«Грозный» или «Никакой»?
Порой существовавшие долгое время стереотипы рушатся при столкновении с железобетонной стеной факта. И историческое кино может либо помочь в этом, либо просто повторить штампы и назвать это «авторским прочтением».
Новый сериал об Иване Грозном старались сделать красиво, и визуальный ряд выглядит в целом привлекательно. Операторская работа радует глаз. Добротные декорации явно унаследованы от вышедших ранее «Софии» и «Годунова». Есть даже попытка дополнить фильм созданными на компьютере пейзажами городов. Однако графика смотрится как-то совсем неубедительно, будь то панорама Москвы или вид на средневековую Старицу, сгенерированный, очевидно, под впечатлением от цветной фотографии С.М. Прокудина-Горского начала ХХ века.
Но дальше разговор пойдёт о слабостях сериала, о том, можно ли считать его историческим кино, и, как ни странно, в основном о том, чего в нём нет.
Первое, что бросается в глаза, — это очень разные актёрские работы. Кто может, тот играет, остальные просто присутствуют в кадре, а сильные эмоции выражают при помощи крика дурниной. Рука режиссёра не чувствуется. Если с персонажами второго плана на это порой можно закрыть глаза, то разница в классе между двумя актёрами, исполнившими роль Ивана IV, слишком видна. Сергей Маковецкий явно не из той же весовой категории, что Александр Яценко, у которого молодой царь получился никак не Грозным — скорее Никаким.
А вот дальше — ещё более серьёзный вопрос к сценаристу: а как дела с исторической эпохой? И здесь повисает долгая и тягостная пауза. Простое перечисление событий полувекового (самого длительного в истории России!) правления Ивана Грозного займёт значительное время. Но в фильме их практически нет! Интриги, любовь, убийства, пытки, а также бесконечные сидения за столом — есть. Исторического контекста — нет. Смотрины будущей супруги царя Анастасии Захарьиной-Юрьевой занимают в несколько раз больше экранного времени, чем сцена, посвящённая взятию Казани, которой уделили менее одной минуты. Про Астрахань забыли вовсе. Поэтому приходится говорить в основном не о фильме, а о том, что в нём не показали.
Вторая половина XVI века — это время, когда формируется система международных отношений Нового времени. Государства начинают вести политику, руководствуясь национальными интересами, династические принципы и даже религиозные факторы отходят на второй план. Создаются предпосылки объединения государств в военно-политические союзы, что в последующие века выльется в череду общеевропейских войн. И вот в это хитросплетение попадает в тот период и наша страна.
Образование централизованного Русского государства произвело тяжёлое впечатление на западноевропейские страны. Эту ситуацию ярко и образно описал Карл Маркс: «Изумлённая Европа, в начале правления Ивана III едва знавшая о существовании Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была ошеломлена внезапным появлением на её восточных границах огромной империи, и сам султан Баязид, перед которым Европа трепетала, впервые услышал высокомерную речь московита».
Европейцы только что были до смерти напуганы начавшимся в XV и продолжившимся в XVI столетии османским нашествием на юго-востоке. Турок с огромным трудом удалось притормозить в буквальном смысле у самых стен Вены в 1529 году. В стремительном усилении Русского государства в Европе сразу же увидели угрозу нового нашествия — теперь уже московитов.
Когда в правление Ивана IV начиналась Ливонская война, никто, в том числе и в Москве, не мог и предположить, что Орден, в прошлом давний и могущественный противник, к тому моменту одряхлел до неприличия. Что Ливонская конфедерация под первыми же ударами московских войск развалится, как гнилой пень от пинка. Для Европы падение Ливонии имело оглушительный эффект, что нашло отражение в тогдашней публицистике, в том числе в «летучих листках» («Fliegende Blаtter»), которые имели хождение в образованных кругах общества. Пропаганда немедленно подвергла Русское государство демонизации, и, пожалуй, это был исторически первый пример русофобии в современном понимании этого слова. Как результат Москва получила мощную враждебную коалицию на своих границах при угрюмо-настороженном нейтралитете большинства прочих стран Европы.
