Константин Крюков: «Жду, когда меня завербуют»
Телеканал НТВ приступает к показу многосерийной картины «Легенда Феррари», посвященной первой советской разведчице Ольге Голубовской, больше известной под псевдонимом Эль Феррари. Одну из главных ролей в фильме исполнил Константин Крюков. Кино-Театр.Ру расспросил артиста о тайнах разведки, информационном детоксе и чем Санкт-Петербург интереснее Сингапура.
Что вас привлекло в проекте?
Все началось со сценария. Я его прочитал и тут же согласился. Мне очень понравился мой герой, он пишет стихи, да и вообще классный парень. При этом у него такая сложная судьба, я ему очень сопереживаю. К тому же незадолго до начала проекта я посмотрел актерский мастер-класс Хелен Миррен о том, как надо выбирать сценарии. Она говорит: «Если вашего героя нет на последних двадцати страницах, то сценарий, пожалуй, не очень. Однако если вы дочитали до пятой страницы с конца, и там он красиво умирает, надо брать». А мой герой мало того, что есть на последних двадцати страницах, так еще и судьба у него трагическая. Так что, все сошлось.
Какие отношения связывают вашего персонажа с Голубовской-Феррари?
У них фантастически сложная связка. Во-первых, он тоже разведчик, во-вторых, младше ее по званию, в-третьих, все стихи, которые он пишет, он отдает ей, собственно на них она и становится Феррари. При этом он в нее влюблен, а она не отвечает ему взаимностью.
Почему в кино и литературе так ценятся истории нездоровых, несчастных отношений?
Мне как артисту нравятся эти истории тем, что в них интересно существовать, есть сложносочиненная мотивация. Мой Яша – человек импульсивный, решительный, он и убивает, и устраивает взрывы, а с любовью разобраться не может. Тут есть что играть. Да и зрителю есть чему сопереживать. Будут они вместе, не будут, как сложится их жизнь. Когда у человека все хорошо, то и смотреть не интересно. Ну хорошо, и слава богу. Пусть живет дальше.
Разведчики тоже берут этой сложной мотивацией?
Конечно. Представляете, настолько сложная у человека внутренняя жизнь, когда он вынужден жонглировать двумя-тремя-четырьмя персонажами одновременно. Ему приходится предавать одну жизнь ради другой. Например, смотришь, и на первый взгляд кажется, что герой хочет кого-то убить, а на самом деле – он его не убивает, а прячет, но при этом люто ненавидит. И чем больше таких мотивационных пластов друг на друга накладывается, тем интереснее актеру играть, а зрителю – смотреть. Прикидывается герой или всерьез, если всерьез, то насколько и так далее. Всегда интересно сложить этот паззл, разгадать игру.
А вам было бы интересно поучаствовать в реальной операции?
Да. У меня, кстати, много друзей в дипломатическом корпусе, чуть ли не в каждой стране кто-то есть. Я все жду, когда меня завербуют. Но пока никак. Я бы с удовольствием поработал на благо страны. Если, конечно, государство, потянет райдер (Смеется).
Исполнительница главной роли и продюсер проекта Ольга Погодина, рассказывая мне про «Легенду Феррари», сказала: «Разведчики — люди великих страстей». Согласны?
Думаю, да. Нужно быть готовым идти на крайние меры. Быть разведчиком – вообще крайность. Все время выдавать себя за другого человека, подробно придумывать судьбу, а дальше в этом жить и соответствовать. Это зависимость, как кино. Побывав один раз на съемках, от этого невозможно отказаться. Здесь то же самое. Только степень ответственности совершенно иная. Ты ответственен и за легенду, которую придумал, и за собственную жизнь. При этом собственная личность, как мне кажется, потихоньку стирается. Тебя как бы не существует. Интересная манера жить, но она очень часто плохо заканчивается.
Простому человеку сложно представить. Живешь двадцать лет в одной стране, семья, дети, друзья, социум, а потом задача закончилась, а вместе с ней и вся эта жизнь и ты либо начинаешь новую жизнь, либо возвращаешься на родину простым пенсионером в двушку в Крылатском.
Вы бы смогли так легко разорвать связи?
Нет. С этой точки зрения – это не моя профессия. Я очень привязываюсь к людям, и к месту, и к определенному образу жизни. Думаю, отказ от привязанностей и есть самое сложное в этом деле. Нужно иметь особую психику. Все твои поступки, да и вся жизнь подчинена какой-то цели, о которой никто не знает. А ты с эти живешь. Постоянно.
Можете представить цель, которая стоит таких жертв?
Лично я? Нет. Я крайне аполитичен. Это все от лукавого.
А разве разведчики, дипломаты не стоят на страже мира? Во многом именно благодаря им все не схлопнулось.
