Кому на своей земле жить хорошо
Батор Цыремпилов родился и вырос в приграничном селе Кулусутай и уезжать со своей земли не собирается. Фото из личного архива Батора
Интернет пестрит материалами о том, как гибнет российское село. То и дело СМИ публикуют результаты новых исследований о массовых миграциях в большие города. И если в центральной части страны люди редко решаются на переезд, к примеру, за Урал, то жители Дальнего Востока, в том числе приграничных территорий, все чаще уезжают прямо на запад, оставляя за спиной вымирающие деревни и пустующие пашни. Впрочем, есть и те, кто, вопреки трудностям, не бросают свою землю. И сегодня речь пойдет об одном из таких настоящих патриотов, кто ни за что не променяет природный простор на офисное кресло в каменных джунглях.
По стопам предков
Скотовод Батор Цыремпилов родился и вырос в небольшом приграничном селе Кулусутай в Забайкальском крае (бывшая Читинская область). До Монголии отсюда 50 километров и примерно столько же до районного центра — Нижнего Цасучея, куда жители добираются по насыпной дороге из щебня и гравия, в шутку называя ее «трассой».
Куда ни глянь, вокруг простирается степь, веками кормившая предков Батора, что разводили здесь лошадей, коров и овец. Так же сегодня живет и он, на скотоводческой стоянке неподалеку от села. Хотя признается, что в юности были мысли уехать из Кулусутая навсегда.
Село Нижний Цасучей — центр Ононского района. Фото из архива Батора Цыремпилова
— Как и многие сверстники в родном селе, я мечтал покорить большой город, — рассказывает он. — Это такой юношеский максимализм, когда тебе все по плечу и ты ищешь лучшей жизни. В 2006 году поступил в Бурятскую государственную сельскохозяйственную академию имени Филиппова в Улан-Удэ, впереди открывался целый мир, и казалось, что в Кулусутай уже не вернусь.
Спустя два года Батор женился на своей однокласснице, которая вскоре подарила ему первенца. Мысль, что будущее его семьи не в городе, а на селе, появилась постепенно.
— В какой-то момент я признался себе, что скучаю по малой родине. Любовь к степи — это в крови. Я с малых лет на земле. Мой дедушка был потомственный чабан, всю жизнь пас скот на равнине. К тому же мне пора было кормить семью, вот я и решил заниматься тем, чем умею и к чему душа лежит. Перевелся на заочное и в 19 лет вышел на стоянку.
Жизнь забайкальского скотовода
«Стоянкой» или «точкой» в Забайкалье называют дом животновода в степи, вокруг которого обустроена овчарня, скотный двор, коровник и загон для лошадей. Сегодня у Батора около 300 голов скота, 50 из них лошади, остальные — овцы и коровы.
Дом животновода. Фото из архива Батора Цыремпилова
— Забот достаточно. Помимо своего хозяйства я работаю старшим табунщиком в кооперативе «Рассвет» — это, можно сказать, наше сельскообразующее предприятие. Еще есть администрация, школа и клуб. Вот и все места, где можно работать, — говорит Батор.
Работы на всех не хватает. Раньше, вспоминает он, все жители Кулусутая были при деле — заняты в колхозах и на пашнях. В каждой семье росло не меньше трех детей, и люди не думали о том, чтобы все бросить и уехать.
— Только в нашем колхозе отары доходили до 70 тысяч голов, я уже не говорю обо всем Ононском районе. Целая система была выстроена для того, чтобы людей обеспечить работой, государство относилось ко всем по-человечески. А теперь я вижу, как мое село постепенно пустеет.
Батору всего 31, но тех, кто помладше, он называет молодежью, будто сам очень давно вышел из этого возраста.
— Мне иногда кажется, что у них вообще другое мировоззрение. На стоянки их не затащишь, управлять сельскохозяйственной техникой они не умеют и не хотят учиться. Хотя в чем-то я их понимаю: ищут, где получше, потому что работы здесь нету. Уезжают в Читу или подальше — в Иркутск. Устраиваются там охранниками, продавцами или вообще идут в армию на контракт. Повезет, если удачно женятся или выйдут замуж.
Есть, правда, и случаи, когда уроженцы Кулусатая, которые, как и Батор, передумали и вернулись домой.
— Со мной работает молодой парень. Он первый раз приехал на вахту, а в конце сезона собрался и махнул в город, зарабатывать захотел. Но что вы думаете, прошел год, и он прикатил назад. Сказал: «Лучше места, чем дом, нету!». Я и надеюсь, что другие наши ребята тоже однажды вернутся домой. Ведь где родился, там и пригодился. Тем более мы рядом с такой красотой живем!
Село граничит с заповедником «Даурский», входящим в число биосферных резерватов ЮНЕСКО. Здесь раскинулись большие древние озера Барун-Торей и Зун-Торей.
— Мы живем по-соседству с дикой природой, которую любим и уважаем, потому что знаем: она нас кормит, — говорит Батор. — Эти удивительной красоты места вряд ли кого-то оставят равнодушным. А я без них уже и жизни не представляю.
