Петр Струве: "Мне предлагать японские деньги?! Мерзавец!"
От марксиста к либералу
Ровесник В.И. Ленина, Струве стоял у истоков российского марксизма, был автором манифеста Российской социал-демократической рабочей партии и был общепризнан в конце 1890-х гг. в качестве одного из вождей легального марксизма. Но уже в первые годы XX в. он открыто заявил о себе как о "национальном либерале", во взглядах которого борьба за свободу, права личности и уважение к частной собственности сочетались с русским национализмом и государственничеством. При этом Струве продолжал оставаться в оппозиции к самодержавию, в 1902-1905 гг. издавая в эмиграции журнал "Освобождение", который проповедовал борьбу с существующим в России политическим режимом во имя реформ, направленных на установление в стране конституционно-демократического строя. "Освобождение" быстро завоевало популярность, став трибуной различных течений и групп русского либерального движения.
Разразившаяся в начале 1904 г. русско-японская война вызвала противоречивое отношение со стороны читателей журнала, что нашло отражение в письмах корреспондентов Струве. Следует отметить, что и позиция самого редактора "Освобождения" отличалась двойственностью.
С одной стороны, он был резким критиком экспансионистской политики России на Дальнем Востоке и мало сомневался в ее поражении в войне с Японией. Более того, прямо заявлял о "полном объективном совпадении тех ближайших политических целей, к которым стремится воюющая против нас Япония, с национально-государственными интересами русского народа на Дальнем Востоке. Япония стремится вытеснить Россию из Маньчжурии, русский народ заинтересован в том, чтобы уйти оттуда с возможно меньшими потерями"1.
С другой стороны, Струве проводил грань между имперским правительством и армией, в которой находил не только выразителя патриотических чувств народа, героически исполняющего свой долг, но и потенциального союзника общества в его борьбе за политическую либерализацию. А обострение этой борьбы было неминуемо после военных поражений самодержавия, аналогию чему Струве находил в событиях Крымской войны и последующих Великих реформ. В соответствии с этим в "Письме к студентам", опубликованном в феврале 1904 г., Струве призывал их к активному участию в патриотических манифестациях, но наряду с криками "Да здравствует армия!" предлагались и другие лозунги: "Да здравствует Россия!", "Да здравствует свобода!" и "Да здравствует свободная Россия!"2 Как отмечает биограф Струве, его "читатели с большим трудом разбирались, на чьей же стороне он все-таки находится"3, причем замешательство это давало о себе знать еще долго после завершения самой войны: если В.А. Маклаков и Д.И. Шаховской верили в то, что Струве поддержал войну, то А.Ф. Керенский полагал, что Струве возлагал большие надежды на поражение России4.
Любопытный эпизод приводит в своих воспоминаниях А.В. Тыркова-Вильямс, часто навещавшая Струве в Париже осенью 1904 г.: к нему в дом явился знакомый эсер, предложивший от имени японцев деньги для расширения революционной работы. "Мне, вы понимаете, мне предлагать японские деньги?! Как он смел? Мерзавец!" - кричал перед Тырковой Струве после того, как спустил эсера с лестницы5. Тем не менее само обращение с подобным предложением к Струве показательно.
Письма в редакцию
С первых дней войны в адрес Струве и редакции "Освобождения" начинают поступать многочисленные письма, выражавшие различные позиции по отношению к событиям на Дальнем Востоке. Часть из них, чаще анонимно, была обнародована на страницах журнала; остальные - отложились в архиве Струве. Публикуемая ниже подборка писем принадлежит перу видных представителей русской либеральной интеллигенции рубежа XIX-XX вв. - филолога и историка В.И. Модестова, зоолога А.И. Петрункевича, экономиста В.Н. Твердохлебова, публициста и предпринимателя А.И. Дементьева.
