«Моя веснянка». История любви подпольщицы и немецкого офицера
…«Машка — немецкая овчарка» — называли светлоглазую, с двумя длинными косами по плечам девушку, которая служила в немецкой комендатуре города Рыльска переводчицей. До поры. У всех секретов есть срок годности. Вот и её тайну в конце концов рассекретили — что Маша работала на подполье.
«Пользовалась «глухой почтой»: дуплом в дереве на окраине города, куда закладывала важные документы — списки угоняемых на работы в Германию, информацию о передвижении войск и боеприпасов, — рассказывает Элина Холчева, директор Глушковского музея.
— Таким же способом иногда передавала динамит, вынесенный из комендатуры в сумке, в которой сверху для конспирации лежал русско-немецкий словарь».
Сумка с динамитом и словарём была тяжёлой. Её помогал нести завскладом комендатуры обер-лейтенант Адам. В сумерках они надеялись остаться незамеченными.
Это потом Маша узнает, что когда-то Отто вёл в Лейпциге мирную жизнь скорняка, работал вместе со своим отцом. Что он был очевидцем того, как создавали концлагеря, и ненавидел гитлеровский режим. Что его жену звали Дора, дочь — Рита… А пока Маша только-только окончила 10-й класс. Адаму было едва за 30, и ей даже не пришлось его вербовать… Свободной от сумки с динамитом рукой он держал Машину ладошку. Год 1941-й подходил к концу.
Секретные документы, тайные сведения — Отто Адам помогал как мог. На танцы в клубе, где подвыпившие немецкие офицеры нет-нет да и сболтнут что-нибудь лишнее, он брал её с собой. «Немецкая курва», — исходили желчью жители городка. Маша лишь гордо поднимала голову. Она спасала Родину и любила этого человека. А он любил Машу — и нашу Россию.
Их обвенчало кольцо гранаты.
С фотографий из политархива на нас смотрит настоящая красавица. Тонкие черты лица, белокурые длинные волосы, очаровательная улыбка. Она и сейчас вскружила бы голову любому… Жаль, что до нашего мирного и вместе с тем беззаботного времени этой юной очаровательнице дожить было не суждено.
История Отто и Маши полна вопросов без ответов. Исследователи часто выдвигают самые разнообразные версии об их знакомстве, взаимоотношениях и гибели. Как все было на самом деле, до конца не знает никто. Не претендуя на достоверность, мы вслед за историками и литераторами попытаемся восстановить трогательную историю любви курской партизанки и немецкого офицера.
Говорят, даже родная мать поначалу проклинала дочь за то, что та «якшается» с немцами. Не знала, что Маша устроилась на должность переводчицы при комендатуре города Рыльска по заданию партизан. Соседи часто видели, что домой девушку провожает немецкий офицер. Неслыханно! Однако вскоре стало ясно, что эта дружба – отнюдь не предательство с ее стороны. Напротив, немец сочувствовал советскому народу, а любовь к русской девушке дала ему возможность оказать какую-то помощь. Провожая Машу до калитки, он как бы невзначай оставлял во дворе дома ружья и боеприпасы. Знал, что она разведчица. В руки Маши стали попадать секретные документы. Иногда Отто приглашал Машу на свидания в офицерский клуб, потому что точно знал: осоловевшие от шнапса гитлеровцы, развязав языки, частенько болтают там много лишнего. Есть данные, что Машу как-то едва не разоблачили. В помещении комендатуры тайно велась магнитофонная запись всех разговоров. Но Отто предупредил провал и умудрился стереть с магнитофонной пленки компрометирующие девушку записи.
Полтора года эти влюбленные ждали, когда кончится война! Они собирались пожениться... Кто-то из селян даже поговаривал, что свадьба состоялась. Но, увы, это не может быть правдой. Доктор исторических наук Владимир Коровин, который занимается биографиями курских партизан, точно знает, что у немца была жена. Семьей Отто успел обзавестись незадолго до войны. От брака с дочерью ювелира у него на родине, в небольшом немецком городке Лансбурге, на свет появилась дочь Рита. Тем не менее, вероятно, у Маши и Отто и на самом деле были общие планы. Они собирались поехать учиться в Москву. Маша намеревалась стать врачом, а Отто мечтал строить мосты, как и его отец. И ещё, поговаривали однополчане, они грезили о троих детях, причем это обязательно должны были быть сыновья. Бывший партизан отряда имени Щорса, в котором воевали Отто и Маша, Владимир Голованов расказывал, что первенца ребята собирались назвать в честь отца – Отто.