Эпоха Ивана Грозного, если вдуматься, может быть куда ближе для дня сегодняшнего, чем кажется. В период его правления молодое Русское государство не могло считать своим союзником ни одну из сопредельных держав, зато почти всех их можно было назвать противниками.
Сложнейшая внешнеполитическая ситуация накладывается на нестабильное внутреннее положение страны. Память об удельной Руси была жива, да и сами удельные княжества ещё не все ушли в прошлое. Во власти имелась пусть и немногочисленная, но влиятельная и богатая прослойка, которой была крайне невыгодна централизация государства, её интересы, наоборот, требовали расчленения его на уделы. Центральной власти же нужны были земли, чтобы «посадить» на них дворянство, из которого формировалась поместная конница — главная ударная сила Московского государства на протяжении более чем двух столетий. Известно, что Иван IV даже всерьёз рассматривал вопрос о секуляризации церковных земель, которую осуществила Екатерина II через два века.
Почему так важно было венчание Ивана Грозного на царство, о чём в фильме упоминается только краем? Во-первых, чтобы быть выше прочих княжеских родов, утвердить тем самым центральную власть, пресечь сепаратизм. Во-вторых, чтобы укрепить внешнеполитическую заявку Москвы как собирателя всех русских земель. Потому что великий князь — это в реалиях Европы всего лишь великий герцог. Потому и дед Грозного Иван III не принял от императора Священной Римской империи королевский титул и первым из государей начал именоваться царём, хотя и без венчания.
Нет в сериале «Грозный» эпохи, нет её проблематики. Авторы пошли за старым штампом, от которого профессиональные историки уже давно отказались. Вот хороший, набожный молодой царь периода Избранной рады, а вот он старый, недоверчивый и жестокий — после её разгона. А случилось всё так потому, что любимую жену отравили: Ефросинья Старицкая промахнулась — метила-то в Курбского.
Как менявшаяся внутри- и внешнеполитическая обстановка влияла на царя? Этого мы в фильме не видим. Реформы Избранной рады? О них если и говорится, то лишь намёками. Как так получилось, что работали пресловутые «социальные лифты» и способные люди из низов часто оказывались на ответственных постах? Неизвестно. Напряжённейшая Ливонская война? Это лишь фоновый шум для сцен, ограниченных декорациями. Однако же в каждой серии, порой даже не по одному разу, нашлось место фразе «всякая власть — от Бога». Симптоматично, можно сказать даже, злободневно.
Если вникать в частности, то впечатление от сериала падает ещё больше. Дело не в том, были ли вилки в XVI веке и сидели ли за столом женщины вместе с мужчинами. Дело прежде всего в персонажах на экране.
Что это за длинный англичанин с усами и локонами? Какой-то Гарсей (так в титрах), которого царь сначала просит передать королеве Елизавете просьбу об убежище, а потом сам же и отказывается от неё. Персонаж появился в двух сценах и оставил зрителя недоумевать, зачем всё это нужно. Между тем Джером Горсей (Jerome Horsey) — это не просто дипломат, коммерсант и автор сочинений с описаниями Русского государства. Это доверенное лицо Фрэнсиса Уолсингема (Francis Walsingham) — основателя спецслужб Англии, который превратил шпионаж в системную работу и создал огромную агентурную сеть в Европе.
Или что это за заискивающий дворовый мужичок с рыжей бородой при состарившемся Грозном — Маковецком? А это Андрей Щелкалов, думный дьяк. Только вот понятие о том, что это значит, у авторов сериала формировалось, очевидно, на основе образа Савелия Крамарова в известной гайдаевской комедии. Думный дьяк — это не забавный мужичок, а одно из высших должностных лиц государства. Дьяки курировали работу Приказа, а порой сразу нескольких. Они писали и редактировали важнейшие государственные документы. Щелкалов четверть века занимался внешней политикой Русского государства, а составлять тексты международных соглашений — это, знаете ли, не сценарии под пивко кропать.
