Искусствовед, историк костюма Ольга Хорошилова
Искусствовед, историк костюма и автор книг по истории моды Ольга Хорошилова рассказала, как мода отражает любые процессы в обществе, почему надо изучать всем и какие пикантные истории таил в себе красный Петроград.
– Ольга, когда слушаешь ваши лекции, так вдохновляешься, что хочется неделю пожить в архиве. Откуда у вас такое заразительное любопытство к прошлому?
– Наверное, все дело в моей семье. Дедушка был известным историком, двоюродный дедушка Николай Пунин был мужем Анны Ахматовой и профессором, искусствоведом, теоретиком авангарда. Мой сводный дед был секретарем Сергея Дягилева, другом балетмейстера Сержа Лифаря. Все началось с изучения семейной истории, а потом невольно интерес приобрел масштабы покрупнее.
– Почему выбрали объектом изучения костюм?
– Для меня костюм – стартовая площадка, с которой я начинаю изучать другие темы: войну, общество. Мода показывает социально-политические тенденции наглядно и правдиво. Искусство, конечно, тоже может отражать реальность. Однако его сложнее понять, чем костюм. В картине, к примеру, можно иногда увидеть только художника. В костюме виден не только автор, но и политика, экономика, война и вообще все, что человека окружает.
– Глядя на костюм, мы можем сказать, что происходило в обществе, к примеру, в 20-е годы?
– Конечно! В 20-е года женщины открыли ноги, остригли коротко волосы, значит, нравы стали свободными. Если мы видим платье в блестках, то в моде ночная жизнь и танцы. Ведь для того, чтобы наряд сиял и переливался, нужен особый свет. Женщины стремились выглядеть моложе, быть в образе подростка. Зачем им это?
Видимо, не хватало мужчин, и нужно было как-то завоевывать внимание. Вот другой пример. На лекции со студентами изучаем Византию. Рассматриваем миниатюру, на которой изображена женщина у колодца. По тому, какое на ней платье, определяем: замужем.
Голова не покрыта ничем – она точно не на улице. Однако есть колодец. Значит, он находится в доме, а такое удовольствие могла себе позволить только богатая семья. Если бы на женщине была вуаль, тогда она была бы у общественного колодца и, соответственно, из семьи небогатой. Вот так по некоторым деталям костюма можно определить место человека в обществе.
– Какие же процессы в обществе мы можем заметить, рассматривая современную одежду?
– В России сейчас обостренный интерес к войне. Военная тема присутствует в моде на георгиевские ленты. В масс-маркете – огромное количество изображений Путина в армейской форме! Сегодня даже президент и его образ преподносятся через армейский контекст. Очень много дизайнеров шьют военную форму для армии. И это, конечно, пугающее поветрие. Мода всегда реагирует на то, что происходит в обществе.
– Тогда можно говорить о том, что в скором времени мы будем носить чадру? Ведь многие предрекают исламизацию Европы и мира в целом.
– Мне кажется, тема исламизации слегка преувеличена. По крайней мере, я пока не вижу причин для тревоги. В моде же влияние Востока присутствовало всегда. К примеру, в коллекциях Ив Сен-Лорана еще в 50–60-е годы были мусульманские мотивы. Были они и у Льва Бакста, и Поля Пуаре, даже Шанель использовала восточные элементы.
Если вспомнить, что показывали на последних неделях моды в Париже, Лондоне, Токио, то темы ислама не так много. Да, в Европу переселяются мигранты, но они с собой несут не слишком историческую культуру. Конечно, если будет война европейского мира с исламским, тогда картина может измениться. Но пока она идет в партизанском режиме. Поэтому исламская линия звучит не победно.
– Вам принадлежит фраза: «Мода является заложником войны». Почему?
– Война меняет жизнь и отдельной личности, и государства. Она разрушает финансовые системы. Мода как понятие, тесно связанное с деньгами, не может это не почувствовать. Она существует только тогда, когда продается. Это художник может всю жизнь рисовать картины, о которых никому не будет известно. У моды всегда должен быть покупатель.
– Если посмотреть на прошлый век, то революционные изменения в костюме происходили в основном после войн. Значит ли это, что для того, чтобы вывести моду из повторений 30-х, 50-х, 90-х годов на некий совершенно новый виток, нужна война? Ну или другая серьезная встряска?
– Нет, не нужна. Сегодня все определяют современные технологии, которые и провоцируют новые направления в моде. Компьютер помогает сделать интересные принты, текстиль. Вот, к примеру, недавнее открытие – полимер. Данный материал позволяет на 3D-принтере напечатать платье. Сперва с помощью компьютерной программы делается 3D-проект, затем распечатывается – и вот вам полимерный костюм. Не надо использовать труд мастеров, закройщиков, портных.
Двадцать лет назад еще никто даже представить себе этого не мог. Есть такой известный модельер Хуссейн Чалаян, абсолютно хайтековский человек. На основе новых разработок авиационной промышленности он создал целую коллекцию платьев-трансформеров из пластиковых и металлических пластин, которые за несколько секунд изменяют длину юбки, рукава, силуэт и даже фактуру.