Все они принадлежали к кругу читателей и почитателей "Освобождения", некоторые являлись его авторами, но мнения их по случаю войны заметно разнились. Так, для специалиста по римской словесности Василия Ивановича Модестова6 (док. N 1) и бывшего предводителя дворянства Весьегонского уезда Тверской губернии, эмигрировавшего в 1881 г. в США Петра Алексеевича Дементьева7 (док. N 4), при всем критическом их отношении к самодержавию, было очевидно, что либеральная печать должна идти в ногу с патриотическим движением и выступать за победу России. Независимо друг от друга, они заклинали Струве не повторять путь А.И. Герцена, поддержавшего в 1863 г. поляков.
Иные оценки ситуации - в письме к Струве от Александра Ивановича Петрункевича8 (док. N 3) - только переехавшего в США ученого-арахнолога (т.е. специалиста по изучению пауков) и сына известного земского деятеля. Заявляя о правоте Японии в войне, Петрункевич выступал за поражение России и считал "более нравственным и добрым в конечном результате перевешать все [русское] правительство, чем помочь ему хотя бы одной копейкой". Другой молодой ученый, Владимир Николаевич Твердохлебов9, изучавший в то время в Германии историю обложения городских недвижимостей на Западе, не был столь радикален, но критиковал обращение Струве к студентам, призывая четко разделять позиции "сторонников свободы" и "патриотического обывателя" (док. N 2).
Особняком стоит письмо от харьковского присяжного поверенного Бориса Павловича Куликова (док. N 5), передающее содержание разговоров о Русско-японской войне в среде малороссийского крестьянства.
Все публикуемые письма извлечены из Ф. 279 РГАСПИ (Струве П.Б.). Все они публикуются с сохранением их стилистических особенностей; все подчеркивания в тексте - авторов писем.
N 1. Письмо В.И. Модестова П.Б. Струве
1 марта 1904 г.
Милостивый государь Петр Бернгардович,
Пробежав последний N "Освобождения" (17 текущего года)10, я, хотя и не имею чести быть знакомым с Вами, решился писать Вам. К этому меня побуждает важный общественный интерес, связанный с дальнейшим ходом Вашего журнала.
Будьте осторожны! Вот что хотел я сказать Вам. Всякому, конечно, понятно, что с открытием войны на Дальнем Востоке положение русской либеральной печати, особенно заграничного органа этого направления, стало затруднительным. С одной стороны, ей трудно идти рядом с ненавистным правительством, с другой, она не может идти против народного движения, поднявшегося на защиту могущества и достоинства своего государства... Как именно этой печати следует держать себя в таких обстоятельствах? Вопрос сам собою ставится ребром, и на него не может быть уклончивого ответа.
Для меня ясно как Божий день вот что: либеральная печать, если она не хочет утратить в данную минуту всякое значение в массе русского общества, должна без всякого колебания идти, насколько возможно, в ногу с тем могучим патриотическим потоком, который зашумел теперь "по всей Руси великой". Вопрос о водворении в нашей стране политической свободы, первостепенный и неотложный вопрос мирного времени, должен в настоящий момент отойти на второй план. На первом плане должно стоять достижение Россией победы над внешними врагами, не разбирая того, какая у нас форма правления, самодержавная или конституционная. Древние римляне той поры, когда им самая мысль о царской власти в их стране казалась чудовищной, в критические минуты борьбы с внешним врагом неизменно назначали диктатора.
Все мы, либералы и консерваторы, одинаково должны желать победы отечеству. Момент - такой, что Россия должна победить во что бы то ни стало. Победительница, она упрочит за собой великую историческую роль на долгое время. Побежденная, она неизбежно пойдет к международному и экономическому падению, которое неизвестно где остановится. Нужно было всеми силами противиться захвату нашим правительством китайской территории, как и вообще дальнейшему территориальному расширению государства, которое и без того ломится от собственной тяжести, magnitudine laborat sua, как Ливий выразился об аналогическом положении Римской империи11. Но уж если рок довел нас до берегов Желтого моря, и если Японец хочет во что бы то ни стало выбить нас оттуда силою, нам ничего не остается как стараться доказать ожесточенному врагу возможно внушительным образом, что его заносчивость перешла границы и должна понести достойное наказание...
