Великие истории любви. Единственная любовь Самуила Маршака
ЧЕМ БОГАТ ЭТОТ СВЕТ
Маршак, родившийся в 1887 году, был сверстником эсера Богрова — убийцы Столыпина, Феликса Юсупова — убийцы Распутина, и художника Марка Шагала, с которым некоторое время даже жил в одном городе. Мальчишкам, чей подростковый возраст пришелся на начало ХХ века, суждено было делать историю, и у маленького еврейского мальчика были для этого все задатки: талант, работоспособность и честолюбие.
Самуил Маршак (справа) со старшим братом, Моисеем, студентом Петербургского политехнического института. Лето 1905 года
Ему повезло родиться у любящих, умных, грамотных родителей. Отец его, Яков Маршак, был заводским мастером, техником, который самоучкой изучал химию, постоянно экспериментировал и переезжал из города в город в надежде найти место, где его таланты будут в полной мере востребованы и оценены. Воронеж, Витебск, Бахмут... В конце концов семья осела в городке Острогожске под Воронежем. Детей в семье любили — не каждый великий русский писатель может похвастаться таким счастливым началом жизни.
Маршак вспоминал: "Больно дрались отцы на слободке. // Мы не знали ни палки, ни плетки. // Наш отец нас ни разу не бил. // Человек он был строгий, но кроткий. // И хорошую книжку любил". Отец выписал детям журнал "Вокруг света", покупал книги, рассказывал удивительные истории. Детство в стихах Маршака — счастливое и полное поэзии:
Все мне детство дарило,
Чем богат этот свет:
Ласку матери милой
И отцовский совет,
Ночь в серебряных звездах,
Летний день золотой
И живительный воздух
В сотни верст высотой.
В Острогожске старшие дети Маршаков, Моня и Сема, домашние мальчики, попали в бурную уличную жизнь провинциального городка с войной дворовых кланов и немало пострадали от "кишечников" — детей рабочих, которые сушили кишки. В своих воспоминаниях о детстве Маршак рассказывал о побоях, погонях, о том, как их дразнили "жидами", показывали сложенное из полы свиное ухо и пытались возить салом по губам; об одиночестве воскресным утром, когда все дети города в церкви, о своих беседах со слепым горбуном, об ощущении инакости...
Яков Миронович Маршак (1855–1924), отец поэта
Сема выдержал экзамен в гимназию на одни пятерки. Пушкинскую "Полтаву" читал наизусть так, что учителя заслушались. Но в гимназию его не взяли из-за процентной нормы для евреев — лишь позднее, когда кого-то из гимназистов отчислили за неуспеваемость, Семе предложили занять его место. Учился он замечательно, особые успехи проявляя в изучении языков; его очень ценил учитель Владимир Иванович Теплых, преподаватель литературы, о котором Маршак писал: "Он меня всему научил". Стихи маленький Сема писал лет с четырех и в младших классах гимназии уже перевел на русский язык поэму Горация "В ком спасение".
В 1900 году отца перевели в Петербург. Поступить в петербургскую гимназию еврейским мальчикам было почти невозможно. Отец с матерью и младшими детьми уехали в столицу, а Самуил и старший брат, Моисей, остались доучиваться в гимназии. Жили у родственников матери, много читали, пропадали в книжных магазинах и библиотеках. Сема с одноклассником пытался издавать рукописный журнал. На каникулах уезжали к родителям.
Город Острогожск. Здание мужской гимназии. 1897 год
На даче под Петербургом летом 1902 года Сема решил устроить спектакль в дачном театре и выступил там с чтением стихов. Один из зрителей, тронутый его чтением, решил познакомить мальчика с известным меценатом Давидом Гинзбургом, востоковедом и писателем из династии банкиров. Гинзбург, в свою очередь, отвез подростка к критику Стасову, который в ту пору был уже очень стар. Стасов пришел в ужас от необходимости слушать, как юное дарование читает свои стихи. Через два дня, однако, он сообщал в письме своей невестке: "Но не прошло и полминуты, я уже был покорен, побежден, захвачен и унесен. Маленький мальчишка в слишком коротких панталонах владел мною, и я чувствовал великую силу над собою. И голос у него совсем другой был, и вид, и поза, и глаза, и взгляд... Настоящее преображение — волшебное превращение... Какое-то разнообразие было у этого значительного человека. И лирика, и полет, и древняя речь... И тут же рядом веселые классные сатиры на товарищей, гимназию, директора и инспектора, но такие же веселые, забавные, такие a la Пушкин молодой..."
