Кого и за что судила легендарная «Зинка Вышка»

«Мой приговор часто заканчивался казнью»



Зинаида Александровна Апарина — когда-то это имя наводило страх на весь криминальный мир столицы. Хотя, как полагается, имя эта женщина-судья в среде преступников получила другое — Зинка Вышка или Зинка-Червонец – за то, что срок меньше 10 лет не давала. Она выносила суровые приговоры десяткам убийц, бандитов, маньяков и расхитителей социалистической собственности в особо крупном размере. За 47 лет работы судьёй она «поставила к стенке» немало криминальных авторитетов и никогда не боялась последствий этого. Абсолютно бесстрашная, бескомпромиссная, непоколебимая, с чёткими понятиями общечеловеческой справедливости, границ добра и зла — её невозможно было заставить или запугать и с ней нельзя было «договориться». Недаром её именем стращали не только преступников, но и нерадивых следователей прокуратуры. И не зря криминальный мир её деятельность оценил и удостоил персонального прозвища. В знак уважения.

И обвинение, и защита знали: если в деле нет стопроцентных улик, дотошная судья неоднократно пошлёт дело на доследование, но без абсолютной уверенности обвинительный приговор не вынесет никогда. А уж если виновен, — получай свой «червонец». Или вышку.

Память у Зинаиды Александровны была отменная — она помнила события 60-летней давности в мельчайших деталях. И любила поделиться своими воспоминаниями. Как признавалась Апарина, она чуть ли не с детства представляла себя только судьей: «Бывало, иду мимо здания суда, а там тихо, как на кладбище. Уголовных дел-то почти не было! Никого не убивали, драка – большая редкость. О репрессиях, «тройках» и расстрелах у нас в городе даже не подозревали: никто никого не арестовывал...»

Зинаида была родом из маленького городка Куйбышевской области и, по её словам, поступая в юридический вуз, «живьём ни одного юриста не видела». В 1936 году, окончив школу, Зинаида блестяще сдала все экзамены, и её приняли в Институт. «Из 120 человек вчерашняя школьница – я одна», — вспоминала судья. А окончив с отличием институт, Апарина готова была поехать куда угодно, лишь бы работать в суде, да чтобы дела были посложнее!

И вот её, ещё почти девчонку, отправили в Сызрань и сразу назначили старшим судьёй. «Когда я приехала, там три месяца не было судьи. Уголовные дела были сложены огромными стопками на полу аж до потолка». Так начала свой трудовой путь будущая легенда советской судебной системы.
⠀
Зинаида Александровна помнила свои первые дела во всех деталях: кто и сколько гвоздей пронёс через проходную, кому выбили зуб на свадьбе, и какого цвета была косынка на свидетельнице по делу о ворованных соседских яблоках… Прекрасно помнила она и Сызранскую пересыльную тюрьму, находящуюся в 9-ти километрах от здания суда, и то, как арестованных, сразу по 15 — 20 человек, вели конвоем без наручников. Весь конвой состоял из четырёх сотрудников: спереди и по бокам по милиционеру, да сзади сержант с одним пистолетом. И за все годы ни одной попытки побега!
⠀
«Первый в своей жизни приговор я огласила 10 августа 1940 года. Дело было «громкое» — «о краже помидоров». Юноша подбежал к овощному лотку и схватил несколько помидорин. Дала ему условно… И вот сужу я их, сужу, а дел не убавляется. Спрашиваю: «Ошурков, сколько их там ещё?» А он: «Мне их, Зинаида Александровна, водить не переводить, а вам их судить не пересудить!»

Правда, как вспоминала Зинаида Александровна, в довоенное время дела были в основном простые: кражи на рынке, драки, пьянка и… прогулы. «Ленинский» уголовный кодекс от 1924 года больших сроков за эти преступления и правонарушения не предусматривал: за кражу и хулиганство полагалось — год-полтора максимум. Высшая мера не полагалась даже за убийство с отягчающими обстоятельствами. Однако перед войной Сталин издал указ, ужесточающий наказания. Так, к примеру, за 21 минуту опоздания на работу — принудительные работы, за самовольный уход в рабочее время – до 6 месяцев тюрьмы (!). «И таких «преступлений» было очень много, — рассказывала судья. — Зато — никаких банд и головорезов. По 136-й статье (убийство) я не рассмотрела в Сызрани ни одного дела».

