Духовник Алексея Балабанова: «Он всю жизнь прожил в страдании»
Духовный наставник режиссера Алексея Балабанова отец Рафаил (Симаков) признался, что вспоминает режиссера.
Корреспондент ФАН поговорил со священником, духовным наставником режиссера Алексея Балабанова, отцом Рафаилом (Симаковым). Режиссеру 25 февраля исполнилось бы 62 года. До сих пор Рафаил помнит Балабанова, который то и дело приезжал к нему в Ярославскую область. История знакомства священника и Алексея началась в 2007 году, за год-полтора до выхода фильма «Морфий». До сих пор Рафаил вспоминает, как режиссер «родился в муках и всю жизнь прожил в мучении».
Советский и российский кинорежиссёр, сценарист и продюсер Алексей Балабанов родился в Свердловске (ныне Екатеринбург). В детстве он тянулся к другим странам, грезил о путешествиях, именно это и подтолкнуло его к изучению иностранных языков.
После двух лет службы в армии в 1983 году отец Октябрин Балабанов устроил сына ассистентом режиссера к себе на студию, в те годы он был главным редактором объединения научно-популярного кино на Свердловской киностудии. Позже в этом городе родилось совершенно новое направление в рок-музыке, которое олицетворяла группа «Наутилус Помпилиус». Балабанова связывала тесная дружба с этими музыкантами, и он не раз вставлял их саундтреки в свои картины.
Он дебютировал как режиссер в 1985 году, а уже в 1990-м Алексей закончил обучение на режиссерском отделении Высших курсов по подготовке режиссеров и сценаристов.
Спустя три года после своего первого фильма «Раньше было другое время», снятого в 1987 году, Балабанов переехал в Петербург, и решил всерьез заняться большими проектами. В середине 90-х годов имя Балабанова уже было хорошо известно творческой элите Санкт-Петербурга. В 1997 году он узнал, что такое настоящая слава. И в этом же году режиссер выпустил свою культовую картину «Брат», которая была награждена Гран-при на кинофестивале «Кинотавр».
После этого фильма он снял еще несколько известных фильмов, которые удостоились наград. Например, проект «Про уродов и людей» получил «Нику» и звание культового проекта во всех постсоветских республиках.
— Алексею Балабанову 25 февраля исполнилось бы 62 года, можете вспомнить, каким он был человеком?
Я сегодня в церкви не служу, но в течение дня молитвы все равно приходят, поэтому, конечно, Лёшу поминаю. Как мне его не вспоминать, конечно, я его все время вспоминаю. Недавно я вспомнил, что у экранизированного пророка Исайи была фраза «Человек рождается на страдании и как искра поднимается вверх и освещает все вокруг». То есть, смысл этого чтения пророческого в том, что человек рождается в муках, во грехе. И, только приближаясь к Богу, он очищается от страдания, и сгорая, начинает освещать окружающих. А про Лешу я подумал, что он как родился на страдании, так и жизнь всю свою прожил в этом страдании. Он через это страдание каким-то совершенно волшебным образом, непонятным, создавал произведения, которые освещали все вокруг. Они были настолько яркими, светлыми и проповедующими, при том, что он всякую грязь показывал.
— Как вы считаете, какую мысль пытался донести Балабанов с помощью своих работ?
Как-то я думал про Лёшу, и мне вспомнилось, что у него есть персонажи, которые говорят сильно русским языком. Как у Булгакова бесы говорили русскими поговорками. То же самое у Лёши, но на русский язык у него там бандиты переходят. В «Брате» говорят у него там русскими присловьями, поговорками. То, что было наше, он изображал, что все отобрали, а вот это богатство — русский язык — это душа народа. И эту душу взяла всякая нечисть. Ему было тяжело, он страдал, наблюдая все происходящее вокруг. Он всю жизнь прожил в страдании.
— Как вы познакомились с Алексеем?
Нас с Лёшей Господь свёл — я был нужен ему, а он был нужен мне в какой-то критический момент жизни. Обнаружилось, что мы с ним единомышленники в духовном плане и во взглядах. У нас привязанности одни и те же. Мы были очень похожи. Мне нравилось то, что он делает, ему — то, что делаю я. Он чувствовал душу человека, который несет в себе то, самое главное, что есть в народе. То, как он изображал всю эту действительность — это для меня было близко, потому что я тоже как-то давно писал картины.
— Сколько длилась ваша дружба?
Мы с ним были знакомы лет семь, наверное, познакомились где-то за год-полтора до выхода фильма «Морфий». Последние три фильма фактически были сделаны при моем участии. Он меня называл соавтором, только это соавторство не конкретное. Мы сцены обговаривали, я сценарий читал, он потом его переделывал. Здесь, в Угличе, он снимал фильм «Морфий», из-за меня сюда приехал. Это была такая работа, вне материала, не киношная. Он мне говорит – вы же понимаете, отец Рафаил, кино – это развлекаловка. А я ему – какая же это развлекаловка, если люди начинают смотреть на жизнь по-другому?
— Как вы узнали о смерти Балабанова?
Мне наша помощница после его смерти позвонила и рассказала, что его больше нет. Дело в том, что после того, как Лёшу стали укладывать в больницу, ему там говорили – месяц-два осталось жить. 9 мая мы с ним говорили по телефону, он должен был приехать ко мне. Я книжку написал: «Повесть о горе-зло-счастье по Алексею Балабанову». Она больше не про него — про меня. Люди читают, говорят хорошая книга, почитайте и вы.