В.В. Стасов, С. Маршак и Г. Герцовский. 1903–1904 годы.
Стасов, очарованный напором дарования маленького Маршака, даже Льву Толстому рассказывал о нем. Толстой, впрочем, не верил в вундеркиндов: пусть, мол, сначала подрастет и покажет, на что способен. Для Семы Маршака Стасов стал всем: другом, наставником, родственником — в письмах он называл его "дедушкой" — и, что важнее всего, Стасов открыл для еврейского подростка дверь в русскую культуру. "У Стасова была давняя дружба со "Львом Великим", как он неизменно называл Льва Толстого, — вспоминал Маршак. — Он был близко знаком с Гончаровым и с Тургеневым, с которым вел бесконечные споры о музыке, о литературе... С трогательной заботливостью старался он приобщить меня к всему, что было ему дорого". Стасов добился перевода Маршака в Третью петербургскую гимназию — дошел даже до великого князя Константина Романова, поэта К.Р. Теперь юный Маршак постоянно бывал у Стасова дома, на работе — в Публичной библиотеке, на даче, где познакомился с Шаляпиным и Горьким. В Петербурге Маршак стал сильно болеть: харкал кровью. Горький решил перевести мальчика в Ялту, где жила тогда его жена с детьми. Добился перевода Маршака в ялтинскую гимназию, и Самуил отбыл на юг, где его стала опекать Екатерина Павловна Пешкова. Писал стихи, печатал их в журнале "Еврейская жизнь".
Максим Горький с женой Екатериной Пешковой
Скоро грянула первая русская революция, по стране покатились еврейские погромы. Маршак, остро чувствовавший связь со своим народом, ставший свидетелем погрома в Ялте, писал в эти дни:
Словно выжглись в тревожном мозгу
Эти крики, предсмертные стоны...
Засыпает весь мир упоенный —
Но рыдает напев похоронный...
И заснуть не могу, не могу!
В Ялте он переводил стихи Хаима Бялика и писал свои, которые публиковал в молодежных еврейских изданиях. Прожив на юге два года, он вынужден был уехать из-за угрозы ареста. Почему? Нам мало что известно. В гимназии он учился вместе с Петром Войковым, будущим участником расстрела царской семьи и уже в 1906 году членом боевой дружины РСДРП. Войков перевозил бомбы и готовил покушение на губернатора Думбадзе. Биограф Маршака Гейзер упоминает, что в 60-х годах Маршак рассказывал в письме феодосийским школьникам, как спас от ареста двух матросов после подавления мятежа. Как бы то ни было, летом 1906 года неблагонадежный Маршак вернулся из Ялты в Петербург, где воссоединился с семьей и где должен был сдавать выпускные гимназические экзамены.
Стасов умер осенью 1906 года. Самуилу исполнилось 19. Началась взрослая жизнь.
Путешествие навстречу счастью
В 1911 году Маршак и его друг поэт Яков Годин вместе с группой еврейской молодежи отправились в Палестину через Турцию, Сирию и Грецию, причем Самуил заручился согласием "Всеобщей газеты" и "Синего журнала" печатать его корреспонденции из-за границы. О Палестине он давно грезил, как и его сверстники, проникнутые духом нарождающегося сионизма — мечты о своем государстве на земле предков. Еще до этой поездки он писал:
Иерасулим Снится мне: в родную землю
Мы войдем в огнях заката,
С запыленною одеждой,
Замедленною стопой...
И войдя в святые стены,
Подойдя к Ерусалиму,
Мы безмолвно на коленях
Этот день благословим...
