10 тысяч вольт для рядового Григорьева: как погиб солдат-срочник и кто за это ответил

Юлия Сунцова Три дня до гибели солдата Алексея Григорьева в Усть-Пере шел дождь. Земля была пропитана влагой. - В это время дождя на улице не было, - скажет на суде замкомандира войсковой части № 03415 подполковник Мазуров. 11 июля на утреннем совещании он поставит офицерам задачу - уложить бетонные плиты в районе КПП с помощью крана. Рядовые Алексей Григорьев и Иван Берсенев (имя изменено по просьбе собеседника) в этот день должны были работать на другом участке за пределами войсковой части. В 9 утра командир роты Перепелкин отправил их на дизель-электрический кран на вертолетной площадке, но наряд там отменили, и они пошли обратно в роту, там их должны были перенаправить на другой объект. В районе 10 утра они проходили через КПП соседней войсковой части № 03415, где их окликнул Игорь Дрантив – «гражданский персонал», так он будет фигурировать в дальнейшем в материалах следствия. Игорь Дрантив на самом деле - отставной военный майор, долгие годы служил в этой же военчасти. С достижением предельного возраста службы он остался работать в родных стенах, его назначили начальником производственного отделения. Майор Дрантив хоть и вышел на пенсию, но, по словам свидетелей, часто выходил на работу в своей старой военной форме и фуражке и воспринимался срочниками как начальник, которому следует подчиняться. Дрантив попросил Григорьева с Берсеневым помочь уже тягавшим бетонные плиты рядовым Когяну и Тихомирову. Краном управлял рядовой Истомин. - Майор прекрасно понимал, что мы не должны были выполнять эту работу, на нее были назначены другие люди. Я сказал ему, что нам надо вернуться в роту и доложить командиру, что задание отменили. Но майор сказал, сейчас, мол, по-быстренькому поможете и делайте, что хотите. Насколько помню, тогда начальство какое-то ожидалось, и нам сказали, что нужно поскорее с дорожкой закончить. Мы можем возмутиться, но приказы в армии не обсуждаются, - рассказывает Иван Берсенев. В тот момент он не знал, да и сегодня, общаясь со спецкором «НИ», не подозревает, что «приказы» майора Дрантива ничего не значили. В решении суда будет написано, что они носили лишь рекомендательный характер для тех, кому отдавались, поскольку гражданские люди не вправе командовать военными на армейских объектах. Берсенев с Григорьевым, тем не менее, к работам подключились и никто из командиров, бригадиров тому не возражал. - Шел сильный дождь. Я майору сказал - ЛЭП, не будем же мы кран поднимать?! Или надо тогда его хотя бы подвинуть, потому что у нас в руках трос. Майор ответил, что отойдет в точку, где лучше видно, и будет направлять. Он показывал: выше, ниже. Уложили плиту. Между ней и другой плитой осталось расстояние в спичечный коробок. Ему это не понравилось – надо переделать, и опять поднимаем, опускаем, и тогда всё и произошло. Спецодежду проходившим мимо солдатам не выдали, даже перчаток. В месте, где работала таким образом импровизированная бригада стропальщиков, к этому часу уже протоптались лужи. - На Тихомирове и Когяне были строительные каски, жилеты и перчатки. Мы работали, в чем ходили – обычная летняя форма, берцы на ногах. Так как шел дождь, были и дождевики, но в армии они такие, что от дождя не спасают. К обеду мы уже промокли до нитки. Перчатки в армии были, только если мы сами их покупали. В этот день перчаток не было, - рассказывает Берсенев. В 11.25 час. ударило током. Крановщик Истомин выпрыгнул из кабины – его зацепило через рычаги управления. Рядовые Тихимиров, Когян, Берсенев и Григорьев держались за металлические тросы руками, выравнивая подцепленную плиту. Первых троих отшвырнуло в сторону. Григорьев после вспышки присел на корточки и медленно завалился на спину. «Когда стрела автомобильного крана находилась в непосредственной близости от линии электропередачи, то между стрелой крана и линией электропередачи образовалась электрическая дуга, напряжением от которой зацепщик груза рядовой Григорьев получил удар электрическим током через находящийся у него в руках металлический трос». «<> ток от линии электропередачи