Моя судьба в истории страны. Военное детство, красноярские заводы - трубных заготовок и шинный
Слушателям факультета «Краеведение» Красноярского краевого народного университета «Активное долголетие» 2018-2019 учебного года было предложено во втором полугодии написать выпускное эссе на выбор по следующим темам: «Удивительные встречи в моей жизни», «Моя судьба в истории страны», «История одной фотографии из семейного альбома».
Итоги данной работы на последней лекции подвела декан факультета «Краеведение» Людмила Эдгаровна Мезит. Слушатели факультета стали содокладчиками преподавателя по теме: «Индустриальное развитие Красноярского края в советский период». Наши слушатели были активными участниками индустриализации Красноярского края, стояли у истоков строительства и развития промышленных заводов, предприятий города Красноярска, некоторые из которых закрылись и прекратили свое существование в постсоветское время. Благодаря их воспоминаниям эта информация будет передана будущим поколениям.
Предлагаем вашему вниманию эссе на тему «Моя судьба в истории страны» Галины Петровны Бобровой, которая поделилась самыми сокровенными воспоминаниями, размышлениями о своей личной и трудовой жизни. Эта жизнь одновременно была тяжелой, но в тоже время радостной, хотелось по-настоящему жить и строить светлое будущее.
Автор: Боброва Галина Петровна
«Моя судьба в истории страны»
Военное и послевоенное детство
Моя судьба началась с того, что я родилась в СССР за полтора года до начала Великой Отечественной войны в городе Ростове Ярославской области. Ростов Великий, как и Новгород Великий, Суздаль, был одним из главных православных центров Руси. Он старше Москвы и Ярославля и был духовным центром Ростово-Суздальского княжества. Митрополичий дом находился в Ростовском Кремле. Ну и ещё: Ростов – родина великого святителя Сергия Радонежского. Почитать это стали тогда, когда Советского Союза не стало. А до этого всё, что связано с религией, было табу. Мы росли атеистами, то есть безбожниками.
Во время войны наш город не бомбили, он, вероятно, фашистов не беспокоил.
У большинства моих ровесников отцы не вернулись с войны. Мой папа с августа 1941 года прислал с фронта два письма. Он писал маме, что ему дали взвод старичков. Они наводили мосты и переправы для движения нашей техники. В декабре пришло извещение, что младший лейтенант Волконский Петр Иванович пропал без вести, а в начале января 1942 года родился мой брат Юрка. Через два месяца после его рождения мама вернулась из декретного отпуска на работу. Юрку взяли в городские ясли, где он бесконечно орал, вечно голодный, потому что мама в обеденный перерыв бежала его покормить грудным молоком, но она сама была голодная, и молока в груди почти не было. Юрка угасал.
Я ходила в военный детсад от маминой организации. Там было тепло, весело и кормили лучше. У предприятия к концу войны было подсобное хозяйство: во-первых, лошади. Все автомобили были на фронте. В городе обходились лошадиным транспортом. Во-вторых: молочная ферма, где каждому ребенку работающих вольнонаемных и военных полагался стакан парного молока. Может быть, благодаря этому Юрка окреп. Может быть, благодаря поварихе садика тете Марусе. Когда с большим трудом Юрку в 2,5 года устроили в наш детсад, тетя Маруся взяла «под опеку» орущего голодного чуть живого ребенка, который абсолютно ничего не умел делать сам. В 2,5 года он только начал ходить.
Она брала его на кухню, ложила набок бочок из-под каши или картошки, запускала в него ребенка, и тот катался и ползал вместе с бочком по полу. Всего в каше или картошке, но сытого и счастливого Юрку отмывала и отпускала в группу. Тетя Маруся его звала по отчеству Петрович, и до самой школы он знал, что это его имя.
Сейчас, вспоминая мое школьное детство и юность, мне кажется, что это было самое беззаботное и счастливое, какое-то доброе время, хотя и голодное, но так жили все. У нас в классе было три отца на тридцать детей. Из них один настоящий и два отчима.
Учила всему нас школа. Мамам было некогда, да и не все были грамотными. Даже в то беднейшее время в школе был свой радиоузел, киноустановка, школьный стадион, который зимой становился катком, в школе хватало на два класса лыж, простых, на валенках, но и на них сдавали нормы ГТО. Предметные кабинеты были оборудованы всем, что необходимо для лабораторных работ, была очень неплохая библиотека. Это послевоенное время объединяло всех. С каждой весной все ждали очередного снижения цен на продукты питания и товары первой необходимости. В 1947 году отменили карточки на нормированную продажу хлеба.
