От Pink Floyd и «Сектора Газа» до культа Тамангуля: ультимативный гид по самым концептуальным альбомам в истории музыки

Дэвид Боуи, Роджер Уотерс и другие англичане, сводящие друг друга с ума; Фрэнк Заппа и Кинг Диамант, не способные сойти с ума повторно; русская симфо-рок-группа с симфо-рок-оперой по мотивам «Ведьмака» — вот лишь немногие герои уникального гида по самым важным концептуальным альбомам в истории мировой музыки, который подготовил для читателей «Ножа» солярный просветитель Лорд Тритогенон, одержимый демонами Света и Добра.

Текст, который вы сейчас прочитаете, не совсем обычный. Мысли, изложенные в нем, родились при прослушивании аудиокассеты проекта Thamanghul, озаглавленной «Тамангул(ь)». Но для начала включите хотя бы на несколько минут цифровую копию этой записи.

Грязный сырой звук шумового блэк-метала с первых секунд хватает даже самого опытного слушателя за волосы и проникает в его разум силовой атакой, невольно напоминающей о смежных опытах радикалов вроде The Haters или The New Blockaders. Легенда гласит, что эту запись лейблу NEN Records передал неизвестный, представившийся Володей. Тот, в свою очередь, получил ее от некоего Санитара, друга Грибника (главного героя этого произведения, ставшего жертвой потусторонней сущности по имени Тамангуль). Музыка с этого альбома, по версии издателей, представляет собой диктофонную запись звуков демонического мицелия, явившегося собирателю белых грибов, когда он остановился с ночевкой в лесу. Никто не знает, где именно разворачивались эти мистические события, однако наиболее убедительная и рациональная версия гласит, что автором этой музыки был владелец лесопилки «Тамангул» Александр Гаськов, в чьи легкие вместе с опилками попал вредоносный мицелий. Гаськов, по мнению авторов этой гипотезы, лишился рассудка и ушел в лес неподалеку от Тайшета (по другой версии, в мицелиевом бреду он дошел до поселка Нижняя Пойма, что в Красноярском крае). Любые попытки реконструировать хронику этого эксцесса, впрочем, обречены на провал, и правду мы, вероятно, никогда не узнаем.

Теперь рассмотрим структуру этого концептуального произведения музыкально-нарративного искусства. Можно предположить, что его создатели ориентировались на международный проект SCP Foundation, участники которого уже почти пятнадцать лет создают архив с описаниями присутствия в нашей вселенной чужеродных и тем пугающих объектов, существ и явлений. Но по содержанию «Тамангуль» прежде всего отсылает к мифам Лавкрафта, причем с явным преклонением не столько перед литературным первоисточником, сколько перед его философскими интерпретациями, предложенными Юджином Такером, Грэмом Харманом и Ником Ландом.

Гротескная симфония Тамангуля только ждет своего интерпретатора, который сможет окунуться в нее с головой и не вынырнуть, чтобы возвестить нам о том, что он узрел. Ладно, так и быть, попытаемся найти подходящий инструментарий для понимания этого явления, корни которого питаются самой глубиной глубин веков.

1960-е: возведение монумента

Велик соблазн возвести историю концептуальных альбомов к ветхозаветным временам, а первым представителем этого жанра назвать Псалтирь пророка и царя Давида. Однако мы все-таки обратимся сразу к послевоенной истории музыкальной индустрии, когда развитие звукозаписи и распространение проигрывателей сделали наиболее популярным носителем долгоиграющие пластинки. Если в 1940-е годы было выпущено чуть больше тысячи LP-релизов, то уже в 1960-е эта цифра достигла 370 тысяч. Неакадемические музыканты наконец-то получили возможность рассказать историю, как это делали «настоящие» композиторы прошлого, пусть и в пределах сорока, пятидесяти, максимум — шестидесяти минут.

Трудно точно определить, каков был первый альбом, к которому можно безоговорочно применить эпитет «концептуальный». Во многих источниках первооткрывателями жанра называют The Beach Boys, выпустивших в мае 1966 года эпохальную пластинку Pet Sounds. Концепция этого альбома больше всего напоминает роман взросления: вместе с его героем мы проходим путь от юношеского оптимизма к разочарованию в мире, людях и себе, а вторая сторона пластинки является зеркальным отражением тем и мотивов первой.