Мне скорее кажется, все не схлопнулось, потому что это никому экономически не выгодно. Они во многом стоят на защите денег. И это нормально. Я восхищаюсь идейными людьми, но я не могу себя к ним отнести. Самый незамысловатый экскурс в историю говорит о том, что нет никакой политики, а есть передел собственности, ради которого огромное количество людей, в том числе идейных, подвергаются страданиям.
Между разведчиками и актерами есть нечто общение: умение вживаться в предлагаемые обстоятельства. Как удается не потерять собственную личность в череде образов?
А не всем, кстати, удается. Но за что мы любим свою профессию?. Во-первых, мы приобретаем большое количество навыков, которые нам могут помочь в реальной жизни. Во-вторых, это тот опыт, который в жизни нам к несчастью или наоборот к счастью, недоступен. Отстраняться от этого можно, когда четко понимаешь, что твое, а что – нет. Но во мне есть четкое убеждение, что нет в мире плохих людей. Даже, если играешь законченного негодяя, сумасшедшего, внутри должна быть мотивация, как он для себя это оправдывает. К тому же есть просто запутавшиеся люди, у которых это связано со здоровьем. Ведь бывает просто сбой в голове, это нужно учитывать.
Учитывать – одно, но принять для себя – другое?
Конечно, поэтому существуют проекты, в которые не хочется влезать. Например, я подумал о Чарльзе Мэнсоне и жене Романа Полански. Предложили бы такого сыграть?! Это же надо столько всего узнать неприятного, погрузиться в такие дебри. Но мне такого не предлагали. То ли к радости, то ли к сожалению. При этом в сериале «Культ» я играл предводителя секты. Сколько же я всего узнал, пока работал над ролью. Взять хотя бы Ошо. Для меня поначалу он был просто успешным индийским аферистом. А тут я прочел книгу «Антология сект». И вот читаю про одного парня и думаю: «Вот красавец и это сделал, и то. И в Индии у его сеть ашрамов, и в Америке он преуспел». А дальше сказано, что со временем он решил назвать себя Ошо. Вот такого героя дико хочется сыграть. Потому что это тройной-четверной разведчик. И перед кем он настоящий – большой вопрос. И понимает ли он сам, кто он такой. Хотя если бы не понимал, то ничего бы у него не вышло. Чтобы такое провернуть, нужно иметь очень структурированное сознание. На Netflix сейчас вышла фантастическая документалка «Дикая-дикая страна». О том, как Ошо в Америке строил свою коммуну. Жутко любопытный персонаж. Как и все люди, занимающиеся торговлей духовностью.
Вы сказали: торговля духовностью. То есть любой гуру – это не идеалист, который хочет подарить счастье людям, а бизнесмен, который четко знает, чего хочет?
Мне кажется, все успешные люди должны иметь кристально понятную мотивацию. Они точно знают, что делают, ради чего и почему. Если они, действительно, возомнят себе богами, ничего не выйдет. У Ошо спросили в одном из интервью: «Зачем вы себе купили 98 белых Роллс-Ройсов?». Он ответил: «У вас в Штатах, чтобы человека признали и начали уважать, нужно показать, что у тебя есть деньги. А какой символ денег? Роллс-Ройс. А у меня их 98».
Складывается ощущение, что вы очень методичный и основательный человек. А свой стиль тоже продумывали до мелочей?
Мне кажется, я ничего не продумывал. Я же не думал связывать жизнь с публичной профессией. У меня были совершенно иные планы. Собирался получить MBA в Сингапуре и заниматься управлением. Но так получилось, что я попал в кино, и оно меня тотально захватило. И слава богу, что так вышло. Кстати, я понял, что кино имеет для меня серьезный вес, когда сдавал госэкзамены в Юридической академии. Помню приехал и сказал: «У меня есть полтора часа, а затем мне нужно вернуться на студию». Меня кто-то из профессоров спросил: «А вам пять лет в академии не жалко?». А я ответил: «Мне ничего не жалко, у меня смена начинается».
Вы не раз рассказывали, что в кино попали почти случайно, так как Федор Сергеевич Бондарчук никак не мог найти исполнителя роли Джоконды для «9 роты». Однако, не кажется ли вам, что вы не могли пройти мимо кино, учитывая вашу семью? Ирина Константиновна Скобцева — потрясающая актриса, Сергей Федорович Бондарчук — великий режиссер, Федор Сергеевич Бондарчук — актер, режиссер, ваша мама — актриса...