Умерли в один день
После освобождения Курска Маша получила задание узнать, какие дивизии германское командование собирается перебрасывать на Центральный фронт. Намечалась знаменитая Курская битва, и советской стороне была необходима точная информация.
Юная разведчица была поймана с поличным, когда копировала документы. Машу выследил комендант, который давно подозревал девушку. Хитрый ход: он приказал именно Отто Адаму отвести Машу в гестапо для ареста и допроса. Чтобы спасти любимую, немец решается на отчаянный шаг. Он убивает своего командира и бежит вместе с Машей в партизанский отряд. Бывшего немецкого офицера долго проверяли. С него практически не спускали глаз. А потом из Москвы, из Центра партизанского движения передали, что Отто Адам у себя на родине поддерживал коммунистов. А его дядя, член компартии Германии, сидит в концлагере. После этого Отто считался своим.
На рассвете 25 марта 1943 года неподалеку от села Званое Глушковского района полицаи окружили Машу Васильеву и Отто Адама. Фашисты разыскивали партизанских разведчиков больше месяца. Каратели не стреляли – был отдан строгий приказ взять этих ребят только живьем. «До сих пор тот день перед глазами стоит, – взволнованно вспоминал спустя многие годы партизан Владимир Фомич. – Мы втроем возвращались из разведки. Утром нас обстреляли. Отбиться удалось, но патронов больше не было. Осталась только одна граната. Мы остановились перекусить, и, помню, Отто сорвал для Маши ветку вербы. Тогда верба вовсю цвела. А потом они отошли к стогу сена и сели, обнявшись. Я пробормотал, что схожу к ручью за водой, и скрылся в кустах. Но по дороге заметил засаду и вернулся к товарищам, чтобы предупредить об опасности. Тут Отто передал мне блокнот с зашифрованными данными разведки и приказал срочно доставить его в отряд: «Ползи, мы с Машей их задержим». Я незаметно пробрался к речке и спрятался под обрывом, откуда мог хорошо видеть и слышать происходящее. Полицаи подобрались к нашим ребятам вплотную. «Навсегда вместе, моя веснянка?» – прозвучал голос Отто (он Машу всегда так называл – «веснянка»). «Вместе», – ответила Маша. Она бросилась на шею любимому и одновременно взорвала гранату. Я видел только вспышку. А потом наступила тишина».
Отто и Маша похоронены в одной могиле в Глушково, братской. В местном краеведческом музее, равно как в музеях Рыльска и Курска, есть экспозиции, посвященные этой паре. Их любовь и подвиги были описаны в повести, позже переработанной в пьесу. Спектакль по произведению драматурга и исследователя Олега Васильева «На Курской дуге» ставился не только в Курске, но и во многих театрах России и даже за границей. На этом автор не остановился, Олегу Сергеевичу удалось разыскать в Германии мать и отца Адама.
У Отто с собой всегда была фотография его родителей. Уходя на задание, он вместе с другими документами всегда оставлял карточку в партизанском штабе.
В 1963 году Васильев послал эту фотографию с письмом в одну из газет ГДР. И удача! Родители Отто откликнулись! Фрау Хельга Адам и ее супруг были убеждены, что их сын пропал без вести. Уже пожилые люди, они были потрясены, увидев самих себя на фотографии в еженедельнике. В архиве общественно-политической истории Курской области хранится письмо матери Маши Васильевой, адресованное матери Отто в Германию.
Женщина приглашала незнакомую немку в гости, говорила о том, что их навсегда объединило горе – их дети отдали свои жизни за свободу. Есть данные, что чета пожилых немцев приезжала в Курск несколько раз. В последний раз супругов Адам видели в Курске в 1987 году.
Вместе с мамой Маши Васильевой они плакали на могиле своих детей. А на кладбище в пригороде Берлина родители Отто рядом со старинным фамильным склепом Адамов поставили памятник из белого мрамора.
