Начальник спасательной станции в Строгине собрал коллекцию раритетов
Житель Строгина Ярослав Черногоров руководит спасательной станцией в Серебряном Бору. Опытный спасатель также занимается сбором исторических архивов на тему водно-спасательного дела. В его коллекции уже свыше сотни изданий, главным образом дореволюционного периода, фотографии, наградные знаки, членские билеты и многое другое. Об этом рассказала газета «Северо-Запад».
— Разливы Москвы-реки имели выраженную сезонность, — объясняет Черногоров. — В весенний паводок вода разливалась по улицам, а летом река мелела настолько, что возле Кремля её переходили вброд. Возникает вопрос: зачем тогда нужна была спасательная станция, если в купальный сезон было так мелко? Но люди тонули и в таких условиях. Причём чаще всего — нетрезвые. Этот факт отражён в архивных документах.
Серебряный бор был людным местом: здесь часто отдыхали дачники. На месте Строгинского затона находилась деревня, а в окрестностях базировались армейские части. Летом народ активно лез в воду, но не везде было ровное песчаное дно: тут яма с зыбучим песком, там наслоения липучего ила, в котором можно увязнуть, здесь бревно с острым краем — поранишься и не заметишь. И такая картина наблюдалась повсеместно.
В 1872 году вице-адмирал Константин Посьет основал благотворительное Общество спасения на водах (ОСВОД). В сборах средств участвовал и сам Посьет, и царская фамилия, и купцы, и простой люд.
— За крупные суммы единовременных взносов давали почётный знак Общества: за 500 рублей — серебряный крест, за 2000 рублей — золотой крест. В те времена это были огромные деньги. Водно-спасательные станции строились и содержались за счёт этих пожертвований. Например, на строительство нашей станции потратили 3,5 тысячи рублей, — уточняет Черногоров.
В ежегодных альманахах начала прошлого века, которые собрал начальник спасателей, публиковались тематические новости России и зарубежья, отчёты о проведённых инспекциях, случаи спасения. Если сейчас периодически случаются ЧП в бассейнах фитнес-центрах, то и раньше бывало подобное. Вот что написано в одном из собранных Ярославом Черногоровым изданиях:
«23 июня 1905 года в Ялте крестьянка Шабан, находясь в купальне Витмера, надела пробковый пояс и бросилась с лестницы в воду, но не проплыв и двух саженей, начала тонуть и кричать о помощи. Видя это, крестьянка Орловской губернии Елецкого уезда, Богатопловской волости Аграфена Бузова, 16 лет, бросилась одетою в воду, схватила тонувшую за волосы и потащила, но набежавшею волной Бузову захлестнуло и покрыло водой вместе с утопавшей. Бывшая в купальне неизвестная дама успела схватить за платье Бузову, не выпускавшую Степаниды Шабан, и помогла обеим выбраться из воды».
Встречается и экзотика: например, крестьянская девушка въехала в реку на телеге, запряжённой лошадью, чтобы набрать воды в бочку. Лошадь провалилась в яму, вылезла из упряжи и уплыла, а девушка запаниковала, прыгнула в воду, начала тонуть и вдобавок чуть не утопила мужчину, который бросился ей на помощь.
— На карте начала XX века вы не увидите ни Строгинского затона, ни спрямления, ни шлюзов, — показывает начальник станции на старинной карте, вывешенной на стене. — Всё это было построено в 30-60-е годы прошлого столетия.
После революции «спасение утопающих стало делом рук самих утопающих». Население Москвы стремительно росло, не хватало жилья, еды, воды. По инициативе Лазаря Кагановича был реализован план обводнения Москвы-реки, до самой Волги построили канал, систему шлюзов, плотины. В 1937-м году в Москву-реку пошла волжская вода, а плотины сдерживали натиск паводков, стабилизировав уровень и обеспечив судоходство.
— Мне попадалась немецкая аэрофотосъёмка 40-х годов, где сняты наши гидротехнические сооружения, — говорит Ярослав Черногоров, — на ней видно, что на месте Строгинского затона были красивые яблоневые сады и деревня Строгино. Часть этих садов до сих пор можно встретить в районе улицы Исаковского.