У нас в семье никто никого ни к чему не принуждает. И поскольку с детства живешь в атмосфере «хочешь-занимайся, не хочешь — не занимайся», кажется, что можно из кино легко уйти, но на деле – это не совсем так. Конечно, окружение влияет. Причем, это же не только в кино так. Я знаю массу семей, где люди из поколения в поколение занимаются одним ремеслом. Это могут быть шахтеры, бухгалтеры, финансисты, юристы, производители мяса. И в этом нет ничего плохого, на мой взгляд. Например, у меня с дочкой произошла фантастическая история. Ее никто в кино не тащил, на съемочной площадке она была всего два раза. Но два дня рождения назад она сказала, что хочет, чтобы ей подарили две light-панели и объектив 24mm. Я даже переспросил, уверена ли она. Но потом понял, что она всерьез интересуется съемками, фильтрами и купил ей камеру Canon. Уже потом она попросилась к Федору Сергеевичу на площадку. Я отвез ее на съемки «Вторжения». Она была под невероятным впечатлением. Не знаю, как долго это продлиться, но пока так.
Когда вы только пришли в кино, то учились всему на практике. Что было самым сложным?
Когда я впервые снялся в кино, а затем вернулся из экспедиции домой, то первое что сказал: «Больше никогда ни одного плохого слова ни про один фильм не скажу, это адский труд». И он такой многогранный, коллективный, зависит от такого безумного количества факторов, который должны сложиться.
Чисто технически самым сложным была монтажность. Сохранять рисунок сцены роли – трудно. Понять, как его внутренне выстроить, как в нем оставаться на протяжении, скажем, двух смен, а это два раза по 12 часов и все это время вы снимаете одну и ту же сцену. Но у меня были есть и, надеюсь, будут классные учителя. Это все, с кем я работаю и работал. Например, после «9 роты» я подписался на съемки многосерийного сериала. Мы выдавали чуть ли не по серии в день. Для меня это стало фантастической школой, и я ей очень благодарен: как говорить в лайфзвуке, как подстраиваться под свет, как запоминать кипу текста.
Потом была потрясающая работа с Сергеем Александровичем Соловьевым, настоящее авторское кино. Еще я снимался у Кристофера Копполы, племянника Фрэнсиса Форда Копполы. Он партизан от кино: ни денег, ни костюмов, но зато сценарий прописан до мелочей. Мы снимали в Батуми. Я был у него личным переводчиком, локейшн-менеджером – всем сразу. Сумасшедшие люди. Приезжают в Грузию три американца, одна актриса и я. Это уже звучит как начало анекдота. Так еще и фильм про вампиров. Я его спрашиваю: «Крис, а где мы будем брать костюмы?». Он говорит: «Поедем в Батумский театр и возьмем у них костюмы напрокат». Какие в батумском театре костюмы для фильма про вампиров. Но поехали. Конечно, ничего не нашли. Пришлось искать какие-то секонд-хенды. Вообще, это были фантастические съемки. Когда мы только договаривались, я его предупредил, что у меня аллергия на животных и временные проблемы со спиной, так что трюки выполнять я не смогу. Договорись. В итоге все шесть смен мы снимали в цирке. Я глотал «Кларитин» горстями, только этим и спасался. Но эти съемки меня тоже многому научили. Я таких идейных, увлеченных людей никогда не встречал. Только так и нужно снимать кино. Крис мне рассказывал про моего героя-вампира часа три.
Так что на сегодняшний день я участвовал в создании самой разной аудио-визуальной продукции. С людьми разного уровня бюджета и профессионализма, но все это было невероятно нужно и интересно.
В картине «Агата и сыск. Королева брильянтов» действие происходит в конце XIX века, в «Легенде Феррари» — в самом начале XX века, в «9 роте» — в конце 80-х годов. Если бы вам предложили путешествие во времени, в какой исторический период отправились бы? Или вам было бы интереснее заглянуть в будущее?
В будущее точно не хочется, потому что я технофоб. Люблю все по старинке. У меня жена обожает Америку, Майами, а люблю старую Европу. Для меня Италия – лучшая страна на свете. Мне нравится, что там все очень древнее. Так что путешествие в прошлое. Наверное, Серебряный век. Хотя, нет. Во времена после великой депрессии. В золотую эпоху джаза.
Подождите, вы же не любите Америку…
В основном они все тусовались в Европе, особенно в Париже. Вот туда я бы хотел попасть. Я бы придумал себе какой-нибудь бизнес биржевой и кутил бы на всю катушку. Собственно, этим они и занимались. У Фицджеральда есть рассказ «Опять Вавилон». После краха на бирже, смерти жены, после жутких жизненных потерь герой возвращается в Париж забрать дочь у сестры жены. Он вынужден был ее оставить, так как стал алкоголиком. Он гуляет по Парижу. В первую очередь заходит в «Ритц» и понимает, как все поменялось. Вот на это я бы с удовольствием посмотрел. На людей, переживших эти безумные времена.
