Сергей Дмитриев: «Ты чувствуешь величие Новгорода, когда живешь в Москве»
Главный редактор издательства «Вече» Сергей Дмитриев свой долг Великому Новгороду отдал сполна. Книгами. Даже в самом названии дела, которому он посвятил всего себя, содержится символ этого города. Кстати, для его жителей язык письменной речи еще в древности был повседневностью. Теперь же книги, изданные «Вече», рассказывают миллионам о Родине России. Однако разговор в рамках проекта «Я — новгородец» мы начали со столицы...
— Как вас встретила Москва? Как вам удалось встроиться в эту сложную, агрессивную столичную среду?
— Все случилось в 1977 году. Это был золотой век советской власти. Тогда Москва не была еще такой враждебной, как сейчас. Вхождение в нее было более комфортным. Я переехал сначала с отцом, так как его перевели на работу в минсельстрой. До этого он работал директором «Новгородсельстроя».
Я долго думал о том, стоит переезжать или нет, но в итоге согласился. На тот момент я закончил первый курс Новгородского пединститута и перевелся на истфак Московского педагогического института имени Ленина. В то время Ленинский пединститут был одним из лучших педагогических вузов страны. В нем и требования были повыше. Мне пришлось дополнительно сдавать ещё 12 экзаменов, что было довольно сложно. Но за год я втянулся и уже стал историком, хотя изначально хотел заниматься языками. Брат у меня остался в Новгороде, позже он возглавил газету «Новгородские ведомости». Кстати, он и сейчас живет в Великом Новгороде.
В то время, на рубеже семидесятых и восьмидесятых, я начал писать стихи, и, что самое удивительное, позже мне удалось попасть в одно из лучших издательств Советского Союза — «Молодую гвардию». Это был центр патриотического движения, там постоянно появлялись известные писатели, историки. Я отработал в «Молодой гвардии» более 13 лет и надо сказать, что стал главным редактором по нехудожественной литературе.
Все более-менее наладилось, но затем началась рыночная стихия.
— И что стало с «Молодой гвардией»?
— «Молодая гвардия» стала фактически умирать. В 1991 году я принял участие в создании издательства «Вече». Таким образом, уже 28 лет мы издаем в нём книги. Так как в «Молодой гвардии» я попал в историческую среду, то начал серьёзно заниматься историей. Защитил кандидатскую диссертацию о роли интеллигенции в Первой русской революции. Поэтому, когда мы создали «Вече», то внесли в него новгородское историческое направление. На сегодняшний день «Вече» издало 140 миллионов книг, среди которых примерно 20 тысяч названий.
Сейчас мы делаем около тысячи книг в год, причем самых разных. В том числе и по новгородской истории. Скоро, кстати, у меня будет издано целых семь обьемных томов поэзии.
Совсем недавно я принял участие в открытии в Великом Новгороде памятника воину-фронтовику, первому генералу новгородской милиции Василию Александровичу Филимоненко, и мне приятно, что по инициативе Военно-исторического общества на памятнике запечатлены мои поэтические строки:
Прошли века, но я такой,
Какими были наши предки.
Тысячелетья нового отметки
Лишь подтверждают старые заметки,
Что новгородец я душой.
Также я продолжаю заниматься историей и недавно написал несколько книг о Грибоедове. Хоть он и не новгородец, но множество раз, путешествуя, проезжал через Новгород. Я соединил путешествия с поэзией, историей и фотографией.
— Скажите, а за счет чего ваше издательство так крепко держится на ногах?
— На издательском рынке, конечно, мы — не первые. По количеству названий мы 10-12-е, по тиражам — чуть послабее, но мы держимся за счет профессионализма и за счет знания тематики. Дело в том, что мы прошли школу «Молодой гвардии», сами с нуля выстраивали издательство, мы создали его, и мы видим и знаем рынок.