С "Освобождением", если только оно станет в стороне от широкого потока все более и более поднимающегося в России патриотического чувства, непременно случится то же самое, что случилось с "Колоколом"12, принявшим сторону поляков во время польского восстания 1863 года: его перестали читать русские не только в России, но и за границей. Мне хорошо помнится эта эволюция общественного настроения.
Либеральные органы не только не должны уступать консервативным в желании блестящих побед русскому оружию, но должны открыто выражать порицание нелепым выходкам той части русской эмигрантской молодежи, которая устраивает митинги в честь Японии и для адресов японским социалистам (!). Достойно крайнего сожаления, что русская молодежь, незрелая в образовании, невоспитанная политически, недисциплинированная общественно, так легко увлекается всяким вздором революционных декламаций своих любимых органов и доходит до полного непонимания путей, какими движется развитие государств и народов...
Будьте осторожны! Вот мое первое и последнее слово.
С чувствами уважения и преданности. В. Модестов.
Рим, via Condotti, 81.
1 марта 1904.
P.S. Если Вы найдете нужным или удобным напечатать мое письмо, то сделайте это не только без моей подписи, но даже и без указания места, откуда оно получено13.
РГАСПИ. Ф. 279. Оп. 1. Д. 84. Л. 59-63. Автограф.
N 2. Письмо В.Н. Твердохлебова П.Б. Струве
Март 1904 г.
Мюнхен
Многоуважаемый Петр Бернгардович,
Будучи читателем и почитателем "Освобождения", я привык встречать в Ваших статьях тонкое понимание общественного настроения и необходимой тактики; их-то я и не замечаю (в послед[них] N "Освобождения" и в указанном письме) в Вашем отношении к войне.
Вы справедливо указываете, что следует использовать настоящий момент, но понимаете, что в самом начале войны настроение не только "обывателя", но и общества - неподходящее для исключит[ельно] революц[ионной] пропаганды. И действительно: обыватель воодушевился "патриотизмом", интеллигенция б[ольшей] ч[астью] в подавленном настроении при мысли о страшных жертвах народа, о котором в сущности мало думают иностранные "друзья" русск[ого] народа F[rankfurter]-Zeit[ung]; Arbeiterzeitung и др[угие] социал-демократические органы, как-то слишком staatsmnnisch14 торжествующие по случаю войны.
Отсюда желание во что бы то ни стало обелить Японию в ее некрасивом нападении врасплох15 в П[орт]-А[ртуре] и т.д. Из того, что самодержавие - ужас, вовсе не следует, что Япония во всем права (что и Вы почему-то стремитесь доказать).
Но я уклонился в сторону от главного пред- мета моего удивления: Вы рекомендуете студ[ентам] принимать участие в патриот[ических] манифестациях и кричать: да здравствует армия!, но присоединять к этому: долой самодержавие! Неужто Вы не представляете себе всей фальши революционера, кричащего: да здравствует армия! В качестве "маневра" это бесполезно и только опасно для агитатора, т.к. чуть он присоединит к патриотич[еским] возгласам "русскую пословицу", толпа жестоко изобьет его, и это будет единств[енным] следствием неискреннего участия в патриот[ической] манифестации! Я боюсь даже, что и в том случае, когда они (студенты) не продавят "русск[ие] пословицы", толпа им не поверит. А вы хотите еще, чтобы они сами себе поверили, и с этой целью прибавляете несколько фраз о "вооруженном народе" и т.д.; простите, мне кажется, что и Вы сами себе не верили, когда писали эту фразу.