Вы назвали себя технофобом. Если заберут смартфон на неделю, как будете себя чувствовать?
Прекрасно. Буду очень счастлив. Буквально в этом году я был на одном мероприятии, где хозяева вечера попросили не пользоваться телефонами, планшетами. Это длилось два дня, и это было фантастически. Это было возвращение в нормальную жизнь. Люди общались, а не все время тыкали в Инстаграм, не делали селфи.
Кстати, у нас с женой в 2008 году был еще один фантастический опыт. Мы уехали на Алтай и пробыли там недели три без интернета и телефона. Первую неделю организм испытывал шок от отсутствия потока информации. В голове была тотальная пустота, не приходило никаких мыслей. И только под конец второй недели состояние уравновесилось. Появился свой внутренний эфир. Вот это идеальное состояние для человека. Но мы очень подсели на информационную иглу. Просто мы этого не понимаем, потому что в нашей современной жизни у нас нет возможности слезть с нее хотя бы на один-два дня. Я не очень люблю социальные сети. Возможно, дело в том, что я помню, как хорошо было без них.
А зачем тогда ведете Инстаграм?
Потому что надо. Это современная коммуникация. Нельзя же совсем игнорировать прогресс. И я понимаю, что нужно научиться получать от соцсетей все те плюсы, которые они дают. Быстрые реакции, прямой контакт с аудиторией. Но иногда надо устраивать детокс и отключаться.
Получается?
Да. Поэтому с женой так любим путешествовать. Для нас это способ переключиться. При этом я жуткий лентяй: чтобы я по своей воле встал, куда поехал, куда-то поднялся, это я даже не знаю, что нужно со мной сделать. Но благодаря Алине мы все время куда-то ездим, карабкаемся. Мне кажется, путешествия – это лучшее, то есть на свете. Новые места, люди, образ жизни. Чем больше ты всего этого видишь, тем счастливее становишься.
Вы сказали, что вам нравится все древнее. Откуда такая любовь к старине?
Не знаю, но мне все это как-то ближе. Когда я впервые попал в Сингапур, у меня был шок. Ходишь по городу и понимаешь, что все это пластик и новодел. Самый большой кусок истории – это местный бар, где сидели плантаторы, ели арахис и кидали шкурки на пол. Я был в свое время на открытии отеля «Марина-Бэй Сэндс» – знаменитые три башни, наверху которых стоит лайнер. Сверху был виден новый насыпной полуостров, который только начинал строиться. Потом в очередной мой приезд я поднялся на этот «лайнер», посмотрел на этот остров, он уже облагорожен, там фантастический сад, будто бы миры «Аватара» перенесли в реальную жизнь. Все это произошло за полтора года, и это поразительно. Но это не имеет никакого культурного подтекста для меня. Ничего в этом парке ни о чем не говорит, кроме как об «Аватаре». А мне это мало интересно. Прилетаешь в Венецию, едешь ночью на вапоретто по каналам, и тут же на ум приходит Бродский с «Набережной неисцелимых». Ровно здесь же на этом же пирсе он то же сел в такую же водяную таратайку и так же как и ты пилил в сторону центра. Такие ассоциации с людьми, персонажами, книгами для меня очень важны. Понимание, что это место давно существует, и этот кирпич чего только не видел. И чем больше у тебя таких референсов, тем интереснее.
Мне нравится, когда место коррелирует тебя с тем, что любишь, что читаешь, с людьми, которыми восторгаешься. Самое большое разочарование, например, связано с Кубой, хотя сама по себе страна прекрасна. Я поехал в дом Хемингуэя. И почему-то в тот день, когда мы туда приехали, не было гида. А нам как раз надо было на утро уезжать. Попасть в дом не получилось. Пришлось ходить вокруг и заглядывать в окна. И там такая интересная штука в уборной: рядом с толчком на стене все исписано мелким шрифтом. И с тех пор меня мучает мысль, что он там отмечал. Но я выясню.
В этом году для меня совершенно по-новому открылся Санкт-Петербург, где мы снимаем нашу «Агату и сыск». Все привыкли к фразе «Санкт-Петербург — культурная столица», но это на самом деле так. Там все вежливые, воспитанные. А главное город живет своей особенной жизнью. Понимаете, немножко мир меняется, когда ты заходишь через служебный вход в театр, там все существует на другом культурном уровне, в другом режиме. И вот приезжаешь в Петербург, сходишь с Сапсана и как будто попадешь в театр. Мне нравятся места, где много-много лет разные люди делали какие-то интересные вещи. Все это дает возможность значительно шире смотреть на мир вокруг.
Каких новых проектов с вашим участием ждать зрителям?