Это фрагмент из его "Сионид", первого сборника стихов. Много лет спустя, когда поэт Арон Вергелис принес Маршаку эту книжечку, тот сказал: "А я думал, я все уничтожил". После кампании борьбы с космополитизмом быть автором "Сионид" было страшно.
Русские паломники в Палестине. Начало XX века
Мечта об Иерусалиме сбылась. В этой поездке он писал не только корреспонденции, но и много стихов — прозрачных, счастливых стихов о чайках, восточных базарах, о лимонных садах и виноградниках, открывающихся за поворотом... В забавных стихах, написанных годом позже, появляется образ девушки в "легчайшей шляпке" — девушке, которая едет вместе с лирическим героем на верблюде и мучается тошнотой. И девушка в самом деле рядом с ним была. Ее звали Софья Мильвидская; фотографии донесли до нас ее классическую красоту — как будто это лицо с итальянской картины эпохи Возрождения на ветхозаветный сюжет.
София Мильвидская, 1911 год.Когда Самуил Маршак прочёл своё стихотворение, в кают-компании раздались бурные аплодисменты. А молодой поэт обратил внимание на девушку, не отводившую от него взгляда. Встретивших глазами с декламатором, она решительно подошла к Маршаку и поинтересовалась авторством только что прочтённых стихов.
Когда Яков Годин попытался выяснить имя незнакомки, та пообещала назвать себя только в обмен на имя автора стихов. Гадать, кто же на самом деле – Годин или Маршак – является автором стихов, долго не пришлось. И как не пытался Яков Годин завоевать симпатию красивой девушки, она не поддалась на его чары. Талант Самуила Маршака уже покорил её.
Самуил Маршак.
Молодые люди не могли отвести глаз друг от друга, и кто-то из пассажиров даже провозгласил на идише: «Я вижу, эту пару создал сам Бог». Самуил Маршак и Софья Мильвидская отошли в сторону и вскоре уже общались так, словно знали друг друга всю жизнь.
Во время путешествия они почти не расставались, а к моменту возвращения в Петербург они уже точно знали: их встреча – это дар судьбы, который они просто не имеют права потерять. Правда, до свадьбы им приходилось мириться с частыми разлуками. Софья тогда ещё училась на химическом факультете на женских курсах, а Самуил очень часто отбывал в командировки по заданию редакции. Но влюблённых спасали письма, и Самуил Яковлевич неизменно говорил в них о том, что жена непременно должна ему верить. Впрочем, Софья Михайловна никогда в нём и не сомневалась.
Сквозь все испытания
Вскоре Самуил Маршак назвал Софью Мильвидскую своей женой. Оба собирались получить образование; обоим мешала процентная норма для евреев. Решили ехать в Англию — он опять договорился с петербургскими газетами и журналами, что будет слать корреспонденции, так что денег на оплату учебы хватило. В сентябре 1912 года уехали. Он сначала учился в политехникуме, потом в Лондонском университете. Софья выбрала факультет точных наук, он — факультет искусств: изучал литературу, днями просиживал в библиотеке. Когда была возможность — уезжал путешествовать по Англии, посылал в Россию очерки. Маршак поступил на факультет искусств, а его супруга изучала точные науки. Они были очень разными, поэт и его жена, а потому очень часто громко спорили, что-то доказывая друг другу. Но споры их касались исключительно творчества, их семью никогда не потрясали ссоры или бытовые конфликты.
В Англии он взялся за переводы английских классиков и открыл для себя огромный мир английской народной детской поэзии; скоро он встретит Чуковского, также влюбленного в английский фольклор; они вдвоем воссоздадут этот культурный материк на русском языке, для начинающих русских читателей. Но прежде, чем стать детским поэтом, Маршак стал отцом. В 1914 году у Маршаков родилась дочь. 
С.Я. Маршак с отцом. Финляндия. 1915 год
Когда же в 1917 году в семье родился сын, оба родителя не оставляли его своим вниманием ни на секунду, но опять едва не потеряли ребёнка, заразившегося скарлатиной. Врачи отводили глаза и разводили руками, а Самуил Яковлевич и Софья Михайловна лишь молились… К счастью, Иммануэль смог победить болезнь.