Pet Sounds была не той пластинкой, которую ждали от The Beach Boys: вместо легкомысленного серф-рока группа неожиданно выдала классику барокко-поп с элементами прогрессива и психоделии. Продавался он немного хуже, чем «пляжные» альбомы ансамбля, однако относительно невысокие рейтинги в чартах (лишь десятое место в американском «Билборде») с лихвой компенсировало то влияние, которое Pet Sounds оказал на музыкальный мейнстрим того времени. Главным промоутером пластинки стал Пол Маккартни, под ее воздействием пересмотревший взгляд на то, чем должны заниматься The Beatles. Впоследствии эхо главной вещи The Beach Boys еще прозвучит в музыке Queen, Pink Floyd, Элтона Джона и других фюреров мегаломанской гиперсцены Великобритании.

Тем временем не менее интересные вещи происходили на другом, куда более субверсивном полюсе поп-музыки. Параллельно с Pet Sounds свой концептуальный альбом записывают Фрэнк Заппа и его коллектив The Mothers of Invention. Если пластинка The Beach Boys была чрезвычайно серьезным лирическим высказыванием, то Заппа выдал ровно противоположное: его Freak Out! получился совершенно издевательским, нарочито вульгарным и небрежно записанным. Сама концепция тоже была по-хорошему проста — на этом альбоме Заппа высказал все, что он думает по поводу массовой культуры и американского образа жизни. Как и Pet Sounds альбом Freak Out! можно условно разбить на две равновеликие части. На первой пластинке собраны злобные пародии на доживавший свой век бабблгам-поп (Go Cry On Somebody Else’s Shoulder), гаражный рок (Motherly Love) и на тех же The Beach Boys (Wowie Zowie). Во второй же половине Freak Out! Заппа снимает клоунскую маску и прямо-таки вваливает потоки ненависти по самым разным социальным и политическим вопросам. Апогеем «серьезной» части альбома стала мощная телега (иного слова не подобрать) Trouble Every Day, посвященная беспорядкам в Уоттсе, которые начались как протест против полицейского насилия и жертвами которых стали тридцать четыре гражданина.

Наконец, третьим претендентом на титул первооткрывателя concept альбомов часто называют двойник Роберта Циммермана Blonde On Blonde, но лично мы склонны считать это вероломной провокацией со стороны фанатов нобелиата, уверенных, будто он придумал вообще всю музыку и поэзию в мире [хотя это объяснило бы, почему мир так прекрасен. — Прим. ТМНГЛ].

Как уже было сказано выше, главным агитатором за новый подход к конструированию альбомов стал Пол Маккартни. В первый день лета 1967 года в магазинах появляется поистине эпохальная пластинка — не нуждающаяся в особом представлении Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band. Именно она определила дальнейшие пути развития жанра, поскольку в основе его лежало то, к чему без всяких натяжек можно применить слово «концепт». В этом альбоме нет прямо рассказанной истории, но именно это делает пластинку The Beatles прорывной. Музыканты лишь очертили общие сюжетные границы: они больше не суперзвезды рока, отныне они оркестр некоего сержанта Пеппера. Что за клуб одиноких сердец? В армии какой страны служит сержант Пеппер? Слушателю придется самому ответить на эти вопросы, сочинив собственную, для каждого уникальную историю.

В помощь ему — знаменитая обложка-коллаж, на которой можно разглядеть самых разных персонажей истории и современности: Джеймса Джойса и Уильяма Сьюарда Берроуза, композитора Карлхайнца Штокхаузена, нападающего «Ливерпуля» Альберта Стаббинса, Карла Маркса, оккультного сатаниста Алистера Кроули и еще несколько десятков выдающихся личностей. И без того широкое пространство для конспирологии дополняла обратная сторона конверта, на которой Пол Маккартни повернулся спиной к объективу фотографа. Это породило слухи о смерти самого притягательного из битлов, которые оказались даже более живучими, чем замечательная теория, согласно которой музыку для The Beatles писал философ Теодор Адорно.