Я помню, мама пришла с работы на обед и принесла огромную буханку черного хлеба, где-то около двух килограмм. Мы сидели, ели этот душистый и вкусный хлеб и плакали. Первый раз досыта: мама говорила: «Ешь, доченька, сколько хочешь, теперь я буду каждый день приносить столько хлеба!».
Юрка был в садике, а я – в первом классе.
Школу можно вспоминать долго: это прекрасные учителя, которые всему нас научили, это пионерские сборы и комсомольская юность, это книги и радио, которые научили меня слушать музыку, отличать хорошее от плохого.
Все произведения учили нас патриотизму, единству, взаимопомощи. Все развивающие кружки и секции, дополнительные занятия были бесплатными.
В Красноярск, на стройку коммунизма!
Окончив школу в 1957 году, я не знала, кем быть. Больше всего меня влекли путешествия, странствия. Наверное, это было влияние приключенческих книг, может пойти учиться на геолога? Но, говорят, что девчонок в эту профессию не брали. Не знаю.
Судьба моя распорядилась по-другому. Родина звала нас осваивать Сибирь: кого на целинные земли, кого на стройки коммунизма. В райкомах комсомола, в средствах печати, радио убеждали, что без нас, молодых и задорных, ну никак не обойтись.
В те времена была песня «Сначала думай о Родине, а потом о себе». Руководство страны постановило, что к восьмидесятым годам наша Родина придет к победе коммунизма.
Надо ехать, помогать строить в Сибири коммунизм. Пошла в горком комсомола, там мне торжественно вручили красные карточки комсомольской путевки на строительство промышленных предприятий в Красноярске в составе Ярославской областной команды добровольцев.
Гордость за свой поступок распирала меня! Я взрослая!! Столько амбиций, хотя в багаже моем, кроме неплохого аттестата зрелости, никаких профессиональных знаний и умений.
Красноярск встретил нас неприветливо – лил дождь. Нас погрузили в крытые грузовые машины. Города я не увидела. Нас привезли в поселок Торгашино, где специально для нас выстроили шесть бараков у самой горы.
Несколько дней ушло на прописку, становление на комсомольский учет и распределение по месту работы.
Девочка у одного из бараков посёлка Водников, 1970-е годы. Фото из семейного архива. Источник
Судьба моя, возможно, сложилась бы по-иному, если бы меня направили на одну из крупных всесоюзных строек, как Красноярская ГЭС или алюминиевый завод, где было много молодежи, учили интересному делу. Но, к сожалению, нас десять девчонок из Ростова направили на Красноярский завод трубных заготовок, находящийся в Ленинском районе.
Заводик – так себе, небольшой, больше похожий на кустарные мастерские и никакой тебе перспективы хоть как-то влиять, принимать участие в великих стройках коммунизма.
Ко всему этому при распределении профессий мне досталась профессия маляр! Все девчонки – токари, фрезеровщики, сверловщики. А я маляр, да еще какой!
Мое место работы – цех, где делают вентиляционные системы для заводов. Делает их бригада жестянщиков-мужчин, и я для них – ребенок. Меня они не обижали, иногда подсмеивались.
Работа моя нехитрая. Это не та, уважаемая профессия, которой я восхищаюсь до сих пор, когда вижу результаты труда настоящих мастеров этого ремесла. В мои обязанности входило красить вентиляционные трубы снаружи и внутри. Если труба малого диаметра, то внутрь ее наливала краску и прокатывала трубу по полу, а снаружи кистью. Если труба большого диаметра, я с кистью и ведром залезала в нее и кистью красила внутреннюю поверхность. Понятно, в каком виде я вылезала из трубы! Скоро моя роба превратилась в «кожу лакированную».
Мне еще не исполнилось 18, и я, как малолетка, работала по 6 часов. Два часа дожидалась, когда все закончат работу, и нас увезут в Торгашино. Скучное занятие – ждать. Стала добираться самостоятельно. Помыться и переодеться негде, и я ехала на автобусе № 1 (по Красрабу ходил всего один маршрут). Шел он до поселка им. «Первого августа». Теперь это Предмостная площадь.
Трамвай у КрасТЭЦ. Источник
К моменту моей высадки на Затоне, автобус набивался пассажирами так, что трудно было дышать. Кое-как протискивалась к выходу и получала все по полной программе автобусного этикета, хотя, в основном, ехал рабочий народ, разве чуть чище меня. А потом пешком. В Торгашино автобусы не ходили. Одна радость – всю дорогу любовалась этими красивыми, нарядными сопками, которые так украшают город!