до тела рядового Григорьева проследовал посредством электрической дуги, возникший между проводом ВЛ-10кВ – стрела крана – грузовой канат – круговая обойма – трос стропы – рядовой Григорьев – земля. В результате непосредственного контакта с токонесущим проводником […] Григорьева поразило техническим электричеством, что привело к его смерти», - из приговора Свободненского гарнизонного военного суда от 26 февраля 2018г. Дежурный врач войсковой части Печенкин с медсестрой Желябиной прибыли на место происшествия примерно через 7 минут. В суде они показали, что к этому моменту у лежавшего на бетонной плите рядового Григорьева уже не было шансов. «Находился без сознания, зрачки глаз были расширены, на свет не реагировали, дыхание визуально и путем прослушивания не определялось. Пульс на магистральных артериях также не определялся, артериальное давление отсутствовало», - сказали они на суде. Однако, как минимум, двое очевидцев – старший прапорщик Юсупов и рядовой Берсенев говорят о том, что в санитарный автомобиль Алексея Григорьева грузили еще живого. - Ударило током, казалось, что продержало в воздухе меня не меньше двух минут. Потом упал, берет отлетел и голова разбилась о бетонную плиту. Тоже потерял сознание ненадолго, очнулся, попытался встать, но снова упал – не чувствовал правую ногу. Когда всё-таки поднялся, увидел лежащего напротив Григорьева. Прапорщик Юсупов один оказывал ему помощь, реанимировал. Майор стоял в стороне в ступоре и не делал ничего. Я сначала не понял, что произошло, потом увидел оборванный провод. Стало собираться руководство, командир роты пришел. Они тоже не походили к Алексею, просто наблюдали. Мне приказано было отойти на КПП - это примерно в 30-50 метрах от того места, где мы укладывали плиты. Мне кажется, что я видел тогда, что Алексей шевелился, приподнимался и даже проблевался. Вызванная из города Свободный скорая помощь не подъезжала. Попытки начальника медслужбы войсковой части Печенкина реанимировать пострадавшего эффекта не давали. Минуты шли на счет. Военные начальники распорядились подогнать УАЗик, чтобы вывезти умирающего рядового Григорьева со своей территории. Солдата загрузили в машину на спине. Реанимационные мероприятия на этом прекратились. В кузов вместе с Алексеем военные медики не полезли. Свои последние минуты жизни он трясся по гравийке один. До встречи со реанимобилем УАЗик застрял в развезенной дождем колее. В суде армейские офицеры будут доказывать, что отправили санитарный автомобиль на встречу выехавшей скорой, но в пути они разминулись. Врач отделения скорой медпомощи Свободненской больницы Циценко в 11 часов 47 минут констатировала биологическую смерть Григорьева. Судебно-медицинская экспертиза в последующем установит: «между поражением Григорьева электрическим током и его смертью имеется прямая причинно-следственная связь». - Его загрузили в УАЗик и повезли. Меня тоже повезли в больницу, но в другой машине. По пути я увидел, что УАЗик с ним застрял, потому что был сильный дождь. Мы их обогнали, уехали вперед, - рассказывает Берсенев. Две недели Иван провел в городском госпитале, там и узнал, что сослуживца больше нет. Нога зажила через неделю, и он просился в роту, но его не выписывали. Смяты и его показания и в приговоре до бюрократического: «аналогичны по своему содержанию показаниям» других свидетелей. Высоковольтный выключатель находился на КПП, в тридцати метрах от производства работ, где погиб рядовой. Воздушную ЛЭП на время проведения работ можно было обесточить (и требовалось по технике безопасности). Но 11 июля такой заявкой никто не озаботился. Электросети на территории воинской части в селе Усть-Пера находятся в ведении гражданской ресурсоснабжающей организации АО «Оборонэнерго». Обычно обесточивание участков согласовывали между собой начальник службы КЭС военной части и мастера производственных участков «Оборонэнерго» по телефону. Информация докладывалась диспетчеру, он оформлял наряд-допуск на работы в охранной зоне ЛЭП, с которым представитель организации выезжал на место выключать электричество. «Свидетель Абрамов А.