Во время Гражданской войны в Екатеринодаре, где оказались супруги, они пытались помочь осиротевшим детям: организовали небольшой детский центр, где было жилье и столовая, а в театре ставили пьесы, которые писал Маршак. Софья Михайловна помогала мужу во всех начинаниях и, самое главное, всегда заботилась о том, чтобы в их доме у мужа было желание и условия заниматься творчеством. Она стоически переносила любые невзгоды, а после появления на свет второго сына Якова приняла решение посвятить себя семье.
Она не считала жертвой свой отказ заниматься дальше любимой химией. Просто семья и её благополучие оказались для Софьи Михайловны на первом месте. Она понимала величину таланта мужа и принимала на себя ответственность за его судьбу. Самуилу Яковлевичу не нужно было заботиться о быте, его любимая Софьюшка ограждала мужа от любых хлопот и проблем.
Только вот сама она не смогла оправиться от удара, перенесённого после смерти младшего сына Якова в 1946 году. Ему было всего 20 лет, а причиной столь раннего ухода стал туберкулёз. Маршак в то время неистово занимался переводами сонетов Шекспира, спасаясь в творчестве от горя.
В 1953 году ушла из жизни и Софья Михайловна, самый близкий и дорогой человек для Самуила Яковлевича. Он до самого конца был с ней рядом. От отчаяния и горя поэт защищался напряжённой работой. Самуил Маршак пережил супругу на 11 лет. А на излете этих мрачных лет — еще два удара: умерла жена, умер младший брат, М. Ильин, друг и соратник, автор прекрасных детских книг.
"Оттепель" вдохнула в Маршака новые силы. Он снова неугомонный спорщик, эпиграммист, он ввязывается в литературную полемику, пишет о Солженицыне, о молодых поэтах, заступается за Евтушенко, которого травят из-за "Бабьего Яра"... но сил не хватает. Лидия Чуковская вспоминала, что, узнав о готовящейся судебной расправе над Бродским, Маршак, больной воспалением легких, заплакал: "Если у нас такое творится, я не хочу больше жить... Я не могу больше жить... Это дело Дрейфуса и Бейлиса в одном лице... Когда начиналась моя жизнь — это было. И вот сейчас опять".
В последние годы Маршак, которому все труднее было вставать и ходить, вспоминал, записывал, беседовал; собирал свои мысли о слове — единственной драгоценности, которую признавал. Издал книгу взрослых стихов — умных, медленных, печальных:
Мы принимаем все, что получаем,
За медную монету, а потом —
Порою поздно — пробу различаем
На ободке чеканно-золотом.
И.Г. Эренбург и С.Я. Маршак с читателями
Его жизнь и поэзия оказались чистой пробой на чеканном золоте. Все подневольное и вымученное сошло на нет. Осталась чистая поэзия, остался счастливый, до старости, до полной слепоты (у него была катаракта), незамутненный и непосредственный, ясный взгляд на мир; остались "Детки в клетке" и "Вот какой рассеянный", "Усатый-полосатый" и "Мастер-ломастер"... остался мир, пахнущий красками, цветами, булками и дождем, мир, словно увиденный в первый раз, описанный словом, будто в первый раз произнесенным:
Все вокруг было ново:
Дом и двор, где я рос,
И то первое слово,
Что я вслух произнес.
Пусть же трудно и ново
И свежо, как оно,
Будет каждое слово,
Что сказать мне дано.
Могила Маршака и его родственниковна Новодевичьем кладбище
Самуил Маршак и правда вне времени и политического строя. И даже вне границ — Шотландия на похороны писателя прислала венок из вереска. Как признание его заслуг в переводе известных шотландских поэтов: Роберта Бёрнса и Роберта Л. Стивенсона.
Помните?
Из вереска напиток
Забыт давным-давно
А был он слаще мёда
Пьянее, чем вино…
https://kulturologia.ru/blogs/210221/49097/