Приходила в общежитие поздно, когда уже все, кто работал по- взрослому давно были дома!
Мой энтузиазм начал угасать. Очень захотелось домой. Самовольно уехать нельзя – надо отработать подъемные и стоимость проезда. Денег нет. И из комсомола исключат. Стыдно! Что делать???
Учеба в Ярославле
И вот Он – Господин случай: именно в это время государство опять позвало молодежь. В этот раз развивать предприятия химической промышленности, строящийся шинный завод объявил набор на разные профессии с обучением на всех заводах страны.
Конечно же, в Ярославль, домой!
Живя в Ростове, я знала, что есть в областном центре такой завод, но он меня не задевал. Да и вообще, мне казалось, что о карьере шинника, сантехника не мечтал ни один человек, даже высоко состоявшийся в этой профессии – это ведь не космические корабли строить, это не лечить и не учить людей.
В отделе шинного – столпотворение. Целая очередь девчонок, ребят – моих ровесников набирают в Ярославское техническое училище № 1 бывших десятиклассников.
Учиться десять месяцев (это почти год дома!). Потом что-нибудь придумаем.
Профессии непонятны: вулканизаторщик, экспендеровщик, вальцовщик, каландровожатый. Что это за средство передвижения? Мужские профессии – пусть парни разбираются с этим.
А у девчонок брекеровщица, флипперовщица. Тоже непонятно. Браслетчица – красиво? Но зачем браслет шине?
Сборщик автопокрышек – профессия для мужчин и женщин. Звучит красиво и гордо. Более понятно – что-то из чего-то собирают в одно целое. Буду записываться в сборщики.
Девушек выбирают покрупнее – работа трудоемкая. А я – метр с кепкой, маленькая. Пришлось доказывать комиссии, что это мое призвание, и другого мне не надо! Взяли! Все. Теперь домой!
Если подумать, какая разница мне была в выборе профессии, если я бежала домой? Я и сейчас думаю об этом: это судьба, интуиция или логический вывод?
Оттаивать начала в поезде. Два вагона ребят и девчат едут в Ярославль. Два вагона знакомств, розыгрышей, смеха, песен. Уже здесь начали кучковаться по профессиям. И, конечно же, самые голосистые, остроумные музыкальные – сборщики автопокрышек. С собой везли аккордеон и баян. Было весело. За четыре дня пути все перезнакомились. Оказалось, что все выбрали профессию вслепую – своего «кота в мешке».
Ярославский шинный завод – самый крупный в стране. Как город огромный, шумный, черный от сажи – оглушил, испугал, удивил. Как этот огромный монстр живет одним ритмом, одним дыханием?
Ярославский шинный завод. Источник
И самое главное, я поняла сразу, что сборка автопокрышек – это самое то, что надо было мне! Процесс сборки завораживает, особенно, если наблюдать, как работает сборщик ас. Он – артист в своем деле. Каждое движение выверено, не торопясь, не суетясь, выполняя весь цикл сборки красиво, размеренно и, кажется, никогда не научиться такому мастерству.
Сборщики для меня – это элита шинного рабочего класса. Так, по крайней мере, мне показалось. Да и теперь, пройдя достаточно большой путь по ступеням шинной иерархии, я не равнодушна к ним всегда!
В училище мы, красноярцы, держались вместе: походы в театр, кино, экскурсии в Москву, в Карабиху к Н. А. Некрасову и, конечно же, в мой древний Ростов.
Теперь мне уже не хотелось расставаться с этими задорными и веселыми сибиряками, к когорте которых я причисляла и себя!
Мы так здорово пели и рассказывали о Красноярске, о заводе, о Сибири, что и местным ребятам и девчонкам захотелось поехать с нами. Да что там ребятам! Даже наша мастер производственного обучения Евгения Петровна Суслова поехала с нами и потом ей доверили собрать самую первую покрышку. Приехал вслед за нами тоже выпускник училища сборщик а/п Поздняков Валерий Александрович вместе с супругой – будущий директор завода, будущий первый мэр Красноярска.
Итак, в Ярославле я стала сибирячкой. И нас ждал НАШ Завод! КРАСНОЯРСКИЙ ШИННЫЙ.
Красноярский шинный завод
Еще весь в колючей проволоке (завод строили заключенные), но уже съезжались специалисты и рабочие со всей страны, изучали новое оборудование, готовили документацию, регламенты. Молодые, задорные, ничего не умеющие, но стажировались, учились на родственных заводах. Всем хотелось, чтобы первый «блин» не получился комом.