С., начальник квартирно-эксплуатационной службы войсковой части 03415, в судебном заседании показал, что в его обязанности входит организация взаимодействия с АО «Оборонэнерго» по вопросам энергоснабжения военного городка «Усть-Пера», на территории которого расположены войсковые части <…>. Для проведения крановых работ на расстоянии ближе 30 метров от линии электропередачи необходимо отключение электросети в зоне проведения работ. Для этого должностное лицо войсковой части, которым планируются данные работы должно подать соответствующую заявку по команде. Вопрос о согласовании крановых работ в районе КПП войсковой части 03415 11 июля 2017 года не поднимался, заявка на отключение линии электропередачи на вышеуказанном участке проведения работ не подавалась, соответствующего приказа от командира войсковой части 03415 на согласование отключения электроэнергии на том участке не поступало», - из приговора Свободненского гарнизонного военного суда, то 26 февраля 2018г. Командир войсковой части №03415 Климович на суде заявил, что заявка на отключение электропитания в АО «Оборонэнерго» не подавалась, так как «работы с повышенной опасностью 11 июля 2017 года не планировались» (!). Аналогичный убийственный аргумент приводит в свою защиту и замкомандира войсковой части №98566 – старший инженер Саламатов, ответственный за производственный контроль и технику безопасности на территории военчасти. «Работы с повышенной опасностью не планировались», - вторит он, объясняя невыдачу им наряда-допуска старшему прапорщику Юсупову. Кроме того, высшее руководство двух воинских частей будет позже в голос утверждать, что место укладки плит Юсупов определял самовольно. Да, мол, плиты класть велели, но куда именно, не указывали, под высоковольтку не гнали, а где строить бетонную дорогу - прапорщик решал сам, мог и в другом месте проложить (!). - Не мог в другом месте, - утверждают опрошенные нами рядовые Берсенев и отец погибшего. –Бетонировали перекресток старой гравийной дороги, по которой ездили уже много лет. Вдоль нее было протянуто освещение. Класть в другом месте не было вообще никакого смысла и целесообразности. Кроме того, именно этот участок был четко обозначен в схемах Дрантива. Противоречат этому оговору и множество косвенных доказательств. Прокладка бетонной дороги около КПП была важной задачей для всего командования. За несколько часов до трагедии офицеры подняли эту тему аж на ежеутреннем служебном совещании. Врио командира войсковой части 03415 подполковник Мазуров поставил перед врио командира войсковой части № 98566 майором Ефимовым задачу по укладке бетонных плит в районе КПП. Ефимов довел задачу до замкомандира войсковой части 98566 по вооружению – начальника технической части майора Саликова. Последний по телефону приказал старшему прапорщику Юсупову быть старшим на производстве этих работ, следует из текста приговора. Подготовка к укладке бетонных плит шла несколько месяцев. Первый приказ о демонтаже и перевозке их с аэродрома «Орловка» в войсковую часть появился 28 апреля 2017 года. Командир части Климович 25 апреля согласовал эту транспортировку с начальником управления железнодорожных войск Восточного военного округа. 29 апреля 2017 года командир части Климович издал еще один приказ №279 «Об организации выполнения задач по устройству дорожной одежды, дорог и площадок». Гражданский персонал - майор Дрантив по указанию замкомандира войсковой части подполковника Мазурова несколько недель до трагедии занимался выравниванием земляного полотна для последующей укладки именно в этом месте аэродромных плит. Этот факт не отрицает и сам Дрантин – в суде он свидетельствовал, что готовил площадку, согласно утвержденной схеме. Следующим роковым обстоятельством стала неисправность крана. Месяц назад, 15 июня, эта крановая установка работала на другом участке на монтаже груза и тоже вблизи линии электропередачи. Сработал прибор безопасности, и кран встал колом. Работа встала... Вызвали «техника» Юсупова. По просьбе майора Саликова он «отремонтировал» кран – вставил две граверные шайбы под крышку электромагнита. Кран разблокировался для движения, но система безопасности была