Сейчас завершаю съемки в одной очень неплохой комедии, но пока ничего не могу о ней рассказывать. В конце января начнется интересный исторический проект, где я играю реальное историческое лицо, отъявленного негодяя, предателя. Потом будет продолжение картины «Агата и сыск».
Смотрите сериал «Легенда Феррари» на телеканале НТВ с 20 января.
Что вас привлекло в проекте?
Все началось со сценария. Я его прочитал и тут же согласился. Мне очень понравился мой герой, он пишет стихи, да и вообще классный парень. При этом у него такая сложная судьба, я ему очень сопереживаю. К тому же незадолго до начала проекта я посмотрел актерский мастер-класс Хелен Миррен о том, как надо выбирать сценарии. Она говорит: «Если вашего героя нет на последних двадцати страницах, то сценарий, пожалуй, не очень. Однако если вы дочитали до пятой страницы с конца, и там он красиво умирает, надо брать». А мой герой мало того, что есть на последних двадцати страницах, так еще и судьба у него трагическая. Так что, все сошлось.
Какие отношения связывают вашего персонажа с Голубовской-Феррари?
У них фантастически сложная связка. Во-первых, он тоже разведчик, во-вторых, младше ее по званию, в-третьих, все стихи, которые он пишет, он отдает ей, собственно на них она и становится Феррари. При этом он в нее влюблен, а она не отвечает ему взаимностью.
Почему в кино и литературе так ценятся истории нездоровых, несчастных отношений?
Мне как артисту нравятся эти истории тем, что в них интересно существовать, есть сложносочиненная мотивация. Мой Яша – человек импульсивный, решительный, он и убивает, и устраивает взрывы, а с любовью разобраться не может. Тут есть что играть. Да и зрителю есть чему сопереживать. Будут они вместе, не будут, как сложится их жизнь. Когда у человека все хорошо, то и смотреть не интересно. Ну хорошо, и слава богу. Пусть живет дальше.
Разведчики тоже берут этой сложной мотивацией?
Конечно. Представляете, настолько сложная у человека внутренняя жизнь, когда он вынужден жонглировать двумя-тремя-четырьмя персонажами одновременно. Ему приходится предавать одну жизнь ради другой. Например, смотришь, и на первый взгляд кажется, что герой хочет кого-то убить, а на самом деле – он его не убивает, а прячет, но при этом люто ненавидит. И чем больше таких мотивационных пластов друг на друга накладывается, тем интереснее актеру играть, а зрителю – смотреть. Прикидывается герой или всерьез, если всерьез, то насколько и так далее. Всегда интересно сложить этот паззл, разгадать игру.
А вам было бы интересно поучаствовать в реальной операции?
Да. У меня, кстати, много друзей в дипломатическом корпусе, чуть ли не в каждой стране кто-то есть. Я все жду, когда меня завербуют. Но пока никак. Я бы с удовольствием поработал на благо страны. Если, конечно, государство, потянет райдер (Смеется).
Исполнительница главной роли и продюсер проекта Ольга Погодина, рассказывая мне про «Легенду Феррари», сказала: «Разведчики — люди великих страстей». Согласны?
Думаю, да. Нужно быть готовым идти на крайние меры. Быть разведчиком – вообще крайность. Все время выдавать себя за другого человека, подробно придумывать судьбу, а дальше в этом жить и соответствовать. Это зависимость, как кино. Побывав один раз на съемках, от этого невозможно отказаться. Здесь то же самое. Только степень ответственности совершенно иная. Ты ответственен и за легенду, которую придумал, и за собственную жизнь. При этом собственная личность, как мне кажется, потихоньку стирается. Тебя как бы не существует. Интересная манера жить, но она очень часто плохо заканчивается.
Простому человеку сложно представить. Живешь двадцать лет в одной стране, семья, дети, друзья, социум, а потом задача закончилась, а вместе с ней и вся эта жизнь и ты либо начинаешь новую жизнь, либо возвращаешься на родину простым пенсионером в двушку в Крылатском.
Вы бы смогли так легко разорвать связи?
Нет. С этой точки зрения – это не моя профессия. Я очень привязываюсь к людям, и к месту, и к определенному образу жизни. Думаю, отказ от привязанностей и есть самое сложное в этом деле. Нужно иметь особую психику. Все твои поступки, да и вся жизнь подчинена какой-то цели, о которой никто не знает. А ты с эти живешь. Постоянно.
Можете представить цель, которая стоит таких жертв?
Лично я? Нет. Я крайне аполитичен. Это все от лукавого.
А разве разведчики, дипломаты не стоят на страже мира? Во многом именно благодаря им все не схлопнулось.
Мне скорее кажется, все не схлопнулось, потому что это никому экономически не выгодно. Они во многом стоят на защите денег. И это нормально. Я восхищаюсь идейными людьми, но я не могу себя к ним отнести. Самый незамысловатый экскурс в историю говорит о том, что нет никакой политики, а есть передел собственности, ради которого огромное количество людей, в том числе идейных, подвергаются страданиям.
