Основание Петербурга
1.
Устья Невы, где возник Петербург, с незапамятных времен принадлежали Новгороду Великому, составляя Спасский погост Водской пятины. На острове Котлине новгородцы держали «стражу морскую», встречая здесь немецкие (ганзейские) корабли. По Неве, мимо Васильевского острова, носившего это название еще в XV веке, новгородские лоцманы вели «гостей» через невские пороги до Орешка (нынешнего Шлиссельбурга), а там по Ладоге до устьев Волхова. По Столбовскому миру 1616 года все течение Невы, от истоков до устья, отошло к Швеции и эта часть новгородской Водской пятины превратилась в шведскую провинцию Ингерманландию.
Оригинал статьи на моем авторском сайте
Население этой провинции было смешанное — русско-финское. По писцовым книгам начала XVI века видно, что на территории, занимаемой теперь Петербургом, стояло 21 селение покрупнее и 37 мелких, в один-два двора. Еще в 1713 году в самом Петербурге были заметны борозды покинутых полей.
Вся эта местность была низка и болотиста. Страшные наводнения повторялись постоянно, поэтому местные жители ставили не прочные дома, а легкие хижины. Как только, по приметам, ожидалась большая буря, крестьяне ломали свои хижины, бревна и доски связывали в плоты и привязывали их к деревьям, а сами уходили на Дудорову гору.
При устье Охты шведы поставили крепость Ниеншанц. К концу XVII века Ниеншанц был уже оживленным торговым городком: ежегодно к нему приходило больше ста кораблей.
Но то, что здесь будет несколько десятилетий спустя, не снилось шведам даже в самых фантастических снах. Один из государственных людей Швеции, посетивший Петербург в начале XIX века, записал в своем дневнике: «Вид этого города пробуждает чувство удивления и досады в сердце шведа, знающего историю своего отечества. Едва столетие прошло с того времени, как владения Швеции простирались на восток до берегов Невы. Васильевский остров был тогда кормовым поместьем барабанщика карельских драгун. Вся сторона, посреди которой величаво высится Петербург, была пустынею. Теперь же на этом месте подъемлются великолепные дворцы — и на все это нужно было не более одного века!»
2.
16 мая 1703 года на одном из островков невского устья, позднее получившем название Заячий, застучали топоры — это русские солдаты и пленные шведы закладывали городок, названный на голландский манер — Санкт-Питербурх, то есть город святого апостола Петра. Вскоре на острове выросли шесть бастионов, обнесенные деревянной стеной и земляным валом.
Первую мысль о постройке крепости в завоеванном крае подал адмирал Головин. По его мнению, устроив здесь склады воинских припасов и содержа большие военные силы, можно было прервать сообщение между шведскими провинциями Финляндией и Лифляндией.
Петр отлично понял практичность соображений Головина и начал строить Петербург, как крепость. Иначе и быть не могло. Ведь не далее, как на реке Сестре, в районе нынешнего Сестрорецка, еще стоял значительный шведский корпус, а в Финском заливе безраздельно господствовала шведская эскадра. Лишь постройка еще одной крепости — Кроншлота, возведенной зимой 1703/04 года на острове Котлин, прикрыла Петербург от нападения с моря. Только тогда появилась некоторая уверенность в возможности удержать за собой Неву, и постройка города пошла живее. К осени 1704 года берега Невы покрылись невзрачными деревянными домиками, на которые русским было тошно смотреть, не то что жить в них. Один Петр не мог налюбоваться новым городком. Своя гавань на Балтике! Рай! Парадиз! Этим словом впоследствии он неизменно называл свой любимый Питербурх.
В том же 1704 году Петр, в письме к Меншикову от 28 сентября, впервые назвал Петербург столицей. Царь, конечно же, опережал события. Новая столица, которая только-только начала строиться, существовала скорее в уме царя, чем в действительности. Но у Петра между словом и делом расстояние было короткое. Уже в 1710-12 годах на берега Невы, по его приказу, переезжает царский двор, а в 1713 году — Сенат. В ноябре того же года явился в устье Невы и первый иностранный корабль с солью и вином. Через окно в Европу наконец повеяло свежим морским ветром.
Вот с этого времени Петербург и зажил новой, столичной жизнью.
3.
Выражение, гласящее, что Петербург строился на костях, давно уже стало избитой метафорой. Русским косточкам в нашей матушке-России редко вели счет, поэтому цифры здесь назывались самые разные. Давайте, мы тоже попытаемся осмыслить, во что обошлась России северная столица.
