Вторая мировая война – то недолгое время, когда Запад и Восток повернулись лицом друг к другу. Их сплотила страшная угроза – кровавый германский нацизм. Три правителя разных национальностей, взглядов, намерений – Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль – поняли, что в одиночку им не устоять. Третий рейх рухнул в мае сорок пятого, но его твердыня дрогнула, как только антигитлеровская коалиция начала действовать. 

Германия была на вершине своего могущества: солдаты вермахта повсюду наступали, самолеты с крестами на крыльях затмевали русское небо и немецкие генералы посылали Гитлеру торжествующие реляции. Но это были пирровы победы, которые неумолимо вели к катастрофе. Германия стонала, надрывала жилы, но славянский исполин пятился, сжимал зубы от боли, но силы его не только не иссякали, а множились. 

Миновал сорок первый год, прошел сорок второй и наступил сорок третий. Сталинградская битва повергла Третий рейх в уныние. Битва под Курском вконец его опечалила. Красная армия всей своей неслыханной мощью двинулась вперед, и теперь уже русские генералы рапортовали Сталину о взятых городах, а в Москве гремели победные салюты.

Советская военная промышленность, эвакуированная на Урал и в Сибирь, работала на полную мощность. Инженеры, конструкторы, рабочие работали изо всех сил. Но не следует забывать о своевременной и бесценной помощи союзников. В северные порты СССР беспрерывно шли арктические конвои с танками, самолетами, грузовиками, одеждой, продовольствием. Честь и слава морякам северных караванов, которые вели суда сквозь штормы, смерчи, немецкие заслоны на воде и в воздухе. Сколько храбрецов – англичан, американцев, русских – поглотила морская стихия, не счесть. Вечная им память...

Для окончательной победы над Германией Советскому Союзу требовалась основательная военная помощь, крупная операция, которая бы отвлекла значительные силы Гитлера с востока на запад. Хотя Третий рейх был потрясен неудачами на фронтах, еще представлял грозную силу. И «Большая тройка» прибыла на конференцию в Тегеран, чтобы решить, как окончательно укротить нацистского зверя.

Переговоры были тяжелыми. Возникали размолвки, вспыхивали обиды, с трудом сдерживалось раздражение. Впрочем, и оно порой прорывалось. Черчилль откровенно сердился, Сталин зло сверкал глазами. И только Рузвельт примиряюще улыбался. Если бы не его рассудительность, покладистый и мягкий характер, конференции грозил бы неминуемый срыв. 

Особенно ожесточенные споры развернулись вокруг второго фронта, который западные союзники давно обещали открыть. Идеальным местом для нокаутирующего удара по Германии было побережье Северной Франции. Однако Черчилль носился с идеей удара по Балканам. Кроме того, он предлагал усилить давление в Италии и высадить десант на греческом острове Родос. 

Однако Сталин был против распыления сил и настаивал на «Оверлорде» – высадке англо-американских войск в Нормандии. Советский лидер мыслил вполне стратегически, видимо, он много перенял от общения с советскими военачальниками: «Если бы одновременно с этой операцией был предпринят десант в Южной Францией, то обе группы войск могли бы соединиться во Франции…»

Словесный ураган не утихал два дня – Сталин утверждал, что начинать операцию «Оверлорд» необходимо в мае 1944 года, Черчилль же упорно отказывался дать такие гарантии. Два великих политика были полны гнева. Они, отчаянные курильщики, скрывались в облаках табачного дыма, как боевые корабли во время сражения. 

Тактика Черчилля была понятна: как можно сильнее измотать союзника – Советский Союз и недруга – Германию, чтобы Великобритания могла властвовать в Европе. Но Сталин упорно парировал выпады британского премьера. В своей книге «Страницы дипломатической истории» личный переводчик Сталина Валентин Бережков писал, что «после долгих дебатов проблема «Оверлорда» снова оказалась в тупике». 

И тогда советский лидер, слывший непревзойденным актером, исполнил блестящий экспромт. Это выглядело так: 

«Сталин резко поднялся с места и, обращаясь к Молотову и Ворошилову, сказал:

- Идёмте, нам здесь делать нечего. У нас много дел на фронте...

Черчилль заерзал в кресле, покраснел и невнятно пробурчал, что его "не так поняли".

Чтобы как-то разрядить атмосферу, Рузвельт примирительным тоном сказал:

- Мы очень голодны сейчас. Поэтому я предложил бы прервать наше заседание, чтобы присутствовать на обеде, которым нас сегодня угощает маршал Сталин...»

