С главным – о лесе

Леса – бесценный экологический и экономический ресурс. По данным Рослесинфорга, в 2020 году лесные хозяйства принесли в федеральную казну свыше 40 миллиардов рублей. Проблем у "зеленых легких" тоже немало, в том числе на Урале. Они страдают от ежегодных пожаров, нашествий браконьеров, плохой экологии, дефицита материально-технической базы, "дыр" в природоохранном законодательстве. Какие меры принимают на Урале, чтобы не допустить потерь лесного фонда, а также о ключевых угрозах лесу в ходе приема граждан 1 июня рассказал начальник Департамента лесного хозяйства по УрФО Олег Сандаков.

На честном слове и на одном крыле

Пожалуй, нет у лесного фонда более страшного врага, чем пожары. Так, в прошлом году в одной только Свердловской области было пройдено огнем 58 тысяч гектаров леса. Нынешняя весна тоже выдалась горячей: за апрель-май в лесах Среднего Урала произошло 262 возгорания, пострадало свыше 10 тысяч гектаров лесных угодий.

Один из самых масштабных пожаров случился в майские праздники в окрестностях Березовского. По версии главы города Евгения Писцова, виновниками ЧП стали жители поселка Безречный, сжигавшие мусор в частном секторе. Огонь с порывом ветра перекинулся на лес.

Последствия лесного пожара в Безречном

"Весь день около пятидесяти пожарных и добровольцев сдерживали натиск огня, не позволяя ему зайти обратно в населенный пункт. […] Несмотря на созданную мощную группировку численностью до 140 человек стихия на пару часов оказалась сильнее. Этого оказалось достаточным, чтобы уничтожить в общей сложности 14 строений в поселке, из них семь домов", – сообщил чиновник.

Но есть и другие версии. Их озвучил главный редактор информационного агентства "Уральский меридиан" Александр Аникин.

"Там было пять версий, в том числе молния – но грозы в тот день не было, "люди сами", а также "диверсант-поджигатель", который решил освободить эту площадку, чтобы ее было легче вывести из лесного фонда, – напомнил журналист. – Я обращался в лесоохрану, пытался уточнить площадь: была информация, что на 11 гектарах локализован пожар. Проходит два дня – и в близлежащем поселке выгорает 14 строений. Вопрос: если лесоохрана локализовала, почему она допустила переход огня на поселок?".

"Глубина залегания торфа в месте от 6 до 8 метров, огонь в таких случаях не просто заливают водой, а копают глубокие траншеи и ставят насосную станцию, другого способа справиться с торфяным пожаром нет, но даже он эффективен только на 80%, – пояснил Сандаков. – Сейчас пожар действительно локализован на площади 50 гектаров, его ликвидация планируется примерно к 12-13 июня. Тушат его сотрудники МЧС, помогают волонтеры, местные жители и лесоохрана, в общей сложности 156 человек".

Закономерен вопрос: какие меры принимаются на уровне окружного Департамента лесного хозяйства, чтобы минимизировать огненные ЧП в лесах?

"Департаментом проводятся проверка готовности сил и средств на территории всех субъектов УрФО, – рассказал "Уралинформбюро" Олег Сандаков. – Проводим натурную проверку, смотрим количество техники и подготовленных людей, проверяем, есть ли необходимое оборудование, подготовлены ли приказы. В этом году из шести субъектов [УрФО] пять были готовы полностью, Свердловская область готова ограниченно, потому что на начало апреля не до конца были заключены контракты [Уральской авиабазы с компаниями-владельцами воздушной техники] на авиалесопатрулирование".

Как пояснил руководитель Департамента, причина задержки – острая нехватка пожарных вертолетов в Свердловской области. "Есть частные вертолеты, они небольшие, а нам интересны Ми-8, которые могут не только патрулировать, но и доставлять пожарных на труднодоступные лесные участки. На данный момент вертолеты найдены, соответствующие договоры заключены", – заверил Олег Сандаков.

Проблема вроде бы решена, но выдыхать пока рано. По словам собеседника агентства, в распоряжении Уральской базы авиационной охраны своей воздушной техники попросту нет, ее приходится нанимать либо у частников, либо на базе МЧС России в Красноярске. Покупка вертолета за счет бюджета – дело невероятно дорогое: стоимость одной винтокрылой машины зашкаливает за миллиард рублей. С вертолетными площадками та же ситуация: практически все они находятся в частных руках.

В какой-то мере издержки сотрудников Авиалесоохраны покрываются контрактами с администрацией Екатеринбурга, которые заключаются ежегодно начиная с 2015 года. За тушение каждого гектара городских лесов город выплачивает определенную сумму.

Буссоль до штрафа доведет

Не меньший ущерб уральским лесам приносит деятельность "черных лесорубов". Так, за пять месяцев 2021 года в Свердловской области незаконно вырубили 20,5 тысячи кубометров древесины, а за такой же период 2022 года – 11,2 тысячи кубометров.