Здесь, в Сызрани, она вышла замуж (её муж стал помощником прокурора города), родила дочь, а потом началась война. «Суд не отапливался… Чернила замерзали… Приговоры приходилось писать на обратной стороне оставшихся от ремонта обоев. Но обоев не хватало – так много в военные годы выносилось приговоров. За что судила? Рабочие под спецовкой выносили хлеб с хлебозавода. На швейной фабрике, где шили обмундирование для фронта, выносили дефицитные нитки...».
⠀
По словам Зинаиды Александровны, для неё страшнее таких дел не было. Ведь легче осудить преступника за убийство, чем за две катушки ниток. А по тем временам за это полагался как минимум год лишения свободы. Расследования не проводились, составлялся акт и выносился приговор. «Суд был скорый, потому что пока одного судишь, ещё десять-пятнадцать таких же ждут, — вспоминала Зинаида Александровна. — Позже пошли дела посложнее: хищения, спекуляция. Однажды судила целую преступную группу: они подделывали продуктовые карточки и по сговору с руководством местного гастронома отоваривали их. Страна воюет, голодает, а эти с жиру бесятся — делают деньгу на всенародном горе! Все получили по 10 лет — «в связи с военным положением».
⠀
В 1944 году мужа Зинаиды Александровны перевели в Москву — в Генпрокуратуру, а её направили в Сокольнический район столицы — народным судьёй. Именно там она впервые и столкнулась с «кровавыми» делами. Например, судила женщину, которая ради продуктовых карточек сожгла заживо родную дочь, а ещё — сексуального маньяка и убийцу, орудовавшего в парке «Сокольники»…
⠀
Тогда же, в конце 1940-х, у Апариной появилась стойкая репутация судьи, «сделанной из железа» — строгой, но справедливой. Может, поэтому ей и не поручали заказных политических процессов. «Сейчас говорят: мол, в СССР власти могли надавить на судей, заставляли принимать необъективные решения. Нет! Для нас с мужем был один закон — честность и порядочность. Мне ни разу даже словом не намекали, какой приговор выносить. Я всё брала на себя и решала сама. За 47 лет работы был один-единственный случай, когда попытались сунуть нос в мои дела.

Тогда я слушала «дело работников торговли» — они занимались приписками, химичили с накладными. Вдруг звонит секретарь Сокольнического райкома партии и приглашает приехать в райком… Приезжаю. Она говорит: «Расскажите суть этого дела». Рассказала. «И что думаете?», — спрашивает. А я: «Приходите в суд и узнаете!». Меня это так возмутило, что, как только мне предложили перейти в Мосгорсуд, ушла, не раздумывая».
⠀
«В Мосгорсуде, — продолжала Зинаида Александровна, — я рассматривала самые резонансные дела в Москве. По новому уголовному кодексу от 1960-го года впервые за убийство была предусмотрена смертная казнь. Вот я и рассматривала двойные-тройные убийства.… Это были очень сложные дела, с крайне тяжёлыми последствиями. Например, «дело Шимко». Парень, крепко выпив, поехал на автомашине «ГАЗ» кататься по Садовому кольцу. Около Парка культуры снёс троллейбусную остановку: 8 человек задавил насмерть, 15 — ранил. Все действия Шимко, начиная с того, что он пьяный сел за баранку, говорили о том, что он ехал убивать. Я их и квалифицировала как умышленное убийство… Никогда не забуду, как молодой парень, у которого на следующий день была назначена свадьба, положил передо мной обручальное кольцо: «Это всё, что осталось от моей невесты!» Шимко я приговорила к расстрелу».
⠀
Страшная волна убийств пришлась в Москве на 1960-70-е годы. И самое громкое — дело Владимира Ионесяна («Мосгаз»), не на шутку перепугавшее столицу. Он выбирал квартиру, звонил, представлялся работником Мосгаза, грабил и убивал, нанося множественные удары топором. На его счету пять жизней, в том числе — и 8-летнего мальчика. Тогда всю милицию поставили на ноги, преступника еле поймали. И его Зинаида Апарина приговорила к высшей мере наказания.

