Товарищ барон
В корпусной церкви Суворовского училища в Санкт-Петербурге состоялась панихида памяти этого легендарного русского аристократа, на средства которого эта церковь была восстановлена. Фальц-Фейн был из рода обрусевших немцев, и, как отмечали его биографы, несмотря на немецкую фамилию и приставку «фон», более русского человека душой трудно было представить. Его отец Александр Эдуардович – брат основателя знаменитого заповедника «Аскания-Нова – был агрономом, мать Вера Николаевна — из семьи русских генералов и адмиралов Епанчиных. Родственные узы связывали Эдуарда Александровича также с Достоевским и Набоковым.
Скончался он 17 ноября на 106 году жизни при драматических обстоятельствах. Утром в его доме в Вадуце случился пожар, и барон попросту задохнулся. Прибывшие пожарные обнаружили его уже мертвым. Если бы не трагический случай, то этот эмигрант из России, который до последних дней сохранял энергию и ясность ума, вполне мог бы поставить рекорд по продолжительности жизни в современной Европе. Но и без того Эдуард Александрович прожил долгую, яркую и совершенно невероятную жизнь.
Родился Фальц-Фейн 14 сентября 1912 года в селе Гавриловка в Херсонской губернии. В 1917 году в Петрограде, еще ребенком, он стал свидетелем Октябрьского переворота. После революции его семья была вынуждена бежать из своего прекрасного поместья в Аскании-Нова. Осталась одна только бабушка, которую большевики потом расстреляли.
Фальц-Фейн получил прекрасное образование во Франции, где оказался на попечении своего деда, чудом уцелевшего генерала Епанчина, директора Пажеского корпуса, в здании которого сегодня в Петербурге и размещается Суворовское училище, и автора известной у нас книги «На службе трех императоров».
В конце концов, юный барон очутился в Лихтенштейне, где благодаря невероятной энергии, уму и предприимчивости разбогател, начав, как он сам написал в своих воспоминаниях, с торговли открытками для туристов. На родину он впервые попал только в 1980 году, и сделал для нее много полезного.
Увлекающийся спортом барон в 1932 году выиграл велогонку среди студентов, и стал чемпионом Парижа. В 1936 году эмигрант из России создал в Лихтенштейне Олимпийский комитет и команду для участия в зимней Олимпиаде 1936 года. Во время Второй мировой войны было не до спортивных состязаний, и барон решил заняться туризмом. Начав, как мы уже упоминали, с открыток, открыл в центре Вадуца магазин сувениров, перед которым останавливаются все туристические автобусы, и вскоре стал «королём сувениров».
Выходец из России был также знаменосцем сборной Лихтенштейна на зимних Олимпийских играх 1956 года в Кортина-д’Ампеццо и на летних Играх 1972 года в Мюнхене. Ему удалось поднять спортивный уровень страны, и в 1980 году в Лейк-Плэсиде «самая маленькая страна» получила золотые медали в горнолыжном спорте.
Кстати, бароном Эдуард Фальц-Фейн стал только в Лихтенштейне. В 1936 году Большой совет княжества голосовал: принять ли этого молодого человека, бывшего подданного Российской империи и потомственного дворянина, в число своих граждан. Проголосовали, чтобы принять. Однако, согласно традиции, дворянин должен был иметь титул. Так, Эдуард Александрович и стал бароном, получив этот титул от правящего тогда монарха Франца I.
Связи с Родиной
Когда Эдуарду было 11 лет и его семья еще жила во Франции, он узнал, что в Ниццу пришел пароход из России. Он сел на велосипед и поехал в порт. «Эй, я тоже русский!» – крикнул он матросам. А в ответ услышал: «Убирайся отсюда, сволочь эмигрантская!». Домой мальчик пришел в слезах…
Прошло много лет. Первыми гостями из СССР в его сувенирном магазине стали Сергей Михалков и Агния Барто, которые приехали в Швейцарию на съезд детских писателей и зашли купить марки. Но тогда общаться с эмигрантами гости из СССР побаивались. В 1975 году на аукционе в Монте-Карло барон познакомился с Ильей Зильберштейном, которого Государственная библиотека имени Ленина послала на аукцион купить уникальное русское издание XVIII века из коллекции Дягилева-Лифаря. Зильберштейн опоздал, торги были закончены, книгу уже купил барон. Однако Эдуард Александрович охотно подарил книгу Зильберштейну для библиотеки в Москве. Так, случай все-таки приблизил барона к России, и вскоре он смог попасть на родину.
Накануне Олимпиады 1980 года в Международном олимпийском комитете решался вопрос, кому они достанутся: Лос-Анджелесу или Москве. Будучи долгое время бессменным президентом Олимпийского комитета Лихтенштейна, Фальц-Фейн перед голосованием убедил каждого из членов МОК дать шанс Москве.
А министру спорта СССР Сергею Павлову, возглавлявшему советскую делегацию, он сказал: «Что ты нервничаешь? Иди спать. Завтра ты получишь свою Москву».