Сейчас создать новое издательство и поставить его на ноги совершенно невозможно. Мы нарабатывали десятилетиями известные серии, привлекали авторов, зарабатывали имя. Это все рождалось потихоньку. Сначала мы делали 30 книг в год, потом 50, потом 100, потом 200 и так далее. На это требовалось время. Зато теперь вокруг нас сложился огромный коллектив авторов. У нас есть наши марочные серии, среди которых такие писатели как Валентин Пикуль, Дмитрий Балашов, Николай Задорнов и многие другие.
Вокруг нас также много наших единомышленников, которые помогают нам выжить. Есть серия книг «Сибириада», в которой вышло уже 250 томов. Мы могли бы уже даже в «Книгу рекордов Гиннеса» попасть, но мы пока заявки не подаем. Можно сказать, что мы находим новые ниши в издательской сфере, после чего их развиваем. Вообще, за всю историю мы создали 500 серий. Не книг, а именно серий. Но скажу, что сформировать хорошую серию — это большое достижение. Зато потом она вас будет кормить.
— Я могу ошибаться, но это очень тонкий, хороший маркетинговый ход. В советское время хорошие библиотеки собирали подписные издания — многотомные издания художественной литературы. Мне кажется, что ваш успех во многом обусловлен тем, что вы смогли нащупать типологию.
— Да, с советского времени это и идет. Вот, например, мы возобновили серию военных приключений. В 1990-х годах их в прямом смысле бросили, перестали делать. Мы заняли эту нишу и уже в минувшем сентябре отпраздновали 400 томов военных приключений. Причем, больше половины — это не «Адъютант его превосходительства» или «17 мгновений весны», а новые современные романы.
Мы формируем целое направление про военные приключения в современной литературе. И на нас начинают работать авторы. Таким образом, можно сказать, что мы развиваем и саму литературу. Также я забыл сказать: помимо «Сибириады» у нас есть серия книг «Урал-батюшка», «Волжский роман», «Проза Русского Севера». Сейчас мы издаем четырехтомник советского писателя Федора Абрамова к 100-летию со дня его рождения.
— А как вы продаете книги?
— За годы, у нас, естественно, сложились отношения со всеми продавцами книг России. Это и интернет, это федеральные сети, и, самое главное, у нас есть региональные продажи. Например, в Великом Новгороде наши книги продаются в «Буквоеде». Раньше также продавались в магазине «Прометей», который недавно, к сожалению, закрылся.
Также у нас неплохие связи с Новосибирском, Барнаулом, Саратовом. Также очень важно, что сейчас человек с помощью интернета может заказать любую книгу, в связи с чем происходит расширение диапазона наших возможностей.
— Скажите, какой жизненный совет или, как модно сейчас говорить, лайфхак, вы могли бы дать тем молодым людям, которые планируют переехать в Москву?
— Знаете, главное — не бояться и суметь проявить себя. Но надо осозновать, что это потребует огромных усилий и напряжения. Надо быть, как в спорте: понимать, что ты заходишь на большую дистанцию. Важно же не просто переехать в какое-то место, а найти себя, и, если ты себя находишь в интересах, в профессии, то ты находишь и место в этом городе.
Мне повезло, что я попал в очень хороший институт, позже в «Молодую гвардию», сам себя там нашел, развивал, кандидатскую защитил, книги начал писать и, тем самым, как бы встроился, стал востребованным в Москве. Если бы я этого не сделал, то, естественно, не добился бы всего того, что у меня есть сейчас.
Должна быть твердость и, самое главное, настойчивость. Ни в коем случае нельзя ныть и жалеть себя. Если человек себя жалеет, то он сразу же начинает ограничивать свое движение вперед. Но хочу дать еще такой совет молодым новгородцам: чем больше ты путешествуешь, чем больше открываешь мир, тем устойчивее ты стоишь на ногах.
— Вы часто бываете в Великом Новгороде. Какие места в нашем городе вас вдохновляют?