Между разведчиками и актерами есть нечто общение: умение вживаться в предлагаемые обстоятельства. Как удается не потерять собственную личность в череде образов?
А не всем, кстати, удается. Но за что мы любим свою профессию?. Во-первых, мы приобретаем большое количество навыков, которые нам могут помочь в реальной жизни. Во-вторых, это тот опыт, который в жизни нам к несчастью или наоборот к счастью, недоступен. Отстраняться от этого можно, когда четко понимаешь, что твое, а что – нет. Но во мне есть четкое убеждение, что нет в мире плохих людей. Даже, если играешь законченного негодяя, сумасшедшего, внутри должна быть мотивация, как он для себя это оправдывает. К тому же есть просто запутавшиеся люди, у которых это связано со здоровьем. Ведь бывает просто сбой в голове, это нужно учитывать.
Учитывать – одно, но принять для себя – другое?
Конечно, поэтому существуют проекты, в которые не хочется влезать. Например, я подумал о Чарльзе Мэнсоне и жене Романа Полански. Предложили бы такого сыграть?! Это же надо столько всего узнать неприятного, погрузиться в такие дебри. Но мне такого не предлагали. То ли к радости, то ли к сожалению. При этом в сериале «Культ» я играл предводителя секты. Сколько же я всего узнал, пока работал над ролью. Взять хотя бы Ошо. Для меня поначалу он был просто успешным индийским аферистом. А тут я прочел книгу «Антология сект». И вот читаю про одного парня и думаю: «Вот красавец и это сделал, и то. И в Индии у его сеть ашрамов, и в Америке он преуспел». А дальше сказано, что со временем он решил назвать себя Ошо. Вот такого героя дико хочется сыграть. Потому что это тройной-четверной разведчик. И перед кем он настоящий – большой вопрос. И понимает ли он сам, кто он такой. Хотя если бы не понимал, то ничего бы у него не вышло. Чтобы такое провернуть, нужно иметь очень структурированное сознание. На Netflix сейчас вышла фантастическая документалка «Дикая-дикая страна». О том, как Ошо в Америке строил свою коммуну. Жутко любопытный персонаж. Как и все люди, занимающиеся торговлей духовностью.
Вы сказали: торговля духовностью. То есть любой гуру – это не идеалист, который хочет подарить счастье людям, а бизнесмен, который четко знает, чего хочет?
Мне кажется, все успешные люди должны иметь кристально понятную мотивацию. Они точно знают, что делают, ради чего и почему. Если они, действительно, возомнят себе богами, ничего не выйдет. У Ошо спросили в одном из интервью: «Зачем вы себе купили 98 белых Роллс-Ройсов?». Он ответил: «У вас в Штатах, чтобы человека признали и начали уважать, нужно показать, что у тебя есть деньги. А какой символ денег? Роллс-Ройс. А у меня их 98».
Складывается ощущение, что вы очень методичный и основательный человек. А свой стиль тоже продумывали до мелочей?
Мне кажется, я ничего не продумывал. Я же не думал связывать жизнь с публичной профессией. У меня были совершенно иные планы. Собирался получить MBA в Сингапуре и заниматься управлением. Но так получилось, что я попал в кино, и оно меня тотально захватило. И слава богу, что так вышло. Кстати, я понял, что кино имеет для меня серьезный вес, когда сдавал госэкзамены в Юридической академии. Помню приехал и сказал: «У меня есть полтора часа, а затем мне нужно вернуться на студию». Меня кто-то из профессоров спросил: «А вам пять лет в академии не жалко?». А я ответил: «Мне ничего не жалко, у меня смена начинается».
Вы не раз рассказывали, что в кино попали почти случайно, так как Федор Сергеевич Бондарчук никак не мог найти исполнителя роли Джоконды для «9 роты». Однако, не кажется ли вам, что вы не могли пройти мимо кино, учитывая вашу семью? Ирина Константиновна Скобцева — потрясающая актриса, Сергей Федорович Бондарчук — великий режиссер, Федор Сергеевич Бондарчук — актер, режиссер, ваша мама — актриса...