"Самовольных рубок стало меньше, люди стали гораздо сознательней, – отметил Олег Сандаков. – Порядка 50% незаконных вырубок – результат технической ошибки при отводе лесосеки из-за погрешности как буссоли (геодезический прибор для измерения углов при съемках на местности. — Прим. ред.), так и ошибок специалиста. В таких случаях часть вырубки может оказаться незаконной. Все это контролируется спутником и лесниками, каждый год делаются сверки, люди получают штрафы на огромные суммы".

Считать ли "технической ошибкой" лесоповал, который устроили прошлым летом под Сысертью – вопрос дискуссионный. Тем более, что осуществляла вырубку в этом лесу структура, чья задача не рубить, а наоборот, спасать зеленые насаждения от огня.

По мнению экоактивистов поселка Кашино, в ходе "проходной вырубки" под топор тогда попали не только больные и опасные для экосистемы деревья, но и вполне здоровые. Причем рубили их, по мнению специалистов Ботанического сада УрО РАН, без соблюдения так называемой полноты насаждения – проще говоря, на участках, где деревьев и так негусто.

Для расследования инцидента была назначена комиссия, в которую вошли представители минприроды, природоохранной прокуратуры, Сысертского лесничества, Уральской лесоустроительной экспедиции, Уральского филиала организации Рослесинфорг.

В итоге мнения экспертов разделились. Представители лесоустроительной экспедиции и Рослесинфорга нарушений в действиях сотрудников Авиалесоохраны не обнаружили, попутно упрекнув коллег из Ботанического сада в неверных замерах. Чиновник из минприроды и вовсе назвал вырубку "образцово-показательной".

Представители Ботанического сада пообещали, что дело так не оставят и докажут факт нарушения. Они также предположили, что срубленная древесина предназначалась для продажи частному лицу.

Беда в том, что в случае, если рубка проводилась с нарушениями, "найти концы" практически невозможно. В деле участвует слишком много инстанций: одни определяют участки и объемы лесозаготовки, другие выдают разрешения, третьи проводят торги и заключают контракты с покупателями древесины. Не пора ли ужесточить контроль Департамента лесного хозяйства за этой сферой?

"Санитарные вырубки всегда проводятся по регламенту, старые и перестойные деревья необходимо прореживать, иначе через пять лет они кому-нибудь упадут на голову, – напомнил Олег Сандаков. – Но проводить такие работы нужно грамотно, с привлечением общественности, экологов и других специалистов. Напомню, что санитарные рубки проводятся только после составления акта лесопатологического обследования участка, этот акт публикуется на сайте минприроды и висит там в течение 20 дней. Любой желающий может за это время внести туда правки. После этого документ направляется к нам в Департамент, мы организуем комиссию – и только она принимает окончательное решение, рубить или нет. В любом случае советую: если граждане заподозрили нарушение, они могут обратиться в минприроды, природоохранную прокуратуру, а лучше в лесничество".

Что в ОЗУ упало, то пропало?

Лесное законодательство, разумеется, нарушать нельзя. Но и оно не всегда совершенно. Многие предприниматели жалуются на пробелы и нестыковки в регламентах и нормативах, мешающие освоению лесных участков даже при наличии лицензии на разработку недр и законно оформленной аренды. К чему это может привести, рассказал во время приема в Департаменте лесного хозяйства замдиректора одной из золотодобывающих компаний региона Виктор Еганов.

Добывать золото всегда было нелегко. Тем более в "защитных лесах"

Компания осваивает золотые россыпи на севере Свердловской области, арендует на абсолютно законных основаниях несколько крупных участков леса, исправно платит арендную плату (порядка 1,5 миллиона рублей в год), вкладывается в восстановление леса на участке после его "выработки".

При этом часть инфраструктуры, необходимой для полноценной работы предприятия, должна быть расположена в зоне "особо защитных участков" (ОЗУ). Лесной кодекс РФ запрещает размещать в такой зоне капитальные объекты, карьеры и хвостохранилища (отвалы отработанной породы). Пытаясь смягчить эту норму, правительство РФ в 2013 году составило перечень объектов, которые при определенных условиях можно размещать в ОЗУ. Однако отвалы и карьеры золотоискателей в него не попали.

В итоге складывается довольно абсурдная ситуация, когда лицензия у предприятия оформлена, аренда оплачена, а использовать участок золотодобытчик не может из-за запретительных регламентов. Предприниматели пишут жалобы в прокуратуру, составляют иски в суд (где чаще всего выигрывают), а работа тем временем стоит, что приносит многомиллионные убытки. "Мы уже вынуждены сокращать персонал", – посетовал Еганов.

"Обратитесь к законодателям, а мы узнаем, какая практика наработана в РФ по этой теме и что можно сделать, когда предприятие имеет и лицензию, и договор аренды", – предложил Олег Сандаков.

По словам главы Департамента, сейчас в Госдуме рассматривается возможность разрешить бизнесу делать так называемую таксацию (оценку объема срубленных и растущих деревьев, запаса насаждений и их прироста. – Прим.ред.) на вновь арендованных лесных участках, и при необходимости менять категорию их "защитности". Поможет ли эта мера разработчикам золотых жил – решать уже депутатам.

Евгений СУСОРОВ