— Самое главное место для меня — то, где я жил. Раньше это была улица Комарова, а сейчас Тихвинская, рядом с загсом. Представьте себе, когда я прихожу в свой старый двор, в котором я жил с 1960 года, примерно лет 15, то вижу березы, которые сажал еще в детстве. Этим березам уже, как минимум, лет 55. Конечно, там многое изменилось за годы. Например, нет старого сарая, где мы играли в городки. Но это место меня все равно вдохновляет. Оно находится рядом с кремлем, и я вспоминаю, как мы бегали оттуда на Волхов.
В 1960-70 годы мы могли спокойно забираться на кремлевскую стену, кругом ее оббегали, находили там не только снаряды со времен войны, но даже пушки внутри самих башен, которые были тогда практически бесхозными. Также мы ездили в Мясной Бор, где собирали военную амуницию. Конечно, можно сказать, что это полухулиганское детство, но это была такая эпоха. Подобные воспоминания тебя вдохновляют.
Есть и интересный парадокс. Когда ты живешь в Великом Новгороде, то ты немного не так воспринимаешь его. Любовь к нему у меня родилась уже чуть позже, когда я уехал оттуда. Ты начинаешь понимать значение Новгорода и для себя, и для истории, позже. Когда я жил в этом городе, то не чувствовал этого, как и многие новгородцы. Но когда ты от города удаляешься, а потом появляешься в нем вновь, то у тебя и появляется ощущение исторической протяженности.
— Какие позитивные изменения за последние пару лет вы видите в Новгородской области?
— Во-первых, конечно, нельзя не отметить преображение не только города, но и самой области. Я недавно был на Валдае, где мы делали альбом про Иверский монастырь, был в Старой Руссе, ездил в Мошенское. Когда я езжу по области, то я вижу, что, пусть и неспеша, но жизнь налаживается. Дороги стали лучше, стало больше магазинов. Также стал интереснее туризм, сами отели стали лучше. Даже люди стали ярче. Некая серость из Великого Новгорода ушла.
Сергей Дмитриев и Виктор Смирнов.
— Скажите, а у вас есть какая-нибудь именно новгородская серия книг?
— К сожалению, но эти книги у нас выходят вне серии. Например, у нас есть книги Виктора Григорьевича Смирнова, в том числе трилогия «Вольный Новгород», путеводители по городу и его истории. Если же делать чисто новгородскую библиотеку, то она все-таки будет локализована, а для меня важно продвигать эти книги и на федеральном уровне.
«53 новости» благодарят за помощь в подготовке материала «Лигу новгородских москвичей».
Фото: Александр Кочевник, Сергей Дмитриев.
Из цикла «Земля Новгородская»
Святая София
Века не властны над тобой,
Великий, вечно новый город,
И Кремль стоит как часовой,
И сгинул твой последний ворог.
Седые воды Волхова текут,
И ильменьский играет ветер,
Верша над временем свой суд,
Собор Софийский чист и светел.
Не зря в народе говорят:
«Где Новгород, там и София,
А без неё, — колокола звонят, —
Бессильна и мертва Россия».
Ещё недавно здесь царил
Неумолимый зверь из бездны,
Соборный купол разбомбил
Его стервятник из железа.
Но не под силу никому
Разрушить вековые своды:
«Погибель от меча — тому,
Кто к нам ещё с мечом приходит».
Седые воды плещутся в гранит.
Непобедима и жива Россия,
Пока над Волховом стоит
Нерукотворная София!
Великий Новгород, 6.08.2000
На Ильмене
Седого Ильменя угрюмая краса
Пленяет нас в тени дубравы.
Упала снова Божия роса
На древние береговые травы.
Теченье вод неспешное влечёт
Сюда неторопливый Волхов.
Пусть дали эти мимо обойдёт
На потрясенья падкая эпоха.
Пускай забудутся набеги и война,
И гнев кровавый царской мести,
И будет пусть Святая сторона
Полна спокойствия и чести.
Пусть здесь встречаются как встарь
Два брата — Волхов, Ильмень,
И появляется с дружиной грозный царь
Лишь в историческом забытом фильме.