Стоит отметить еще несколько знаковых пластинок ранней эпохи концептуальных альбомов. Это, например, Ogdens’ Nut Gone Flake модового коллектива The Small Faces, рассказывающий историю не совсем адекватного Счастливчика Стэна, мечтающего увидеть обратную сторону Луны. Первый тираж альбома распространялся в чрезвычайно уродливом круглом конверте, стилизованным под банку с табаком. К нему прилагалась упаковка бумаги для самокруток — более чем прозрачный намек на то, в какой обстановке музыканты рекомендуют слушать их творение.

Другой знаковый альбом того времени — пришвинистская пластинка The Kinks под названием The Kinks Are the Village Green Preservation Society — предлагает прогулку не в метафизические глубины расширенного сознания, а в мир простой английской деревни, переживающей упадок [как ни странно, аграрный поп-рок, проповедующий возвращение к корням, в наши дни звучит более свежо, чем многие психоделические творения того же времени. — Прим. ТМНГЛ.]. Ну а пока англичане сводили с ума себя и окружающих в свойственной им манере, все тот же Фрэнк Заппа ответил им альбомом We’re Only in It for the Money («Мы здесь только ради денег»), для понимания концепции которого достаточно взглянуть на обложку:

Публике, в массе своей обычно нервно реагирующей на нововведения, формат альбомов-историй пришелся по душе. Вероятно, причина такого принятия кроется в том, что идея записи концептуальных альбомов была вовсе не революционной, а реакционной — рок-музыку поместили в оболочку традиционного искусства, и было лишь вопросом времени, когда именно к приставке «рок» добавится гордое слово «опера».

Случилось это в декабре 1968 года стараниями гаражно-психоделической группы The Pretty Things, выпустившей пластинку S.F. Sorrow о приключениях депрессивно-суицидального англичанина по фамилии Печаль, который вместе с вудуистским повелителем смерти Бароном Субботой отправляется в запредельные пространства, чтобы там и остаться. Со временем альбом получил совершенно заслуженный культовый статус, но поначалу прошел незамеченным.

Чего не скажешь о рок-опере The Who «Томми». Хотя это и безусловная классика, все же на всякий случай напомним ее сюжет, поскольку он того заслуживает.

Считавшийся без вести пропавшим ветеран Первой мировой возвращается в родную Англию и застает жену с любовником, которого тут же убивает на глазах у своего сына Томми. От увиденного ребенок сразу становится слепоглухим, а мир начинает воспринимать как набор мелодий. Родители водят его по врачам и знахарям, пытаются лечить с помощью психоделических наркотиков, но все безрезультатно. Попутно Томми обнаруживает в себе дар игрока в пинбол («механический бильярд», если обратиться к терминологии советских переводчиков) и вскоре становится чемпионом мира. К нему начинают стекаться толпы желающих стать такими же мастерами, как он. Томми советует им практиковать игру в пинбол вслепую, чтобы постичь дзен, но людям этого не надо, и они оставляют своего гуру, который благодаря этому вновь обретает зрение и слух. Но они ему больше не нужны, потому что он достиг просветления.

И пластинка The Who, и ее последующая экранизация с участием Эрика Клэптона, Тины Тернер и Элтона Джона показали, насколько странными могут быть концептуальные альбомы. Но самое страшное было только впереди.

1970–1980-е: расцвет жанра и его же закат

В 1970-е кино (самое миметическое из видов искусств) и музыка (самое антимиметическое из видов искусств) окончательно скрепляют свой противоестественный союз. Нетрудно заметить, что рок- и поп-альбомы того времени становятся, так сказать, экраноориентированными: в них появляются совершенно четкие сюжетные линии, артисты начинают все больше думать над созданием персонажей, в которых они перевоплощаются, а профессиональные дизайнеры обложек становятся полноценными участниками творческого процесса. Многие из таких альбомов действительно были экранизированы, как, например, уже упоминавшиеся «Оркестр клуба одиноких сердец» и «Томми», а также «Квадрофения» The Who (1973, в 1979 году лег в основу одноименной драмы Фрэнка Роддэма), «Стена» Pink Floyd (1979, экранизирован Аланом Паркером в 1982 году) или Welcome to My Nightmare Элиса Купера (1975, концертный фильм по его мотивам вышел год спустя).