А что касается силуэтов, то их особо много не было и в прошлом веке. Можно отметить только голливудский силуэт 30-х годов и второй new look Диора. Но мода – это не только силуэт. Это и цвет, материал, это новые технологии, это компьютерные программы.
– Если костюм так хорошо отражает реальность, вы не считаете нужным изучать его историю в школах, университетах?
– Костюм надо изучать всем. Я помогаю музеям атрибутировать фотографии и портреты и сталкиваюсь с тем, что даже историки и искусствоведы совсем не знают историю костюма. Недавно посещала ваш музей – Дом Ваньковичей. Там увидела портрет чиновника Министерства торговли.
Определила я его чин по вышивке на воротнике. Но под портретом написано «неизвестный человек в неизвестном костюме». В музее атрибутировать портрет не смогли. Считаю, что все гуманитарные направления должны включать изучение истории костюма как часть художественной культуры.
– Свои материалы, выступления и книги вы иллюстрируете в основном фотографиями из собственной коллекции. А можете назвать ваш самый «взрослый» экспонат?
– Самый ранний экспонат у меня – очень редкий киевский дагерротип 1855 года. На нем позирует офицер ополчения, участник Крымской войны. Дагерротипов всего существует немного. Ведь это самые ранние фотографии в истории.
– Есть ли в вашей коллекции фотографии с необычными историями?
– Есть у меня огромная фотография 1905 года, на которой изображены офицеры и вольноопределяющиеся лейб-гвардии Кавалергардского полка. Все в будущем белогвардейцы. Ее нашли в коммунальной квартире замурованную в стену, а сверху еще и несколько слоев обоев было. За такой снимок в красном Петрограде могли расстрелять запросто. Я выяснила, что владелицей фотографии была княгиня Прасковья Кропоткина.
Она эмигрировала в 1918 году. Перед отъездом она вот так надежно спрятала фотографию, надеясь все же еще вернуться в квартиру. Но княгиня больше не вернулась на родину. А фотографии были обнаружены во время ремонта в 2012 году. Был также интересный случай, когда я у одной семьи купила пачку семейных фотографий. А среди них оказалась очень редкая фотография Чайковского с ватой в ухе.
– В одном вашем интервью прочитала, что вы как-то у бомжа купили фото Марии Федоровны (жены российского императора Александра III. – Прим. ред.)? Откуда у бомжа такой кадр?
– Да, я действительно однажды купила у бомжа за смешные деньги альбом с фотографиями, среди которых были фото Марии Федоровны с детьми и оригинальная фотография художника Василия Верещагина. Где он их взял, я не интересовалась, но, думаю, где-то нашел.
В Петербурге и сегодня очень много ценного выбрасывают на помойки, а бомжи их запросто исследуют. Была у них еще одна интересная находка. Опять же на помойке нашли какие-то старые документы, сдали их в магазин, а это оказались архивы Николая Родионовича Лобанова, русского конструктора, который первым изобрел специальные лыжи для аэропланов. Он их называл «снеголеты».
– Вы не просто собираете фото, но еще и отыскиваете их хозяев?! А расскажите еще пример удивившего вас расследования…
– Когда я готовила книгу, посвященную 20-м годам прошлого века, у одного историка наткнулась на фото русских травести. Это была мужская свадьба. Историк мне ничего про данное фото, к сожалению, не рассказала. И я решила сама начать поиск. Потратила на это много времени. Обращалась в архивы в Москве, в Выборге, куда попала часть милицейских архивов, но нашла в итоге в Санкт-Петербурге. К данной фотографии прилагалось еще и двести страниц дела, связанного действительно с мужской свадьбой в 1921 году в Петрограде.
Она проходила в квартире милиционера Александра Мишеля, где присутствовали военные, переодетые в женские платья. В архивном деле были биографии 95 арестованных, более сотни документов, а также сведения о советских гей-клубах, квартирных вечеринках, мужских свадьбах и балетных номерах с переодеванием мужчин в женщин. Я поняла, что травести культура – совершенно неизученный и неизвестный материал. Хотя у нас она была заложена еще в XVIII веке.
Наши императрицы любили надевать сами мужские костюмы, а своих фаворитов заставляли наряжаться в дамские платья. Устраивали карнавалы с такими переодеваниями. Поэтому Россия – одна из родин травести культуры. Но для меня было удивлением, что материалы на данную тему пользуются невероятной популярностью!
Мне это не совсем понятно. К примеру, материал о том, что Юрий Анненков (русский живописец и график, один из родоначальников советской книжной иллюстрации. – Прим. ред.) делал костюмы для Троцкого, был воспринят очень тихо. Хотя данный факт был до публикации неизвестен. А вот набирает за сутки сотни тысяч просмотров. Видимо, для нашей аудитории все сладко, что под запретом.
Текст gorodw.by