«Да, очень часто мой приговор заканчивался смертной казнью. Но, прежде чем вынести его, нужно было убедиться в его справедливости. А когда убеждена, как не дать? Помню, ещё одно жуткое дело. Рабочему дали комнату в Строгино. Есть жена, ребёнок. Живи и радуйся! А он заводит молодую любовницу, не ночует дома. Тёща ему говорит: «Ты уж определись: либо туда уходи, либо здесь живи».

В результате он зверски убивает тёщу, своего ребёнка и трёх соседок, которые случайно оказались рядом. Пять человек!»
⠀
Нередко Апарина получала угрозы расправой. А однажды даже получила из зала суда записку со словами: «Мы тебя убьём!» По почерку было установлено, что написал её брат подсудимого и того осудили за угрозу убийства. Сама судья вспоминала: «Я никогда ничего не боялась. Дверь дома держалась на одном замке — ударом ноги снести было можно… В одиннадцать, полдвенадцатого вечера выходила из здания суда, иногда даже с каким-нибудь материалом под мышкой, садилась на трамвай и ехала домой. Даже мысли не было, что со мной могут расправиться. Единственный случай в моей практике, когда покушение было реально, — это во время процесса по «убийству на «Ждановской». Тогда – единственный раз в жизни – меня и следователя Генпрокуратуры, Владимира Калиниченко, круглосуточно охраняли бойцы спецназа КГБ СССР «Альфа». Сотрудники КГБ нас охраняли от сотрудников милиции! Каждый день на машине отвозили и привозили».
⠀
Одно из самых громких уголовных дел 1980-х годов, так называемое «милицейское дело», рассматривала тоже Зинаида Апарина. С него началась масштабная чистка в МВД СССР, закончившаяся десятками возбуждённых за тяжкие преступления уголовных дел и крахом карьеры министра, Николая Щёлокова, который в результате 13 декабря 1984 года застрелился из охотничьего ружья. Дело было настолько громкое, что о нём даже сняли художественный фильм «Убийство на «Ждановской». Правда, как утверждала сама судья, «всё равно всей правды так и не показали!»

26 декабря 1980 года заместитель начальника секретариата КГБ СССР, майор Вячеслав Афанасьев, отмечал с друзьями свой 40-й день рождения. Домой отправился на метро. А с собою вёз полученный к новогоднему празднику продовольственный заказ — палку копчёной колбасы, банку горбуши, банку болгарских помидоров, бутылку водки и бутылку коньяка «Наполеон» — подарок друзей. И тут случилась роковая ошибка — майор сел в поезд, идущий в противоположную сторону. Задремал. На конечной станции «Ждановская» его разбудили контролёры. Решив, что мужчина сильно пьян, они передали его сотрудникам линейного отделения милиции, дежурившим на станции. А те, в свою очередь, сами уже прилично выпив на службе, собирались веселье продолжить. Задержанный пассажир с выпивкой и закуской в портфеле показался им отличной добычей.
Когда они завели его в служебное помещение, майор сказал: «Вы не имеете права меня задерживать!», но вместо объяснений его начали бить. Когда Афанасьев потерял сознание, сотрудники милиции заглянули в его удостоверение и чуть дара речи не лишились… Старший инспектор Рассохин, милиционеры Лобанов и Попов тут же позвонили своему шефу — начальнику 5-го отдела милиции по охране Московского метрополитена майору Барышеву. И он тут же примчался в отделение. Понимая, что ограбление и избиение сотрудника КГБ само по себе является тягчайшим преступлением, Барышев приказал избавиться от Афанасьева, инсценировав разбойное нападение. Умирающего мужчину погрузили в служебную «Волгу» и вывезли к дачам КГБ у посёлка Пехорка, где добили монтировкой. Каждый нанёс по несколько ударов. Барышев сказал тогда: «Отвечать — так всем».
⠀
Утром Афанасьев был обнаружен прохожими, доставлен в больницу, но 1 января 1981 года скончался, не приходя в сознание. В тот же день о ЧП союзного масштаба доложили Председателю КГБ Андропову. Было возбуждено уголовное дело, которое тут же засекретили, и уже через две недели милиционеры со «Ждановской» были задержаны – у одного из них нашли записную книжку Афанасьева. Подозреваемых сразу поместили не в обычный следственный изолятор МВД, а в «Лефортово» — находившийся в ведении КГБ.