Великий Новгород—Калавессим, Индия, 10.08, 11.12.2002
Старая Русса
Есть в России такой уголок —
Это тихая Старая Русса,
Молчалив он теперь, как Торжок,
И притих он теперь, как Таруса.
Из подобных ему уголков,
Как в былом кружевная стихия,
Сплетена испокон веков
Не меняющаяся Россия.
Здесь царит безраздельный покой
Самой редкой на свете масти,
Но кипят тут нежданной порой
Карамазовской удали страсти:
И бунтарство, и тяжкий грех,
И раскаянье, и покаянье,
И как будто бы дьявольский смех,
И убийственное молчанье…
Перерытица плавно течёт
К дому, где сквозь душевные раны
Достоевский творил напролёт
Огнедышащие романы.
Новинцы, 28—29.07.2000
Новгородец
Снег скрипит спрессованным морозцем,
Нам зимы явившем торжество…
Если б не был я с рожденья новгородцем,
Не любил бы это волшебство,
Не любил бы зимние метели
И сугробов белые поля.
Рвутся в небо северные ели…
Мне родная вспомнилась земля.
Вспомнились кремлёвские бойницы
С шапками назойливых снегов.
Раскраснелись наши лица
От холодных ильменских ветров.
Мы с друзьями со двора сбежали,
Как любили, к волховскому льду.
Если бы тогда мы понимали
Дней, что не вернутся, череду?
Мы бы не транжирили напрасно
Детства исчезающий запас…
А в Москве сегодня также ясно,
И мороз колючий не угас.
31.12.2002—1.01.2003
На Земле Новгородской
Все мои печали и тревоги
Растворятся в дымке облаков,
Лишь на ленту я ступлю дороги,
Вьющейся в объятиях ветров.
Я пройду путями новгородцев,
Покоривших северный простор,
И напьюсь водою из колодцев,
И взбегу на дальний косогор.
Я увижу чистые рассветы
И услышу трели соловьёв,
Словно луч со скоростью кометы
Пронесусь над скатертью лесов.
Я Руси загадки разгадаю,
В будущее тайно загляну
И увижу приближённой к раю
Древнюю мою страну.
Великий Новгород, 28.04.2007
На малой Родине
Энергия земли родной
Меня питает бесконечно,
Пока гуляю я беспечно
По самой древней мостовой.
Я ощущаю трепет лет
В дыхании тысячелетий
И слышу твёрдости завет
Сквозь потрясенья лихолетий.
Россия дарит сыновьям
Энергию преодоленья
И приближает к небесам
Для самосохраненья.
Великий Новгород, 29.04.2007
Воды Ильменя
На Ильмене блестящая погода
За полчаса сменяется грозой,
Мрачнеет сразу облик небосвода,
Нет больше плавного у яхты хода,
И волны расплескались за кормой.
Путь из варяг и - дальше – в греки
Спокойным не был никогда,
Его озера русские и реки
Сплетали воедино в кои веки,
А их царицею была кудесница-вода.
Сбиралася она по капельке повсюду,
Потом ручьями, реками вперёд текла,
Копила про запас свою в озёрах ссуду,
Чтоб людям подарить её потом как чудо
И чтоб озёр блестели ярко зеркала.
Руси просторы начались с суровой
Непокорённой ильменской волны,
И Русь спасается сегодня снова,
Как чудодейственным покровом,
Сокровищем озёрной тишины.
На Ильмене, 20.06.2010
Славянское море
Ильмень – славянское море,
Русской силы колыбель.
Здесь на северном просторе
Сберегает её сопропель.
А энергию недр сохраняет
Ильменьский особый глинт.
Это озеро тайны скрывает,
Как загадочный лабиринт.
И его разгадать не под силу
Никому из любых чужаков,
Поозёрам лишь тайную жилу
Открывать Ильмень готов.
В нём источник свой пополняет,
Пробуждаясь, забытая Русь.
И сюда, как к воротам рая,
Я не раз ещё снова вернусь.