Ребята вместе с ЗК устанавливали оборудование днем, а вечером, когда зона уезжала, девчата заливали вокруг станков полы, достраивали душевые, мыли, скоблили, шлифовали, чистили. Часть из нас работала в колхозе почти до зимы, так как не хватало общежитий – не успевали строить за приезжающими.
А потом мы пускали наш завод. Он оживал постепенно, обкатывали оборудование, привыкали к нему: первая обкатка вальцов, первая заправка резиносмесителя, первый рулон обрезиненной ткани – корда на том, непонятном калаландре!
Мы бегали из цеха в цех смотреть, как оживает на завод!
И, наконец, 9 февраля 1960 года собрали Первую автопокрышку для автомобиля ГАЗ-69 и торжественно на руках отнесли ее в цех вулканизации, где ее формовали и положили в пресс. Процесс вулканизации длился примерно час. В цехе стояла тишина, хотя здесь собрался, казалось, весь коллектив. Народ заполнил все свободное пространство – стояли в проходах, «висели» на неработающем оборудовании, ждали. И, наконец, пресс открылся – горячую покрышку вулканизаторщик вынул из пресса, красавицы-контролеры ОТК, тщательно осмотрев изделие, вынесли вердикт: ГОДЕН. Громогласное УРА возвестило, что заработал «НАШ завод».
1960-е годы. Вид на Шинный завод. Ул. Тамбовская, 5. Источник
Прошло много лет, мы работали, осваивали новые размеры шин для легкового, грузового, с/х транспорта, крупногабаритные и авиашины. Отдыхали вместе, бегали на Столбы, сплавлялись по Мане, Бирюсе, спускались в Торгашинские пещеры.
Хотелось запечатлеть в своей памяти и фотографиях все удивительные места Красноярья, иногда едва успевали не опоздать к смене – летели через проходную с рюкзаками.
Влюблялись, женились, обзаводились семьями. А уж если получали жилье – отдельную квартиру со всеми удобствами, горячей и холодной водой (вот чудо!) в тех ругаемых теперь «хрущевках» – нашей радости не было конца.
Да, Ленинский район, как и весь Красноярск разрастался «хрущевками». Зато каждая семья, проработав на заводе какое-то время, получала отдельную квартиру бесплатно!
Конечно, они однотипны эти пятиэтажки, красоты особой не придали району. Но и большая их часть, построенная добросовестными мастерами, и сейчас не уступает по прочности современным домам.
Мы полюбили свое дело, растили свое мастерство, копили свой опыт, знания, побеждали во всесоюзных конкурсах мастерства, получали награду за созданные шины за труд на заводе. На знамени завода появился орден Трудового Красного знамени. Не знаю, может это призвание, может просто научиться хорошо, делать то дело, которому служишь, пустив его в свою душу, с душой относиться к любой работе. Тогда становится интересно жить и работать.
1971 г. Цех Красноярского шинного завода. Ул. Тамбовская, 5. Источник
Это моя, более чем 60-летняя история судьбы, связанной с Ленинским районом Красноярска! Мое поколение старалось свои трудом увеличить индустриальную мощь района, пуская в производство заводы. Мы как могли, своим трудом старались сделать наш район самым лучшим в городе.
Мы приняли эстафету у тех, кто был у истоков района, кто свои самоотверженным трудом создавал военную мощь страны, без которой не было бы Победы над фашистами.
Все это было, а сейчас нет. Нет завода, с которым росла, училась, учила других, которым мы жили теперь, нет. Нет соседних заводов, которые создавали такие же, как мы, ребята и девчата. Есть руины, как после войны или торгово-развлекательные центры на их месте. А заводов нет. Грустно.
2013 г. Красноярский шинный завод. Главный вход в производственный корпус № 1.
Налево - автокамерный цех, направо - цех вулканизации. Ул. Тамбовская, 5. Источник
Это интереснейший поворот судьбы страны. От развитого социализма шли семимильными шагами к победе коммунизма, а пришли к дикому капитализму!
Оказалось, что завода, который мы пустили в производство и проработали на нем до пенсионного возраста, хватило только на мою судьбу и моих ровесников.
Ни мы, ни заводы никому не нужны! Не нужны шины, металл, любая техника, не нужно ничего делать – все можно купить, там, «за бугром». Кому-то больше, кому-то меньше – у кого больше возможностей. Кому учиться, кому лечиться тоже по деньгам, по возможностям.
Плохо, когда на лечение ребенка собирают «с миру по нитке». Но разве это не забота государства – лечить детей, наше будущее?
