Маленькая Венесуэла на границе Сочи

Разочаровавшийся в абхазском государственном строительстве российский истеблишмент делает вид, что не замечает «маленькой Венесуэлы» у границ страны. Но завтра такая политика обойдется втридорога, пишет sovsekretno.ru.

Во второй половине февраля этого года многие в Сухуми жили так. Утром люди отвозили детей в школу, ехали на работу. К 11 часам возвращались домой, отключали электроприборы и вновь уезжали, только не на работу, а на набережную или еще куда-нибудь – в гости, например. После двух часов дня возвращались домой, вновь включали электроприборы – и опять на работу.

Страна в тисках энергетического кризиса, связанного с исчерпанием ресурсов единственной гидроэлектростанции. В зимний период кризис становится особенно острым – критически снижается уровень воды в водохранилище, питающем плотину. В этом году, пока не включили переток энергии из России, свет отключали с 11 до 14 часов ежедневно. Но такие частые выключения света – стресс для изношенных сетей. Поэтому бывали дни, когда из-за аварий люди практически на весь день оказывались без света. И, кстати, без воды. Водоснабжение зависит от электроэнергии. И не появляется в домах и квартирах сразу, как включается свет. На сухумских улицах замерли троллейбусы и светофоры.

К концу этого десятилетия Абхазия подходит с полным исчерпанием материальных и инфраструктурных ресурсов.

Нет света, воды, зарплат, высокий уровень преступности, катастрофические проблемы с наркоманией – страна будто выкинута в другое историческое время из окружающего мира небогатых, но в целом крепко стоящих на ногах стран.

Денег нет

«Главный плюс, который ты получишь, если порекомендуешь меня своим туристам, – это первое их хорошее впечатление о стране. Нормальная машина, спокойный переезд границы, они не увидят абхазских гаишников и не успеют рассмотреть руины. Ну и интересный и образованный водитель – тоже немаловажно ведь?» – давний сухумский знакомый Эдик зарабатывает тем, что возит на хорошем японском минивэне туристов из аэропорта Сочи в Абхазию. Он рассказывает, что люди, приезжающие в республику на поезде, добравшись до Сухуми, действительно нередко хотят сразу повернуть назад, в Россию. Город встречает их разбитыми многоэтажками одного из окраинных микрорайонов, а затем они прибывают на пустынную платформу разрушенного вокзала, черного от гари, не отмывшейся за десятилетия.

Напротив разрушенного вокзала – пятиэтажка с обгоревшими верхними этажами. Сбоку справа – руина спортивного центра, с противоположной стороны – сгоревшее бывшее здание руководства железной дороги. Неподготовленных людей это шокирует, ведь они довольно плохо осведомлены о военных 90-х годах прошлого века, а сейчас едут на курорт.

Сухуми после грузино-абхазской войны хорошо не выглядел никогда. Но за исключением последних нескольких лет город реально восстанавливался. Это было видно, облик абхазской столицы менялся к лучшему год от года. Была уверенность, что очень скоро все будет восстановлено. А теперь надежды нет. Сухумский вокзал в том виде, в каком находится сейчас, может простоять еще десятилетия. В стране нет денег. Ни на что вообще.

Государственный бюджет на этот год – менее 10 млрд рублей. Значительная часть, больше половины этих средств – российские деньги на капитальное строительство и софинансирование зарплат бюджетников и пенсии. Абхазский бюджет сравним с бюджетами глубоко дотационных, периферийных, депрессивных территорий в России. Но даже в таких регионах примерно равные возможности позволяют сделать намного больше, чем в Абхазии.

Дело в том, что почти все, что зарабатывает сама республика, тратится на бюджетную сферу. По данным, приведенным в издании «Эхо Кавказа» абхазским экономистом Хатуной Шатипа, в бюджете прошлого года собственные доходы страны составили более 3 млрд рублей. Это как раз та сумма, которая ушла на содержание госаппарата.

Фактически система организована так, что весь национальный доход республики распределяется между госаппаратом и бюджетниками. На развитие денег не остается, капитальное строительство и реконструкция оплачиваются российской помощью. Но в итоге средняя зарплата в Абхазии едва выше 10 тыс. рублей. На социальную политику, по сведениям Хатуны Шатипа, тратится только 2,7% доходов страны. Для сравнения: в России – 28%.

Российская финансовая помощь с того момента, как независимость Абхазии была признана Россией в 2008 году, всегда играла значительную роль в экономике страны. В лучшие годы, в начале этого десятилетия, только в качестве инвестиций на капитальное строительство бюджет республики получал до $100 млн. Не такие большие деньги, но был еще существенный оборот денежной массы в бизнесе в виде средств частных российских инвесторов. Эти деньги разогнали потребление, создали ощущение роста.