Поняв, что родная система их не защитит, милиционеры начали давать показания…
⠀
Зинаида Александровна рассказывала: «Всех их прекрасно помню. Майор Барышев — рыжеватый с залысинами, милиционеры Лобанов — собачья такая морда была у него, и Возуля — высоченный под два метра, Попов — розовощёкий такой… Фактически у них было четыре трупа. Возвращавшегося со свадьбы парня они убили из-за бутылки шампанского. Во втором эпизоде хотели скрыть изнасилование и забили до смерти настаивавшего на возбуждении дела свидетеля. Третий — майор КГБ Афанасьев. Четвёртое убийство сержант Лобанов совершил в одиночку. На Казанском вокзале он познакомился с ехавшим на Север мужчиной, пригласил его к себе выпить, потом убил, а труп расчленил… Когда раскрыли убийство Афанасьева, у Лобанова дома нашли вещи последнего убитого».
⠀
В ходе следствия выяснилось, что в отделении на «Ждановской» десятками пылились заявления граждан о преступлениях, которые они даже не собирались рассматривать. «А когда им было расследовать? — говорила Апарина. — Пьянка шла круглосуточно! Вся их служба была — грабить и избивать задержанных, чувствуя уверенность в собственной безнаказанности. За их спинами стоял майор Барышев, над которым стоял его начальник и так далее… Четверых — Барышева, Лобанова, Рассохина и Попова – я приговорила к расстрелу. Остальных – к длительным срокам заключения».
⠀
Эдуард Хлысталов, бывший старший следователь с Петровки-38 вспоминал, что когда Зинаида Апарина вела процесс, в зале суда просто витал дух Буквы Закона. Она каждого умела поставить на место. «Чтобы у неё свидетель или адвокат не явился в суд или в зале раздавался посторонний шум… Такое просто было невозможно себе представить. Все ходили как шёлковые! Ведь задача у судьи по делам такой сложности почти невыполнимая. Вокруг все врут, меняют показания, подкупают свидетелей… А всё равно нужно вынести законное, справедливое и всем понятное решение. Его потом будут подвергать сомнениям десятки лучших адвокатов, которые (за огромные деньги!) будут цепляться за любой изъян, описку, закорючку. Верховный суд будет перепроверять всё и вся. Апарина эти решения всегда брала на себя», — рассказывал Хлысталов.

По словам Зинаиды Александровны, преступники воспринимали приговор по-разному. Однажды насильник, услышав, что его ожидает, сиганул со второго этажа — конвой бежал за ним аж до Казанского вокзала. Поймали и добавили ещё три года.
«Я обычно не слушала реакцию осуждённых. Бывало, огласишь… кричат, рыдают. Но чаще ни истерик, ни обмороков, каким бы жёстким ни был приговор. По крайней мере, у меня… Некоторые даже после «вышки» вели себя достойно».
⠀
На вопрос о том, как ей, женщине, с эмоциональной стороны было выносить суровые наказания, Зинаида Александровна отвечала: «Преступники мне никогда не снились. После рассмотрения «мокрого дела» обычно вечером я ходила с мужем в театр, чтобы отвлечься. А на следующий день — всё по новой».
⠀
Свою трудовую деятельность Апарина закончила в 1987 году, и как рассказывала, сама ушла из Мосгорсуда.
⠀
Зинаиды Апариной не стало в 83 года. Незадолго до смерти она сказала: «Я и сейчас рассмотрела бы любое из нынешних скандальных дел, если бы они были честно и профессионально расследованы. Но в этом я почему-то сомневаюсь...»
Читать далее →