Благотворители – это хорошо, очень даже, но их на всех не хватает.
Наверное, я много не понимаю в современной жизни, но я остаюсь советским человеком.
Итоги данной работы на последней лекции подвела декан факультета «Краеведение» Людмила Эдгаровна Мезит. Слушатели факультета стали содокладчиками преподавателя по теме: «Индустриальное развитие Красноярского края в советский период». Наши слушатели были активными участниками индустриализации Красноярского края, стояли у истоков строительства и развития промышленных заводов, предприятий города Красноярска, некоторые из которых закрылись и прекратили свое существование в постсоветское время. Благодаря их воспоминаниям эта информация будет передана будущим поколениям.
Предлагаем вашему вниманию эссе на тему «Моя судьба в истории страны» Галины Петровны Бобровой, которая поделилась самыми сокровенными воспоминаниями, размышлениями о своей личной и трудовой жизни. Эта жизнь одновременно была тяжелой, но в тоже время радостной, хотелось по-настоящему жить и строить светлое будущее.
Автор: Боброва Галина Петровна
«Моя судьба в истории страны»
Военное и послевоенное детство
Моя судьба началась с того, что я родилась в СССР за полтора года до начала Великой Отечественной войны в городе Ростове Ярославской области. Ростов Великий, как и Новгород Великий, Суздаль, был одним из главных православных центров Руси. Он старше Москвы и Ярославля и был духовным центром Ростово-Суздальского княжества. Митрополичий дом находился в Ростовском Кремле. Ну и ещё: Ростов – родина великого святителя Сергия Радонежского. Почитать это стали тогда, когда Советского Союза не стало. А до этого всё, что связано с религией, было табу. Мы росли атеистами, то есть безбожниками.
Во время войны наш город не бомбили, он, вероятно, фашистов не беспокоил.
У большинства моих ровесников отцы не вернулись с войны. Мой папа с августа 1941 года прислал с фронта два письма. Он писал маме, что ему дали взвод старичков. Они наводили мосты и переправы для движения нашей техники. В декабре пришло извещение, что младший лейтенант Волконский Петр Иванович пропал без вести, а в начале января 1942 года родился мой брат Юрка. Через два месяца после его рождения мама вернулась из декретного отпуска на работу. Юрку взяли в городские ясли, где он бесконечно орал, вечно голодный, потому что мама в обеденный перерыв бежала его покормить грудным молоком, но она сама была голодная, и молока в груди почти не было. Юрка угасал.
Я ходила в военный детсад от маминой организации. Там было тепло, весело и кормили лучше. У предприятия к концу войны было подсобное хозяйство: во-первых, лошади. Все автомобили были на фронте. В городе обходились лошадиным транспортом. Во-вторых: молочная ферма, где каждому ребенку работающих вольнонаемных и военных полагался стакан парного молока. Может быть, благодаря этому Юрка окреп. Может быть, благодаря поварихе садика тете Марусе. Когда с большим трудом Юрку в 2,5 года устроили в наш детсад, тетя Маруся взяла «под опеку» орущего голодного чуть живого ребенка, который абсолютно ничего не умел делать сам. В 2,5 года он только начал ходить.
Она брала его на кухню, ложила набок бочок из-под каши или картошки, запускала в него ребенка, и тот катался и ползал вместе с бочком по полу. Всего в каше или картошке, но сытого и счастливого Юрку отмывала и отпускала в группу. Тетя Маруся его звала по отчеству Петрович, и до самой школы он знал, что это его имя.
Сейчас, вспоминая мое школьное детство и юность, мне кажется, что это было самое беззаботное и счастливое, какое-то доброе время, хотя и голодное, но так жили все. У нас в классе было три отца на тридцать детей. Из них один настоящий и два отчима.
Учила всему нас школа. Мамам было некогда, да и не все были грамотными. Даже в то беднейшее время в школе был свой радиоузел, киноустановка, школьный стадион, который зимой становился катком, в школе хватало на два класса лыж, простых, на валенках, но и на них сдавали нормы ГТО. Предметные кабинеты были оборудованы всем, что необходимо для лабораторных работ, была очень неплохая библиотека. Это послевоенное время объединяло всех. С каждой весной все ждали очередного снижения цен на продукты питания и товары первой необходимости. В 1947 году отменили карточки на нормированную продажу хлеба.
Я помню, мама пришла с работы на обед и принесла огромную буханку черного хлеба, где-то около двух килограмм. Мы сидели, ели этот душистый и вкусный хлеб и плакали. Первый раз досыта: мама говорила: «Ешь, доченька, сколько хочешь, теперь я буду каждый день приносить столько хлеба!».
