«Началась ШИЕСизация общества». Почему экологические протесты стали трендом 2019 года и к каким последствиям они приведут
Первые итоги Шиеса
Главной экологической горячей точкой в 2019 году стала станция Шиес в Архангельской области, где местные жители больше года не дают начать незаконное строительство полигона для московского мусора. Активисты организовали круглосуточную вахту, развернули масштабную информационную кампанию, прошли через столкновения с охранниками объекта и многочисленные суды. Промежуточным итогом противостояния стало то, что московские власти не включили Шиес в новую городскую схему обращения с отходами. Она описывает, как и куда будет вывозиться столичный мусор. Но охрану с объекта на Шиесе не сняли, построенные сооружения (общежитие, ангар, бетонные площадки) не снесли. В терсхему еще можно внести изменения, так что ставить точку в этой «битве» рано, считают защитники Шиеса. Они ожидают, что их теперь «будут брать измором».
— Все прекрасно понимают, что ситуация зашла в тупик, — рассказала активистка движения «Поморье — не помойка!» Елена Калинина, которую в этом году пытались дважды осудить за один и тот же репост записи о несанкционированной акции.
— Власть не может пойти навстречу протестующим, иначе завтра того же потребуют все регионы. Но и население тоже не может сдаться, потому что на Шиес смотрит вся Россия: если они сдадутся, то что тогда делать остальным? Никто не может проиграть эту битву.
Последствия противостояния на Шиесе не ограничиваются строчкой в столичной терсхеме, говорят опрошенные «7х7» эксперты. Протест из экологического закономерно перерос в политический, попутно усилив еще и антимосковские настроения. Шиес показал, что хоть Россия по Конституции и федерация, но никакой федеративности на самом деле нет и Москва «все за всех решила», считает Калинина.
— Люди восстали против столичного мусора не столько из-за экологических, сколько из-за морально-этических соображений, — говорит председатель «Комитета спасения Печоры» Иван Иванов. — Мы и так живем не очень, климат суровый, нефть от нас везут, а взамен ничего. А тут получалось, что нефть в обмен на мусор. Многие восприняли это как унижение.
Экологические протесты к концу года охватили и другие регионы страны. Жители Владимирской и Калужской областей выступают против ввоза московского мусора. В Подмосковье и Татарстане сопротивляются строительству мусоросжигательных заводов. В Саратове, Удмуртии и Кирове протестуют против планов «Росатома» перепрофилировать бывшие объекты по уничтожению химоружия в предприятия по утилизации особо опасных отходов. В Ярославской области митингуют против строительства целлюлозного завода на Рыбинском водохранилище.
В конце года более 30 экологических региональных организаций объединились в общероссийское движение «Нам здесь жить!»
— Началась ШИЕСизация общества. Фактически открыт ящик Пандоры, — сказал на круглом столе в Мосгордуме депутат Госсовета Республики Коми Олег Михайлов. — Потому что независимо от того, какое решение будет принято по Шиесу, требования о реальной федерации, о справедливых межбюджетных отношениях и распределении ресурсов между регионами и федеральным центром звучат уже достаточно громко.
Еще одно следствие Шиеса: люди начали понимать, что проблема отходов — это вопрос не просто свалки у них под носом, а «целой системы, которая не работает», убежден сопредседатель Российского социально-экологического союза Виталий Серветник.
— В 2019 году в России вырос спрос на идеи осознанного потребления, раздельного сбора и шеринг-экономики (совместного использования товаров и услуг), — говорит директор Бюро экологической информации Ангелина Давыдова. — Этому способствовали международные тренды, рост благосостояния в целом и повышение важности «зеленых» тем в медиаповестке.
Экоактивист из Петрозаводска Михаил Гусаков на примере Карелии подтверждает: все больше людей разделяют свои отходы и сдают их в переработку, стремятся покупать товары в перерабатываемой упаковке и снижать потребление, следуя концепции «ноль отходов». Спрос рождает предложение: развивается малый бизнес, ориентированный на экологически сознательных граждан. Например, в Петрозаводске открылся благотворительный магазин «Теплообмен», который принимает ненужную одежду и обувь, а потом продает ее по низкой цене или отдает нуждающимся. В этом же году в карельской столице открылся второй по счету «магазин без упаковки». Аналогичные точки недавно появились в Сыктывкаре и Кирове.