уничтожена. Из-за выведенного таким образом из строя датчика ограничители утратили свою работоспособность, перестали срабатывать при возникновении аварийных ситуаций, в том числе - при критическом приближении к ЛЭП. 11 июля, когда возникла электрическая дуга, стрела крана находилась в 1 метре от воздушной линии. «При эксплуатации исправного прибора безопасности крановой установки прибор безопасности заблокировал бы крановые операции заблаговременно, не давая завести стрелу автомобильного крана под провода ЛЭП», - напишут специалисты в технической судебной экспертизе. Утром 11 июля кран из автопарка по выписанному путевому листу выпуска техник по безопасности движения – начальник контрольно-технического пункта войсковой части Зеленюк. В 8.40 часов он проверил у пришедшего за краном рядового Истомина документы на выезд техники из автопарка, а также техническое состояние автомобиля. Но вот проверка состояния самого крана, «не входила в его обязанность», только автомобиля, подчеркнул он на суде. Лишний же проверяющий, который мог бы обнаружить выломанные приборы безопасности, совсем бы не помешал, а может быть и спас жизнь рядовому Григорьеву. Вот и получается, начальников – тьма, а ответственных – нуль без палочки. 26 февраля 2018 года 45-летний старший прапорщик Андрей Юсупов, служивший в Вооруженных силах РФ с 1994 года, был приговорен Свободненским гарнизонным военным судом к трем годам в колонии-поселении. Дополнительное наказание – лишение на два года права занимать должности с организационно-распорядительными функциями в Вооруженных Силах РФ, других войсках и воинских формированиях РФ. В качестве смягчающих обстоятельств суд признал незамедлительное оказание Юсуповым медпомощи рядовому Григорьеву, исключительно положительные характеристики с военной службы, а также многочисленные поощрения от командования и награды, а именно: медаль «За отличие в военной службе» 2 и 3 степени и медаль «Участнику борьбы со стихией на Амуре», нагрудный знак «Лучший специалист по профессии». Числившийся в войсковой части в должности «техника технической части», автомеханик Юсупов взял всю вину на себя, старших так и не сдал. Что заставило его согласиться быть крайним? Его срок должен был истечь на днях, но вышел осужденный старший прапорщик в октябре 2019-ого. Отбыл только треть срока, отпустили по УДО – «за примерное поведение», объясняет он. Начальство на зоне даже предлагало устроить на работу после отсидки - ремонтником, но Юсупов отказался. «НИ»: Почему вы подписали явку с повинной и всё взяли на себя? Юсупов: - Меня просто поставили перед фактом: либо пять лет общего режима с выплатой 1,5 миллионов и отъезжаешь на зону прямо сейчас, либо никого не сдаешь, и мы делаем мягкий приговор с условным сроком. Когда на следственных действиях я пытался указать, что вот тут вы неправильно пишите, мне следователь говорил: «Сиди и молчи, подпишешь, что я скажу». Меня никто не слушал. А сколько там было потерянных и подделанных документов. В день смерти я сидел у офицеров и слушал, как они бегали вокруг и кричали: «Его нет ни в одном приказе, его нет ни в одном приказе, срочно переделываем приказ!» Его – это меня в смысле. Судья в начале был на моей стороне и тоже обалдел от вывернутого наизнанку материала. Но в последний момент всё переиграли, обещанный приговор отменили. На оглашение завели толпу. После приговора судья громко сказал: «Вот смотрите, это пример вопиющей халатности, безответственности. Надо предпринимать все возможные усилия, чтобы не пасть до такого уровня» - что-то в таком роде. Так я понял, что на мне решили провести показной военный суд. - Вы говорите, вам обещали какой-то приговор до его вынесения? Как вы об этом узнали? - Адвокат разговаривал с судьей и мне передал. - Вы разве не знали, что любое признание вины, тем более приплюсовывание себе чужой, ведет к худшему сценарию для обвиняемого? У вас был назначенный адвокат? - Сначала государственный, потом частный. Все признательные я подписал с назначенным. Согласился на сделку со следствием. Выходит, обманули. Я отсидел и еще должен 2,5 миллиона. Минобороны выплатила эту