Слияние вместо ликвидации
Планы по объединению двух независимых, прекрасных, полнокровных театров — Ярославского и Александринки — со своей художественной эстетикой, хорошими труппами, со своей особой историй и значением в культурной жизни Санкт-Петербурга и Ярославля вызвали заметный резонанс. Причем, на всех уровнях, начиная от зрителей — верных поклонников каждого из театров, и заканчивая чиновниками и театральным сообществом. Причем реакция в большинстве своем оказалась негативной. По многим причинам. И в целом я эту реакцию разделяю, поскольку и у меня, мягко говоря, возникло множество вопросов к обоснованности этого проекта. В то же время в контексте риторики я обратил внимание на то, что некоторые выступают в принципе против любых слияний, присоединений и оптимизаций культурных институций в России. Что же касается меня, то я убежден, что подобный подход вполне может иметь положительный эффект.
Ни в коем случае нельзя изначально воспринимать враждебно любую модернизацию. Следует исходить из каждого конкретного случая. Видеть все плюсы и минусы подобных решений, выстраивать перспективу. Благо театральная история новой России показывает, что положительные примеры есть. Слияние двух творческих организмов однозначно пойдет во благо в том случае, если один из коллективов слабый, находится в стадии глубокого творческого и административно-финансового кризиса. Если оба театра расположены в территориальной близости друг от друга. В идеале — слияние обусловленно также историческим контекстом. Вот тогда культурные институции имеет смысл объединить — ради их же собственного дальнейшего развития, укрепления хозяйственно-финансовой базы и решения новых художественных задач.
Собственно так произошло с Театром имени Вахтангова и московским Театром имени Рубена Симонова, который находился от нас через дорогу. Зрители, посещавшие соседей приходили в ужас, как от внешнего вида здания, так и от того, что происходило на сцене. Все равно, конечно, находились единичные противники слияния, но у меня и было, и остается большое желание назвать их «городскими сумасшедшими». Люди, руководствующиеся здравым смыслом и логикой, отчетливо видели необходимость реформы и поддерживали ее.
Театр Симонова, напомню, создал на базе курса в Щукинском институте сам Евгений Рубенович, который был истинным вахтанговцем. Мы взяли из «симоновской» труппы в штат девять артистов. Это люди одной с нами крови, одной веры, одних художественно-эстетических взглядов. Да, с остальными пришлось расстаться. У кого-то заканчивался срочный договор, с кем-то мы расстались полюбовно, выдав, так называемый, «золотой парашют». После реконструкции и преобразования в «Симоновскую сцену» там закипела совершенно новая жизнь. Активно начали ставить молодые режиссеры под чутким вниманием нашего художественного руководителя Римаса Туминаса, в спектаклях задействованы принятые в труппу «симоновцы» и «вахтангоцы». Заполняемость зала скакнула в три с лишним раза, достигнув 99 процентов. Можно ли было добиться таких результатов, оставив все как есть? Вряд ли. Скорее всего в театр вливалось бы дополнительные финансирование, его пытались бы воскресить, но однажды поставили бы точку и вполне вероятно на его месте возник бы какой-нибудь очередной торговый или офисный центр.
Такое же как и в нашем случае, абсолютно обоснованное слияние произошло с Театром имени Покровского, где образовался творческий застой и который был присоединен к Большому. Расстояние между ними минут пятнадцать. Это было вполне логичное решение Министерства культуры. Но, повторюсь, как можно объединять два драматических, подчеркиваю, драматических театра из разных городов России, у которых совершенно иная специфика, если, к примеру, сравнивать их с оперными? Мне лично не понятно.
Когда мы объединяем слабого с сильным, то получаем двойной эффект. Более слабая культурная институция волей или неволей подтягивается под тот уровень менеджмента, управления и творческих задач, которые задает более сильная. В таких случаях, считаю, отрицать явный эффект от слияния или присоединения не имеет смысла. Этого нельзя сказать о Ярославском театре, поскольку он самодостаточен, равно как и Александринка. Во всей этой истории меня больше всего поражает и удивляет, как МХТ имени Чехова мог в одночасье, одним росчерком пера отказаться от филиала, на который Олег Павлович Табаков потратил десять лет своей жизни.
Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции