Как меня президент Медведев удивил...
10 лет назад...
Продолжение. Начало здесь
10 апреля 2010 года (суббота)
А Геннадий Баранов (председатель Верховного Суда Татарстана) поступил порядочно. Не стал дожидаться тридцати суток, которые он на вполне законных основаниях мог протянуть, а сразу отказал в удовлетворении надзорной жалобы. Так что теперь можно выходить на Москву, в решении которого не сомневаюсь.
Отказ Баранова в удовлетворении надзорной жалобы привез отец.
Когда я был маленьким, отца видел редко. Когда вставал, он был уже на работе, когда ложился спать, он был еще на работе. Сейчас вижу его чаще. Если бы я не запрещал, он, наверное, каждую неделю приезжал бы.
До того, как оказался здесь, был более сдержанным в чувствах, с отцом просто здоровался, за руку. А сейчас каждый раз, когда вижу его, хочется обнять, прижать к себе. Не сдерживаю чувств, так и поступаю. Какие напасти свалились на него и маму в конце прошлого года. Сына отправили в мир преступников, дочери сделали тяжелейшую операцию. Эти две беды пришли практически одновременно. Отец осунулся, но не могу сказать, что постарел, наоборот, в нем появилась какая-то бешенная жизненная энергия, он обижается, что я запрещаю ему часто ездить в Дигитли. А как не запрещать, если ему уже 73? Возраст – не детский.
11 апреля 2010 года (воскресенье)
Так и не смог дозвониться до московского адвоката, с которым надо бы обсудить некоторые аспекты надзорной жалобы в Верховный Суд России. У таксофона, установленного колонии, нет выхода на московские номера.
***
Завершился первый «банный день», который растянулся на три дня. В пятницу и субботу мылись женщины (их около ста человек), в воскресенье – мужики (их около шестидесяти). Мылись с утра и до вечера, только успевай воду закачивать.
«Банный день» прошел без эксцессов. Уже перед самым отбоем чистили водонаборный котел, из которого выгребли ведер двадцать известкового осадка (похоже, что бак давно не чистили!). Пришлось поменять и один (из трех) перегоревший нагревательный тэн.
***
Начальник колонии провел воскресный обход своих владений. Подошел и к бане. Встал. Смотрим друг на друга, молчим.
- Почему не здороваетесь?
- Вы не в форме, вроде бы как и не начальник колонии, а частное лицо. А в этих случаях первым здоровается более воспитанный. Позволить себе быть более воспитанным, чем вы, не могу.
Дальше был разговор «ни о чём». О моей работе, о суде, который рассмотрит мои возражения по поводу постановления о ШИЗО, о том, что писать ходатайство об УДО не собираюсь.
Разговаривая, проходим мимо женской курилки. Женщины встают, начальник колонии, находясь в неплохом настроении, шутит:
- Сидите, сидите, всё равно сидите…
Да уж. Теория относительности в действии. Независимо от того, чем занимаются обитатели колонии – сидят, лежат, работают, едят – они всё равно сидят.
К слову, о сидельцах. Ещё раз. Сказать, что все, кого занесло сюда - жертвы приказа № 650, было бы неправильно.
Чуть ли не половина колонии – наркоманы. Готовые ради дозы на всё. На кражи (статья 158 УК РФ), мошенничество (статья 159), проституцию. Среди осужденных-наркоманов – два десятка ВИЧ-инфицированых.
Ещё у десятка - Гепатит С. В массе своей это полностью деградированные мужики и женщины. Независимо от того, сколько зеки-наркоманы проведут в колонии, едва освободившись, они снова будут добывать дозу. Практически все. И не скрывают своих намерений.
Женщин-наркоманок назвать женщинами трудно. Столько мата, сколько услышал из уст этих женщин здесь, в колонии, не слышал за все свои сорок шесть лет жизни. Они даже не замечают мата. Это язык их общения.
Говорить по-другому они не умеют. Поэтому с сотрудниками колонии практически не разговаривают. Когда к ним обращаются, кротко опускают глаза, отвечая на вопросы однозначно – «да» или «нет». Потому-то на сотрудников администрации колонии они производят впечатление раскаявшихся и исправившихся осужденных, заслуживающих условно-досрочного освобождения.
13 апреля 2010 года (вторник)
Вычищая водонаборный бак от огромного количества осадков, забили краны подачи воды в баню. Пробивали-пробивали, не пробили. Пришлось сливать воду. Почти полный бак кипятка. Женщины набежали с ведрами, пошли стираться. Мое предложение открыть баню, чтобы люди стирались там, зачем разводить сырость в спальных помещениях, а воду всё-равно надо сливать, услышано не было. Не положено, значит, не положено.
Слили воду и прочистили трубы часам к пяти вечера.
Работали вместе с Андреем Фоминым. Андрей плохо откликается на своё имя. Привык к тому, что все зовут его Фомой. Не только осужденные, но даже сотрудники колонии. За что Андрей попал в колонию не знаю (не видел приговора, поэтому не знаю, не совсем доверяя тому, что говорит он сам и другие осужденные. К слову, если пишу о чьих-то делах-судьбах, значит, видел–читал приговор суда), но сидит он давно, больше года. И человек для колонии очень нужный. Он и электрик, он и сантехник, он и специалист на все руки. Нередко Андрея забирают местные жители, которым то проводку надо починить, то еще что. Работы согласовываются с администрацией колонии, поэтому Андрей свободно ходит по деревне. Рассчитываются с ним… едой.
***
На вечернюю проверку неожиданно пришел начальник колонии. Произнес речь:
- Очень много вопросов про амнистию. Есть разные проекты амнистии. При хорошем раскладе освободятся «аварийщики» , первые части не тяжких статей. Мы подсчитали, у нас могут вернуться домой до ста тридцати человек.
После проверки подошел к начальнику колонии:
- Вы зачем напрасно обнадеживаете людей? Знаете же, что массовой амнистии не будет. Сорок семь депутатов-единоросов отозвали свой проект, предусматривавший освобождение из колоний России до пятидесяти тысяч человек. По тому проекту, который будет рассматриваться 14 апреля, «уйдут» только ветераны Великой Отечественной да блокадники. Человек двести на всю Россию. Да, возможно, в ходе обсуждения могут «кинуть кость» еще каким-то категориям…. И, кстати, амнистия никогда не бывает по статьям УК, она всегда в отношении категорий граждан. А дальше уже решается, по каким статьям в отношении этих категорий граждан применяется амнистия. Так что говорить, что все «аварийщики» будут амнистированы – излишне. Этого не было ни в одном проекте, даже в проекте о самой массовой амнистии.
Оказалось, что ничего этого начальник колонии не знал. Но не растерялся:
- У людей должна быть надежда.
14 апреля 2010 года (среда)
Ночью выпал снег. Белый-белый. Снега навалило очень много. Как в середине зимы. Вот тебе и весна. Снова развезет дороги и в Дигитли можно будет проехать только на вездеходе.
***
Приезжал какой-то служитель православной веры (ни имени, ни церкви, которую он представляет, увы, так и не узнал, потому как не очень-то и хотел узнать). Никакого «опиума для народа» не привез, проповедей не произносил, никому ничего не навязывал. Зато привез пасхальных куличей да яиц, печенья да варенья. В обед и ужин колонисты ненарадовались подаркам, поминали добрым словом и православную веру и Пасху. По свидетельству старожилов, на Курбан-байрам праздником здесь и не пахло. Имамы да муллы приезжают в колонию лишь для того, чтобы призвать к терпению, смирению да почитанию власти.
***
Вечером комната воспитательной работы снова была заполнена арестантами. Все снова ждали, что программа «Время» хоть что-то скажет об амнистии. Не дождались.
Но зато был репортаж о новых антикоррупционных инициативах Дмитрия Медведева. Слушал - дивился. С какой луны он свалился? О какой нетерпимости к коррупции можно говорить? Если реальная антикоррупционная деятельность в виде издания антикоррупционного бюллетеня «Казанские Вести» лично для меня стала еще одним кирпичиком уголовного дела, обернувшегося годом и девятью месяцами лишения свободы?
Подоплека моего уголовного дела такова, что я был осужден именно потому, что слишком близко подобрался к коррупционным схемам пресловутой «социальной группы» - «представители власти». К тому же начал издавать антикоррупционный бюллетень, в котором что ни материал, то возможность – при наличии политической воли – возбуждать уголовные дела в отношении конкретных коррупционеров, а не пустопорожняя болтовня о необходимости усилить, искоренить, пресечь…. делишки абстрактных носителей этой российской напасти.
В ходе судебного процесса, к примеру, выяснились факты, свидетельствующие, что если бы не антикоррупционный бюллетень, то процесса могло и не быть. Работники чебоксарской типографии так и показали суду, что сотрудники милиции, изымавшие в типографии все документы, касающиеся печати «Казанских вестей», говорили, что «в газете опубликовано что-то такое, что нельзя печатать безнаказанно». Оно и видно, в бюллетенях этих, что ни публикация – работа для силовиков.
Но, увы, суд эти показания проигнорировал. И пусть не десятки тысяч, а лишь несколько сот человек знают, за что реально сидит Муртазин. И у этих людей желание быть «нетерпимым к коррупционным правлениям» могло поубавиться.
15 апреля 2010 года (четверг)
Кондитер, описанный Адамом Смитом, помнится, пёк превосходные булочки не потому, что сильно любил эти самые булочки, а потому, что знал: плохие булочки покупать никто не будет, и он разорится. А если будет печь превосходные булочки, покупать их будут всё больше и больше, объем производства увеличится, вырастет и объем добавочной стоимости. В общем, сочетание общественного интереса и интереса личного позволяют жить припеваючи, не забывая откладывать и на черный день, и на старость.
Конечно я не кондитер. Но мой личный интерес – бриться с комфортом, а не абы как, держа в одной руке зеркальце, в другой – бритву, заставили меня предпринять усилия, чтобы… в бане появилось настенное зеркало. Заместитель начальника колонии по тыловому обеспечению, в обиходе – зампотыл, - натиска не выдержал. Зеркало привезли, и сегодня в помывочной появилось зеркало. Удобно мне – удобно и другим арестантам. В строгом соответствии с учением Адама Смита!
***
Малика снова отправили в ШИЗО. На этот раз, якобы, за отказ от работы. На самом деле от работы он не отказывался, а попросил официально оформить его трудовые отношения, как это предписано статьей 129 УИК РФ. Не оформили. Отправить в ШИЗО намного проще.
***
Артур Г., получивший восемь лет колонии–поселения за ДТП, в котором погибли два человека, всю неделю отчаянно тосковал. В свои двадцать лет Артур влюбился. Или не влюбился, но ему было очень хорошо, пока он мог каждый день видеть её, разговаривать с нею… Но 6 апреля ее освободили условно-досрочно и она уехала в Казань. А сегодня приехала в Дигитли на свидание с Артуром. Много ли человеку надо для счастья?
Продолжение. Начало здесь
10 апреля 2010 года (суббота)
А Геннадий Баранов (председатель Верховного Суда Татарстана) поступил порядочно. Не стал дожидаться тридцати суток, которые он на вполне законных основаниях мог протянуть, а сразу отказал в удовлетворении надзорной жалобы. Так что теперь можно выходить на Москву, в решении которого не сомневаюсь.
Отказ Баранова в удовлетворении надзорной жалобы привез отец.
Когда я был маленьким, отца видел редко. Когда вставал, он был уже на работе, когда ложился спать, он был еще на работе. Сейчас вижу его чаще. Если бы я не запрещал, он, наверное, каждую неделю приезжал бы.
До того, как оказался здесь, был более сдержанным в чувствах, с отцом просто здоровался, за руку. А сейчас каждый раз, когда вижу его, хочется обнять, прижать к себе. Не сдерживаю чувств, так и поступаю. Какие напасти свалились на него и маму в конце прошлого года. Сына отправили в мир преступников, дочери сделали тяжелейшую операцию. Эти две беды пришли практически одновременно. Отец осунулся, но не могу сказать, что постарел, наоборот, в нем появилась какая-то бешенная жизненная энергия, он обижается, что я запрещаю ему часто ездить в Дигитли. А как не запрещать, если ему уже 73? Возраст – не детский.
11 апреля 2010 года (воскресенье)
Так и не смог дозвониться до московского адвоката, с которым надо бы обсудить некоторые аспекты надзорной жалобы в Верховный Суд России. У таксофона, установленного колонии, нет выхода на московские номера.
***
Завершился первый «банный день», который растянулся на три дня. В пятницу и субботу мылись женщины (их около ста человек), в воскресенье – мужики (их около шестидесяти). Мылись с утра и до вечера, только успевай воду закачивать.
«Банный день» прошел без эксцессов. Уже перед самым отбоем чистили водонаборный котел, из которого выгребли ведер двадцать известкового осадка (похоже, что бак давно не чистили!). Пришлось поменять и один (из трех) перегоревший нагревательный тэн.
***
Начальник колонии провел воскресный обход своих владений. Подошел и к бане. Встал. Смотрим друг на друга, молчим.
- Почему не здороваетесь?
- Вы не в форме, вроде бы как и не начальник колонии, а частное лицо. А в этих случаях первым здоровается более воспитанный. Позволить себе быть более воспитанным, чем вы, не могу.
Дальше был разговор «ни о чём». О моей работе, о суде, который рассмотрит мои возражения по поводу постановления о ШИЗО, о том, что писать ходатайство об УДО не собираюсь.
Разговаривая, проходим мимо женской курилки. Женщины встают, начальник колонии, находясь в неплохом настроении, шутит:
- Сидите, сидите, всё равно сидите…
Да уж. Теория относительности в действии. Независимо от того, чем занимаются обитатели колонии – сидят, лежат, работают, едят – они всё равно сидят.
К слову, о сидельцах. Ещё раз. Сказать, что все, кого занесло сюда - жертвы приказа № 650, было бы неправильно.
Чуть ли не половина колонии – наркоманы. Готовые ради дозы на всё. На кражи (статья 158 УК РФ), мошенничество (статья 159), проституцию. Среди осужденных-наркоманов – два десятка ВИЧ-инфицированых.
Ещё у десятка - Гепатит С. В массе своей это полностью деградированные мужики и женщины. Независимо от того, сколько зеки-наркоманы проведут в колонии, едва освободившись, они снова будут добывать дозу. Практически все. И не скрывают своих намерений.
Женщин-наркоманок назвать женщинами трудно. Столько мата, сколько услышал из уст этих женщин здесь, в колонии, не слышал за все свои сорок шесть лет жизни. Они даже не замечают мата. Это язык их общения.
Говорить по-другому они не умеют. Поэтому с сотрудниками колонии практически не разговаривают. Когда к ним обращаются, кротко опускают глаза, отвечая на вопросы однозначно – «да» или «нет». Потому-то на сотрудников администрации колонии они производят впечатление раскаявшихся и исправившихся осужденных, заслуживающих условно-досрочного освобождения.
13 апреля 2010 года (вторник)
Вычищая водонаборный бак от огромного количества осадков, забили краны подачи воды в баню. Пробивали-пробивали, не пробили. Пришлось сливать воду. Почти полный бак кипятка. Женщины набежали с ведрами, пошли стираться. Мое предложение открыть баню, чтобы люди стирались там, зачем разводить сырость в спальных помещениях, а воду всё-равно надо сливать, услышано не было. Не положено, значит, не положено.
Слили воду и прочистили трубы часам к пяти вечера.
Работали вместе с Андреем Фоминым. Андрей плохо откликается на своё имя. Привык к тому, что все зовут его Фомой. Не только осужденные, но даже сотрудники колонии. За что Андрей попал в колонию не знаю (не видел приговора, поэтому не знаю, не совсем доверяя тому, что говорит он сам и другие осужденные. К слову, если пишу о чьих-то делах-судьбах, значит, видел–читал приговор суда), но сидит он давно, больше года. И человек для колонии очень нужный. Он и электрик, он и сантехник, он и специалист на все руки. Нередко Андрея забирают местные жители, которым то проводку надо починить, то еще что. Работы согласовываются с администрацией колонии, поэтому Андрей свободно ходит по деревне. Рассчитываются с ним… едой.
***
На вечернюю проверку неожиданно пришел начальник колонии. Произнес речь:
- Очень много вопросов про амнистию. Есть разные проекты амнистии. При хорошем раскладе освободятся «аварийщики» , первые части не тяжких статей. Мы подсчитали, у нас могут вернуться домой до ста тридцати человек.
После проверки подошел к начальнику колонии:
- Вы зачем напрасно обнадеживаете людей? Знаете же, что массовой амнистии не будет. Сорок семь депутатов-единоросов отозвали свой проект, предусматривавший освобождение из колоний России до пятидесяти тысяч человек. По тому проекту, который будет рассматриваться 14 апреля, «уйдут» только ветераны Великой Отечественной да блокадники. Человек двести на всю Россию. Да, возможно, в ходе обсуждения могут «кинуть кость» еще каким-то категориям…. И, кстати, амнистия никогда не бывает по статьям УК, она всегда в отношении категорий граждан. А дальше уже решается, по каким статьям в отношении этих категорий граждан применяется амнистия. Так что говорить, что все «аварийщики» будут амнистированы – излишне. Этого не было ни в одном проекте, даже в проекте о самой массовой амнистии.
Оказалось, что ничего этого начальник колонии не знал. Но не растерялся:
- У людей должна быть надежда.
14 апреля 2010 года (среда)
Ночью выпал снег. Белый-белый. Снега навалило очень много. Как в середине зимы. Вот тебе и весна. Снова развезет дороги и в Дигитли можно будет проехать только на вездеходе.
***
Приезжал какой-то служитель православной веры (ни имени, ни церкви, которую он представляет, увы, так и не узнал, потому как не очень-то и хотел узнать). Никакого «опиума для народа» не привез, проповедей не произносил, никому ничего не навязывал. Зато привез пасхальных куличей да яиц, печенья да варенья. В обед и ужин колонисты ненарадовались подаркам, поминали добрым словом и православную веру и Пасху. По свидетельству старожилов, на Курбан-байрам праздником здесь и не пахло. Имамы да муллы приезжают в колонию лишь для того, чтобы призвать к терпению, смирению да почитанию власти.
***
Вечером комната воспитательной работы снова была заполнена арестантами. Все снова ждали, что программа «Время» хоть что-то скажет об амнистии. Не дождались.
Но зато был репортаж о новых антикоррупционных инициативах Дмитрия Медведева. Слушал - дивился. С какой луны он свалился? О какой нетерпимости к коррупции можно говорить? Если реальная антикоррупционная деятельность в виде издания антикоррупционного бюллетеня «Казанские Вести» лично для меня стала еще одним кирпичиком уголовного дела, обернувшегося годом и девятью месяцами лишения свободы?
Подоплека моего уголовного дела такова, что я был осужден именно потому, что слишком близко подобрался к коррупционным схемам пресловутой «социальной группы» - «представители власти». К тому же начал издавать антикоррупционный бюллетень, в котором что ни материал, то возможность – при наличии политической воли – возбуждать уголовные дела в отношении конкретных коррупционеров, а не пустопорожняя болтовня о необходимости усилить, искоренить, пресечь…. делишки абстрактных носителей этой российской напасти.
В ходе судебного процесса, к примеру, выяснились факты, свидетельствующие, что если бы не антикоррупционный бюллетень, то процесса могло и не быть. Работники чебоксарской типографии так и показали суду, что сотрудники милиции, изымавшие в типографии все документы, касающиеся печати «Казанских вестей», говорили, что «в газете опубликовано что-то такое, что нельзя печатать безнаказанно». Оно и видно, в бюллетенях этих, что ни публикация – работа для силовиков.
Но, увы, суд эти показания проигнорировал. И пусть не десятки тысяч, а лишь несколько сот человек знают, за что реально сидит Муртазин. И у этих людей желание быть «нетерпимым к коррупционным правлениям» могло поубавиться.
15 апреля 2010 года (четверг)
Кондитер, описанный Адамом Смитом, помнится, пёк превосходные булочки не потому, что сильно любил эти самые булочки, а потому, что знал: плохие булочки покупать никто не будет, и он разорится. А если будет печь превосходные булочки, покупать их будут всё больше и больше, объем производства увеличится, вырастет и объем добавочной стоимости. В общем, сочетание общественного интереса и интереса личного позволяют жить припеваючи, не забывая откладывать и на черный день, и на старость.
Конечно я не кондитер. Но мой личный интерес – бриться с комфортом, а не абы как, держа в одной руке зеркальце, в другой – бритву, заставили меня предпринять усилия, чтобы… в бане появилось настенное зеркало. Заместитель начальника колонии по тыловому обеспечению, в обиходе – зампотыл, - натиска не выдержал. Зеркало привезли, и сегодня в помывочной появилось зеркало. Удобно мне – удобно и другим арестантам. В строгом соответствии с учением Адама Смита!
***
Малика снова отправили в ШИЗО. На этот раз, якобы, за отказ от работы. На самом деле от работы он не отказывался, а попросил официально оформить его трудовые отношения, как это предписано статьей 129 УИК РФ. Не оформили. Отправить в ШИЗО намного проще.
***
Артур Г., получивший восемь лет колонии–поселения за ДТП, в котором погибли два человека, всю неделю отчаянно тосковал. В свои двадцать лет Артур влюбился. Или не влюбился, но ему было очень хорошо, пока он мог каждый день видеть её, разговаривать с нею… Но 6 апреля ее освободили условно-досрочно и она уехала в Казань. А сегодня приехала в Дигитли на свидание с Артуром. Много ли человеку надо для счастья?