Юрка был в садике, а я – в первом классе.
Школу можно вспоминать долго: это прекрасные учителя, которые всему нас научили, это пионерские сборы и комсомольская юность, это книги и радио, которые научили меня слушать музыку, отличать хорошее от плохого.
Все произведения учили нас патриотизму, единству, взаимопомощи. Все развивающие кружки и секции, дополнительные занятия были бесплатными.
В Красноярск, на стройку коммунизма!
Окончив школу в 1957 году, я не знала, кем быть. Больше всего меня влекли путешествия, странствия. Наверное, это было влияние приключенческих книг, может пойти учиться на геолога? Но, говорят, что девчонок в эту профессию не брали. Не знаю.
Судьба моя распорядилась по-другому. Родина звала нас осваивать Сибирь: кого на целинные земли, кого на стройки коммунизма. В райкомах комсомола, в средствах печати, радио убеждали, что без нас, молодых и задорных, ну никак не обойтись.
В те времена была песня «Сначала думай о Родине, а потом о себе». Руководство страны постановило, что к восьмидесятым годам наша Родина придет к победе коммунизма.
Надо ехать, помогать строить в Сибири коммунизм. Пошла в горком комсомола, там мне торжественно вручили красные карточки комсомольской путевки на строительство промышленных предприятий в Красноярске в составе Ярославской областной команды добровольцев.
Гордость за свой поступок распирала меня! Я взрослая!! Столько амбиций, хотя в багаже моем, кроме неплохого аттестата зрелости, никаких профессиональных знаний и умений.
Красноярск встретил нас неприветливо – лил дождь. Нас погрузили в крытые грузовые машины. Города я не увидела. Нас привезли в поселок Торгашино, где специально для нас выстроили шесть бараков у самой горы.
Несколько дней ушло на прописку, становление на комсомольский учет и распределение по месту работы.
Девочка у одного из бараков посёлка Водников, 1970-е годы. Фото из семейного архива. Источник
Судьба моя, возможно, сложилась бы по-иному, если бы меня направили на одну из крупных всесоюзных строек, как Красноярская ГЭС или алюминиевый завод, где было много молодежи, учили интересному делу. Но, к сожалению, нас десять девчонок из Ростова направили на Красноярский завод трубных заготовок, находящийся в Ленинском районе.
Заводик – так себе, небольшой, больше похожий на кустарные мастерские и никакой тебе перспективы хоть как-то влиять, принимать участие в великих стройках коммунизма.
Ко всему этому при распределении профессий мне досталась профессия маляр! Все девчонки – токари, фрезеровщики, сверловщики. А я маляр, да еще какой!
Мое место работы – цех, где делают вентиляционные системы для заводов. Делает их бригада жестянщиков-мужчин, и я для них – ребенок. Меня они не обижали, иногда подсмеивались.
Работа моя нехитрая. Это не та, уважаемая профессия, которой я восхищаюсь до сих пор, когда вижу результаты труда настоящих мастеров этого ремесла. В мои обязанности входило красить вентиляционные трубы снаружи и внутри. Если труба малого диаметра, то внутрь ее наливала краску и прокатывала трубу по полу, а снаружи кистью. Если труба большого диаметра, я с кистью и ведром залезала в нее и кистью красила внутреннюю поверхность. Понятно, в каком виде я вылезала из трубы! Скоро моя роба превратилась в «кожу лакированную».
Мне еще не исполнилось 18, и я, как малолетка, работала по 6 часов. Два часа дожидалась, когда все закончат работу, и нас увезут в Торгашино. Скучное занятие – ждать. Стала добираться самостоятельно. Помыться и переодеться негде, и я ехала на автобусе № 1 (по Красрабу ходил всего один маршрут). Шел он до поселка им. «Первого августа». Теперь это Предмостная площадь.
Трамвай у КрасТЭЦ. Источник
К моменту моей высадки на Затоне, автобус набивался пассажирами так, что трудно было дышать. Кое-как протискивалась к выходу и получала все по полной программе автобусного этикета, хотя, в основном, ехал рабочий народ, разве чуть чище меня. А потом пешком. В Торгашино автобусы не ходили. Одна радость – всю дорогу любовалась этими красивыми, нарядными сопками, которые так украшают город!
Приходила в общежитие поздно, когда уже все, кто работал по- взрослому давно были дома!
