«Русский миф» и его некоторые приметы
О поэзии Юрия Кузнецова говорят и пишут куда больше, нежели о стихах его сверстников и современников. Как-то неожиданно этот поэтический мир обрел черты некоей тайны, которую нельзя раскрыть и выговорить до конца. Всегда остается нечто, тревожащее ум и чувства читателя и исследователя, всегда русское сердце испытывает неосознанное беспокойство, сталкиваясь с лирикой этого художника. Начиная с 1970-х годов, подобные черты тайны все больше обнаруживались в строках Кузнецова. Сам же он, словно подтверждая собственную творческую отдельность, если и давал какие-либо объяснения образов своих стихотворений, то его комментарии, проясняя одно, расширяли границы тайны и делали ее еще более притягательной и неизъяснимой.
С именем Кузнецова связано присутствие понятия «русский миф» в отечественной поэзии. Иносказания и перевод событий в другую реальность, изменение масштабов и временно́й сетки происходящего – вот только самые наглядные свойства этого художественного явления. Поэт считал, что за русским мифом – будущее, волшебство его поэтического метода притягивало к мэтру сторонников и последователей. Но, как и со стихами Есенина, тут оказалось все непросто.
Не прямые образные аналоги и способы построения сюжета, но только растворение русского мифа в сиюминутной реальности и последующее сотворение лирического образа из этой волшебной «глины» как бы заново оказывалось убедительным и не зависящим от лихорадочного скольжения времени сложных русских десятилетий рубежа веков.
Не составит труда назвать имена поэтов, которых мы вправе причислить к последователям Юрия Кузнецова. Одни из них получили от него напутствие лично, другие, взятые в плен его стихами, определялись уже самостоятельно. Не отделяя первых от вторых, назовем несколько имен: Светлана Сырнева, Диана Кан, Владимир Скиф, Евгений Семичев, Марина Струкова... Кроме того, важно подчеркнуть, что русский миф может существовать не только в смысловых и осязательных деталях, близких художественной вселенной Кузнецова, но в координатах и подробностях несколько иных, в сюжетах, совсем по-другому интерпретированных в мифологическом духе. Подобных фигур совсем немного, нужно искать их, и осознавать взаимную близость их литературно-философских миров. Хотя одно имя можно упомянуть и сейчас: Михаил Болгов (Воронеж), его поэма «Видальщина» опубликована в журнале «Подъем» №6-2022.
Стремление воспользоваться возможностями мифа, очевидно, продиктовано желанием поэта высказать своё суждение об окружающем его социальном и духовном мире универсально. Поэзия и так предоставляет подобную возможность творцу, но реальность в этом случае видится более объёмной, нежели художественное слово о ней, которое становится творческой фиксацией наиболее важных ее примет. То есть поэтическая формула может войти в облако действительности и доопределить ее ядро. Если же мы имеем дело с мифом, то происходящее вокруг нас становится его частью, вписываясь отдельной точкой во время и пространство, объятые его контурами. Событийные и временны́е «векторы» и способы взаимодействия наличной действительности и сотворенной словом реальности в случае с мифологичной природой поэтического творения поэтому существенно отличаются.
Довольно трудно сказать, насколько «русский миф» будет согрет лирическим чувством, и сохранится ли внутри этого понятия весь сонм наработок отечественной поэзии двух русских веков. Но несомненно, что параллельное присутствие «школы русского мифа» обогатит нашу поэзию, сообщит ей важнейший интеллектуальный импульс и обязательно повлияет на более традиционные формы высказывания поэтической мысли.
Важно отличать все интонационные подвиды русской лирики, упоминая «поэзию мысли», верлибр, традиционные стихи, и – соотносить их с «русским мифом», предполагая, что он вберет в себя элементы прежней русской поэзии. И, находясь, по видимости, рядом со всеми привычными нам литературными атрибутами, он станет впитывать что-то нужное ему для обновления из этой среды. Развиваясь как будто параллельно, он, по существу, облечет собой нашу поэзию и, растворяясь в ней, тем самым выполнит свою промыслительную художественную задачу.
Вячеслав ЛЮТЫЙ