Фальшь везде только вредна, хотя бы она имела самые благие цели. Раз между сторонником свободы и обывателем лежит пропасть, раз первый не может разделять чувств второго, пусть он молчит и сидит пока в стороне: время пропаганды скоро наступит, когда патриотизм обывателя остынет и не будет надобности в странных способах пропаганды, а о понижении "патриотизма" руководящих классов предоставьте позаботиться...министру финансов.
Прошу извинить меня за непрошеную критику и принять уверения в искреннем и глубоком почтении моем.
В. Твердохлебов
РГАСПИ. Ф. 279. Оп. 1. Д. 91. Л. 26-27об. Автограф.
N 3. Письмо А.И. Петрункевича П.Б. Струве
3 апреля 1904 г.
900 Massachusetts Avenue
Cambridge, Mass.
Многоуважаемый Петр Бернгардович!
Против Вашего желанья отметить мое письмо как мнение молодого ученого16 я ничего не имею. Если Вы считаете более безопасным также опустить строчки, в которых упоминается о том, что я нахожусь в Америке, то и против этого я ничего не имею, хотя и не скрываю своего мнения.
Мое мнение о том, что правительство будет усилено, если одержит победу, я считаю безусловно верным. Вам кажется это невероятным. Но подумайте, в каком затруднении оно находится теперь и как подорван его престиж в России и за границей. Бесстыдной ложью правительство привлекает на свою сторону общество, и если образованные люди вроде Арсеньева и Спасовича могут быть настолько ослеплены, что участвуют в поднесении адреса17, то что можно ожидать от темной массы народа?
Но я иду еще дальше и утверждаю, что, будучи последовательным, не надо помогать правительству ни единой копейкой. Не надо идти в Красный крест, и предоставить правительству действовать, как оно желает. Вы скажете, что будут умирать или страдать от этого неповинные люди, - правда. Но они могли бы отказаться. Когда-нибудь да надо начать действовать. Помогая раненым, посланным правительством, мы стали бы помогать самому правительству. Вы скажете - это жестоко! Что же делать! Если моя помощь может оказаться нужной, отчего не направить ее туда, где она не менее нужна, в деревню, куда угодно, хотя бы в японский лагерь, где тоже неповинные люди умирают и страдают от ран. Пусть "Московские ведомости"18 упрекают в измене. Они ли нам мерило нравственности и патриотизма?
Итак, Вас обвиняют М[осковские] В[едомости] в симпатии к Японии. Что ж - если на ее стороне правда. Разве не то же было с Гербертом Спенсером в войне с Бурами19? И многих других обвиняли в измене, но их общество куда лучше общества Моск[овских] Вед[омостей].
Крепко жму Вашу руку, преданный Вам Александр Петрункевич.
На первом листе письма вверху помета П.Б. Струве синим карандашом: "Не требует ответа".
РГАСПИ. Ф. 279. Оп. 1. Д. 87. Л. 59-60об. Автограф.
N 4. Письмо П.А. Дементьева П.Б. Струве
8 апреля 1904 г.
Лос-Анджелес, Кал[ифорния]
Многоуважаемый Петр Бернгардович.
Я просил Е.Е. Лазарева20 выписать мне "Освобождение" и получил на днях пачку Ваших изданий со счетом на 31 марку. Прилагаю банковский перевод на 50 марок в уплату счета, а на остальные деньги прошу продолжить подписку на весь год и высылать мне новые брошюры, какие могут появиться.
Не повторите ошибки Герцена в 1863 году, и в войне стойте за Россию - не дайте подлости М[инистерст]ва В[нутренних] Дел завесить Ваших глаз относительно абсолютной необходимости для России иметь незамерзающие гавани на Дальнем Востоке - без них Сибирь не может жить и развиваться. Я убежден, что Вы утвердите Ваше влияние в России, если не впадете в этические тонкости и не дадите им вести вас наперекор диктатам чувства. Русские люди больше живут сердцем, чем головой, особенно в таких вопросах, как война, - я думаю, что "Революц[ионная] Россия"21 погубит себя занятым ею положением. Отбросьте мелочность, пока длится война - и она Вам неизбежно поможет, - а если станете ратовать против нее, она Вас загонит в угол.
