Сладковский: Чтобы прикасаться к Баху, надо ему соответствовать
Идет десятый сезон вашей работы в Казани. Органный фестиваль - это такой подарок себе к юбилею?
Александр Сладковский: Я все время ищу новые пути. Наверное, в мире есть похожие фестивали, но в Казани ничего подобного раньше не было. Так что идея сделать такой проект напрашивалась сама собой, с учетом того, что в зале имени Сайдашева стоит роскошный романтический орган нидерландской фирмы "Флентроп". Инструмент появился благодаря усилиям ректора Казанской консерватории Рубина Кабировича Абдуллина, воспитавшего целую плеяду российских органистов и сформировавшего в городе культурную среду, аудиторию, любящую и понимающую органную музыку.
Органных фестивалей в мире очень много, но, как правило, это камерный формат - или соло, или в сочетании с голосами, отдельными инструментами. Потому что, еще по мнению французского композитора Берлиоза, орган и оркестр - это две империи, которые между собой находятся в "тайной вражде". Почему вы решили опровергнуть мнение классика?
Александр Сладковский: С точки зрения искусства инструментовки Берлиоз прав - орган сложно вкрапляем в оркестровую канву. Но мы знаем и успешные примеры, как виртуозно удалось Сен-Сансу соединить орган и оркестр в своей Третьей симфонии. Для меня это - эталон. Мы играли Третью симфонию с вами, а теперь в Казани ее исполнит носитель национальных традиций, французский органист Батист-Флориан Марль-Уврар. Сочинений для такого состава, конечно, не так много, если сравнивать с фортепианным или скрипичным репертуаром. Но с учетом того, что орган - действительно "король инструментов", мы подумали, что программу можно составить так, чтобы показать его во всех амплуа. Не только в привычном жанре "концерта с оркестром", но взять партитуры симфонических или оперных произведений, где орган имеет солирующую функцию.
В программе фестиваля уже заявлено это направление: в первом концерте прозвучат сцены из оперы "Фауст" Гуно, где орган имеет полновесную партию в Сцене в храме и в финальном Апофеозе.
Александр Сладковский: В будущем мы планируем исполнить "Поэму экстаза" Скрябина, "Так говорил Заратустра" Рихарда Штрауса, а также обратимся к современным партитурам. Думаю, что новый фестиваль станет стимулом и для татарских композиторов, и вообще для российских авторов - попробовать себя в данном направлении и написать что-то оригинальное для нас. Во всяком случае уже создана платформа для осуществления подобных звуковых экспериментов.
Еще меня интересуют органные сочинения в переложениях для симфонического оркестра - к ним обращался в свое время основатель нашего оркестра Натан Рахлин.
Токката и фуга ре минор Баха, которую в оркестровой версии мы слышим в "Фантазии" Уолта Диснея?
Александр Сладковский: В том числе, а также Пассакалия и фуга до минор, хоральные прелюдии Баха - насколько помню, много таких транскрипций делал Леопольд Стоковский. Я сам слушал некоторое время назад подобную программу с Российским национальным оркестром под управлением Михаила Плетнева в Концертном зале Чайковского.
Бах - это не только великая музыка, но и важная страница в истории оркестровых стилей. Умение слышать и ясно передавать все хитросплетения полифонии - чрезвычайно важно для оркестра. В этом смысле Бах - камертон для любого музыканта. Когда-то я играл в классе специального фортепиано "Хорошо темперированный клавир", не целиком все 48 прелюдий и фуг, но достаточное количество. Для дирижера - это хлеб насущный, ведь полифония невероятно развивает слух, координацию. Я знаю, как Караян это делал, изучая Баха. Есть специальные методики, и я этим очень увлекался в годы своего становления, потому что ведь дирижер - это профессия внутреннего слуха, то, что, он слышит внутри себя, то и транслирует оркестр слушателям. Так что Бах для меня - основа основ.