— Интересно, когда создаются не просто волонтерские движения, а целые бизнес-направления, которые не только решают некоторые экологические проблемы, но и самоокупаются, — говорит активист. — Сначала люди, защищающие Шиес, не очень хорошо понимали, что для сокращения количества свалок нужно меньше потреблять, а то, что можно переработать — перерабатывать. Теперь же в Архангельске проходят регулярные акции по приему вторсырья. И люди требуют, чтобы Москва тоже развивала раздельный сбор и переработку, а не везла свои отходы соседям.
Директор по программам Greenpeace России Иван Блоков считает, что и экологические протесты, и интерес людей к идеям разумного потребления — это явления одного порядка: россияне наконец-то стали больше беспокоиться о земле, на которой живут.
Законодательные сюрпризы
На фоне серьезного изменения массового экосознания вырос и запрос на доступ к экологической информации, считает Ангелина Давыдова. Благодаря этому в 2019 году общественность смогла вмешаться во многие спорные законодательные инициативы.
Правда, закон, приравнивающий мусоросжигание к переработке, активисты и экологи заблокировать не смогли. Но пока получилось отстоять положение об ОВОС (оценке воздействия на окружающую среду), в котором прописана процедура проведения общественных слушаний. Этот документ подпадал под действие так называемой «регуляторной гильотины» — массовой отмены устаревших нормативных актов, но после протестных петиций и пикетов правительство оставило его в силе.
— В рамках многолетней деэкологизации законодательства ОВОС оставался единственным механизмом, который технически позволял гражданам как-то влиять на планируемую хозяйственную деятельность, которая способна оказать воздействие на окружающую среду, — объяснил Иван Иванов. — Да, правительство обещало взамен принять новый документ об ОВОС, но вполне вероятно, что был бы какой-то период отсутствия этого положения. И это позволило бы протащить и узаконить многие спорные проекты, в том числе и полигон на Шиесе.
Иван Блоков из Greenpeace перечисляет и другие позитивные моменты: удалось собрать более 150 тысяч подписей против поправок в Лесной кодекс РФ, которые грозят сокращением нерестоохранных лесных полос и вырубкой ценной древесины, и власти как-то придется на это ответить. Масштабные лесные пожары в Сибири и общественный резонанс вокруг них высветили абсурдную ситуацию с так называемыми зонами контроля — территориями, на которых законодательно можно не тушить пожары, если расходы на их тушение превышают ущерб, который пожар может нанести.
— Решения о включении территорий в зоны контроля принимались региональными комиссиями. А как посчитать стоимость древесины, если вы заранее не знаете площадь пожара? И правильно ли вообще оценивать ущерб только по стоимости древесины? И если есть возможность не тушить пожар, неужели никто этим не воспользуется? В такие зоны контроля попала фактически половина лесов Российской Федерации, — говорит Блоков. — Огромное количество наших граждан согласилось с тем, что это неправильно. Скандал дошел до президента, и было дано поручение разобраться. Я надеюсь, что в следующем году вопрос будет решен и пожары у нас будут тушить везде.
«Должны меняться люди, а не климат»
Рост экологического самосознания привел к тому, что прежде маргинальная в России тема изменения климата в 2019 году начала свое движение в массы, замечают эксперты «7х7». Многие россияне стали обращать внимание на природные катаклизмы — лесные пожары и наводнения в Сибири, аномально теплый декабрь в европейской части России — и догадываться об их связи с глобальным потеплением.
В сентябре 2019 года Россия ратифицировала Парижское климатическое соглашение и теперь обязана бороться за снижение объема выбросов парниковых газов в атмосферу, чтобы не допустить повышения средней температуры воздуха на планете более чем на два градуса к 2100 году. Правда, как признает Михаил Гусаков, Парижское соглашение — формальный документ, который никого к чему не обязывает. Ангелина Давыдова считает, что цель по снижению выбросов парниковых газов у России «крайне не амбициозная», а углеродное регулирование и отчетности продвигаются медленно.
В то же время запрос на более решительную климатическую политику в обществе растет, в основном среди молодежи. Виталий Серветник напомнил, что в начале года с одиночными пикетами против глобального потепления выходил только 24-летний московский студент Аршак Макичян (в конце декабря он получил шесть суток ареста за несогласованный пикет), а к концу года к всемирному движению Fridays For Future шведской активистки Греты Тунберг присоединились студенты и школьники из нескольких десятков российских городов.