Всегда готовый служить,
P.A. Demens.
П.А. Тверской22.
Пожалуйста, перемените адрес на: P.A. Demens, 1149 West 28th st. Los Angeles, Cal. U.S.A.23 Лазарев почему-то дал адрес моего office а.
РГАСПИ. Ф. 279. Оп. 1. Д. 91. Л. 29. Автограф на бланке организации "Southern California Mill Owners Association".
N 5. Из письма Б.П. Куликова П.Б. Струве в редакцию "Освобождения"
28 августа 1904 г.
Баден, Австро-Венгрия.
[...] Я - присяжный поверенный из Харькова Борис Павлович Куликов, но, конечно, доказать, что это именно я, я Вам никак не могу. Перед тем, как выехать сюда, я был в недрах Херсонской губернии и был поражен тем, что там встретил. В деревушке, находящейся в 40 верстах от железн[ой] дороги, где вокруг почти нет людей, крестьяне говорят так. - (Перевожу на русский, ибо не умею этого сказать, как они, испорченным малороссийским). "Хоть бы японцы сюда пришли, может быть, легче было бы, может быть, разделили бы землю хоть казенную. Ведь вот и мы, и отцы наши, всю жизнь землю обрабатывали, а она чья? Таких-то (фамилия помещиков). Почему их? Ну, хорошо уж; а что значит казенная земля? Никакой казенной земли не должно быть. Зачем ему (царю) земля? Мы б ее обрабатывали и деньги ему давали бы на содержание государства; а земля ему не на что не должна быть. - А почему Макарова жонка (адмирала Макарова)24 получает 20 тысяч, а моя 8 рублей? Для чего нам Порт-Артур брать (назад от японцев, если они возьмут его), чтоб Макаровой жонке еще 20 тысяч дали?" Все это подлинные фразы (только переведенные) неграмотных крестьян.
А вот еще: в Богодуховском уезде Харьков[ской] губ[ернии] один крестьянин (грамотный) объясняет другому, почему мы, русские, терпим поражения: "потому (сохраните малороссийский акцент) что у нас война правительственная, а у японцев национальная". М[ожет] б[ыть], Вы воспользуетесь этим, как материалом. [...]
РГАСПИ. Ф. 279. Оп. 1. Д. 81. Л. 252об.-253об.
Автограф.
1. Освобождение. 3-й год издания (1904-1905). N 54. 1904. 19 августа. С. 65.
2. Листок "Освобождения". 1904. N 1. С. 2.
3. Пайпс Р. Струве: Левый либерал, 1870-1905. Т. 1. М., 2001. С. 472.
4. Там же. С. 480.
5. Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. М., 2007. С. 185.
6. Модестов Василий Иванович (1839-1907) - русский филолог, историк, переводчик; доцент, профессор Новороссийского, Казанского, Киевского университетов, Киевской и Петербургской духовных академий. После 1893 г. переехал в Рим, где занимался древнейшей историей Апеннинского полуострова.
7. Дементьев Петр Алексеевич (1849-1919) - русский земский и судебный деятель, публицист, в США - предприниматель, основатель г. Сент-Питерсберга во Флориде. После начала Русско-японской войны обратился с письмом к командующему Маньчжурской армией А.Н. Куропаткину с просьбой о приеме в армию в качестве военного инженера, см.: Жукова Л.Н., Жукова О.Г. Русское купечество. Гении. Дела и творцы истории. М., 2017. С. 124.
8. Петрункевич Александр Иванович (1875-1964) - русско-американский зоолог, специалист по паукообразным, заведующий кафедрой Йельского университета, член Национальной академии наук США, поэт, переводчик. Высшее образование получил в Германии, с 1903 г. в США.