Это очень выразительная скульптура – тоненькая юная девушка с длинными косами положила голову на плечо немецкому офицеру. Одной рукой она обнимает любимого, а в другой руке крепко сжимает гранату. На бронзовой доске надпись: «Светлой любви Маши Васильевой и Отто Адама. 1941–1943».
…Что же осталось от Маши Васильевой? Лишь воспоминания учительницы русского языка Марии Кузьминичны Шевченко: что приносила в школу подругам малину, вышивала крестиком, восторгалась Чапаевым. Да в Рыльском музее — её красная блузка, тетрадка по тригонометрии, расписание уроков и две песни, переписанные от руки. Что осталось от Отто? Фотография его родителей, которая всегда была с ним. И благодаря этому чёрно-белому снимку у истории, которая оборвалась в марте 43-го года, уже в мирные времена нашлось продолжение.
В лесу у партизан Отто носил шапку с распущенными «ушами», по-русски, набекрень, курил горький табак в самокрутках и как ребёнок радовался, когда удавалось выучить какое-нибудь новое предложение на языке любимой. Его называли «немец-партизан». А он называл Машу «моя веснянка». Они мечтали уехать после войны в Москву, выучиться и родить троих сыновей. Но по их следу уже шло гестапо.
… Тогда, весной 1943 года, их тела три недели пролежали в лесу, едва прикопанные, пока их не нашла Елизавета Николаевна Васильева, Машина мама. Доктор исторических наук, профессор Владимир Коровин приводит её слова: «Мне дали лопату, показали могилу. Только по косам я узнала Машу…» Косы дочери истлели и свободно легли ей в руки. Дочь и её любимого похоронили вместе.
А заплетённые косы ещё много десятилетий хранились в родительском доме… 
… В курском с. Глушково лежат в одной могиле Маша Васильева, 18-летняя партизанка, и Отто Адам, немецкий офицер. Тяжёлый камень над их телами — словно печать, что охраняет тайну их любви.
Я долго искала в интернете фотографии Маши и Отто и вот наткнулась на такую статью в газете "Курская правда".
В 1961 году бывший командир отряда А.Я. Синегубов написал своей рукой воспоминания, находящиеся в фондах Рыльского краеведческого музея. Есть в этом письме и такие строки: «Во многих селах Глушковского, Рыльского, Крупецкого районов, где бывал отряд, население знало, что в числе наших бойцов воюет немец. Его так и называли: Отто – немец-партизан. И Адам оправдал поручительство Маши в преданности нашему общему делу. Отто и Маша действительно совершали чудеса. Они выполняли сложные и трудные задания по разведке. Вместе с отрядом участвовали во многих боях против немецких оккупантов и завоевали уважение к себе всех бойцов.
Помню, в одном бою в марте 1943 года в Казенном лесу возле села Неониловки нацисты бросили на нас полк солдат, а нас было всего 250 человек. Очень тяжелым был бой: нам приходилось отбивать атаку за атакой, а боеприпасы кончались. Положение создалось угрожающее. И тогда Маша, смелая дивчина, поползла к убитым немцам и притащила пулемет, патроны. Из этого пулемета Отто стал строчить по немцам. У убитых забирали боеприпасы. Враги потеряли около пятисот человек и были вынуждены отступить, а мы ушли в другие леса».
Совместная деятельность антифашиста и русской разведчицы способствовала их сближению. Они уже не скрывали своих чувств. В отряде их называли жених и невеста, и товарищи старались оставить их наедине, как только представлялась такая возможность. Молодые люди мечтали пожениться, вели разговоры о своем будущем – хотели после войны, конец которой уже вырисовывался, уехать в Москву, чтобы учиться. У Отто было стремление стать мостостроителем, а Маша решила стать учителем. Не знали, какая участь ждет их в скором времени.
20 марта 1943 года Отто, Маша и Голованов вновь отправились, как оказалось, в свою последнюю разведку. Когда спустя четыре дня они возвращались в отряд, то в Ходейковском лесу, невдалеке от реки Сейм, напоролись на засаду. Их выдал предатель староста села Ходейково Бондаренко. Партизаны стали отбиваться от немцев, выдержали несколько атак. В ходе перестрелки тяжело ранило Голованова.