Так и вышло. Олимпиаду отдали Москве и в благодарность Сергей Павлов лично организовал неофициальный визит барона в Советский Союз, что было по тем временам чем-то невероятным: «белых» эмигрантов в СССР тогда ни под каким видом не пускали.
Эдуарду Александровичу было уже под семьдесят, когда он впервые смог попасть на родину.
Он решил восстановить имя Фальц-Фейн на юге, в их заповеднике Аскания-Нова, а имя Епанчи́н — на севере, в Санкт-Петербурге. Стал курировать Суворовское училище (бывший Пажеский корпус), возвращал на родину, казалось, безвозвратно утерянные сокровища русской культуры.
На Никольском кладбище Александро-Невской лавры эмигрант не нашел могилы своих предков – адмиралов Епанчиных, и тогда отправился в Адмиралтейство. Там его принял сам адмирал Владимир Самойлов, который сидел в своем кабинете под картиной Айвазовского «Наваринское сражение».
На первом плане там изображены два корабля – «Елена» и «Проворный», которыми командовали два брата, адмиралы Епанчины – герои Наварина. А потому, прощаясь, Самойлов сказал гостю: «Не волнуйтесь, товарищ барон, когда вы приедете в следующий раз в Петербург, могилы ваших предков мы приведем в порядок». И он сдержал свое слово: могилы восстановили…
Дары России
А сам барон восстановил, но уже за границей, могилы дочерей Достоевского. Могила первой дочери писателя, которая умерла в Швейцарии в возрасте трех месяцев, пропала. В Европе существует традиция: надгробие через 30 лет убирают, если никто не заплатит. Соня простудилась во время прогулки и умерла от воспаления легких. Фальц-Фейн с профессором А. Натовым с трудом разыскали место, где она была похоронена. Барон заплатил за 30 лет вперед, и восстановил надгробие. Когда он клал на могилу ребенка цветы, он сказал: «Самое маленькое надгробие и самое большое имя на этом кладбище». То же самое он проделал и с надгробием Любови Достоевской в Италии.
Как следует из Википедии, крупным даром барона своей Родине стала часть ценнейшей библиотеки Дягилева-Лифаря. Вместе с писателем Юлианом Семеновым они решили создать Международный комитет по возвращению русских сокровищ на родину. Барон принял непосредственное участие в возвращении праха Федора Шаляпина в Россию. Он также выкупил фамильные реликвии Шаляпиных и подарил их Музею Шаляпина в Петербурге. По его ходатайству Германия вернула в Царское Село единственное, что удалось найти от легендарной Янтарной комнаты — комод красного дерева и одну из четырёх флорентийских мозаик.
Благодаря стараниям Фальц-Фейна в 1990-х годах за границей возникли сразу два русских музея. В 1994 году он открыл Музей Суворова в Гларусе, в швейцарском городке, где останавливался великий русский полководец во время своего Швейцарского похода.
Он несколько лет подряд устраивал для туристов экскурсии через перевал Кинциг, шел впереди всех дорогой Суворова и его чудо-богатырей. И, как признавался, сам чувствовал себя в этот момент Суворовым!
В сентябре 1995 года с его помощью появился музей Екатерины II в Германии, на её родине, в маленьком городке Цербсте. Эдуард Александрович договорился с бургомистром, что город отреставрирует здание под музей, а барон отдаст из своей коллекции экспонаты, связанные с Екатериной II, в том числе ее уникальный портрет.
Важнейшая его акция — организация передачи России знаменитого «архива Соколова». Эти следственные документы по делу об убийстве царской семьи в Екатеринбурге много лет пролежали в Канаде, у родственников умершего Соколова. На аукционе «Сотбис» по их продаже ни у кого не хватило денег, чтобы их выкупить. Тогда барон нашел выход.
«Когда мы встречались здесь с премьером Черномырдиным, — вспоминал он, — я снова напомнил ему о просьбе князя Лихтенштейна о возвращении ему домашних архивов, захваченных в 1945 году Красной армией в Австрии в качестве военного трофея. Архивы продолжали считать трофеем на протяжении полувека, хотя ясно, что это не так — княжество не участвовало в войне, сохраняло нейтралитет. Премьер внимательно выслушал мои аргументы и заметил, что „надо что-то дать взамен“, то есть сделать какой-то подарок. По моему совету, князь за 100 тысяч долларов приобрел бумаги Соколова, а я договорился об обмене их на его архив».
В Петербурге барон внёс значительный вклад в восстановление Мальтийской капеллы и корпусной церкви, и стал главным инициатором того, что в Санкт-Петербургском Суворовском военном училище появилась самая лучшая в военно-учебных заведениях России корпусная церковь, и вскоре откроется кадетский музей.
По его инициативе были сделаны две точные копии пажеской униформы с музейных экспонатов. Поэтому не случайно почётному гостю была предоставлена честь открытия первой экспозиции кадетского музея. А позднее барон получил от президента РФ орден Дружбы.
