«Петрозаводск может не торопиться»

Трудно увидеть свой город, постоянно находясь внутри его жизни. Любой взгляд на Петрозаводск со стороны дает нам возможность спорить, считать приезжих зазнайками или удивляться, как верно они понимают то, к чему мы давно уже привыкли. Интересным и очень полезным стал для Петрозаводска опыт общения с профессиональным урбанистом, знатоком системного подхода к городскому развитию Святославом Муруновым.

В Петрозаводске для участников семинара он организовал исследовательскую экспедицию по городу, провел на разных площадках города несколько встреч, где обсудил вопросы устройства города, взаимодействия городских сообществ, этику развития городского пространства и другие важные вещи.

Экспертные сессии со специалистом стали возможны благодаря проекту «Креативный город: развитие творческих индустрий Петрозаводска». Проект Академии фотографии Петрозаводска поддержан Фондом президентских грантов.

— На своей лекции в арт-пространстве Agriculture-club вы сказали, что увидели в Петрозаводске следы городской культуры и много пустоты. Можете рассказать, что это значит?

— Для меня город — это не только пространство. Я смотрел на людей, на их вопросы, реакцию, эмоции, идеи, культурные коды, которые они транслируют. С этой точки зрения Петрозаводск многомерен. Какой Петрозаводск? Какие вы? Очень много стеснения. Я даже термин сформулировал: стеснительное мышление. Здесь живут люди думающие, и они думают очень аккуратно. Они не выкрикивают первую попавшуюся идею, не кричат, кто прав, кто не прав.

Второй момент про Петрозаводск — это то, что здесь много творческих людей. Гениальных, я бы сказал. Но из-за своей скромности, стеснительности, отчужденности они варятся в собственном соку. То есть, город талантливый, но талант раскрывается, когда он встречается с другими талантами. А здесь получается, что талант, а вокруг — пустота. Здесь пустота не пространственная, это метафизическая пустота. Здесь есть воздух, чтобы почувствовать себя свободным. Воздух для размышлений. Часть петрозаводчан умеет этим пользоваться и выстраивает свою социальную, творческую карьеру, а часть находится в постоянном непонимании. «Я хочу что-то делать, но не знаю, как начать, с чего». Молодежь готова впитывать рефлексию нашего поколения, но мы не создаем ситуацию городского диалога, когда можно обменяться не проектами и статуэтками, а просто по-человечески поменяться своими переживаниями.

— Что нужно делать, чтобы двигаться дальше?

— Мы все устали от ответов. Советская эпоха была эпохой не дискурсивных ответов, слоганов. Сейчас нужно вернуться к состоянию вопросов: кто мы? Как мы здесь оказались? Какие мы? Что нас волнует? Что мы предлагаем? Что мы готовы делать? Какую ответственность готовы взять? Я задал семь вопросов, на которых можно строить изменения. Невозможно создать сообщество, если этого захотел кто-то один. Он один, используя свою харизму, обманывая или угрожая, собрал людей вокруг себя и повел. А зачем он их повел? А куда он повел? А знает ли он, что делать? А людей что волнует? Поэтому нужно вернуться в состояние умения задавать вопросы и не торопиться.

Петрозаводск очень хорошо может не торопиться. Здесь неторопливость эта северная спасает от большого количества ошибок. И так будет, если только он не пойдет догоняющим трендом за большими городами и не разучится оглядываться и интересоваться: где мы находимся? Что лично нас как город волнует? Может, нас волнует сейчас не комфортная городская среда, а городской диалог, смена выработки городских решений! Во второй день семинара мы делали поездки по вернакулярным районам (то есть, районов, которые выделяют в городе сами жители, — прим. авт.). Каждому достался свой район, и люди, даже активные, удивлялись: я ни разу на свой город другими глазами не смотрел. Мы давали методологию, какие вопросы задавать самому себе при исследовании. Нужно, конечно, остановиться, оглядеться, поизучать себя, свой опыт, посмотреть внимательно на город. С какого района мы бы начали изменения, кого это еще волнует, что мы можем изменить, чтобы не одному все делать.