Но большинству подобных записей даже не нужно было уходить на экраны, чтобы зритель буквально увидел ушами рассказанные в них истории. Это практически все альбомы Дэвида Боуи того периода (в особенности The Rise and Fall of Ziggy Stardust And the Spiders from Mars), абсолютно классические вещи Pink Floyd, The Alan Parsons Project, Genesis, Gentle Giant, «Эмерсон, Лейк и Палмер» (альбом Tarkus), Kraftwerk (Autobahn, Radio-Aktivität, ангелический Trans-Europa Express, Die Mensch-Maschine). По нашу сторону железного занавеса первыми концептуалистами стали Давид Тухманангулов (долгоиграющая пластинка «Как прекрасен мир», 1972; «НЛО», 1982), «Песняры» («Гусляр», 1979; «Через всю войну», 1985) и другие замечательные композиторы и исполнители, которым по тем или иным причинам удалось избежать обвинений в буржуазном уклоне (которого в перечисленных нами случаях, разумеется, и не было).

Все изменилось с наступлением эпохи MTV (начало вещания — 1981 год) и VH1 (1985). Клиповый формат вновь сделал привлекательной синглоориентированную модель создания альбомов. На смену истории пришла микроистория, которую можно уложить в трех-четырехминутное видео. Продюсерам, а вместе с ними и публике больше не нужен был взгляд на темную сторону Луны, им снова были нужны шлягеры.

Наиболее чувствительные к переменам артисты вроде Дэвида Боуи совершенно безболезненно отказываются от концепции в пользу хитовости и успешно переживают этот период. А вот, скажем, Pink Floyd будто не заметили новую культурную парадигму и продолжили творить монументы. Неудивительно, что их пластинка 1983 года The Final Cut потерпела провал, который в итоге закончился уходом Роджера Уотерса из группы. В итоге Дэвид Гилмор пересобрал ансамбль и успешно реанимировал Pink Floyd бессюжетной пластинкой A Momentary Lapse of Reason (1987).

А вот Уотерс продолжил как ни в чем не бывало творить концепты. В том же 1987 году выходит Radio K.A.O.S. — нарративный альбом про инвалида-паралитика из Уэльса, который слышит все радиоволны, проходящие через его голову, и с помощью компьютера взламывает военные спутники, чтобы выдвинуть человечеству ультиматум: либо оно разоружается и воцаряется мир во всем мире, либо все будут немедленно уничтожены.

Хотя пластинка объективно ничем не отличается в худшую сторону от большинства продукции в стиле поп-рок, которой тогда был забит эфир, она так и осталась в истории скорее досадным недоразумением. Даже вполне актуальное и радиоформатное для того времени звучание «Радио Х.А.О.З.» не смогло оттенить старомодность и абсурдность (хотя после «Томми» вроде бы все дозволено) концепции Уотерса, а также его уже тогда изрядно надоевший, мягко говоря, морализаторский пафос.

За редкими исключениями вроде «Пурпурного дождя» певца Принса, «Дзен-аркады» гомосексуальных пионеров панк-хардкора и затем поп-панка Hüsker Dü или «Рисунков пациента О.Т.» Einstürzende Neubauten концептуальные альбомы уже не привлекали особого внимания и из передового отряда коммерческой музыки превратились в реликт эпохи брежневского застоя. Идея синтеза искусств в пределах звукозаписи отправилась на передержку к авангардистам, околомузыкальным художникам и, конечно же, пауэр-металлистам.

У нас [нас. — Прим. ТМНГЛ] нет времени останавливаться на упомянутых пластинках, о которых наш читатель и так прекрасно знает хотя бы по рассказам отцов, поэтому сразу перейдем к наиболее изысканным, на наш взгляд, альбомам 1970-х и 1980-х, которые принято относить к концептуальным.