Но сокращение экономики в России сократило и фактический объем средств для помощи Абхазии. Положение можно было бы сбалансировать ростом частных инвестиций и проектами крупного российского бизнеса. Но абхазские элиты системно работать над созданием условий для развития не умеют. Рейдерство и жадность обнулили и этот сектор.

Финансируемая РФ Инвестиционная программа на 2017–2019 годы обеспечена всего $130 млн. Причем из них реально будет освоено за эти 3 года, включая нынешний, около $83 млн. Критическая управленческая некомпетентность абхазского чиновничества не позволила использовать в полном объеме даже эти копеечные средства. Причем самый существенный объем неосвоенных денег как раз в энергетике, которая дышит на ладан, – от перебоев со светом страдает все население.

Сокращается экспортный потенциал основных сельхозкультур, в первую очередь цитрусовых – из-за естественного исчерпания ресурса и неспособности властей технологически настроить экспортные операции. Упал объем доходов и в туризме. В совокупности все это привело к катастрофическому социально-экономическому кризису в республике. Тысячи людей записывают продукты в магазинах в долг. 

Власти нет

Между границей с Россией и столицей Абхазии Сухуми чуть больше ста километров. На этом промежутке дороги размещены 5 стационарных постов ГАИ, плюс время от времени встречаются экипажи в кустах. При этом смертность в ДТП в Абхазии – одна из самых высоких в мире. За 8 месяцев прошлого года в авариях погибли 42 человека. Для сравнения: за 10 месяцев прошлого года в Чечне, где тоже достаточно неблагополучная дорожная ситуация, погибли 67 человек. При этом население Чечни примерно в 6 раз больше, чем Абхазии.

Посты эти «работают» преимущественно по машинам с российскими номерами. Каждый год в течение туристического сезона «гайцы» выходят на заработки, прессуют российских туристов.

Некоторое время назад власти попытались в очередной раз запретить сотрудникам останавливать автомобили с российскими номерами, чтобы не портить имидж страны. В ответ гаишники взбунтовались, оказалось, что даже форму для работы они покупали на свои деньги. На большую дорогу они шли конкретно для того, чтобы обкладывать данью россиян, и не понимают, почему нельзя этого делать. Проблему, к слову сказать, так и не решили. Гаишники ждут лета.

После грузино-абхазской войны влияние и работоспособность государственного аппарата поддерживались личной харизмой, весом и влиянием первых лиц – бывших президентов Абхазии Владислава Ардзинбы, Сергея Багапша и Александра Анкваба. Нынешнему президенту Раулю Хаджимба не удалось стать полновесным первым лицом, истиной в последней инстанции в бесконечной, свойственной абхазской культуре междоусобице. А если так, то есть другой путь – когда фигура первого лица становится одной среди равных «решальщиков». Слабое государство рухнуло, распавшись на отдельные силовые группировки.

Повернуть этот процесс вспять практически невозможно. В августе этого года состоятся выборы президента, с большей долей вероятности на них победит кто-то другой, не нынешний лидер страны. Но ни у кого нет ресурсов на то, чтобы стать «главным решалой» и тем более поставить в подчиненное положение оппонентов. А значит, блокированы будут возможности для проведения реформ, экономической политики, не получится решить кричащие проблемы в сфере безопасности.

Уже сейчас ситуация такова, что все участники игры  блокируют проекты друг друга – лишь бы никто не поднялся над утонувшей в междоусобице средой. Поэтому даже просто для того, чтобы закрыть преступников, совершивших тяжкое преступление, приходится вести игры и переговоры с кучей людей – близких, крышующих, заинтересованных и т. д.

В таких условиях исключены крайне необходимые прорывные проекты в сфере инфраструктуры, чтобы остановить физический развал материальных фондов страны. Никто не даст друг другу возможности подняться на курировании крупных проектов.

Пока в Абхазии не вырастет внутренняя сила, способная подавить других, вернуть элементарный порядок и организацию жизни, способная к тому же провести реформы и имеющая на это деньги, ничего здесь к лучшему не изменится. Но даже в отдаленной перспективе возникновение такой силы крайне маловероятно. Социальная среда в стране основана на прочных связях, не только фамильных или родовых, но и на тесном общении людей, начиная с детского садика и до похорон.

Это даже не Грузия или Кабардино-Балкария с их клановой средой, но в которой все не могут быть знакомы друг с другом через одно рукопожатие. В Абхазии среда сильнее людей или групп. Каждый, кто попробует навести порядок, должен будет сажать собственных братьев. Все остальные тебе просто не дадут этого сделать.

Это фундаментальный тупик. Потому что отсутствие государства физически убивает. На дорогах, от наркотиков, в бандитских разборках или разбоях. 