На Ильмене, 20.06.2010
В пути
Я – уходящий свет России,
Я – голос ильменьских ветров…
Мои напевы городские
Связались из славянских слов.
Ушкуйник я, в веках проплывший
От Волхова к Москве-реке.
Я нынешний и я же бывший,
И странствую по свету налегке.
Со мной в котомке рифм копилка
Да дальней Родины магнит.
И новгородская на сердце жилка
В пути по-прежнему звенит.
Я новгородцем был и буду
В любом планетном уголке,
И странствий воспеваю чудо
Вновь в поэтической строке.
Я северной Руси посланник
В канве всемирного пути.
Я путешественник и странник,
Которому ещё идти, идти…
Рогашка Слатина, 13.06.2010
* * *
Я только вздох росы рассветной
И тихий всплеск речной волны,
Я робкий стих Руси заветной,
Манящей вдаль из тишины.
Я только миг во мгле кромешной
Тысячелетий и веков,
Я сын Земли святой и грешной,
Дающей нам спасенья кров.
Я только хрупкая серёжка
На русском горестном ветру,
Которая стучит в окошко
И по ночам, и по утру…
29.12.2010
* * *
Я у истоков истинной Руси
Родился, сам того не зная,
И лишь теперь я постигаю,
Что жизнь мне в новгородском крае
Мой ангел не напрасно испросил.
Впитал я северных просторов
Никем не мереный размах
И смысл, таящийся в снегах,
И блеск на древних куполах,
И стойкость крепких поозёров.
Я в Ильмень с Волховом седым
Не раз восторженно вливался,
Когда с ребятами купался
Там, где когда-то появлялся
Отечества первичный дым.
Прошли века, но я такой,
Какими были наши предки.
Тысячелетья нового отметки
Лишь подтверждают старые заметки,
Что новгородец я душой.
Озеро Кариба, Зимбабве, 14.09.2011
Великий Новгород
Спокойный край исчезнувшего детства,
Но сам он вовсе не исчез,
Оставив в вечное наследство
Соцветие родных чудес:
Упругость почвы под ногами,
Знакомых далей чистоту,
Святые храмы с куполами,
Былин и сказок красоту.
Стареем мы, но четверть века
Для города — совсем пустяк.
И что за горькая потеха —
Такого постоянства знак?
Мы на родной земле не вечны,
А вечна лишь она сама,
Но как-то слишком скоротечно
И эта пролетит зима.
Мой край останется таким же,
Лишь сменит пестроту одежд,
А мы уйдём в безвестность с ним же,
Не оправдав его надежд.
Великий Новгород, 9-11.08.2002
Дворик детства
Старый дворик в тени берёз,
Дом с умолкшими голосами.
Подступает здесь горечь слёз
Вперемешку с былыми годами.
Покорёжившийся сарай
И закатов ушедших зарницы.
Перелистывай и вспоминай
Отшумевшего детства страницы!
Здесь царила тогда толчея,
Было весело и игриво,
А теперь одинокий я
По двору брожу сиротливо.
Да, наверно, не просто так
Жизнь устроена столь жестоко.
Время свой не изменит знак,
И душе потому одиноко.
Старый дворик давно затих,
Но послышалось странное эхо,
И сумбурное детство на миг
Возвратилось раскатами смеха.
Великий Новгород, 10.08.2002
Старая Русса
Есть в России такой уголок —
Это тихая Старая Русса,
Молчалив он теперь, как Торжок,
И притих он теперь, как Таруса.
Из подобных ему уголков,
Как в былом кружевная стихия,
Сплетена испокон веков
Не меняющаяся Россия.
Здесь царит безраздельный покой
Самой редкой на свете масти,
Но кипят тут нежданной порой
Карамазовской удали страсти:
И бунтарство, и тяжкий грех,
И раскаянье, и покаянье,
И как будто бы дьявольский смех,
И убийственное молчанье…
Перерытица плавно течёт
К дому, где сквозь душевные раны
Достоевский творил напролёт
Огнедышащие романы.