Serge Gainsbourg — Histoire de Melody Nelson (1971)

Алкоголик-эротоман Серж Генсбур сбивает на машине несовершеннолетнюю велосипедистку. Вместо того чтобы помочь ей, вызвать врачей и составить протокол о ДТП, он любуется изгибами ее тела, а затем заманивает в ловушки бесстыжего сладострастия. В общем, все как всегда у Сержа Генсбура. Но интересен этот альбом, разумеется, не только фантазиями под Набокова, но и аранжировками гениального Жан-Клода Ваннье, подлинное величие которых уже в 1990-е переоткроют герои трип-хопа, ретроревайвла и прочей «умной» поп-музыки.

Magma — Mekanïk Destruktïw Kommandöh (1973)

Первая часть трилогии Theusz Hamthaak, написанной самой невыносимой и потому прекрасной группой французского прогрессивного рока. Основатель «Магмы» Кристиан Вандер создал собственную вселенную, в центре которой находится планета Кобай, обитатели которой говорят и поют на кобайском языке, напоминающем все европейские языки разом. Понять, что происходит, практически невозможно, и если проводить какие-то аналогии, то ближе всего к псевдонарративам «Магмы» подбирается другой француз — Жан «Мебиус» Жиро, автор легендарного антикомикса «Герметический гараж». Вместе с «Магмой» они должны были работать над фильмом Алехандро Ходоровски «Дюна», но, как известно, из этой затеи так почти ничего и не вышло.

Monty Python — The Monty Python Matching Tie and Handkerchief (1973)

К сожалению, в полной мере оценить замысел этого альбома английской комик-труппы можно лишь заполучив оригинальное издание на пластинке. На конверте The Monty Python Matching Tie and Handkerchief не было трек-листа, но это лишь полбеды. Дело в том, что это один из немногих примеров пластинок, у которой не две, а три стороны. Делается этот трюк довольно просто: на одной из сторон (в данном случае на стороне B) на две параллельные дорожки наносятся две разные записи. На какую из дорожек опустится игла звукоснимателя, та и будет звучать. Проигрывая пластинку, слушатель рано или поздно наткнется на «скрытую» запись, которую прежде не слышал, и решит, что сошел с ума. Вот такая вот концепция.

Rick Wakeman — The Myths and Legends of King Arthur and the Knights of the Round Table (1975)

Даже если бы на этой пластинке было записано 60 минут тишины, она все равно была бы великой хотя бы благодаря обложке с Экскалибуром, воткнутым в наковальню, и печатью с именем автора. На основе рыцарских романов Рик Уэйкман создал монументальное полотно, ставшее эталоном жанра средневекового прогрессивного рока. Кроме того, пластинка как минимум идеологически во многом определила становление самых разных направлений популярной и экстремальной музыки — от пауэр-метала до данженсинта.

Древнее предание гласит, что работу над «Мифами и легендами о короле Артуре и рыцарях Круглого стола» Уэйкман заканчивал после инфаркта, когда врачи запретили ему выступать на сцене и вообще лишний раз утруждать себя творческой активностью. В ответ он записал композицию The Last Battle и пошел домой. Мы в это, впрочем, не верим.

The Residents — Eskimo (1979)

Из всех концептуальных альбомов классического периода The Residents трудно выбрать какой-то один, но мы решили остановиться все-таки на этой потрясающей вещи, в которой, как нам кажется, концепт и его звуковая реализация слились предельно органично.

Альбом Eskimo представляет собой псевдоэтнографическое исследование общества и культуры инуитов. В конверте пластинки можно найти развернутое пояснение к каждой из шести композиций. В этих небольших заметках «Резиденты» рассказывают, что инуиты едят моржей, страдают от полярной истерии, празднуют ежегодный фестиваль смерти и приносят детей в жертву духам севера. Разумеется, все изложенные здесь научные сведения — лишь набор стереотипов, поверхностный взгляд на иную культуру. Сейчас сказали бы, что Eskimo предлагает деколониальную стратегию субверсии экзотизации indigenous народов. Но тогда музыканты таких слов еще не знали и потому действовали от чистого сердца.