Жизни нет

8 февраля этого года четверо молодых человек, всем им чуть больше двадцати лет, пришли грабить дом в селе недалеко от Пицунды. Но благодаря оперативности сотрудников милиции были задержаны. Возбудили уголовные дела. Налетчикам вменяется незаконное хранение оружия, угроза убийством и причинение тяжкого вреда здоровью. Однако спустя короткое время трое из четырех подозреваемых в преступлении были освобождены судом под подписку о невыезде.

Самая опасная проблема сегодняшней Абхазии – не нищета и безвластие, а катастрофические проблемы с преступностью. Достаточно активная работа МВД нивелируется коррумпированным и зависимым и от властей, и от бандитов, и вообще от всех судом.

Но самая сложная в этом отношении проблема заключается в том, что в преступность вовлечены спорадически, то есть не в рамках постоянно действующих группировок, а для совершения отдельных преступлений, тысячи молодых людей. Группы создаются для реализации конкретных преступных замыслов, но в дальнейшем не функционируют постоянно. Это крайне осложняет работу правоохранителей. Кроме того, эти непостоянные группировки совершают, как правило, тяжкие преступления – разбои и грабежи в первую очередь.

Это преступность времен социальных катаклизмов – войн, внутренних гражданских противостояний и т. д. Добавляет масла в огонь массовый доступ к оружию, в том числе не социализированной молодежи. Массовое применение боевого оружия, в том числе в бытовых разборках, несет катастрофические последствия для культуры. Надо сказать, раньше такого не было. Ни в 90-х годах прошлого века, после войны, ни в нулевых разборок с реальным применением оружия практически не случалось. Не было и уличных драк. Тесная среда, всеобщее родство и связи, наоборот, позволяли избегать крови. 

Москва не поможет

В России до самого последнего времени никто особо не был в курсе происходящего в Абхазии. Ситуация изменилась после того, как в начале этого года во время разбойного нападения в абхазской деревне убили костромича, отца двоих детей. Следом, около Пицунды взорвали машину жившего в Абхазии на пенсии российского предпринимателя. Спасти человека не удалось. В прошлом году пострадавшие от рейдеров российские предприниматели начали кампанию с целью заставить Москву обратить внимание на происходящее в республике.

В начале февраля Telegram-каналы распространили сообщение со ссылками на источники в МИД России, в котором выражается обеспокоенность положением россиян в Абхазии.

«В течение последних лет обстановка в Абхазии с точки зрения безопасности продолжает деградировать. По официальным данным МВД Абхазии, только за январь–сентябрь 2018 г. зарегистрировано 615 преступлений. Произошло увеличение таких видов преступлений, как грабежи, незаконное ношение и хранение оружия, похищение граждан. Не редкостью стали разбойные нападения и убийства россиян. В январе 2019 года жертвами бандитских нападений стали российские граждане Г. Годзелев, М. Еваленко и М. Маслов. Беззащитными чувствуют себя и российские предприниматели, инвестировавшие средства в различные проекты на территории республики. У всех на слуху история М. Панова, построившего здесь пока единственный завод по производству полимерных труб и ставшего объектом рейдерского захвата. В аналогичной ситуации оказались гражданки России Т. Аксарина и Ю. Черепанова. Причем последней пришлось все бросить и уехать домой», – сообщается в информации, опубликованной со ссылкой на источники в российском внешнеполитическом ведомстве.

(Все это очень напоминает Крым и самопровозглашенные республики Донбасса - ред.)

Но проблема существенно шире проблем защиты прав россиян в Абхазии. Они так же, как и все, страдают от «разгосударствления» и деградации страны. Грабежи, разбои, рейдерство, – все это касается всех, но люди без местных корней уязвимы в большей степени.

Нуждается в осмыслении другое. Отношения Москвы и Сухуми поставлены на паузу. Не реализованы важные пункты заключенного в 2014 году договора, который давал возможность сделать более либеральным пограничный режим на границе с РФ и создать условия для дальнейшего развития Абхазии. Вместо всего этого на протяжении последних лет вялотекущая, бессистемная деятельность курирующих структур.

Москва, кажется, вряд ли чем сможет помочь падающей в пропасть Абхазии. Это все-таки не Венесуэла, отсюда не потянутся миллионы беженцев, здесь нет никаких интересов у крупного бизнеса. Однако если в течение довольно короткого времени не будет разработан хотя бы комплекс тактических мер, которые позволят сбалансировать ситуацию, рано или поздно у Москвы в связи с возникшим в Абхазии положением дел будут серьезные репутационные издержки. Получается, что из четырех поддержанных в разное время союзнических образований вдоль российских границ три живут в условиях гуманитарной катастрофы.