Во время внезапно возникшей передышки Отто стал лихорадочно размышлять. Эту ситуацию представил себе писатель Василий Алёхин в романе-трилогии «Сполохи над Сеймом» (в третьей части «Пуля на двоих»): «Девушка, которая рядом с ним, не простая путеводная ниточка из прошлого в настоящее. Ниточка-то потянулась к будущему. А я поверил было в счастье… Разве эта девушка не заслуживает счастья? Разве не ради этого пришла в жизнь? Пришла и в мою жизнь, в мое сердце. Отто долгим взглядом вглядывался на Машу, такую родную, такую близкую. Кто она мне? Друг? Но друзей только помнят, а я готов отдать ей свою верность. Верность – навечно. Ах, как нелепо гибнуть, когда тебе улыбается счастье, когда только начал освобождаться от страха за собственную жизнь».
Стрельба возобновилась. Враги приближались все ближе. Они хотели взять партизан живыми. Помощи ждать было неоткуда, а патроны были на исходе. Два из них разведчики оставили для себя. Отто чувствовал близкий конец и принял очень непростое для себя решение. Он содрогнулся, представив, что любимую будут пытать в гестапо, а потом повесят или расстреляют.
Оставались считанные секунды. Отто вынул из кобуры вальтер. Маша поняла его намерение, но не отстранилась, когда Отто привлек ее к себе, обняв за плечи. Маша прижалась щекой к его щеке, виском своим к виску любимого человека. Раздались два выстрела. Сначала Отто выстрелил в Машу, а потом покончил с собой.
Владимир Губанов узнал о смерти своих боевых товарищей, придя в сознание в деревенской хате, от женщины, которая подобрала парня и его выхаживала. А ей передали по «народному радио» о печальной участи Отто и Маши.
Героев похоронил прямо в лесу один рыбак, и не в гробу (сбивать доски было некогда), а в простынке. Через несколько дней сюда добралась Елизавета Николаевна. Ей дали лопату, и женщина разрыла могилку. Тела Маши и Отто было уже не узнать. Она признала дочь лишь по белокурым косам, отрезала их себе на память, а на самой могиле посадила липу.
Могила была по существу заброшена, пока в 1945 году прах влюбленных не перенесли в братскую могилу села Званного. А в 1965 году по случаю 20-летия Великой Победы – в братскую могилу в поселке Глушково.
Лучшая награда – народная память
За свой героизм ни Маша, ни Отто не получили никакой государственной награды, и лучшая награда патриотам – память народная. После окончания войны перв ыми об этой паре разузнали краеведы и музейные работники. В Глушковском краеведческом и Рыльском краеведческом музеях я с интересом ознакомилась с экспозициями, посвящёнными М. Васильевой и О. Адаму, с документами. В Рыльске есть письменные свидетельства очевидцев тех грозных событий. Заинтересовали меня предметы, принадлежавшие Маше Васильевой: тетрадь в клеточку по геометрии, где ее рукой аккуратно написан текстовой материал, сопровождающий геометрические фигуры; вышитая ею небольшая картинка на льняной ткани; школьные и семейные фотографии Маши, а также ее фотопортрет с косами, выполненный, когда ей было лет 16. Все очень трогает душу.
Эта необычная для военного времени история разными путями доходила до журналистов, местных литераторов, профессиональных писателей. Первооткрывателем волнующей темы следует считать курского драматурга Олега Викторова, участника Великой Отечественной войны, с которым я встретилась незадолго до его смерти в 2006 году. И он мне рассказал, что послужило толчком для обращения к материалу с драматическим концом. В 1959 году Олег Сергеевич, по образованию юрист и работавший тогда в областной прокуратуре, в составе группы прокуроров расследовал в Глушковском районе злодеяния бывшего старосты села Ходейково Бондаренко. Фашистский прихвостень 15 лет скрывался от справедливого возмездия. На суде были представлены факты его участия в казнях советских людей и издевательствах над односельчанами. Он-то и поведал о гибели Маши и Отто.