Мой энтузиазм начал угасать. Очень захотелось домой. Самовольно уехать нельзя – надо отработать подъемные и стоимость проезда. Денег нет. И из комсомола исключат. Стыдно! Что делать???
Учеба в Ярославле
И вот Он – Господин случай: именно в это время государство опять позвало молодежь. В этот раз развивать предприятия химической промышленности, строящийся шинный завод объявил набор на разные профессии с обучением на всех заводах страны.
Конечно же, в Ярославль, домой!
Живя в Ростове, я знала, что есть в областном центре такой завод, но он меня не задевал. Да и вообще, мне казалось, что о карьере шинника, сантехника не мечтал ни один человек, даже высоко состоявшийся в этой профессии – это ведь не космические корабли строить, это не лечить и не учить людей.
В отделе шинного – столпотворение. Целая очередь девчонок, ребят – моих ровесников набирают в Ярославское техническое училище № 1 бывших десятиклассников.
Учиться десять месяцев (это почти год дома!). Потом что-нибудь придумаем.
Профессии непонятны: вулканизаторщик, экспендеровщик, вальцовщик, каландровожатый. Что это за средство передвижения? Мужские профессии – пусть парни разбираются с этим.
А у девчонок брекеровщица, флипперовщица. Тоже непонятно. Браслетчица – красиво? Но зачем браслет шине?
Сборщик автопокрышек – профессия для мужчин и женщин. Звучит красиво и гордо. Более понятно – что-то из чего-то собирают в одно целое. Буду записываться в сборщики.
Девушек выбирают покрупнее – работа трудоемкая. А я – метр с кепкой, маленькая. Пришлось доказывать комиссии, что это мое призвание, и другого мне не надо! Взяли! Все. Теперь домой!
Если подумать, какая разница мне была в выборе профессии, если я бежала домой? Я и сейчас думаю об этом: это судьба, интуиция или логический вывод?
Оттаивать начала в поезде. Два вагона ребят и девчат едут в Ярославль. Два вагона знакомств, розыгрышей, смеха, песен. Уже здесь начали кучковаться по профессиям. И, конечно же, самые голосистые, остроумные музыкальные – сборщики автопокрышек. С собой везли аккордеон и баян. Было весело. За четыре дня пути все перезнакомились. Оказалось, что все выбрали профессию вслепую – своего «кота в мешке».
Ярославский шинный завод – самый крупный в стране. Как город огромный, шумный, черный от сажи – оглушил, испугал, удивил. Как этот огромный монстр живет одним ритмом, одним дыханием?
Ярославский шинный завод. Источник
И самое главное, я поняла сразу, что сборка автопокрышек – это самое то, что надо было мне! Процесс сборки завораживает, особенно, если наблюдать, как работает сборщик ас. Он – артист в своем деле. Каждое движение выверено, не торопясь, не суетясь, выполняя весь цикл сборки красиво, размеренно и, кажется, никогда не научиться такому мастерству.
Сборщики для меня – это элита шинного рабочего класса. Так, по крайней мере, мне показалось. Да и теперь, пройдя достаточно большой путь по ступеням шинной иерархии, я не равнодушна к ним всегда!
В училище мы, красноярцы, держались вместе: походы в театр, кино, экскурсии в Москву, в Карабиху к Н. А. Некрасову и, конечно же, в мой древний Ростов.
Теперь мне уже не хотелось расставаться с этими задорными и веселыми сибиряками, к когорте которых я причисляла и себя!
Мы так здорово пели и рассказывали о Красноярске, о заводе, о Сибири, что и местным ребятам и девчонкам захотелось поехать с нами. Да что там ребятам! Даже наша мастер производственного обучения Евгения Петровна Суслова поехала с нами и потом ей доверили собрать самую первую покрышку. Приехал вслед за нами тоже выпускник училища сборщик а/п Поздняков Валерий Александрович вместе с супругой – будущий директор завода, будущий первый мэр Красноярска.
Итак, в Ярославле я стала сибирячкой. И нас ждал НАШ Завод! КРАСНОЯРСКИЙ ШИННЫЙ.
Красноярский шинный завод
Еще весь в колючей проволоке (завод строили заключенные), но уже съезжались специалисты и рабочие со всей страны, изучали новое оборудование, готовили документацию, регламенты. Молодые, задорные, ничего не умеющие, но стажировались, учились на родственных заводах. Всем хотелось, чтобы первый «блин» не получился комом.
Ребята вместе с ЗК устанавливали оборудование днем, а вечером, когда зона уезжала, девчата заливали вокруг станков полы, достраивали душевые, мыли, скоблили, шлифовали, чистили. Часть из нас работала в колхозе почти до зимы, так как не хватало общежитий – не успевали строить за приезжающими.