Андрей Монастырский — «Фауна СССР» (1983)

Все что делает Андрей Монастырский — концептуально. Не стал исключением его первый и последний музыкальный альбом «Фауна СССР». В него вошли двадцать композиций, посвященным животным (в первую очередь — людям), населявшим страну, в которой многие из нас родились. Из инструментов здесь только разбитое пианино и голос Андрея Викторовича, декламирующий стихи собственного сочинения. В итоге получается часовая сюита, передающая самые экстремальные психические состояния в диапазоне от всеразрушающей ненависти и отчаяния до религиозного смирения или даже скорее опустошения.

И так далее.

King Diamond — Abigail (1987)

Хоррор-водевиль датского поэта, композитора и сатаниста-индвидуалиста Кима Петерсена. Для этого альбома он сочинил полноценное либретто, в котором очень заметно влияние готической и темной литературы, но в докрученном до металлических скоростей виде. Abigail — это история призрака мумии мертворожденного каннибала. Все вокальные партии исполняет сам Король Диамант, находившийся тогда в своей лучшей форме. В 2001 году он зачем-то выпустит продолжение под названием Abigail II: The Revenge, но ему будет далеко до боговдохновенного оригинала.

Если вы по каким-то причинам не слушали эту пластинку и не собираетесь, то хотя бы посмотрите клип на композицию Family Ghost. В принципе, все поймете.

1990-е — наши дни: эра постконцептуализма

Итак, в 1991 году наступило время дискет, мультимедийных компакт-дисков, локальных вооруженных конфликтов и бесповоротной атомизации общества, которое длится и по сей день.

Что же происходит в этот период в той сфере человеческой деятельности, которая нас сегодня так заинтересовала? Музыкальный «концептуализм» развивается по следующим приблизительным векторам.

1. Альбомы-компиляции остаются альбомами-компиляциями, но с еще более явной полистилистикой. Поп-исполнители и их продюсеры стараются охватить как можно более широкий спектр жанров, тем самым охватывая как можно более широкую аудиторию.

Характерные примеры: Мадонна — Erotica (трип-хоп, хаус, чистый поп, R&B, соул, постдиско); американский Майкл Джексон — Dangerous (фанк, хип-хоп, поп-рок, соул); Влад Сташевский — «Не верь мне, милая» (соул, тин-поп, евродэнс, русский шансон, смус-джаз).

2. Ортодоксальные рок-артисты не выдержали вызовов эпохи и продолжили сочинять традиционные concept albums с линейным повествованием.

Характерные примеры: W.A.S.P. — The Crimson Idol (история тинейджера, которого убил рок-н-ролл); Билли Идол — Cyberpunk (дистопическая экскурсия по миру будущего); «Эпидемия» — «Эльфийская рукопись» (сага о битвах и мечах), «Сектор газа» — «Кощей Бессмертный» (оперетта для вокала, драм-машины и модуля E-mu Proteus 1).

3. Технократы цифровой эпохи, подсевшие на еще не синтезированные наркотики, приступили к созданию мультижанровых проектов, объединяющих музыку, эстрадные номера, видеоматериалы, арт-буки, традиционные буки, граффити, интерактивные проекты и так далее. Одним из атаманов этого направления стал композитор и продюсер Трент Резнор, под чьим руководством были выпущены такие знаковые пластинки музыкального постконцептуализма как The Downward Spiral и Year Zero коллектива Nine Inch Nail, трилогия шок-рокера Мэрилина Мэнсона Antichrist Superstar, Mechanical Animals, Holy Wood, а также первый и последний полноформатный альбом дуэта 2wo. На околорезноровской орбите начинают с переменным успехом вращаться Дэвид Боуи (1.Outside), Smashing Pumpkins (​​Mellon Collie and the Infinite Sadness), Гари Нюман (Exile), R.E.M. (мультимедийная версия альбома Monster, издававшаяся на дискетах).