9. Твердохлебов Владимир Николаевич (1876-1954) - русский экономист, специалист по финансовому праву, профессор. Приват-доцент Новороссийского университета, большая часть научно-преподавательской деятельности связана с Политехническим институтом (СПб.) и Ленинградским финансово-экономическим институтом.
10. Речь идет о номере "Освобождения" второго года издания (1903-1904), N 17 (41) от 5 февраля 1904 г., где был опубликован ряд статей и материалов о начавшейся Русско-японской войне.
11. "Magnitudine laborat sua" (лат.) - "свой размер", "своя громадность". Имеется в виду фраза из предисловия "Истории Рима от основания города" Тита Ливия: "...государство, начав с малого, так разрослось, что страдает уже от своей громадности..." (пер. В.М. Смирина).
12. "Колокол" - первая русская бесцензурная политическая газета, печатавшаяся в Вольной русской типографии под редакцией А.И. Герцена и Н.П. Огарева в 1857-1867 гг. в Лондоне и (с 1865) Женеве. Позиция издателей газеты, поддержавших Польское восстание 1863-1864 гг., не была принята многими из либеральных читателей, что стало одной из основных причин падения популярности "Колокола".
13. Письмо В.И. Модестова было опубликовано как "письмо редактору" без всяких указаний на авторство и место написания. - Освобождение. 2-й год издания (1903-1904). N 22 (46). 18 апреля 1904 г. С. 399-400.
14. Staatsmnnisch (нем.) - "политически зрело (мудро)", "достойно государственного деятеля".
15. Примечание автора: "Ср. "Право" статью бар. Нольде". Речь, очевидно, идет о статье барона Б.Э. Нольде "Юридическая хроника войны на Дальнем Востоке", опубликованной в юридической газете "Право" (СПб. 1904. N 7. С. 425-433). В ней давалась правовая оценка начала Японией войны с Россией без предупреждения. Нольде приводит выдержки из иностранной прессы, по-разному оценивающей вероломность Японии, в том числе из английского издания "Standart", по мнению журналиста которого "японцы не показали недостатка приличия, а лишь умную распорядительность". - Там же. С. 427.
16. Упоминаемое здесь письмо А.И. Петрункевича опубликовано: Освобождение. 2-й год издания (1903-1904). N 22 (46). 18 апреля 1904г. С. 398-399. В журнале оно подписано как письмо "молодого русского ученого"; на возможное его авторство А.И. Петрункевичем указал К.Ф. Шацилло, который, правда, местом отправления обозначил Оксфорд в Англии; см.: Шацилло К.Ф. Русский либерализм накануне революции 1905-1907 гг. М., 1985. С. 223.
17. Речь, очевидно, идет о преподнесении делегацией петербургских земцев (при участии, в частности, К.К. Арсеньева - наставника и знакомого П.Б. Струве с гимназических лет, и известного адвоката В.Д. Спасовича) патриотического адреса Николаю II в феврале 1904 г.
18. "Московские ведомости" - московская газета (1756-1917), во 2-й пол. XIX - нач. XX вв. одно из ведущих консервативных изданий Российской империи; в 1896-1907 гг. главным редактором являлся монархист-черносотенец В.А. Грингмут.
19. Английский философ-позитивист Герберт Спенсер (1820-1903) был противником Англо-бурской войны и резко критиковал милитаризм.
20. Лазарев Егор Егорович (1855-1937) - русский революционер, народник, правый эсер. В 1890 г. бежал из ссылки в Сибири в США; с 1894 по 1905 г. жил в Европе.
21. Вероятно, имеется в виду официальный орган партии эсеров - журнал "Революционная Россия" (1901-1905).
22. П.А. Тверской - псевдоним П.А. Дементьева, Питер Деменс - его американские имя и фамилия.
23. Адрес указан на штампе.
24. Речь идет о вдове вице-адмирала С.О. Макарова Капитолине Николаевне (1859-1946), получившей после гибели мужа серьезную единовременную помощь и постоянную пенсию.