Пока этой городской философии нет, и никто не задает открытые вопросы. Например, что такое двор? Если мы начнем задавать этот вопрос, выяснится, что у всех очень разный опыт. Двор — это первый институт по воспитанию горожанина. Именно во дворе, через игру, через отношения с другими людьми, я учусь дружить, брать на себя личную ответственность, работать в команде. Я учусь чувству справедливости, я вижу границы, что можно, чего нельзя. А многие считают, что двор — это про то, какой бордюр класть, какую детскую площадку ставить, где сделать парковку.

А как мы воспитываем горожанина? Во всей стране День города проходит одинаково: сцена, шарики, салют. Никто никого не воспитывает, не рефлексируется опыт жизни за год. Хотя за год что-то в городе менялось: какие-то проекты получились, кто-то разорился, кто-то приехал, уехал. Мы прожили целую жизнь вместе, и мы можем обменяться эмоциями — что мы чувствуем по поводу того, что пережили. Можем обменяться выводами, что мы поняли, или идеями, что делать дальше. День города — одно из важнейших городских событий по сути, то, что создает городскую культуру, формирует городской язык, традиции.

— Как, по-вашему, должен выглядеть День города?

— В Петрозаводске он должен выглядеть по-петрозаводски. Могу привести в пример Сыктывкар. Когда мы размышляли на тему города в Сыктывкаре, мы проводили исследование. Я наблюдал за одним двором и видел, что каждую субботу во двор выходит бабушка, обнимает березку и что-то ей шепчет. Я взял у нее интервью. Оказалось, что ее 30 лет назад силком увезли из деревни, и она скучает по дереву, по запаху сена. И таких людей много! Поэтому у нас День города несколько лет назад проходил как фестиваль «Люди леса». Мы на центральную площадь вывалили три машины сена и вообще не стали строить большую сцену. 15 тысяч человек в этом сене что только не делали — валялись, фотографировали, нюхали, делали скульптуры. Вот! Мы же лесные люди! Потом было рассуждение о том, что было бы классно убрать асфальт с центральной площади, засадить все лесом. Спрашивают: а в Москве уже кто-нибудь асфальт снял? Я говорю: Нет. И все. Это, кстати, то, что отличает провинцию от столицы. Столица умеет экспериментировать, а провинция ждет. Кстати, в Петрозаводске много столичности — вы не боитесь что-то делать первыми, но вы боитесь об этом рассказывать. У вас есть здесь уникальные вещи: пространство «Синий коридор», современные проекты галереи «Vыход», Agriculture-club, — все это творческое сообщество порождает все время уникальные продукты. Но дальше не хватает энергии, чтобы этим поделиться и сделать, действительно, из этого движение, какую-то индустрию.

Главный принцип, который мы должны понять, что за День города отвечает не администрация. День города — это то, что считает важным город в этот день проговорить, повторить, чем поделиться, что придумать. Нужно поменять сам подход к празднику и сделать его уникальным.

— Нужна аналитическая работа?

— Нужно научиться исследовать и не бояться думать. Почему в каждом постсоветском городе, а Петрозаводск тому не исключение, нет профессиональной команды, которая проводила бы исследования, экспедиции, собирала у жителей интервью, готовила аналитику? Потому что постсоветские города привыкли копировать друг друга или что-то делать, исходя из собственных иллюзий: мне кажется, что людям вот это надо! Но это может быть ошибкой, которая приведет нас к низкому кредиту доверия по отношению друг к другу. Тем более, предыдущий опыт показывает нам, что участие в чужих иллюзиях дорого стоит. И тогда человек начинает терять доверие ко всем социальным институтам: встречам, собраниям, проектным семинарам, потому что там монолог и уже готово решение. Мы ненавидим публичные слушания, потому что там умные люди показывают нам готовые картинки.

— И что делать?