сумму семье погибшего, а теперь в порядке регресса взыскивает с меня. Я сейчас проиграл вторую инстанцию по этой сумме, осталась только кассация. - Что происходило с Григорьевым после удара? - Он осел. Я оттащил его в сторону, стал делать искусственное дыхание. Он то приходил в сознание, то терял его. То розовел, то бледнел. Блевал. Минут через 7 пришел медик из части, молодой врач с фельдшером. Они померяли давление и вкололи адреналин … в ягодицу. - По их заключениям, рядовой был без сознания, не реагировал зрачками на свет, смерть наступила почти что сразу. - Ага, и при этом они ему кричали: «Дышим, дышим!» Было у него и дыхание, и пульс, когда они уезжали. Я его передавал медикам живым. Они закинули его на носилки и в УАЗик, никто с ним не сел. Закинули на спину, а надо было на бок, потому что при езде без сознания язык западает, человек задыхается, а ехали к тому же по ухабинам. Может быть поэтому потом трупу всю гортань с языком и вырезали? После смерти Григорьева в военчасти подделали много документов. В этом сознаются опрошенные собеседники «НИ». Задним числом был выписан наряд-допуск на проведение работ в охранной зоне ЛЭП. Замкомандира войсковой части – старший инженер Саламатов сделал это, побоявшись привлечения к ответственности, о чем сам честно сознался суду. «Рядовые сидели в кабинете у Мазурова и писали объяснения, а он их рвал и заставлял переписывать», - рассказывает Юсупов. По его словам, Саламатов и Ефимов заставили его самого подделать целевые инструктажи членов бригады. За мертвого уже Григорьева расписался его товарищ Берсенев. - После смерти нас заставили расписываться в тетрадке по технике безопасности. За Алексея принудили расписаться меня. Я специально сделал это максимально криво. А потом и в ФСБ, и следователям сразу сказал, что подпись не Григорьева, подделывать заставили командиры, - говорит Берсенев. Он также рассказал, что серьезного обучения на стропальщиков, коими их заставили потрудиться в день трагедии, рядовые не проходили: - Мы ездили на соревнования в Ярославль и Хабаровск, и там нужна была корочка стропальщика. Была какая-то бумага, что обучение прошли, но была она действительной или нет – не знаю, скорее всего нет. Как бумага туалетная: что-то написали, ни разу корочки мы не видели. Очень скоро после выписки из госпиталя Ивана Берсенева снова отправили работать в дождь под ЛЭП. - Перетаскивали сваи. Лил дождь. И снова бригадиры со своим: «Да быстренько закончим и пойдете». Я как ЛЭП увидел, матом выругался, отбежал в сторону, работать отказался там. А другие парни с металлическими тросами на плечах ходили. Ну, и через несколько минут снова разряд прошел. Жахнул хорошенько так. По счастливой случайности старший сержант только-только всех построил, чтоб уходить с площадки. Потом мне в роте сказали: «Мы всё понимаем, но со старшими так общаться не положено»… Четыре года отец погибшего срочника Владимир Григорьев пишет письма в разные инстанции. Просит привлечь к ответственности офицеров военной части. Не раз обращался он с этим вопросом к президенту России, в Минобороны, Управление Гостехнадзора, к Главному военному прокурору России, Прокурору Амурской области, в Генпрокуратуру, к руководителю Следственного комитета России, в Совет матерей и т.д. Писал на телевидение - в передачи «Человек и закон», «Время покажет», «Военная тайна». Родителям кажется несправедливым, что за смерть сына в армии ответил только один человек, который выполнял чужие приказы. Из ведомств все обращения спускаются в регион и там хоронятся. - Прапорщик просто выполнял приказы. Почему в стороне остался офицерский состав? Они должны организовывать быт военнослужащих таким образом, чтобы армия не становилась для них смертельно опасной. В результате совокупной безграмотности и безответственности офицеров погиб наш сын Алексей. Без наказания всех причастных к его смерти получается, что рядовые-срочники для нашей армии просто сор, расходный материал, – говорит Владимир Григорьев. Вещественное доказательство – неисправный кран «КС-3577» заводской № 2731 после суда постановили вернуть по принадлежности в войсковую часть…