Новые переиздания
В абсолютном большинстве случаев литературные обозреватели обращают внимание на новинки. Исключением являются разве что произведения, о которых, казалось бы, прочно забыли, но какие-нибудь энтузиасты их разыскали, нашли издателя – тут реакция пишущих о книгах возможна. Чаще же переиздания выходят как-то молча, тихонько занимают места на полках книжных магазинов и лежат там, не привлекая взгляд. Попробую эту традицию слегка нарушить.
Литературная матрица: учебник, написанный писателями. ХХ век: сб. – СПб.: Лимбус Пресс, 2021. – 720 с.
Да, формально это переиздание книги, вышедшей в 2010 году. Но на деле далеко не механическое повторение той «Литературной матрицы». Прочитав новый вариант, я увидел, что многие очерки серьёзно отредактированы, а то и переписаны авторами. Так, по сути, с переизданиями и должно происходить: если автор жив, то у него наверняка появляются замечания к своему произведению, новые мысли.
Радикально переписанные спустя годы повесть или роман, конечно, вызывают недоумение, а вот переработанный биографический очерк о любимом и важном для себя писателе вполне допустим – за десять лет наверняка открылись новые факты, сместились оценки… Впрочем, передаю слово автору идеи «Литературной матрицы» Вадиму Левенталю, который написал для переиздания небольшое предисловие.
«…Неизменны только сами тексты – Пушкина, Толстого, Шолохова, любые, – а их прочтение, восприятие и интерпретация меняются с течением жизни. И тут дело не только в том, что меняется читающий, – меняется мир вокруг него, и меняющаяся реальность заставляет по-новому смотреть на вещи».
У нынешней «Литературной матрицы. ХХ век» есть по крайней мере одно существенное отличие от изданной в 2010-м: составителям не удалось связаться с наследниками Александра Кабакова, написавшего очерк о Бунине, и теперь вместо него помещена работа Софии Синицкой, чья книга «Сияние «жеможаха» года два назад вышла в финалы двух престижных литературных премий.
Книгу Синицкой критики охарактеризовали как страшные, но не злые сказки, в очерке она говорит в основном о коротеньком бунинском рассказе «Косцы», произведении странном, загадочном, предельно поэтичном и сказочно-реалистическом. И лично мне после очерка Синицкой в «Косцах» открылись новые смыслы, образы, отсылки...
Да, кстати сказать, очерки в «Литературной матрице» я выше не совсем верно назвал биографическими. Авторы не столько рассказывают о жизненном и творческом пути своих героев, сколько об одном-двух произведениях. Погружаются в них, размышляют, объясняют в первую очередь самим себе. Такое пристальное чтение прозаиками, поэтами совсем иное, чем у филологов, критиков, литературоведов. В этом, не побоюсь преувеличить, уникальность «Литературной матрицы», тираж которой, к сожалению, ничтожно мал даже по нынешним временам – тысяча экземпляров.
Герман Садулаев о Есенине, Ольга Славникова о Набокове, Павел Крусанов о Замятине, Всеволод Емелин о Блоке, Сергей Гандлевский о Бабеле, Андрей Рубанов о Шаламове… По-моему, снять такую книгу с полки в магазине и унести домой необходимо.
Владимир Бабенко. Музы русской литературы. – Екб.; М.: Кабинетный учёный, 2022. – 344 с.
Есть, конечно, всезнайки, которых ничем не удивить, ничего нового им не открыть. На всё высокомерно кривятся: «Да это общеизвестно». Я себя к таковым не отношу – и в пятьдесят лет многого не знаю, многое не читал. Поэтому подобные издания всегда вызывают у меня интерес…
В своих обзорах я довольно часто пишу о книгах издательства «Кабинетный учёный». Это закономерно – живу уже больше пяти лет в Екатеринбурге, издательство местное, до переезда сюда мне неизвестное. А выпускает оно интересные, разнообразные – проза, поэзия, философия, музыка – книги.
Вот некоторые авторы – Вячеслав Курицын, Юрий Казарин, Евгений Касимов, Юлия Кокошко, Игорь Сахновский, Мария Малиновская, Андрей Ильенков, Константин Рубинский, Юлия Подлубнова, Константин Комаров, Илья Кукулин, Кирилл Корчагин. Не так давно увидела свет книга Мика Миддлза и Линдси Рид «В смятении. Жизнь Иэна Кёртиса» (это о лидере рок-группы «Джой Дивижн», погибшем в 23 года).
Предыдущие два абзаца можно воспринять как рекламу. Что ж, пусть так, но хочется показать, что кроме пяти–семи крупных издательств в Москве и Петербурге, книги которых в основном и представлены на рынке, есть и другие. В век интернета их сайты довольно легко найти, посмотреть, что выпускают, заказать приглянувшееся.
Советую обратить внимание и на книгу (дополненное переиздание 2010 года) Владимира Бабенко, одного из создателей и многолетнего ректора Екатеринбургского театрального института.