А потом мы пускали наш завод. Он оживал постепенно, обкатывали оборудование, привыкали к нему: первая обкатка вальцов, первая заправка резиносмесителя, первый рулон обрезиненной ткани – корда на том, непонятном калаландре!
Мы бегали из цеха в цех смотреть, как оживает на завод!
И, наконец, 9 февраля 1960 года собрали Первую автопокрышку для автомобиля ГАЗ-69 и торжественно на руках отнесли ее в цех вулканизации, где ее формовали и положили в пресс. Процесс вулканизации длился примерно час. В цехе стояла тишина, хотя здесь собрался, казалось, весь коллектив. Народ заполнил все свободное пространство – стояли в проходах, «висели» на неработающем оборудовании, ждали. И, наконец, пресс открылся – горячую покрышку вулканизаторщик вынул из пресса, красавицы-контролеры ОТК, тщательно осмотрев изделие, вынесли вердикт: ГОДЕН. Громогласное УРА возвестило, что заработал «НАШ завод».
1960-е годы. Вид на Шинный завод. Ул. Тамбовская, 5. Источник
Прошло много лет, мы работали, осваивали новые размеры шин для легкового, грузового, с/х транспорта, крупногабаритные и авиашины. Отдыхали вместе, бегали на Столбы, сплавлялись по Мане, Бирюсе, спускались в Торгашинские пещеры.
Хотелось запечатлеть в своей памяти и фотографиях все удивительные места Красноярья, иногда едва успевали не опоздать к смене – летели через проходную с рюкзаками.
Влюблялись, женились, обзаводились семьями. А уж если получали жилье – отдельную квартиру со всеми удобствами, горячей и холодной водой (вот чудо!) в тех ругаемых теперь «хрущевках» – нашей радости не было конца.
Да, Ленинский район, как и весь Красноярск разрастался «хрущевками». Зато каждая семья, проработав на заводе какое-то время, получала отдельную квартиру бесплатно!
Конечно, они однотипны эти пятиэтажки, красоты особой не придали району. Но и большая их часть, построенная добросовестными мастерами, и сейчас не уступает по прочности современным домам.
Мы полюбили свое дело, растили свое мастерство, копили свой опыт, знания, побеждали во всесоюзных конкурсах мастерства, получали награду за созданные шины за труд на заводе. На знамени завода появился орден Трудового Красного знамени. Не знаю, может это призвание, может просто научиться хорошо, делать то дело, которому служишь, пустив его в свою душу, с душой относиться к любой работе. Тогда становится интересно жить и работать.
1971 г. Цех Красноярского шинного завода. Ул. Тамбовская, 5. Источник
Это моя, более чем 60-летняя история судьбы, связанной с Ленинским районом Красноярска! Мое поколение старалось свои трудом увеличить индустриальную мощь района, пуская в производство заводы. Мы как могли, своим трудом старались сделать наш район самым лучшим в городе.
Мы приняли эстафету у тех, кто был у истоков района, кто свои самоотверженным трудом создавал военную мощь страны, без которой не было бы Победы над фашистами.
Все это было, а сейчас нет. Нет завода, с которым росла, училась, учила других, которым мы жили теперь, нет. Нет соседних заводов, которые создавали такие же, как мы, ребята и девчата. Есть руины, как после войны или торгово-развлекательные центры на их месте. А заводов нет. Грустно.
2013 г. Красноярский шинный завод. Главный вход в производственный корпус № 1.
Налево - автокамерный цех, направо - цех вулканизации. Ул. Тамбовская, 5. Источник
Это интереснейший поворот судьбы страны. От развитого социализма шли семимильными шагами к победе коммунизма, а пришли к дикому капитализму!
Оказалось, что завода, который мы пустили в производство и проработали на нем до пенсионного возраста, хватило только на мою судьбу и моих ровесников.
Ни мы, ни заводы никому не нужны! Не нужны шины, металл, любая техника, не нужно ничего делать – все можно купить, там, «за бугром». Кому-то больше, кому-то меньше – у кого больше возможностей. Кому учиться, кому лечиться тоже по деньгам, по возможностям.
Плохо, когда на лечение ребенка собирают «с миру по нитке». Но разве это не забота государства – лечить детей, наше будущее?
Благотворители – это хорошо, очень даже, но их на всех не хватает.
Наверное, я много не понимаю в современной жизни, но я остаюсь советским человеком.