— У них есть самоорганизация на уровне общероссийского чата — для координации действий, акций солидарности, взаимодействия с международными группами. Фактически новое массовое экологическое движение в России выросло меньше, чем за год, — говорит Серветник. — Раньше изменение климата обсуждалось в основном в узких экспертных кругах с участием профессиональных НКО. Молодежное движение сделало эту дискуссию публичной, а проблему видимой.
Тем не менее в каждодневную обывательскую повестку тема климата, в отличие от мусорной реформы, войдет еще не скоро, считают экоактивисты. По словам Михаила Гусакова, 27 сентября в день Всемирной климатической забастовки он организовал пикет в Петрозаводске. Власти согласовали акцию на окраине города, «где никто не ходит», на пикет вышли десять студентов и волонтеров Greenpeace, примерно столько же было полицейских и журналистов.
— Это было довольно эпично и точно отражало, насколько наши власти понимают важность проблемы изменения климата: хотите выступать — идите туда, где вас никто не видит. К сожалению, на таких мероприятиях нам пока удается просвещать, в основном, полицейских. Но это тоже неплохо.
Елена Калинина говорит, что в Архангельской области местные жители пока не связывают теплые зимы с глобальными процессами:
— Нам пока вообще не до климата. Нам сейчас главное — отстоять Шиес. Но я вижу, что многие подняли свой дух на этой борьбе и говорят: вот с Шиесом закончим, а дальше можно будет заняться и другими общественными проблемами.
Репрессии продолжатся
В 2020 году экологическое движение в России продолжит набирать силу. По мнению экоактивистов, любой экоповод, будь то ввоз радиоактивных отходов из Европы или застройка городской сквера, будет приводить к политизации и попыткам межрегионального взаимодействия. Люди продолжат требовать гласности и участия, уверен Виталий Серветник, но власть не пойдет на это, так как «на старости лет уже невозможно переучиться».
Иван Иванов из «Комитета спасения Печоры» считает, что некоторые из защитников Шиеса могут стать политиками:
— Уже сейчас этому протесту тесно в коротких штанишках. Значительная часть людей понимает, что такая ситуация в стране не только с мусором. Им нужно куда-то выплеснуть потенциал, накопленный в связи с Шиесом. Поэтому, я думаю, из этой среды могут вырасти политические лидеры. И предстоящие в 2020 году выборы в Госсовет Республики Коми, в совет Сыктывкара и выборы губернатора Архангельской области будут интересными.
Владимир Сливяк из экологической группы «Экозащита», которую в 2014 году за кампанию против строительства атомной станции в Калининградской области внесли в реестр иностранных агентов, прогнозирует, что в следующем году репрессии против экоактивистов усилятся. В 2019 году его коллега, сопредседатель «Экозащиты» Александра Королева была вынуждена уехать из России и попросить политического убежища в Германии, так как в конце мая на нее завели пять уголовных дел за неуплату штрафов на сумму 2,2 млн рублей. Все эти штрафы были наложены на некоммерческую организацию за то, что та не хотела признавать себя иностранным агентом. В 2020 году следует ожидать новых громких уголовных дел и силовых акций против экологов, уверен Сливяк.
Виталий Серветник согласен: в предыдущие годы власти уже задавили многие экологические НКО, навесив на них ярлык иностранных агентов. Теперь преследования через огромные штрафы и аресты продолжатся в отношении самих активистов. Причем помимо силового давления появятся псевдообщественные структуры, которые будут проводить «правильные» общественные слушания и экспертизы и одобрять действия властей.
Ангелина Давыдова надеется на благоразумие российских политиков:
— Ну зачем присуждать шесть дней административного ареста Аршаку Макичяну или преследовать активистов, выступающих против транспортировки отработанного ядерного топлива в Россию? Получается, что с одной стороны власти со всех площадок говорят о важности общественного участия в вопросах экологии, с другой — пытаются подавлять и запугивать активистов. Это нелогично и в целом нездорово: ни для международного имиджа, ни для выстраивания отношений с развивающимся гражданским обществом, для которого экологическая повестка играет крайне важную роль.