Со времени основания Петербурга, 16 мая 1703 года, и до смерти Петра в 1725 году, в городе не утихали стук топоров и пенье пил. Каждая губерния должна была ежегодно присылать на берега Невы определенное количество людей — всего около 40 тысяч человек. Все они делились на два разряда: казенные рабочие получали только пищу, а вольнонаемные — еще и плату: три копейки в день.
Условия их труда были ужасными. В окрестных деревнях и мызах, разоренных войной, хлеба не было ни крошки. Рабочие голодали, довольствуясь в основном капустой и репой. Полуголодная жизнь в шалашах, среди болотных испарений обыкновенно заканчивалась горячкой или цингой. Иностранных инженеров поражало равнодушие русского простонародья к смерти. Когда кто-нибудь из рабочих заболевал, то просто ложился на голую землю и отдавал себя в волю Божию. Умершего клали на видное место и зажигали рядом восковую свечу, чтобы собрать подаяние на погребение. Набрав достаточно денег, тело завертывали в рогожу, и двое мужиков несли его на кладбище.
Иностранцы называли чудовищные цифры убыли рабочей силы: 60 тысяч, 100 тысяч человек; некоторые писали, что ежегодно гибло две трети мобилизованных. У современных авторов можно прочитать подсчеты и похлеще: будто бы Петр уморил в невских болотах чуть ли не треть всех российских мужиков.
Охладить горячие головы может донесение Меншикова, который в 1716 году извещал царя, что «нынешним летом померло больше тысячи человек». Никакой другой документальной статистики на этот счет нет. Если взять эту цифру за среднее (хотя, скорее всего, речь идет об экстраординарном явлении — какой-то эпидемии, о которой необходимо было проинформировать царя), то получится, что за 22 года строительных работ в петербуржскую землю легло примерно 25 тысяч человек — как в тогдашней генеральной баталии. Ну так ведь для Петра строительство Петербурга и было генеральной баталией за новую Россию. И мы можем лишь провозгласить вечную память ее безымянным солдатам.
Звякнуть копеечкой можно через
Сбербанк
5336 6900 4128 7345
или
Яндекс-Деньги
41001947922532
Спасибо всем, кто уже оказал поддержку!
Устья Невы, где возник Петербург, с незапамятных времен принадлежали Новгороду Великому, составляя Спасский погост Водской пятины. На острове Котлине новгородцы держали «стражу морскую», встречая здесь немецкие (ганзейские) корабли. По Неве, мимо Васильевского острова, носившего это название еще в XV веке, новгородские лоцманы вели «гостей» через невские пороги до Орешка (нынешнего Шлиссельбурга), а там по Ладоге до устьев Волхова. По Столбовскому миру 1616 года все течение Невы, от истоков до устья, отошло к Швеции и эта часть новгородской Водской пятины превратилась в шведскую провинцию Ингерманландию.
Оригинал статьи на моем авторском сайте
Население этой провинции было смешанное — русско-финское. По писцовым книгам начала XVI века видно, что на территории, занимаемой теперь Петербургом, стояло 21 селение покрупнее и 37 мелких, в один-два двора. Еще в 1713 году в самом Петербурге были заметны борозды покинутых полей.
Вся эта местность была низка и болотиста. Страшные наводнения повторялись постоянно, поэтому местные жители ставили не прочные дома, а легкие хижины. Как только, по приметам, ожидалась большая буря, крестьяне ломали свои хижины, бревна и доски связывали в плоты и привязывали их к деревьям, а сами уходили на Дудорову гору.
При устье Охты шведы поставили крепость Ниеншанц. К концу XVII века Ниеншанц был уже оживленным торговым городком: ежегодно к нему приходило больше ста кораблей.
Но то, что здесь будет несколько десятилетий спустя, не снилось шведам даже в самых фантастических снах. Один из государственных людей Швеции, посетивший Петербург в начале XIX века, записал в своем дневнике: «Вид этого города пробуждает чувство удивления и досады в сердце шведа, знающего историю своего отечества. Едва столетие прошло с того времени, как владения Швеции простирались на восток до берегов Невы. Васильевский остров был тогда кормовым поместьем барабанщика карельских драгун. Вся сторона, посреди которой величаво высится Петербург, была пустынею. Теперь же на этом месте подъемлются великолепные дворцы — и на все это нужно было не более одного века!»
2.