— Нужно поговорить про общее. Когда люди начинают думать не о том, кто виноват и кому бы сейчас сгрузить свою проблему, а начинают думать про более сложные вещи: в чем уникальность Петрозаводска, как мы ее чувствуем? Соответственно, у нас появляется то, что является неким базисом, на который можно опереться. Появляется общая платформа, понимание идентичности — и вы уже способны разговаривать друг с другом о чем-то более сложном. А ваш интерес какой? А ваш какой?

У нас до сих пор советский язык. Мы — люди слоганы, люди-прожектеры: «Вперед! Копать!» Никто не говорит: зачем копать? Нет этих важных процедур формирования ответственности. Вот мы сейчас начинаем делать городской фестиваль. Кто за что готов отвечать? Никто не главный. Советский Союз подает плохой пример. Он привык назначать главного, который будет за все отвечать. И мы привыкли назначать главного. А он нужен только для того, чтобы взять ответственность. И так как его нагружает ответственность, он вынужден манипулировать, контролировать и фактически превращается в такую бронзовую фигуру. А если вопрос задать по-другому: кто за что готов отвечать, то появляется коллективная ответственность.

Оппозиция говорит: мы не такие, как они. Потому что у нас идентификация «кто мы?» происходит через врага. Это тоже наследие советского периода. Мы живем здесь, а вы там. Мы хорошие, а вы плохие. Этой технологии идентификации несколько тысяч лет, но цивилизация давно ушла вперед, и сейчас идентифицироваться можно через свой личный опыт: какие эмоции я испытывал, какие выводы делал, какие ошибки совершал. Это труднее, чем через врага. Рефлексия выведет вас на уникальность.

Я всегда задаю на семинаре четыре вопроса: как вас зовут? Кто вы? Зачем вы здесь? Какое у вас хобби? Мы всегда пытаемся забыть, что мы живые существа, а думаем, что мы куклы в какой-то чужой пьесе. Поэтому нужно почаще говорить про эмоции и про чувства и пытаться не играть роли, а занимать разные позиции, оставаясь человеком.

— Можно ли спор общественников, отстаивающих, например, свой парк, и власти, которая хочет на этом месте построить детский сад, привести к диалогу?

— Что происходит в диалоге? Попытка найти решение из сложения разных интересов. Не ваши интересы сделать главными, а мои вообще задвинуть, а попытаться разные интересы так проявить, чтобы можно было принять решение, учитывающее их. Если вы уже решение приняли и пытаетесь его реализовать — это уже конфликт, в котором побеждает тот, у кого веса больше. Если жители оперативно собираются, Союз архитекторов собирает подписи, депутатов напрягают, медиа подключают, расширяют круг влияния, то администрация отступает. Потому что понимает, что она сейчас будет воевать с собственным народом. Это повсеместно происходит, потому что администрация не понимает сути причин городских конфликтов. Сейчас вся страна, вся администрация постсоветских городов строит парки, отдавая заказы на проектирование московским командам, тем самым признаваясь, что на территории нет своих талантливых людей. Полтора миллиона сейчас отдадим, пусть они приедут, воркшоп сделают и конкурс комфортной городской среды выиграют. А что у вас здесь дизайнеров и архитекторов нет? Есть, но не такие. Так научите! 60 млн рублей живых денег могли бы получить местные мелкие производители, ребята, которые хотят поработать руками.

Потом давайте определимся, что такое комфортная городская среда? Что вы хотите изменить в городе, создавая парк здесь и сейчас? Какую вы аналитику использовали? Сделали ли аналитику преступности детской? Создавая спортплощадки, вы готовите тренеров или вкладываетесь только в бетон? Отсутствие логики решений давно подсказывают, что субъект развития территории — это не администрация. Это сложно скроенное городское сообщество. Давайте договариваться, становиться партнерами, чтобы капитал накапливался в городе, опыт не уходил, молодежь не уезжала. Очень мало городов так живут.

— Можно ли это сделать в провинции?