Заокеанские (великобританские) коллеги американских идеологов перепродюсирования пошли еще дальше, создавая пустотные концепты в духе развитого постмодернизма. Сюда можно отнести практически все творческие акты Radiohead, Massive Attack, UNKLE, а также некоторых исполнителей второй волны британского эзотерического вторжения: Coil (Love’s Secret Domain), Current 93 (Thunder Perfect Mind), Scorpion Wind (Heaven Sent). Их альбомы не были концептуальными, но стали таковыми благодаря коллективному творчеству интеллектуальных (в случае великобританских артистов) и оккультно-психотических (в случае артистов британских) поклонников.

4. Преимущественно некоммерческие композиторы и аудиохудожники начали нащупывать то направление, которое теперь можно назвать прототамангулизмом. Подобно некрещеным праведникам, они по большей остались в лимбе музыкальной индустрии, где томятся и по сей день в окружении немногочисленных, но в высшей степени преданных поклонников. Вот несколько характерных представителей этого одновременно вымирающего и возрождающегося жанра:

John Watermann — Calcutta Gas Chamber (1993)

В 1990 году филд-рекордер John Watermann отправился в Калькутту и увез из этого славного индийского города не пищу для размышлений, не осколки просветления, не тома с премудростями кашмирского шиваизма, а бездну ужаса и отчаяния, которую носил в себе три года, пока не выплеснул ее в альбома «Газовая камера в Калькутте».

Это шипящее полотно было записано на заброшенной электростанции в австралийском Брисбене. Мы слышим гулы, посвистывания, скрежеты и прочие приметы любой уважающей себя заброшки. Вроде бы ничего особенного, но стоит взглянуть в буклет, и мы понимаем, что хотел сказать автор. А сказать он хотел то, что в индийской Калькутте стоит огромная газовая камера, в которую правительство и его жандармерия отправляют новорожденных младенцев, решая проблему перенаселения.

Разумеется, это клевета и поклеп. Но трепетная лань души John Watermann’а именно так изобразила ужас от увиденного в не самом благополучном месте мира в его не самые благополучные времена.

NKVD — Prolog (1998)

Действие первого и последнего альбома французской индустриальной бригады NKVD (не путать с одноименной французской индустрально-дэтметаллической группой NKVD и почти одноименной французской индустриально-блэкметаллической группой N. K. V. D.) разворачивается в 13078 году. Племя трехметровых межгалактических кочевников уже уничтожило пятьсот планет, включая родную, но на этом не останавливается. Единственная цель их существования — ликвидация всего живого во вселенной, и никто не уйдет от их кары. Любые переговоры бессмысленны, они слушают только своего Адмирала, а он в переговоры не вступает.

Boyd Rice Presents — Music For Pussycats (2003)

Яркий и красочный пример музыкального реди-мейда. Неистовый Бойд Райс собрал компиляцию ныне забытых исполнителей и исполнительниц бабблгам-попа 1950-х, накинул сверху субверсивную обложку и выпустил это на всех доступных носителях. Если бы не кавер-арт и сомнительная репутация компилятора, пластинка Music For Pussycats могла бы украсить фонотеку любого ретромана. Но старые незамысловатые шлягеры в новом обрамлении раскрыли свою истинную сущность, которая заключается в том, что все они были написаны в аду.

Симфо-рок группа ESSE — «Дорога без возврата» (2011)

Альбомная версия рок-оперы, основанной на произведениях Анджея Сапковского о колдуне Ведьмаке. Впервые «Дорога без возврата» была представлена публике в 2009 году на сцене Областного Дома народного творчества (Ростов-на-Дону), но широкую известность она приобрела с выходом одноименной киноленты. Опера и снятый по ней фильм стали magnum opus мануального терапевта Евгения Пронина, работавшего над «Дорогой» с 1993 года. Неудивительно, что работа ростовских артистов оказалась куда ближе к литературному первоисточнику, чем наспех сделанная нетфликсовская поделка с голыми женщинами и цифровыми пауками.

«То, что мы делаем, можно назвать рок-оперой с долей условности. В „Дороге без возврата“ композиции выстроены совершенно иначе, чем в тех произведениях, к которым все привыкли. Непростой формат ориентирован даже не на сегодняшних, а на завтрашних зрителей», — сообщил однажды автор оперы.

И с ним невозможно не согласиться.