«Музы русской литературы» – это не суховатые информационные статейки, которые составляют сборники вроде «100 великих актёров» или «100 великих супружеских пар». В книге Бабенко отчётливо виден сам повествователь, человек активный, интересующийся, остроумный. И главы книги – это, по сути, документальные по форме, но художественные по исполнению рассказы.
Среди героев – Владимир Маяковский и Элли Джонс, Осип Мандельштам и Надежда Мандельштам, Марина Цветаева и Константин Родзевич, Инна Лиснянская и Семён Липкин.
Конечно, я знал о поездке Маяковского в США и о его «американской дочери». Но специально подробности не искал, а оказалось, что это поистине трагическая история. Или – всегда думал, что у Марины Цветаевой был только Сергей Эфрон, но, оказывается, не всё так однозначно. И сама жизнь Константина Родзевича тянет на детективный роман.
Замечательна последняя глава книги – «Инна Лиснянская и Семён Липкин». Не случайно сначала стоит имя Лиснянской – для неё настоящей «музой» стал Семён Липкин, муж, учитель, друг. Автор открыл для меня стихотворения Лиснянской, написанные после смерти Семёна Липкина. Потрясающие стихотворения. «Ты музыкой своей торил дорогу / В индийский храм, в дацан и в синагогу, / В храм христианский и на минарет. / Ты и пальто умел носить как тогу, / И как венец умел носить берет».
Уверен, что в мире непрерывного информационного шторма есть ещё те, кто что-то хочет узнать, кому «общеизвестное» неизвестно. И «Музы русской литературы» таким людям, считаю, в помощь.
Калевала: карело-финский эпос в пересказе Павла Крусанова. – СПб.: Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина», 2021. – 304 с.
Эту книгу я увидел на одной из нечастых нынче книжных ярмарок, удивился и сразу же приобрёл. Проза Павла Крусанова мне вообще интересна, хотя порой и не совсем понятна, а здесь его пересказ «Калевалы»…
Я служил в пограничных войсках в Карелии. Это было советское время, воспитанию солдат внимание пусть небольшое, но уделялось. Помнится, нам вкратце рассказывали об истории Карелии, традициях, культуре. Народного эпоса было не миновать, как и памятника рунопевцу в центре городка Сортавала, куда нас отпускали в увольнение.
Позже, когда стал пробовать писать, я несколько раз пытался прочитать «Калевалу» (её ведь сам Горький ставил в один ряд с «Илиадой»), но неизбежно, прошу простить меня, засыпал. Сам ритм убаюкивал. «Мне пришло одно желанье, / Я одну задумал думу – / Быть готовым к песнопенью / И начать скорее слово, / Чтоб пропеть мне предков песню, / Рода нашего напевы».
Может быть, стихи «Калевалы» стоит слушать, а не читать? Причём слушать у костра, под лапами огромной ели.
И вот я наткнулся на прозаический вариант эпоса. Открыв книгу уже дома, обнаружил, что это аж восьмое издание. Заглянул в интернет – оказывается, у Павла Крусанова ещё в 1997 году вышла книга «Рунопевец». Её мне найти не удалось, но она наверняка стала прологом к его работе по пересказу «Калевалы».
Не буду изображать из себя лингвиста, текстолога, не стану сличать прозаический и поэтический варианты, тем более что, во-первых, «Калевалу» в стихах я целиком не одолел, а во-вторых, поэтических переводов на русский язык существует несколько. К тому же «Калевала» не плод абсолютного народного творчества, а литературная обработка, компоновка фольклора, которую произвёл финский языковед и доктор медицины Элиас Лённрот в первой половине XIX века.
Скажу лишь, что читается книга Крусанова достаточно легко, особенно когда привыкаешь к необычным для нашего уха и глаза именам персонажей – Кюлликки, Лемминкяйнен, Йоукахайнен…
Сюжет, а вернее, сюжеты не то чтобы увлекают так, что невозможно оторваться, но они полезны, поучительны и порой вызывают сложные чувства, как, например, самоубийство «незадачливого молодца» Куллерво:
«Пошёл Куллерво с собакой в лес, миновал тёмную чащу и вскоре вышел невзначай к той роще на песчаном побережье, к тому ужасному месту, где обесчестил он родную сестру. Не взошла на том песке трава и не расцвели цветы – проклято вовек осталось это место. Нахлынул вновь на Куллерво тяжкий позор содеянного преступления, достал он из ножен острый меч и спросил его скорбно: не хочет ли клинок отведать грешного мяса и напиться преступной крови? Понял меч желание хозяина, учуял его мысли и сказал в ответ:
– Отчего же не отведать мне грешного мяса и не напиться преступной крови, если пронзал я безгрешных и пил кровь неповинных?
Не мешкая, воткнул Куллерво меч рукоятью в землю и бросился грудью на остриё – навстречу желанной смерти. Тут и нашёл свою кончину бесстрашный Куллерво, тут и погиб на собственном мече злосчастный герой».
Советую книгу тем, кто не читал «Калевалу». Быть может, прозаический пересказ Павла Крусанова станет подготовкой для одоления эпоса в поэтическом изложении. По крайней мере, я такую попытку в скором времени предпринять намерен.
Роман Сенчин