— В Москве это невозможно вообще. Москва — это не город, это 17 городов. Столица — это ответственность за территорию, а у нас Москва колонизирует территорию, забирает все самое лучшее. Нужно заниматься развитием регионов, провинциальных городов, где можно понять, что такое местное самоуправление. А потом опыт нести в столицу. Я стою на позиции, что отрефлексировать постсоветский опыт можно только вернувшись туда, откуда он начинался. К разгону Учредительного собрания. Тогда создание и развитие государственных институтов прошло без участия гражданского общества, то есть, государство стало всем — и заказчиком, и исполнителем, и карателем, и прогрессором. А люди — это просто такой вот ресурс, те крепостные, которыми можно управлять, сажать, посылать, вдохновлять. Поэтому я считаю, что этот опыт надо разобрать, признать голодомор, какие-то вещи сложные, сделать выводы. Нужно заниматься просвещением. Общество, которое не делает выводы, наступает на те же грабли.

И второе — нужно работать с разными масштабами. Почему мы в Петрозаводске делали экспедицию по вернакулярным районам? Чтобы попытаться ответить, что такое Петрозаводск. Я был на Кукковке и поразился — космический бетонный футуризм. Космические корабли приземлились на Кукковке. Такие многоугольники, которые не крутятся, но имеют потрясающую атмосферу. Туда экскурсии можно водить и показывать целые градостроительные направления. И таких районов в Петрозаводске много.

— Что вас еще удивило в Петрозаводске?

— Я удивляюсь тому, что здесь предприниматели — художники, что здесь творчество пробивается из всех щелей. Ты заходишь в Петрозаводск, потом проваливаешься, там еще одна дверь открывается, в ней еще одна дверь. Это же приключения Гулливера, этого быть не может! Меня очень удивила культурная многослойность.

Удивили люди, которые кажутся неэмоциональными, но нужно внимательно за ними смотреть. Иногда их эмоции выражаются только расширением зрачков. Внутренняя работа петрозаводчан удивила. Здесь должно быть мощнейшее образование. Здесь хочется размышлять, чему-то учиться, что-то понимать. Это здесь в воздухе. Есть города, в которых хочется копать, а здесь хочется меняться — менять мировоззрение, либо достраивать его, разбираться с ним, сравнивать.

— Сколько времени нужно, чтобы изменить отношение к городу?

— Когда мы работаем с городским сообществом, я говорю: ребята, первое, от чего нужно избавиться, — от советских лозунгов: пятилетка в три года. Когда вы бежите, вам думать некогда. Как вы хотите изменить пространство? Создать сообщество. Зачем? Чтобы оно могло взять на себя ответственность. Не ставьте себе жесткие сроки: через год создать сообщество. Мы часто пытаемся миксовать советские инструменты производственно-планового подхода и геройства «умри, но сделай». У нас страна сожженных героев. Самые лучшие люди выглядят как пепел. Еще и могут восстанавливаться. Пока добро не причиню, буду вставать из могилы и идти на второй круг, буду учить вас собирать мусор, любить историю и так далее. Важно изменение этических принципов. Мы не знаем, куда мы идем. Тяжело думать сейчас о будущем, оно сложное, многосоставное. Мы мечтать разучились. Мы не знаем, как будет выглядеть город и мы в нем через 5 или 10 лет. Но мы хотя бы можем признаться себе, какие мы, и принимать решения, опираясь на эти принципы.

— Как выглядит, по-вашему, идеальный город?

— Года два назад я размышлял на тему новых городов и там сформулировал мысль, отвечающую на ваш вопрос. Не нужен идеальный город. Нужно попытаться понять, что такое город, и ответить на вопросы, которые не позволяют современным городам жить в гармонии. Например, чувство справедливости, чувство баланса. Для меня идеальный город — город, который умеет конструировать свою этическую систему. Позволяет не терять опыт, не разрушать ресурсы, не насиловать людей, а накапливать опыт и пытаться делиться этим опытом. Город, собранный на принципах справедливости, для меня был бы интересен как социальный эксперимент. Город, собранный на другой экономической модели (не «купить-продать»), а образовать, придумать, не делать хуже природе и самим участникам. Город — это часть цивилизации. Любой город содержит в себе весь опыт цивилизации. Случись катастрофа, и останься на земле один город, в котором будут университет, библиотека, рынок, крепость, больница, кладбище, можно будет заново построить всю цивилизацию. В отличие от деревни. Деревня содержит опыт рода, одной точки ландшафта. С этой точки зрения еще один город не нужен. Сейчас их незачем строить, нужно разобраться с существующими. В современном постсоветском городе, как правило, присутствуют элементы колхоза, деревни. Город — это определенный уровень культуры и ответственности. Город должен быть уникальным.