Death Karma — The History of Death & Burial Rituals Part I (2015) / The History of Death & Burial Rituals Part II (2018)

Мировая история погребальных ритуалов и того, что к ним приводит, в исполнении словацкого дуэта блэк-металлистов. Хотя научным исследованием этот двойной альбом не назовешь, у него есть явно выраженная исследовательская составляющая. Его авторы сравнивают свои записи с этнографией, а себя с антропологами, исследующими иную культуру. Но при этом они также противопоставляют свой подход научному, подчеркивая художественную направленность своего творения.

Обладатели двух компакт-дисков The History of Death & Burial Rituals отправляются в увлекательное путешествие, в ходе которого прикасаются к традициям умерщвлений и похорон Мадагаскара и Тибета, Китая и Древнего Египта, Индонезии и цивилизации майя. Особо хочется выделить звуковой очерк, в котором рассказывается о Mongrel Mob, новозеландской группировке байкеров-неонацистов, по большей части состоящей из этнических маори и потомков смешанных браков. Об этих представителях ультраправого крыла некрократии мы еще когда-нибудь поговорим подробно.

VTTA — «Там? Где!» (2018)

«Альбом структурирован как пьеса — или, если угодно, радиопостановка; монологи героев заполняют пространство между „песнями“ или же вклиниваются прямо в их мясо. В персонажах легко узнаются деятели в духе „Хроник российской Саньясы“ — незадачливые духовидцы, исследователи „изнанки бытия“, а сама пьеса оказывается высказыванием, саркастически заостренным против культа „смертельной серьезности“, печально распространенного не только в блэк-металлических кругах. Указанная саркастичность не сводит альбом к комикованию, но носит скорее рефлексивный характер: VTTA прекрасно осознают то, в каком субкультурном поле работают, проверяют на прочность его границы и предлагают достоверный (в силу той самой рефлексивности) отчет о проделанной работе — в виде макабрической истории о путешествии в мир „метафизического психоза“», — говорится в аннотации к этой пластинке (а вернее — кассете), при прослушивании которой почему-то хочется снова и снова повторять слово «шизопакля»!

Что бы оно ни значило.

Meuh — Black Meuss

Французский блэк-метал ортодоксальной направленности, написанный от лица коровы. Кто же нарратор этого повествования? Он родился в обличье скотинки или стал ею после нечестивого ритуала? Чего он жаждет? Человеческой плоти или сочной травушки-муравушки? Он осуществляет решительный и, возможно, последний бунт against the modern world или же следует за стадом в поисках своего нерожденного теленка? Больше вопросов, чем ответов.

нерω — «надо» (1822)

Если верить анонимным издателям, альбом коллектива «нерω» под названием «надо» был выпущен в 1822 году на Императорского двора заводе грампластинок в честь десятилетия начала и окончания Отечественной войны. По их же заверениям, «запись представляет собой наиболее ранний протоиндустриальный опыт в истории музыки, предвосхитивший аналогичные практики Луиджи Руссоло и Арсения Авраамова».

Стилистически композиции на этом альбоме действительно напоминают шумовые эксперименты ранней индустриальной сцены и, наверное, именно так и звучали бы подобные творения, если бы в эпоху Александра II была возможна грамзапись. Эстетически же «нерω» (по всей видимости, читается как «Неро») заставляют вспомнить первые альбомы мартиал-индустриальной группы Nevod, также эксплуатирующей образы древнерусского тоталитаризма.

К сожалению, пока в открытом доступе выложены лишь отдельные композиции с этого альбома, а также его предположительный трек-лист:

1. царь
2. опричнина
3. воля
4. здравие
5. собака
6. нутро
7. мачеха
8. хлопот
9. напраслина

Заключение

Мы собирались было поставить точку в нашем экстремально кратком путеводителе по классике концептуальных альбомов рока, электронной и акустической музыки, однако в этот момент нам поступило сообщение от пожелавшего сохранить анонимность отправителя. К не особо информативному письму была приложена таблица, которую мы приводим без изменений:

Если вы можете расшифровать это послание, поделитесь с нами своими догадками любыми доступными средствами.