Кулусутай — словно островок среди безбрежной забайкальской степи. Фото из архива Батора Цыремпилова
Кулусутай не назовешь вымирающим селом. Здесь все еще мелькают молодые лица, правда, по словам Батора, в селе преобладает возрастное поколение. Большинство сельчан живут натуральным хозяйством, держат коров и другую скотину. Однако тех, кто освоил стоянку, меньшинство.
— Вот закончится поколение людей 50-60 лет, которые с детства в степи живут. Уйдут они, а кто после них останется? Дай бог, не уедут те, кто всей душой такой работой, как у меня, увлечены.
Селам не выжить без господдержки
Проблема пустеющих забайкальских сел перешла из экономической в политическую плоскость, считает директор Забайкальского аграрного института, председатель краевого отделения ПАРТИИ ДЕЛА Игорь Борискин.
— Расположенные вдоль монгольской и китайской границы, они красноречиво показывают нашим соседям, что мы стремительно теряем население. Поэтому государство должно в ближайшее время выделить необходимые преференции для приграничных территорий, пока они окончательно не обезлюдели, — поясняет Борискин.
Точные данные о количестве жителей Забайкалья и Дальнего Востока выдаст предстоящая Всероссийская перепись. Однако уже сейчас можно говорить о том, что ее результаты окажутся катастрофическими, в первую очередь для села.
— Достаточно посмотреть на число избирателей в Ононском районе, которое за пять лет снизилось с 11 до 8,5 тысяч. — Если вдуматься, то это страшные цифры, и нам всем нужно бить в набат.
О том, какая помощь нужна от государства, лучше самих фермеров и скотоводов не расскажет никто.
— Я бы в первую очередь попросил правительство, чтобы оно помогло провести электроснабжение к стоянкам. Мы в 21 веке живем или в период кочевников? — возмущается Батор. — Просто пусть к нам подведут инфраструктуру, а дальше мы сами все сделаем.
В хозяйстве у Батора около 300 голов скота: лошадей, коров и овец. Фото из его архива
Также скотовод призывает к упрощенной и гибкой системе получения грантов и выдаче льготных кредитов с отсрочкой первого платежа на год.
— Представьте, фермер взял деньги у банка, чтобы закупить себе скотину и технику. Он не успел еще на ноги встать, а его уже начинают душить платежи. Плюс налоги капают. Вообще, кажется, что наш брат, стоит ему сельским хозяйством заняться, сразу всем должен. Например, ветеринарии — по 100 рублей за голову каждый год. Плюс чипы для системы «Меркурий», очень дорогой ГСМ. Все вместе превращается в кабалу. Понятно, что с такими условиями далеко не все соглашаются и бросают свои хозяйства.
Еще одна причина переездов в города заключается и в том, что люди хотят дать своим детям достойное общее образование, а получить его в селах, похожих на Кулусутай, невозможно.
— Мои дети сейчас живут в поселке Агинское в 150 км от Кулусутая. Старший сын учится в шестом классе, средняя дочь — во втором, а младший скоро пойдет в садик. Школа, конечно, здесь есть. Но в ней из секций только волейбол и футбол. А мне хочется, чтобы мои дети развивались нормально. Люди моего возраста уезжают во многом из-за этого. Все же хотят, чтобы их дети получили лучшее: и образование, и развитие, и все на свете, — говорит Батор.
Почему все же земля, а не город
— Я ни разу не пожалел о том, что выбрал землю. Как вышел в 19 лет на животноводческую стоянку, я так и работаю. Отдыхать ездил только однажды — в Улан-Удэ на встречу с одногруппниками. В летний сезон я встаю в пять утра и засыпаю в полночь ради того, чтобы прокормить семью. Но делаю это с легкой душой. Конечно, мы зависим от денег, на которые можно купить, например, новую машину. Но в остальном я знаю, что никогда не останемся голодными. В целом мы независимы, потому что у нас есть свои яйца, мясо и огород. Какой бы кризис в стране или в мире ни был, выстоим. Лишь бы не было войны.
Батор также выращивает и скаковых лошадей, с которыми выезжает на ипподром в столицу Забайкалья — Читу. Фото из его архива
Батор говорит, что настолько привык жить, полагаясь только на свои силы, что уже не представляет для себя другой жизни и удивляется, как когда-то мечтал освоиться в большом городе. Вместе с тем он замечает, что все его нынешнее хозяйство — результат каждодневного труда.
— Развить свое угодье — это долгосрочное вложение. Мне было очень трудно, когда я только начал. Да и сейчас непросто. Но теперь у меня есть стабильность: вырастили скот, продали и живем следующий год на эти деньги, пока новое поколение подрастает. Очень хочется дальше развиваться, но при этом боишься не потерять то, чего уже добился. Кредит брать не хочу, потому что он задушит. Иногда думаешь: то ли грамотности не хватает или еще чего-то, чтобы большего добиться. Но все равно я не унываю. Мне другого и не остается.