16 мая 1703 года на одном из островков невского устья, позднее получившем название Заячий, застучали топоры — это русские солдаты и пленные шведы закладывали городок, названный на голландский манер — Санкт-Питербурх, то есть город святого апостола Петра. Вскоре на острове выросли шесть бастионов, обнесенные деревянной стеной и земляным валом.
Первую мысль о постройке крепости в завоеванном крае подал адмирал Головин. По его мнению, устроив здесь склады воинских припасов и содержа большие военные силы, можно было прервать сообщение между шведскими провинциями Финляндией и Лифляндией.
Петр отлично понял практичность соображений Головина и начал строить Петербург, как крепость. Иначе и быть не могло. Ведь не далее, как на реке Сестре, в районе нынешнего Сестрорецка, еще стоял значительный шведский корпус, а в Финском заливе безраздельно господствовала шведская эскадра. Лишь постройка еще одной крепости — Кроншлота, возведенной зимой 1703/04 года на острове Котлин, прикрыла Петербург от нападения с моря. Только тогда появилась некоторая уверенность в возможности удержать за собой Неву, и постройка города пошла живее. К осени 1704 года берега Невы покрылись невзрачными деревянными домиками, на которые русским было тошно смотреть, не то что жить в них. Один Петр не мог налюбоваться новым городком. Своя гавань на Балтике! Рай! Парадиз! Этим словом впоследствии он неизменно называл свой любимый Питербурх.
В том же 1704 году Петр, в письме к Меншикову от 28 сентября, впервые назвал Петербург столицей. Царь, конечно же, опережал события. Новая столица, которая только-только начала строиться, существовала скорее в уме царя, чем в действительности. Но у Петра между словом и делом расстояние было короткое. Уже в 1710-12 годах на берега Невы, по его приказу, переезжает царский двор, а в 1713 году — Сенат. В ноябре того же года явился в устье Невы и первый иностранный корабль с солью и вином. Через окно в Европу наконец повеяло свежим морским ветром.
Вот с этого времени Петербург и зажил новой, столичной жизнью.
3.
Выражение, гласящее, что Петербург строился на костях, давно уже стало избитой метафорой. Русским косточкам в нашей матушке-России редко вели счет, поэтому цифры здесь назывались самые разные. Давайте, мы тоже попытаемся осмыслить, во что обошлась России северная столица.
Со времени основания Петербурга, 16 мая 1703 года, и до смерти Петра в 1725 году, в городе не утихали стук топоров и пенье пил. Каждая губерния должна была ежегодно присылать на берега Невы определенное количество людей — всего около 40 тысяч человек. Все они делились на два разряда: казенные рабочие получали только пищу, а вольнонаемные — еще и плату: три копейки в день.
Условия их труда были ужасными. В окрестных деревнях и мызах, разоренных войной, хлеба не было ни крошки. Рабочие голодали, довольствуясь в основном капустой и репой. Полуголодная жизнь в шалашах, среди болотных испарений обыкновенно заканчивалась горячкой или цингой. Иностранных инженеров поражало равнодушие русского простонародья к смерти. Когда кто-нибудь из рабочих заболевал, то просто ложился на голую землю и отдавал себя в волю Божию. Умершего клали на видное место и зажигали рядом восковую свечу, чтобы собрать подаяние на погребение. Набрав достаточно денег, тело завертывали в рогожу, и двое мужиков несли его на кладбище.
Иностранцы называли чудовищные цифры убыли рабочей силы: 60 тысяч, 100 тысяч человек; некоторые писали, что ежегодно гибло две трети мобилизованных. У современных авторов можно прочитать подсчеты и похлеще: будто бы Петр уморил в невских болотах чуть ли не треть всех российских мужиков.
Охладить горячие головы может донесение Меншикова, который в 1716 году извещал царя, что «нынешним летом померло больше тысячи человек». Никакой другой документальной статистики на этот счет нет. Если взять эту цифру за среднее (хотя, скорее всего, речь идет об экстраординарном явлении — какой-то эпидемии, о которой необходимо было проинформировать царя), то получится, что за 22 года строительных работ в петербуржскую землю легло примерно 25 тысяч человек — как в тогдашней генеральной баталии. Ну так ведь для Петра строительство Петербурга и было генеральной баталией за новую Россию. И мы можем лишь провозгласить вечную память ее безымянным солдатам.
Звякнуть копеечкой можно через
Сбербанк
5336 6900 4128 7345
или
Яндекс-Деньги
41001947922532
Спасибо всем, кто уже оказал поддержку!