У вас такой тоже есть?
– Своего суперкомпьютера у меня нет: слишком дорогая штука. Причём несколько миллионов – не предел. Но чтобы готовиться, такой компьютер можно брать в аренду.
Посмотреть эту публикацию в InstagramПубликация от Andrey Esipenko (@andrey__esipenko)
– Нашла интервью, которое вы давали в возрасте 12 лет: «Чем я только не занимался. Хоккеем, баскетболом, акробатикой. Однако ничего не зацепило. Раздражало, что тренер везде орёт на учеников как резаный. Неужели, чтобы воспитать крутого хоккеиста, надо его постоянно обзывать?» В шахматах никто никого не обзывает, не хамит?
– Я не хочу сказать, что все в шахматах такие интеллигентные, добрые, пушистые. Наверное, кто-то кому-то хамит. Но не могу представить, чтобы тренер накричал на меня после проигранной партии. Просто садимся и разбираем, что пошло не так, какие были ошибки. А что в хоккее, что в акробатике постоянно стоял ор. Что бы я ни делал на этой акробатике, всё время мной были недовольны – я приходил туда в слезах и уходил в слезах. А если возвращаться к слову «зацепило», то мне вообще-то нравился футбол. Но там у меня получалось значительно хуже, чем в шахматах. Папа научил меня играть ещё в 5-летнем возрасте, плюс повезло с тренером, я быстро стал показывать результаты.
– А в сторону компьютерных игр никогда не смотрели? Знаю массу ваших ровесников, которые пытаются заработать на киберспорте.
– Когда был маленьким, пристрастился к «Контр-Страйк» – знаете, наверное, такую игру. Не то чтобы стал игроманом, но сам процесс захватил. Благо папа вовремя отвёл меня от этого. Больше желания не возникало. Хотя знаю многих ребят, которые оставили шахматы и выбрали компьютерные игры. Но чтобы заработать там, надо быть одним из лучших. Именно в топе. Но у топовых шахматистов тоже всё в порядке с доходами. В общем, это не моя история. Шахматы меня привлекают гораздо больше, чем всё остальное.
– Страшный сон журналиста – обнаружить, что диктофон беседу не записал. А страшный сон шахматиста – он какой?
– Что победа над Магнусом только приснилась (улыбается). Честно, боялся, что проснусь, а мне играть с ним. У меня бывают такие сны: я на турнире, всё отлично, обыгрываю всех... А потом открываю глаза и понимаю, что на самом деле ни у кого я не выиграл.