Услышим ли мы крупные формы Баха в ваших концертах?
Александр Сладковский: Сейчас готовим "Летучего голландца" Вагнера для московского абонемента в марте, мечтаю о "Саломее" Штрауса - для меня эта партитура одна из самых совершенных. Тем более что она никогда не звучала в Казани. Я жду момента, чтобы, наконец, исполнить Седьмую симфонию Малера, "Планеты" Холста… Мне хочется вообще показать яркие в оркестровом смысле произведения. Чтобы прикасаться к Баху, надо ему соответствовать, не только с точки зрения владения материалом, но и духовно. Надо быть ближе к Богу, и я планомерно к этому иду.
А когда вы впервые услышали орган?
Александр Сладковский: Все мы - "родом из детства". В Таганроге, где я родился, органов не было. Но в маминой фонотеке были пластинки фирмы "Мелодии" с записями Гарри Гродберга, которые я с восхищением слушал. Я помню свои ощущения, когда впервые соприкоснулся с вибрациями, с мощью инструмента - для меня это стало откровением и потрясением. Потом уже в Москве я неоднократно ходил на выступлениях Гарри Гродберга в Концертном зале Чайковского и в Московской консерватории, знакомы мне и органы Петербурга - великолепные исторические инструменты в Капелле и в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии. Бывал я и в церкви Святого Михаила в Гамбурге, где установлен знаменитый 85-регистровый орган мастера Штайнмаера, и в Домском соборе в Риге… Для меня это действительно "король инструментов" - по красоте тембров, по грандиозности звучания.
В афише органного фестиваля - три дирижерских имени: Дмитрий Юровский, Анна Ракитина и Илья Дербилов. Вы легко уступаете дирижерский пульт гостям?
Александр Сладковский: Считаю, что оркестранты должны отдыхать от худрука. Когда я начинал работать в Казани, мое присутствие было жизненно необходимо. Если я уезжал, пусть редко, на свои гастроли, то оркестр резко "проседал". Такая ситуация длилась довольно долго, мы пережили период "атлетического" репетиционного процесса. Но потом, когда переиграли всего Бетховена, Рахманинова, записали всего Шостаковича, Чайковского, когда на фестивале Concordia имени Губайдулиной музыканты практически "с листа" читали авангардные партитуры, я понял, что перелом наступил. Мне интересно наблюдать, как мои любимые "дети" работают с другими дирижерами, слышать потом от них лестные отзывы. Оркестр все знает, идут групповые и общие репетиции, есть худсовет, следящий за качеством работы - весь алгоритм выстроен и действует, как часы.
Стараюсь приглашать дирижеров разных поколений. И маститых - весной на "Рахлинских сезонах" к нам приедут сразу два Народных артиста СССР: Владислав Чернушенко и Владимир Федосеев, эти люди - живая история. И совсем молодых - теперь в оркестр пришел новый второй дирижер Иван Никофорчин. Я узнал о нем осенью, когда ему по решению Ученого совета Московской консерватории во главе с ректором Александром Сергеевичем Соколовым назначили учрежденную мною именную стипендию. Потом мы дали ему право выступить в Казани, и худсовет единогласно проголосовал за его кандидатуру, настолько он понравился музыкантам. Я радуюсь успехам моих молодых коллег - ведь это наше будущее. Я хотел бы, чтобы к нам приехал Туган Сохиев, мой однокурсник по Петербургской консерватории, Василий Петренко, учившийся там чуть позже меня. Такие творческие контакты только поднимают уровень коллектива. Что же касается моего личного итога десятилетия в Казани, то я сделал самое главное - создал инструмент, который не надо каждый день настраивать.
Справка "РГ"
Международный фестиваль "Орган и оркестр" в Казани пройдет с 12 по 19 февраля.
12 февраля программа "Фауст. Спасенное мгновение";
15 февраля программа "Римские каникулы";
19 февраля программа "Симфония с органом".