Новинцы, 28—29.07.2000
«Русские мальчики»
Ф.М.Достоевскому
«Русскими мальчиками» их назвали
В карамазовские времена,
Мир они изменить желали
Не частично, а сразу, сполна.
«Русские мальчики» в Старой Руссе,
В сотнях весей и городов,
Дерзки, юны, почти безусы,
Низвергали заветы отцов.
«Русские мальчики» в нигилизм играли,
Бунтовали в душе и в миру (ударение на у)
И страну свою потеряли,
Заигравшись в эту игру.
«Русские мальчики» бытия загадки
Не смогли тогда разгадать,
Шли они напролом, без оглядки
На историю и благодать.
«Русским мальчикам» Инквизитор
Указал к неверию путь,
И как ложный небесный арбитр
Извратил он времени суть.
«Русские мальчики» в порыве страсти
В отцеубийстве не видели грех,
И себя разрывая на части,
Сами слышали дьявольский смех.
«Русским мальчикам» всё дозволено,
Если Бога на свете нет...»
И грехи их ещё не замолены
По прошествии стольких лет.
«Русских мальчиков» было много
На пороге мятежных дней,
Но бредёт по русской дороге
Карамазов один — Алексей…
23.03.2003
Новгородец
Снег скрипит спрессованным морозцем,
Нам зимы явившем торжество…
Если б не был я с рожденья новгородцем,
Не любил бы это волшебство,
Не любил бы зимние метели
И сугробов белые поля.
Рвутся в небо северные ели…
Мне родная вспомнилась земля.
Вспомнились кремлёвские бойницы
С шапками назойливых снегов.
Раскраснелись наши лица
От холодных ильменских ветров.
Мы с друзьями со двора сбежали,
Как любили, к волховскому льду.
Если бы тогда мы понимали
Дней, что не вернутся, череду?
Мы бы не транжирили напрасно
Детства исчезающий запас…
А в Москве сегодня также ясно,
И мороз колючий не угас.
31.12.2002—1.01.2003
Чертоги детства
Июньский дождик… Солнце по соседству
Играет в лужах бликами лучей.
Как жаль, что радужное детство
Не возвращается из прошлых дней.
Ах, если бы по лужам без оглядки
Побегать снова босиком
И поиграть с друзьями в прятки
Всем нашим несмолкающим двором,
И броситься потом ватагой в реку,
Хоть та ещё без меры холодна,
Или своим ребятам на потеху
Водою поливаться из окна…
Июньский дождик спутал ненароком
Приметы возраста и грани бытия.
Неужто никогда, одним хотя бы оком,
Не загляну уже в чертоги детства я?
8.06.2002
Родом из детства
Мы родом из детства, далёкого детства,
Из вечно прекрасной страны.
И нам никуда от него не деться
Даже в тисках седины.
Мы были моложе, а значит счастливей,
Мы были наивней, а значит честней,
И что говорить, мы были красивей
В свечении юности дней.
Чем ранит сильнее старости жало,
Тем детства приятнее лик.
Переживаем мы детство сначала
В последний жизненный миг.
Бадгастайн, Австрия, 2-8.02.2003
Новгородские корни
Очищается душа морозцем,
И метель шальная - нипочём...
Я не зря родился новгородцем,
Став потом случайно москвичём.
Мне дарили северные ветры
Откровенье ильменской волны,
А сугробов колыбельных метры
Согревали песней тишины.
Мне седые волховские воды
Открывали глубину небес,
И манил к сокровищам природы
Клюквенной истомой лес.
Купола Софии рукотворной
Различал с любой я стороны,
А у вечного огня повторно
Слышал эхо горестной войны.
Мне звучали древние молитвы
От икон святых наперебой
И призывы к всенародной битве
С площади когда-то вечевой...
Я не зря родился новгородцем,
Став потом случайно москвичём,
Чтобы русским быть единородцем
В уголке земли моей любом.
Москва-Вологда, 13, 16.12.2005