Каков он был? Сторонник союза со Священной Римской империей и противник любимых Иваном IV англичан, Андрей Щелкалов мог себе позволить высказывать царю своё мнение. А после смерти Грозного написал послу королевы Елизаветы: «Твой английский царь умер!» И посадил его под домашний арест. Расположения Щелкалова искали дипломаты и торговцы. По его указанию в 1588 году арестовали на границе пытавшегося тайно въехать в Русское государство того самого Горсея и обнаружили у него заложенные под кожаной обшивкой фляги зашифрованные документы.
Юрий Колокольников (Горсей) и Владимир Стеклов (Щелкалов) не потому ничего не показали на экране, что не умеют играть. Просто сценарист не знал, режиссёр не задумался, а исторический консультант… А был ли он вообще?
Ударной концовкой должна была стать Битва при Молодях, которой посвятили всю восьмую серию. Но и здесь выстрел оказался мимо цели. Потому что, обходя стороной другие ключевые исторические события, авторы не в силах парой эпизодов показать, почему так важна была победа в Молодинской битве.
В 1572 году решался вопрос, ни больше ни меньше, о государственной независимости Русского государства, о сохранении всех двухвековых внешнеполитических завоеваний Москвы, начиная с Куликова поля. Крымский хан вёл с собой шестидесятитысячную армию, включавшую и турецкий контингент. Это был не набег, а завоевательный поход.
Большая часть армии Грозного прочно увязла на западе, и остановить эту орду должно было собранное с бору по сосенке и едва насчитывавшее двадцать пять тысяч русское войско. И ведь не просто остановили, а разбили так, что следующий набег из Крыма состоялся только через 19 (!) лет. Если неудачная осада Вены остановила османов в Европе, то победа при Молодях положила конец дальнейшему распространению турецкого влияния на север от Чёрного моря.
В сериале нам показали какую-то стычку. Мы не увидели ни реализации блестящего замысла, когда опричный воевода Дмитрий Хворостинин вытянул армию крымчаков аккурат на укреплёную позицию. Не увидели мы, и как насмерть стояли стрельцы в гуляй-городе, отбивая атаку за атакой. Нет в фильме смелого обходного манёвра боярина Михаила Воротынского, который вывел поместную кавалерию на татарские тылы, нет и отчаянной атаки им на подмогу из гуляй-города Хворостинина с остатками стрельцов, казаков и наёмного немецкого отряда. Нам не показали невиданного тотального избиения ханского войска, которое русские загнали в Оку.
Присланные турецким султаном янычары остались лежать у русских позиций, а до Крыма добралась едва ли четверть тех, кто шёл завоёвывать Москву, — где всё это, господа сценаристы и режиссёры? Духу не хватило, потому что нельзя пятидневную схватку десятков тысяч человек показать с участием трёх десятков статистов. Не нужно было и пытаться.
Вот такой краткий обзор того, что мы могли бы увидеть в сериале «Грозный», но нам не показали. Фильм не спасают ни Сергей Маковецкий, ни Виктор Сухоруков (Малюта Скуратов). Между тем в мире сериал, в том числе исторический, как жанр давно уже смог завоевать позиции большого кино. Но российские кинодеятели при поддержке министерства культуры не смогли выйти на уровень хотя бы польского «Огнём и мечом», снятого двадцать лет назад.
Получилось кино с условно историческим сюжетом. Вполне пойдёт как фон «по телеку» для домохозяек во время приготовления ужина.
А ведь фильм мог бы заставить задуматься не только о сложной и жестокой исторической эпохе. Он мог бы подтолкнуть к размышлениям о современном положении России, когда союзников у нашей страны почти не осталось, а во власти — новые борцы за свои «уделы». Когда южнее старых засечных черт — снова Дикое поле, на котором за свои интересы сцепились разные державы. А ещё дальше, на юге, стремительно набирает силу старый и хорошо знакомый соперник, временно переименованный в партнёра. И рубежи страны вновь на Псковщине, Смоленщине и Орловщине, под Курском и Белгородом — на тех землях, которые так обильно политы кровью наших предков, отбивавших нашествие за нашествием.
Михаил Костриков,
кандидат исторических наук,
секретарь ЦК КПРФ