Чудо Аскании-Нова
Много сил Эдуард Александрович приложил для восстановления созданного его предками знаменитого заповедника Аскания-Нова близ Херсона, который сегодня находится на территории независимой Украины. Место, где со временем возник всемирно известный заповедник, было передано в наследное владение немецкому герцогу Фридриху Фердинанду Ангальт-Кеттенскому российским императором Николаем I. Когда в 1856 г. герцог умер, наследники продали его колонисту Фридриху Фейну за 1,5 млн золотых марок.
Новый хозяин быстро навел порядок в Аскании, и превратил убыточное ранее хозяйство в богатейшее поместье. Вскоре Фридрих Фейн выдал единственную дочь за своего незаменимого помощника саксонца Иоганна Готтлиба Фальца, и три сына от этого брака стали носить двойную фамилию Фальц-Фейн. Один из них, Эдуард Иванович, и стал отцом создателя первого российского заповедника.
С годами имение богатело и разрасталось. В период сельскохозяйственных работ на полях было занято около 1,5 тыс. сезонных рабочих. Для постоянных работников были построены кирпичные дома, почта, больница, школа, церковь, мастерская с паровым двигателем. Позже появились телеграф, телефон, водопровод и даже собственная электростанция. Фальц-Фейны были дружны с Толстым, Достоевским, Набоковым. В их доме гостило множество выдающихся людей, наведывался из Феодосии Айвазовский.
Википедия сообщает также, что в Аскании-Нова обитало 58 видов млекопитающих и 154 вида птиц, добрая половина которых была доставлена с других континентов. В заповеднике была сохранена для человечества вымирающая лошадь Пржевальского. Много было сделано и для спасения беловежского зубра. Общее количество животных в местном зоопарке доходило до 2 тысяч.
Весной 1914 г. Асканию-Нова посетил Николай II. Фридрих Эдуардович долго водил гостя по своим владениям. Царь очень заинтересовался, задал массу вопросов. Позже он восторженно писал вдовствующей императрице: «Удивительное впечатление, точно картина из Библии, как будто звери вышли из Ноева ковчега».
Вернувшись в Петербург, Николай II подписал указ о возведении Ф.Э. Фальц-Фейна в потомственное дворянство. Это был единственный случай за всю российскую историю, когда дворянство было пожаловано за любовь к животным.
Однако вскоре грянула революция, и в России воцарился хаос. Сам хозяин заповедника был арестован большевиками по нелепому подозрению в шпионаже в пользу Германии. В Бутырской тюрьме Фальц-Фейн пробыл несколько месяцев, после чего в августе 1918 г., благодаря протестам ученых-биологов, был освобожден. Не став испытывать судьбу, он сразу же уехал в Германию вместе с семьей, в том числе и с маленьким Эдуардом.
Спустя три года большевистский комиссар Зитте, управлявший в то время Асканией, приказал вскрыть все гробы предков семьи Фальц-Фейнов, высыпать их содержимое в яму, а все украшения и мраморные памятники в церкви уничтожить. Сама церковь и склеп были превращены в картофелехранилище.
Уже после развала СССР барон попытался восстановить на «незалежной» былой заповедник, но из этой попытки у него тогда ничего не вышло. Вложенные им для этого деньги попросту разворовали…
Русский аристократ
Эдуард Александрович Фальц Фейн обладал внешностью настоящего потомственного аристократа. В бытность свою премьером, Евгений Примаков, чтобы облегчить ему поездки в Россию, выдал барону «бессрочную» визу. При пограничном контроле всегда была заминка, такого паспорта еще не видели, думали, что это подделка. Звали старшего офицера. Тот приходил, узнавал барона в лицо: «Здравствуйте, Эдуард Александрович!».
Вокруг сразу собиралась толпа. Рассматривали и восхищались его необыкновенной внешностью: прекрасный загар во время зимы, шикарная шуба, медальный профиль, а на пальце – старинный фамильный перстень, запах хорошего парфюма. Настоящий русский аристократ, каких в современной России никто не видел…
Но, разбогатев благодаря собственной предприимчивости, на себя барон тратил немного. Говорил: «Я для себя – жадный». По свидетельству автора написанной о нем в России книги «Барон Фальц-Фейн. Жизнь русского аристократа» Надежды Данилевич, шесть теплых месяцев году он ходил в спортивной одежде, в «поло», затрапезных «единственных» серых брюках из мягкого вельвета или в шортах. Любимая обувь его была туфли «Эспадриль» китайского производства по три доллара за пару. Ел тоже очень мало, приходил в ужас, когда видел роскошно накрытый стол…
«Но вот, что важно, – с удивлением отмечала автор, которая много с ним общалась, – даже в старых шортах и стоптанных мокасинах – он настоящий барон. Есть во всем его облике большое нравственное достоинство».
А это, добавим, является свидетельством яркой, красивой, полной глубокого смысла прожитой жизни, в которой он, безжалостно выброшенный за границу революцией, ограбленный и униженный, снова сумел подняться, а потом сделал немало для своей любимой России…
