Обстоятельства убийства царской семьи в очередной раз засекречены. Кому это выгодно?
«Совершенно секретно»: В июле 2020 года исполнилось двадцать лет со дня прославления Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в лике святых страстотерпцев Императора Николая Александровича, Императрицы Александры Федоровны, Наследника Цесаревича Алексея и Великих Княжон Ольги, Татианы, Марии и Анастасии. Церковь поставила точку в дискуссиях об отношении к царской семье, но некоторые мирские дела остались недоделанными, слова – недосказанными.
ПРЕСТУПНИКИ НАЙДЕНЫ. ДЕЛО ЗА ЖЕРТВАМИ
Расследование убийства царя и его семьи официально ведется с 1991 года, оно не раз прерывалось, менялись инстанции, поэтому отсчет лучше вести с 2015 года, когда за дело взялся Следственный комитет под руководством бессменного председателя Александра Бастрыкина. Следователи провозгласили принцип максимальной открытости и сотрудничества с церковью, но слово свое держали недолго.
Сейчас, в 2020 году, речь уже не идет о преступниках – они известны, а их имена «украшают» как позорные страницы истории, так и карты русских городов. Жители Войковского района Москвы хорошо это знают.
Но до сих пор нет точного опознания жертв – только официальная версия с одной стороны и обоснованные сомнения с другой. Потому и не закрывают дело – слишком много неясностей осталось. Об этих-то неясностях и заявили в обращении к Александру Бастрыкину десять уважаемых историков и православных деятелей. Подпись одного из них, Василия Бойко-Великого, президента русского культурно-просветительного фонда имени Святого Василия Великого, содержит горькое дополнение: «узник СИЗО».
ЧЕТЫРЕ ВОПРОСА К ОФИЦИАЛЬНОЙ ВЕРСИИ
Авторы обращения (полный текст доступен на сайте «Московских ведомостей») напомнили, что почти три года назад в древнем Сретенском монастыре состоялась конференция под председательством Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла. Присутствовали все заинтересованные стороны – иерархи Церкви, историки, эксперты-криминалисты, представители прокуратуры и Следственного комитета по главе с Мариной Молодцовой.
На этой конференции было задано множество вопросов, на которые следствие не смогло дать внятного ответа. В обращении перечислены четыре основные проблемы.
1. Известно, что убитых мучеников разрубали одетыми – об этом свидетельствуют расколотые пуговицы, украшения, разорванные куски одежды на месте убийства. У найденных в Поросенковом Логу останков, которые сейчас почитаются как царственные, следов разрубания нет.
2. Еще в 1918-19 году свидетели рассказывали о том, что к месту убийства у Ганиной Ямы доставили бочки с бензином и серной кислотой, чтобы сжечь останки. Поросенков Лог в этих показаниях не упоминался.
3. Двое суток, с ночи на 18 июля 1918 года, район Ганиной Ямы был закрыт двойным оцеплением. Екатеринбург в тот момент находился под ударами Белой армии, и такое отвлечение сил от фронта могло быть вызвано только экстраординарными обстоятельствами.
4. Застрявший в Поросенковом Логу автомобиль – главное доказательство «поросенковской» версии – был там не более двух часов. Этого времени мало для того, чтобы сжечь или даже похоронить тел, одновременно добывая шпалы и высвобождая машину из грязи.
ТЕМ ХУЖЕ ДЛЯ ФАКТОВ?
Также не выдерживают критики стоматологические доказательства, на которые опирается следователь Владимир Соловьев, – напротив, они лишь добавляют неясности. Все члены царской семьи получали прекрасную зубоврачебную помощь, причем не только до октября 1917-го, но и позже, минимум до марта 1918 года. Между тем у всех черепов констатируется отвратительное состояние зубов. ДНК-экспертиза же невозможна из-за того, что основные «екатеринбургские останки» подверглись торфяному дублению, еще 110 граммов костных фрагментов – тепловому воздействию. И то, и другое разрушает цепочки ДНК, тем более прошло столетие с момента злодейского убийства.
Кроме того, следствие никоим образом не рассматривает версии ритуального характера убийства царской семьи. По нынешним временам это звучит дико, но в те годы на фоне «освобождения народов» пробуждались самые дикие и казалось бы, давно забытые традиции и обряды. Царская семья на залитом кровью Урале вполне могла оказаться жертвой звериного язычества или каббализма.