У нас в семье никто никого ни к чему не принуждает. И поскольку с детства живешь в атмосфере «хочешь-занимайся, не хочешь — не занимайся», кажется, что можно из кино легко уйти, но на деле – это не совсем так. Конечно, окружение влияет. Причем, это же не только в кино так. Я знаю массу семей, где люди из поколения в поколение занимаются одним ремеслом. Это могут быть шахтеры, бухгалтеры, финансисты, юристы, производители мяса. И в этом нет ничего плохого, на мой взгляд. Например, у меня с дочкой произошла фантастическая история. Ее никто в кино не тащил, на съемочной площадке она была всего два раза. Но два дня рождения назад она сказала, что хочет, чтобы ей подарили две light-панели и объектив 24mm. Я даже переспросил, уверена ли она. Но потом понял, что она всерьез интересуется съемками, фильтрами и купил ей камеру Canon. Уже потом она попросилась к Федору Сергеевичу на площадку. Я отвез ее на съемки «Вторжения». Она была под невероятным впечатлением. Не знаю, как долго это продлиться, но пока так.
Когда вы только пришли в кино, то учились всему на практике. Что было самым сложным?
Когда я впервые снялся в кино, а затем вернулся из экспедиции домой, то первое что сказал: «Больше никогда ни одного плохого слова ни про один фильм не скажу, это адский труд». И он такой многогранный, коллективный, зависит от такого безумного количества факторов, который должны сложиться.
Чисто технически самым сложным была монтажность. Сохранять рисунок сцены роли – трудно. Понять, как его внутренне выстроить, как в нем оставаться на протяжении, скажем, двух смен, а это два раза по 12 часов и все это время вы снимаете одну и ту же сцену. Но у меня были есть и, надеюсь, будут классные учителя. Это все, с кем я работаю и работал. Например, после «9 роты» я подписался на съемки многосерийного сериала. Мы выдавали чуть ли не по серии в день. Для меня это стало фантастической школой, и я ей очень благодарен: как говорить в лайфзвуке, как подстраиваться под свет, как запоминать кипу текста.
Потом была потрясающая работа с Сергеем Александровичем Соловьевым, настоящее авторское кино. Еще я снимался у Кристофера Копполы, племянника Фрэнсиса Форда Копполы. Он партизан от кино: ни денег, ни костюмов, но зато сценарий прописан до мелочей. Мы снимали в Батуми. Я был у него личным переводчиком, локейшн-менеджером – всем сразу. Сумасшедшие люди. Приезжают в Грузию три американца, одна актриса и я. Это уже звучит как начало анекдота. Так еще и фильм про вампиров. Я его спрашиваю: «Крис, а где мы будем брать костюмы?». Он говорит: «Поедем в Батумский театр и возьмем у них костюмы напрокат». Какие в батумском театре костюмы для фильма про вампиров. Но поехали. Конечно, ничего не нашли. Пришлось искать какие-то секонд-хенды. Вообще, это были фантастические съемки. Когда мы только договаривались, я его предупредил, что у меня аллергия на животных и временные проблемы со спиной, так что трюки выполнять я не смогу. Договорись. В итоге все шесть смен мы снимали в цирке. Я глотал «Кларитин» горстями, только этим и спасался. Но эти съемки меня тоже многому научили. Я таких идейных, увлеченных людей никогда не встречал. Только так и нужно снимать кино. Крис мне рассказывал про моего героя-вампира часа три.
Так что на сегодняшний день я участвовал в создании самой разной аудио-визуальной продукции. С людьми разного уровня бюджета и профессионализма, но все это было невероятно нужно и интересно.
В картине «Агата и сыск. Королева брильянтов» действие происходит в конце XIX века, в «Легенде Феррари» — в самом начале XX века, в «9 роте» — в конце 80-х годов. Если бы вам предложили путешествие во времени, в какой исторический период отправились бы? Или вам было бы интереснее заглянуть в будущее?
В будущее точно не хочется, потому что я технофоб. Люблю все по старинке. У меня жена обожает Америку, Майами, а люблю старую Европу. Для меня Италия – лучшая страна на свете. Мне нравится, что там все очень древнее. Так что путешествие в прошлое. Наверное, Серебряный век. Хотя, нет. Во времена после великой депрессии. В золотую эпоху джаза.
Подождите, вы же не любите Америку…
В основном они все тусовались в Европе, особенно в Париже. Вот туда я бы хотел попасть. Я бы придумал себе какой-нибудь бизнес биржевой и кутил бы на всю катушку. Собственно, этим они и занимались. У Фицджеральда есть рассказ «Опять Вавилон». После краха на бирже, смерти жены, после жутких жизненных потерь герой возвращается в Париж забрать дочь у сестры жены. Он вынужден был ее оставить, так как стал алкоголиком. Он гуляет по Парижу. В первую очередь заходит в «Ритц» и понимает, как все поменялось. Вот на это я бы с удовольствием посмотрел. На людей, переживших эти безумные времена.
Вы назвали себя технофобом. Если заберут смартфон на неделю, как будете себя чувствовать?
Прекрасно. Буду очень счастлив. Буквально в этом году я был на одном мероприятии, где хозяева вечера попросили не пользоваться телефонами, планшетами. Это длилось два дня, и это было фантастически. Это было возвращение в нормальную жизнь. Люди общались, а не все время тыкали в Инстаграм, не делали селфи.