История любви русской девушки-разведчицы и немецкого офицера-антифашиста не давала покоя Викторову как начинающему драматургу. Целый год он работал над драмой, вылившейся в пьесу «Это было под Курском» («Отто Адам)», которая под разными заголовками была поставлена в Курском, Белгородском и Сумском драмтеатрах, а спектакль «Это было под Курском» самодеятельного театра Курского завода резиновых технических изделий сняла на пленку в 1961 году областная студия телевидения. При этом артисты играли в реальной обстановке в Глушковском районе, возле села Званного. Об этой пьесе и ее реальных героях написал журнал «Огонек» (№20, май 1961 года). Статью перепечатала немецкая газета «Wochen Post», и родные Отто Адама узнали о его судьбе, которая была им неизвестна. Надо ли говорить, что пережила при этом известии фрау Лине Адам, узнавшая, что ее родной сыночек нашел свой последний приют на чужбине. Она очень хотела приехать в СССР на место погребения сына, но из-за «железного занавеса» ей отказали в визе. Зато такую поездку удалось совершить дяде Отто – Фритцу Байеру и его жене Элизабет. Еще до войны Фритц вступил в коммунистическую партию Германии, а после войны был директором Лейпцигской высшей партийной школы, к тому же за активную антифашистскую деятельность его наградили Ленинской юбилейной медалью, и отказать в визе для поездки в СССР такому человеку не могли. Супружеская пара приехала в Глушково в мае 1970 года, когда отмечалось 25-летие Великой Победы.
О подробностях частного визита рассказала мне заслуженный учитель РФ Нина Митрофановна Бондаренко:
– Гости из ГДР приняли участие в торжествах в парке имени Фрунзе и возложили на братскую могилу венок от своей семьи, дотронулись рукой до мемориальной плиты, словно хотели согреть своим теплом холодный камень.
От Фритца мы узнали об Отто. Он был спокойным, незлобивым человеком; ни в каких митингах и путчах не участвовал, политикой не интересовался и антифашистом себя не считал, в отличие от отца. Когда Отто воевал в Польше, то отец и его брат Фритц за политическую деятельность оказались в концлагере. Фритцу удалось освободиться, а вот отец Отто не выдержал пыток и погиб. Приехавшему домой на побывку племяннику дядя сообщил грустную весть. Смерть отца и увиденные в Польше злодеяния перевернули его психологию, и он стал убежденным антифашистом. Узнав о переходе Отто на сторону красных, часть соотечественников назвала его предателем. Но были и иные немцы, об этом говорит, в частности, такой факт: в Трептов-парке, на кладбище, где лежат погибшие советские воины, находится памятник: тоненькая юная девушка с длинными косами положила голову на плечо немецкого офицера, и надпись на бронзовой доске написана по-немецки «Светлой любви Маши Васильевой и Отто Адама (1941-1943)».
…Мы с немецкими гостями съездили на то место, где погибли Маша и Отто, поклонились святой земле. Побывали мы и в Званном, на братской могиле, куда первоначально были перенесены останки героев. Это место памятно мне еще и потому, что в мае 1945 года здесь меня приняли в пионеры.
Послесловие
В парке имени Фрунзе поселка Глушково есть памятник глушковцам, погибшим в борьбе с нацистской Германией. Он возвышается над братской могилой. На мраморной доске, помимо других имен, обозначены фамилии: Васильева М.М. – партизанка (1925-1943), а ниже – Отто Адам (немец) – партизан (1913-1943). Их имена занесены также в 11-й том областной Книги памяти.
В будние дни в парке тихо, раздается только пение птиц. Шелестят листвой липы, клены, выбросили «белые свечи» каштаны – они словно салютуют патриотам.
… Уснули навеки два сердца, соединившиеся в одно. Малоизвестный поэт, описав похожую историю, воскликнул:
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее красной лентой извиваясь.
Две жизни падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь.
Несмотря на драматическую концовку, жизнь русской девушки и немецкого парня стала символом благородства, смелости, самопожертвования и всего, что возвышает человека. Уж сколько лет в народе жива история, похожая на легенду.
Маша и Отто — они остаются. Мёртвые — в одной могиле. Живые — в нашей памяти.
http://www.woman.ru/relations/medley4/article/219325/
http://www.dddkursk.ru/number/829/planet/001738/
http://rylsk-school-1.ucoz.ru/index/partizanskoe_dvizhenie/0-85