— Какие элементы деревни вы увидели в Петрозаводске?

— Бабушки, торгующие на рынке, частная застройка, высокие заборы из металлопрофиля, страсть к гаражам. Нужны более глубокие исследования, конечно. Как люди одеваются, тратят деньги… В основном, это крестьянский уклад, перенесенный в черту города. Это не совсем деревня. Это жизнь по-деревенски, но в городской черте, слободская культура. Я живу в городе, но у меня рассада, перцы, все в дом, знаю только тех, кто живет на моей улице, остальное не интересует. Я живу как в деревне.

Я очень хорошо отношусь к крестьянской культуре. Благодаря ей мы выжили в 1990-е годы, например. Начали сажать картошку, продавать товары в этих клетчатых сумках. Вся страна превратилась в крестьян. Администрации было легко — люди сами выживали. В наших семьях сохранилась привычка делать заготовки, плевать через плечо, ездить в гости к бабушке. Если сейчас случится такой кризис, то нынешнее поколение, если ему отключить интернет, не выживет. Без интернета оно не сможет понять, куда класть семена, что можно картошку резать на глазки, а чтобы банка с заготовками не вскрылась, нужно сначала поджечь спиртовую бумажку.

Сейчас в культуре Петрозаводска мало городского, нет перехода к гражданской позиции, потому что гражданин — это человек, который знает, как взять ответственность и знает правила. А мы живем как крестьянство, без правил: а, пойдет. А, не в нашу смену. Нам надо еще пройти эту фазу «горожанства».

У нас очень много заводского. Делать, не думая. Давай сделаем! А зачем? Давай сделаем, потому что так положено. Ты можешь остановиться и подумать, зачем ты этим занимаешься? Будет больно. Нет, я лучше буду делать не думая. Вот я учу детей, и я буду учить детей. Как я учу? Я учу хорошо.

— Как стать профессиональным урбанистом?

— Что представляет собой дело, которым я занимаюсь? Я проехал все постсоветское пространство страны, я видел около 600 городов. Есть несколько сообществ, занимающихся анализом и развитием своих территорий, — это сеть центров прикладной урбанистики. Это первое сообщество. Второе сообщество — процессная деятельность: я с единомышленниками создаю по стране социокультурные общества, пространства, нечто среднее между культурным центром, университетом и общественным кластером. Мы создаем новые городские объекты, ситуации, построенные на другой этике. Пространства, существующие благодаря не усилию, а сложению инициатив. Я занимаюсь образованием, помогаю людям научиться думать. У нас есть школа городских исследователей, модераторов, продюсеров. Это короткие трехдневные курсы, на которых дается не просто технология: делай раз, делай два, а методология. Бродячий университет воркшопов. Любую городскую проблему мы уже разобрали и упаковали опыт в какую-то технологию, модель. Мы умеем проектировать все: от микрорайонов и кофеен до фестивалей и чего угодно.

Идея Центра прикладной урбанистики возникла 10 лет назад. Мы подхватили опыт предыдущих поколений и только сейчас мы подходим к понятию культуры диалога. Я сторонник того, чтобы образование не существовало отдельно (давайте встретимся и почитаем лекцию), а было встроено в городские процессы. В Петрозаводске наша встреча носила характер образовательный, но я увидел, что здесь есть процесс. Появилось думающее городское сообщество, которое задает правильные вопросы.