Далее должна следовать ремарка: «Аплодисменты». Потому что на следующий день конференция началась с того, что Рузвельт объявил, что принято решение начать «Оверлорд» в мае. Командующий операцией будет представлен через две недели.

Сталин обвел довольным взглядом присутствующих и пообещал, что высадка десанта будут поддержана мощным наступлением Красной армии. Так и произошло, если не считать, что штурм немецких бастионов в Нормандии начался не в мае, а в июне…

На конференции в Тегеране присутствовал сын Рузвельта Эллиот. Позже он написал книгу под названием «Его глазами». Это была запись впечатлений отца, его реплик, суждений. О Сталине президент США отзывался так: «Этот человек умеет действовать. У него цель всегда перед глазами. Работать с ним – одно удовольствие. Никаких околичностей. Он излагает вопрос, который хочет обсудить, и никуда не отклоняется...»

В Тегеране было принято решение о наказании военных преступников. Главных нацистов Третьего рейха покарали на Нюрнбергском процессе, однако множество их соратников избежало возмездия. И даже сейчас, спустя много лет после окончания Второй мировой войны, находятся старики с «коричневым» прошлым. Но они не садились на скамью подсудимых и спокойно доживают свой век. 

На конференции союзники обсуждали послевоенное будущее Германии. Свои пожелания Черчилль описал в своих мемуарах: «У меня две ясные идеи. Первая – это изоляция Пруссии. Что следует сделать с Пруссией после – вопрос второстепенный. Затем я отделил бы Баварию, Вюртемберг, Пфальц, Саксонию и Баден. В то время как с Пруссией я поступил бы сурово, ко второй группе я отнесся бы мягче, так как я хотел бы, чтобы она вросла в то, что я назвал бы Дунайской конфедерацией…»

Идеи Черчилля могли снова раздробить Германию, фактически возвращая ее к добисмарксковским временам. Сталин не был столь категоричен, он лишь выразил пожелание, чтобы на развалинах Третьего рейха не выросло новое агрессивное государство.

На следующей конференции в Ялте Черчилль снова поднял вопрос о расчленении Германии. Но благодаря Сталину это предложение было снято с повестки дня. Однако на следующем саммите союзников в Потсдаме идею Черчилля попытались развить члены делегации США. Они предложили разделить Германию на три государства: южногерманское, северогерманское и западногерманское в составе Рура и Саара. Однако американцы снова натолкнулись на протест Сталина. Вот кому немцы обязаны своей судьбой! 

В целом Тегеранская конференция, несмотря на острые дискуссии и разногласия, показала, что позиции «Большой тройки» по-прежнему совпадают в главном – как можно скорее разгромить Третий рейх, заливший кровью Европу. 

В Тегеране союзники набросали эскиз будущей Европы. Окончательно это батальное полотно было завершено в Ялте. После Крымской конференции Рузвельт писал Сталину: «Народы мира, я уверен, будут рассматривать достижения этого совещания не только с одобрением, но и как действительную гарантию того, что наши три великие нации могут сотрудничать в мире так же хорошо, как и в войне». Действительно, никогда прежде отношения Востока и Запада не были такими добрыми и искренними, как в феврале 1945 года.

Увы, после неожиданной смерти Рузвельта все изменилось. В конце апреля 1945 года министр иностранных дел СССР Молотов, прибывший в Сан-Франциско для участия в учредительной сессии ООН, встретился с новым хозяином Белого дома. В ходе короткой беседы Трумэн произнес символическую фразу: «Америка больше не будет ездить по улице с односторонним движением». Это означало, что круто меняется курс Рузвельта, направленный на сближение с Советским Союзом. 

В послевоенном разладе союзников нет ничего удивительного. Они сохраняли единство и были единодушны только когда имели перед собой общего врага. Их – о, парадокс! – сплотил Гитлер, подружила общая опасность. Но как только нацистская Германия была разгромлена, союзники с удивлением осознали, что их больше ничего не связывает. 

Все вернулось на круги своя – снова стали разниться цели, выросла стена отчуждения, появилась враждебность. Со времен Второй мировой войны прошло много лет, но Запад и Восток по-прежнему не доверяют друг другу. Лишь изредка охлаждение отношений сменяется потеплением. Но проходит время, и «погода» снова ухудшается.

ВАЛЕРИЙ БУРТ