Он был бы вторым Суздалем
Вологодская область – большая, дороги новые проложены большей частью так, что оставляют ощущение земли-пустыни с оазисами. Собственно, так и есть отчасти, земледелие тут уже возможно лишь полосами вдоль рек, вдоль той же Сухоны.
Спрямленные хорошие дороги позволяют из богом забытой Усть-Печенги пролететь на большом автобусе в Вологду за два с половиной – три часа двести километров пустоты, ничуть не изменившейся со времен Кирилла Белозерского, и – оп-па – вынырнуть в другом конце области, а застать там вполне себе живую распаханную пашню, и вполне себе среднерусский ландшафт, как будто под Старицей (даром, что до ближайшего такого же «оазиса» еще тридцать-сорок верст лесов и болот).
Но поля под Тотьмой распаханы, и жизнь в деревне отчетливо живее, чем в куда более «пригодной» для сельского хозяйства нашей тверской округе. Хотя и тут тоже старой деревне конец, и, поскольку никаких массовых дачников не предвидится, конец этот особенно отчетлив.
Сельская Тотьма особенно понравилась. Не-игрушечной своей, серьезной рекой, маленькими речками-«еденьгами» с финно-угорскими названиями, щетками еловых лесов, от которых ежишься, понимая, что кой-где они отсюда так и потянутся прямо на север, прерываясь лишь вырубками, до самого студеного моря. Церквями очень глянулась, которые разорены донельзя. И несправедливо, безжалостно изувечены. Они очень хороши. Никак не возьмешь в толк – за что было так избивать этот хрупкий, руками точеный кирпич, нашу запоздалую готику.
Ладно под Белоозером, Кубеной, где корявые, кряжистые храмы редко являют прямо очевидную непросвещенному глазу красоту, но под Тотьмой-то за что? За что рубить эти белые паруса куполов на тонких шейках-мачтах, эти все наличники и пресловутые «картуши», такие непонятные в своем генезисе, такие милые и совершенные в художественном отношении? Ответа нет, да его и не ждем.
Город Тотьма – как и все наши малые города, хаотичен. Исторический центр – махонькой. Уцелей он чуть-чуть получше, он был бы вторым Суздалем: пятьсот метров на пятьсот, ну, хорошо, на семьсот, и это уже до самой окраины, с выходом в прежде загородные слободки. На этом пятачке семь церквей (с Варницами – восемь, и лишь четыре имеют церковный вид). Но при этом кажется, что церквей – много.
А ведь уцелела вообще только половина того, что было в лучшие времена (было в лучшие времена до середины XIX века до шестнадцати на три с половиной тысячи жителей; не считая Спасо-Суморина монастыря, который рядом, но как бы «за городом»). Впрочем, из снесенной половины три храма снесли еще в XIX веке, не в силах поддерживать в обедневшем городе такую избыточную концентрацию церквей – будто стаю огромных белых птиц…
И в этом чудесном центре всё, как у нас обычно – столбы с проводами на лучших панорамах, забор новый кирпичный у прекраснейшей церкви Входа в Иерусалим, суровая тетка, возжигающая в Троице на Зелене лампадки с видом, как, наверное, включают атомный реактор, проходя при этом сквозь туристов, будто их не существует вовсе (я уж отвык от таких экземпляров). Жутчайший новый строящийся домина за алтарем Успенской церкви на самом мысу Дмитровского ручья. Местами надуманные новые памятники – черной лисе, мореходам и т.д.
Советские тоскливые окраины с кирпичными двухэтажками (хорошо – двух-, когда и выше). И те же безвкусные новостройки, которых уже вровень числом с настоящими русскими красивыми домами. И та, настоящая городская среда сохраняется уже только фрагментами (часто расселенными).
Но зато – шедевральная и абсолютно столичная коллекция барочной скульптуры XVIII века, коллекция иконописи в тотемском музее, не уступающая, а в части цельности превосходящая наше тверское галерейное собрание (правда, экспонирование – ужасно). Зато оборудованный туристический маршрут, удобный и продуманный по лучшим видовым точкам. И в ресторане вкуснейшая еда, после кувшиновской гостиницы (где мы были с той же Неизвестной Провинцией две недели назад) заставляющая глубоко скорбеть о тверском гастрономическом туризме (спасибо, Александра Кошелева, которая организовала такую еду в Тотьме). И ландшафт, конечно, и чистота. И #ТомСойерфест (кстати!).
А еще Усть-Печенга. Стоит трястись в этот тупик по плохой дороге полтора десятка верст. Храм не особенно выдающийся на первый взгляд. Но внутри! Чувство, что провидение здесь пощадило как в прекрасной иконе, разбитой и вытащенной из пепла, последний, но лучший лик. Как тут такой цельный и нетронутый иконостас конца XVIII века? Он - из лучших вообще от своей эпохи. Подобный у нас стоит в Городне, но где Городня, а где эта деревушка под Тотьмой! А иконостасы в приделах – тоже из лучших, но уже конца XIX века, мраморные со вставками из цветного мозаичного стекла. Видели такие?
И тут же рядом древний расписной дом в деревне Мыс. С перестроенной кровлей, на какой-то стадии появившейся росписью, но сам – древний, едва ли на полвека всего моложе церкви.
Надо возвращаться, конечно, сюда. Смотреть соляные колодцы и музеи, деревянные дома начала XIX века (пусть немного, но интересных), почтить память Ивана Кускова и других купцов-землепроходцев. Походить по дорегулярным улицам, сползающим в Песью Деньгу. Еще хочется побывать на Дедовом острове и посмотреть на камни в Сухоне, на которые натыкался царь Петр I.
Если верить Алексею Новоселову Alexey Novosyolov скоро в Тотьме грядут очередные большие перемены, явится благоустроенная набережная с «туристическими зонами» (радоваться ли? – не знаю). Будет новое (и историческое вполне) здание у музея. Конечно, очень надо, чтобы работала на туризм река (на участке Вологда-Тотьма хотя бы). Гостиниц тоже надо и т.д.
А больше всего – людей, которые верят в этот город, знают и любят его.
Поживем-увидим, как оно случится дальше. Но искренне желаю долгой жизни этому уголку русской земли.