Кстати, у нас с женой в 2008 году был еще один фантастический опыт. Мы уехали на Алтай и пробыли там недели три без интернета и телефона. Первую неделю организм испытывал шок от отсутствия потока информации. В голове была тотальная пустота, не приходило никаких мыслей. И только под конец второй недели состояние уравновесилось. Появился свой внутренний эфир. Вот это идеальное состояние для человека. Но мы очень подсели на информационную иглу. Просто мы этого не понимаем, потому что в нашей современной жизни у нас нет возможности слезть с нее хотя бы на один-два дня. Я не очень люблю социальные сети. Возможно, дело в том, что я помню, как хорошо было без них.
А зачем тогда ведете Инстаграм?
Потому что надо. Это современная коммуникация. Нельзя же совсем игнорировать прогресс. И я понимаю, что нужно научиться получать от соцсетей все те плюсы, которые они дают. Быстрые реакции, прямой контакт с аудиторией. Но иногда надо устраивать детокс и отключаться.
Получается?
Да. Поэтому с женой так любим путешествовать. Для нас это способ переключиться. При этом я жуткий лентяй: чтобы я по своей воле встал, куда поехал, куда-то поднялся, это я даже не знаю, что нужно со мной сделать. Но благодаря Алине мы все время куда-то ездим, карабкаемся. Мне кажется, путешествия – это лучшее, то есть на свете. Новые места, люди, образ жизни. Чем больше ты всего этого видишь, тем счастливее становишься.
Вы сказали, что вам нравится все древнее. Откуда такая любовь к старине?
Не знаю, но мне все это как-то ближе. Когда я впервые попал в Сингапур, у меня был шок. Ходишь по городу и понимаешь, что все это пластик и новодел. Самый большой кусок истории – это местный бар, где сидели плантаторы, ели арахис и кидали шкурки на пол. Я был в свое время на открытии отеля «Марина-Бэй Сэндс» – знаменитые три башни, наверху которых стоит лайнер. Сверху был виден новый насыпной полуостров, который только начинал строиться. Потом в очередной мой приезд я поднялся на этот «лайнер», посмотрел на этот остров, он уже облагорожен, там фантастический сад, будто бы миры «Аватара» перенесли в реальную жизнь. Все это произошло за полтора года, и это поразительно. Но это не имеет никакого культурного подтекста для меня. Ничего в этом парке ни о чем не говорит, кроме как об «Аватаре». А мне это мало интересно. Прилетаешь в Венецию, едешь ночью на вапоретто по каналам, и тут же на ум приходит Бродский с «Набережной неисцелимых». Ровно здесь же на этом же пирсе он то же сел в такую же водяную таратайку и так же как и ты пилил в сторону центра. Такие ассоциации с людьми, персонажами, книгами для меня очень важны. Понимание, что это место давно существует, и этот кирпич чего только не видел. И чем больше у тебя таких референсов, тем интереснее.
Мне нравится, когда место коррелирует тебя с тем, что любишь, что читаешь, с людьми, которыми восторгаешься. Самое большое разочарование, например, связано с Кубой, хотя сама по себе страна прекрасна. Я поехал в дом Хемингуэя. И почему-то в тот день, когда мы туда приехали, не было гида. А нам как раз надо было на утро уезжать. Попасть в дом не получилось. Пришлось ходить вокруг и заглядывать в окна. И там такая интересная штука в уборной: рядом с толчком на стене все исписано мелким шрифтом. И с тех пор меня мучает мысль, что он там отмечал. Но я выясню.
В этом году для меня совершенно по-новому открылся Санкт-Петербург, где мы снимаем нашу «Агату и сыск». Все привыкли к фразе «Санкт-Петербург — культурная столица», но это на самом деле так. Там все вежливые, воспитанные. А главное город живет своей особенной жизнью. Понимаете, немножко мир меняется, когда ты заходишь через служебный вход в театр, там все существует на другом культурном уровне, в другом режиме. И вот приезжаешь в Петербург, сходишь с Сапсана и как будто попадешь в театр. Мне нравятся места, где много-много лет разные люди делали какие-то интересные вещи. Все это дает возможность значительно шире смотреть на мир вокруг.
Каких новых проектов с вашим участием ждать зрителям?
Сейчас завершаю съемки в одной очень неплохой комедии, но пока ничего не могу о ней рассказывать. В конце января начнется интересный исторический проект, где я играю реальное историческое лицо, отъявленного негодяя, предателя. Потом будет продолжение картины «Агата и сыск».
Смотрите сериал «Легенда Феррари» на телеканале НТВ с 20 января.