На конференции было решено провести дополнительные исследования. После полугода интенсивной работы их результаты были отправлены Марине Молодцовой: фактически общественность взяла на себя ту работу, за которую деньги платят следователям.
В Следственном комитете в ответ красноречиво промолчали. А вскоре выпустили пресс-релиз, согласно которому «все генетические экспертизы подтвердили» принадлежность екатеринбургских останков убиенным 17 июля 1918 года в Ипатьевском доме семерым членам Семьи Царственных мучеников и четверым слугам. Это напомнило классическое «Если факты противоречат моей теории, тем хуже для фактов». Вот только вопрос – на чем основывается подтверждение, если камергер Алоизий Трупп не оставил наследников, то есть его генетического материала не существует. Кроме того, ни у одного известного родственника повара Ивана Харитонова генетический материал для сравнения не брали.
В ОБСТАНОВКЕ ПОВЫШЕННОЙ СЕКРЕТНОСТИ
Авторы обращения опасаются, что следователи подтягивают факты к готовому решению. Никакие экспертизы, на которых основываются выводы СК, до сих пор не были опубликованы – нам предлагают верить им на слово.
Между тем в соответствии с ч. 2 ст. 24 Конституции Российской Федерации «органы государственной власти… обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы», а новая статья Конституции 67.1 требует соблюдения Исторической правды. Впрочем, в Следкоме Конституцию – далеко не в первый раз – толкуют по собственному усмотрению.
Заканчивается обращение следующими словами:
«Просим открыть все материалы следствия, опубликовать все экспертизы для их широкого научного и общественного обсуждения».
Что может быть проще? Если у следствия нет возможности установить истину, можно честно в этом признаться и попросить помощи у общественности, а если же истина установлена, то почему стыдливо прячутся ее доказательства? Может быть, после конференции 2017 года Следственным комитетом вообще не велась никакая работа, кроме согласования итогового вердикта в высоких кабинетах?
«УЧАСТНИКИ УГОЛОВНОГО ДЕЛОПРОИЗВОДСТВА»
Ответ на это обращение пришел ровно по истечении двух месяцев, хотя положено – месяц. Видимо, и впрямь потребовалось слишком много согласований, а все важные чины оказались в летних отпусках. Впрочем, гора времени родила мышь. Ответ пришел за подписью куратора «екатеринбургского дела» Марины Молодцовой, на которую, собственно, и жаловались Бастрыкину активисты. Следователь по особо важным делам ответила более чем уклончиво:
… Данные предварительного расследования не подлежат разглашению и могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя… если это не связано с нарушением прав, свобод и законных интересов участников уголовного делопроизводства.
Дорогая Марина Викторовна! Права и свободы людей, которых вы называете «участниками делопроизводства», были навсегда нарушены более века назад. Эти люди сейчас в вечности, в ореоле святости, а вот замалчивание правды об их гибели есть прямое нарушение «законных интересов» русского народа. Это не личное дело, нет обвиняемых, не будет приговора – и нет личных данных, которые следовало бы охранять. Интерес здесь сугубо общественный, именно поэтому и ведется расследование, несмотря на истечение всех мыслимых сроков данности.
Впрочем, об отношении следственных органов к авторам обращения многое говорит тот факт, что ответ был адресован не людям, подписавшимся под этим документом, а подполковнику внутренней службы Денису Сергеевичу Папуше «для вручения заключенному Бойко-Великому В.В.».
Тем самым представитель Следкома четко расставляет акценты: я – следователь по особо важным делам с несколькими рядами наградных плашек, а вы – «заключенный», пусть и без всякой доказанной вины (Василий Вадимович находится в СИЗО уже больше года, и конца-края этому не видно), поэтому разговаривать я с вами, гражданин, буду сквозь зубы и сверху вниз.
* * *
Жаль, что обсуждение обстоятельств трагедии 1918 года ведется в таком тоне, а к пытающимся установить правду людям относятся как к назойливым мухам.
Не по-христиански это. А правда все равно выйдет наружу, в каких бы сейфах ее сейчас ни пытались утаить.